Последование погребения священнического отличается большей сложностью, большей продолжительностью и большею торжественностью. Тот, кто в таинстве священства получил благодать освящать других, кому верующие и при жизни его должны были воздавать особое почтение, как отцу духовному своему или своих собратий, при последнем прощании должен быть почтен сугубо сравнительно с тем, как чествуются в подобных случаях все другие освященные таинствами христианскими верные. Того, кто был совершителем служб церковных, кто сам предначинал церковные торжества и ими утешал и услаждал молящихся с ним, подобает в это последнее пребывание с его телом в земном храме усладить трапезою духовною, сугубо изобильною и роскошною. О том, у кого важнейшим делом жизни было молиться о других, подобает в этот знаменательный для него день вознести соборне сугубые, усиленные молитвы. Все это и имеет в виду последование погребения священнического. Оно сохраняет основные части последования погребения мiрских человек, но лишь непорочны остаются здесь в том виде, как и там. Все остальное здесь усиливается, умножается, заменяется другим, восполняется новым.

Самое выдающееся отличие этого последования — пять чтений из Апостола и Евангелия. Это придает ему совершенно исключительный характер, ибо изо всех последований только еще последование елеосвящения имеет семь апостолов и евангелий, да утреня Великого Пятка 12 евангелий. Каждое чтение апостола и евангелия предваряется целым рядом псалмов, антифонов, тропарей, седальнов. За первыми тремя евангелиями следуют особые молитвы. Пред 5-м апостолом — блаженны, которые здесь не на шестой, особенно грустный глас, как в последовании погребения мiрских человек, а на второй, тоже с оттенком некоторой грусти, но полный нежной любви, в данном случае любви духовных детей к духовному отцу. Канон в этом последовании особый, нарочитый, тогда как в мiрском погребении субботний из октоиха. Глас для канона здесь тот же, что и там, шестой, но в большей его части, в своеобразном величественном напеве канона Великой Субботы и Великого Четвертка.

Как и в других подобных последованиях канон поется без ирмосов лишь с катавасией по 3, 6, 9 песням. По 6-й песни канона не один, а 24 икоса, каждый заканчивающийся припевом аллилуиа, а весь ряд икосов предваряется и завершается каждением. По 9-й песни по праздничному ексапостиларий содержание которого — славословие Господу от лица усопшего за самую смерть. Ныне упокоихся и обретох ослабу многу, яко преставихся от истления и прилепихся к животу: Господи, слава Тебе. Усопший уже ощущает на себе благодетельность смерти, он успокоился уже от земных волнений, он получил уже ослабу многу от земных скорбей и благодарит Господа. Но он хочет, чтобы и окружающие его гроб прониклись бы таким же настроением, он как бы хочет посильнее и поглубже внушить им эту мысль о благодетельности для человека смерти. Поэтому ексапостиларий здесь необычно повторяется пять раз, переплетаясь с псаломскими стихами, в которых разительное противопоставление: человек — как трава, дни его — как цветок полевой, вышел из него дух, и не стало его (Пс.102:14–15) и «истина Господня пребывает во век» (Пс.116:2). За ексапостиларием следуют утренние псалмы 148–150, стихиры 4, великое славословие, которое читается по будничной редакции, как и на утрени Великого Пятка. Затем поются стихиры Дамаскина: Кая житейская сладость, причем здесь не по одной на каждый глас, а по несколько (2–3) со своими особыми в каждом гласе стихами и богородничными. Весь ряд этих стихир на 8 гласов заканчивается еще особо стоящими тремя стихирами 8-го же гласа. Слава 6-го гласа, и ныне богородичен.

После стихир утренний стих Благо есть, Трисвятое, тропари Покой Спасе… В покоищи Твоем, Господи и богородичен Мати Святая. Затем сугубая ектения, последнее целование и все дальнейшее, как и в мiрском последовании. Только при перенесении гроба к могиле поется не начало последней литии, Святый Боже, а ирмосы великого канона Помощник и Покровитель. Знаменательно, что для данного случая избраны ирмосы именно великого канона, выдающегося, исключительного канона. Так соответствует обстановка и своеобразный напев шестого гласа и содержание, а в особенности начала. Служитель Церкви, тот, кто при жизни своей быть может в этом самом храме так часто славословил Господа, теперь оставляя храм, громогласно возвещает провожающим его, что его Помощником и Покровителем по-прежнему остается Господь, что он по-прежнему будет прославлять Господа, возносить Бога отцов своих, а вместе с тем, предполагается, будет и молиться Господу о собратиях своих и чадах духовных. Пение более продолжительное, чем начало литии вызывается и практическими соображениями. Хотя расстояние от храма до могилы иерея еще ближе, чем до могилы мирянина, ибо ей приличествует быть если не в самом храме, то непосредственно около стен храма, но путь до нее длиннее. У нас в древности установился обычай по изнесению гроба иерея из храма обносить его вокруг храма. На это не достанет пения одного только начала литии: последование погребения не говорит об обнесении гроба вокруг храма. Но назначение пения ирмосов Великого Канона, поющихся косным напевом, предполагает какое-то шествие более, продолжительное, чем только от храма до могилы.

Так чествует Святая Церковь того, кого Сам Господь в Церкви служителя поставил… в человецех духовным достоинством украсил… и на земли жизнь его прославил. Так в последний раз утешает она совершителя служб церковных многоразличными видами пения и чтения. Так призывает Святая Церковь верующих совершить усиленное и продолжительное моление у гроба молившегося за них, исполнить его последнюю просьбу: молю всех знаемык и другое моих: помяните мя пред Господем. Можно ли поэтому делать хоть какие-нибудь сокращения в этом последовании? А сколько назидания предлагается в нем для живых! Недаром в уста усопшего влагается обращение к окружающим гроб: вас ради сотворих рыдание, негли имети кому к пользе. Рыдания не нужны по усопшему… Все это скорбное торжество имеет в виду по преимуществу окружающих гроб, — не послужит ли оно кому на пользу?