38
На мостике «Аннапурны» замигала пара предупредительных огней. Зеленым, желтым, наконец, красным.
Вахтенный офицер заметил это и запустил диагностику. В соответствии с утвержденной процедурой он также сообщил о тревоге капитану и главному механику.
Капитан Амброз прослужил в «Мерсье» тридцать лет. Он летал в любых условиях, которые только возможны на земле. Он летал над зонами военных действий, пережил несколько ураганов, занимался эвакуацией беженцев и операциями на низких высотах, проходил над Андами и Гималаями. Но все же он оказался не готов к разговору с ночным вахтенным офицером и главным механиком.
– Капитан, у нас пробоина в двенадцатом кормовом отсеке. Мы теряем гелий.
– Утечка гелия? – Капитан моргал, пытаясь прогнать сон. – Это невозможно.
Главный механик Умеки покачал головой:
– Я тоже раньше с этим не сталкивался. Но это точно утечка гелия.
– Возможно, неисправность датчиков?
– Не знаю. Я не… нет. Не думаю. Мы теряем высоту, хотя должны подниматься на три градуса. Это точно утечка.
– Это локальная протечка? – уточнил Амброз. – Мы можем продолжать движение?
– Да, сэр. Мы держимся в воздухе. Но я раньше никогда не встречался с разрывами защитной оболочки. Баллоны очень крепкие, разве что… разве что, если бы в нас попала ракета, – он пожал плечами, – но мы бы почувствовали взрыв. И получили бы кучу сигналов о других неисправностях. А так только один баллон.
– Двенадцатый кормовой?
– Да, сэр.
Амброз протер глаза.
– Хорошо. Сейчас поднимусь на мостик.
– Не обязательно, сэр. Мы закачали туда дополнительный уплотнитель. Все должно быть в порядке.
– Нет, – Амброз потряс головой, просыпаясь, – я поднимусь. У нас слишком много важных людей на борту, чтобы позволять себе небрежность. Я не собираюсь становиться тем знаменитым капитаном, который не обратил внимания на сигнализацию и убил весь Исполнительный комитет. Капитана «Титаника» до сих пор помнят.
– Да, сэр.
– Буду через пять минут.
– Да, сэр.
Через пару минут Амброз поднялся на мостик. Все было тихо, если не считать встревоженного главного механика, изучающего приборы.
– Как дела, Умеки?
– Газ уходит из отсека, – сказал он, – разрыв оболочки. По-хорошему нужно бы сесть и отправить туда пару матросов, но…
– Мы уже очень далеко от берега, – засомневался Амброз, но передумал, оценив выражение лица механика, – хорошо. Мы окажемся над землей через шесть часов. – Он взглянул на карту и быстро прикинул скорость и направление ветра, сравнив их с максимальной скоростью «Аннапурны». – На худой конец, есть пара буровых установок. Можем встать на якорь над платформами для ремонта. Комитету это не понравится, но…
– Сэр, – перебила его младший механик, – еще одна пробоина. Шестой носовой.
– Что?
Амброз почувствовал холодное дыхание чего-то, очень похожего на страх. Бросился к приборам. Еще пробоина? Он вдруг пожалел, что упомянул древний «Титаник», погибший в волнах Атлантики. Он суеверно подумал, что мог накликать беду, всего лишь назвав вслух имя.
– Это не ошибка? – переспросил он. Умеки подошел к нему, и они вдвоем посмотрели на индикаторы на панели, над которой склонилась младший механик.
– Нет, сэр. Мы теряем высоту, сэр. Определенно теряем. Мы снизились уже на пять процентов. Шестой… – она наклонилась сильнее, – двенадцатый кормовой снова течет…
– Это невозможно! – возразил главный механик Умеки, отодвинул младшего механика и принялся сам сличать цифры.
– Переключить избыточную мощность на турбины правого борта, – приказал Амброз, пытаясь говорить спокойно. Вернулся к навигационным инструментам. – Перевести турбины правого борта в швартовочное положение. Приготовиться к маневру. Идем на северо-восток.
– Мы пытаемся приземлиться, сэр? – спросил вахтенный штурман.
Амброз нахмурился, глядя, как мечется альтиметр.
– Вряд ли мы приземлимся, – мрачно сказал он, – скорее приводнимся.
– Сэр! – Младший штурман был очень юн. Только что из академии.
Амброз положил руку юноше на плечо.
– Не беспокойтесь. Она, может, не умеет летать, но точно не утонет. Подавайте сигнал бедствия и запускайте локационные маячки. – Он смотрел на карты, проводя вычисления в уме. – Уведомите Исполнительный комитет, что им придется эвакуироваться перед посадкой на воду. Остальной команде тоже готовиться к эвакуации. Выпускайте аварийные буи.
– Капитан, еще одна протечка! – воскликнул Умеки. – Восьмой носовой! Воздух выходит.
На этот раз Амброз обошелся и без сообщения. Он почувствовал удар. Огромная плавучая платформа дирижабля медленно кренилась на сторону.
– Турбины правого борта на полную мощность! Полную!
– Есть на полную мощность, сэр!
«Аннапурна» все еще кренилась на правый борт, но слабее. Множество индикаторов мигали желтым, а потом красным – гелий продолжал вытекать.
На мостике заквакали клаксоны – стабилизаторы вышли из строя.
Главный механик метался от одной панели к другой, пытаясь понять, что происходит.
– Это невозможно! – твердил он, пока его команда закачивала уплотнитель в один отсек за другим. – Почему не работает автоматическая подкачка?
– Мы качаем, сэр. Но мы не закрываем пробоины!
– Это невозможно!
Это могло быть невозможным, но оно происходило. Яркие красные огни злорадно светились, сообщая о снижении давления, а альтиметр показывал, что «Аннапурна» неуклонно снижается. Скорость снижения немного замедлилась, когда Амброз перенастроил турбины, чтобы удержать дирижабль в воздухе и помешать его падению, но все же «Аннапурна» продолжала терять высоту. К тому же они продолжали крениться на правый борт.
– В нас стреляют? – спросил Амброз у офицера артиллерийской части. – На нас напали дроны? Еще что-то?
– На радарах ничего нет, сэр. Ничего.
– Стелс-технология? – спросил Амброз.
– Мы бы почувствовали взрыв, – возразил главный механик, – невозможно серьезно повредить дирижабль так, чтобы мы ничего не почувствовали.
«Аннапурна» продолжала крениться. Палуба под ногами Амброза наклонилась так, что ему пришлось ухватиться за кресло, чтобы удержаться на ногах.
Никаких взрывов не было. Но он прекрасно понимал, что происходит. Он слишком часто бывал в бою, чтобы спутать его с чем-то другим.
– Эвакуируйте Исполнительный комитет, – велел он, – срочно. Нас атакуют.
Тул висел на трапике по правому борту «Аннапурны», цепляясь за металл. Он запустил когти в шов защитной оболочки, под которой скрывались баллоны с гелием. Потянул. Мышцы на руке надулись от натуги. Он рыкнул. Напрягся. Потянул сильнее.
Металл завизжал. Заклепки выскакивали, как пули. Лист оболочки повис, оторванный по всей длине. Еще раз зарычав, Тул оторвал его окончательно и отбросил от себя. Бронированный лист полетел вниз, сверкая в лунном свете, как серебряный листок с дерева. Внизу его ждали темные холодные воды Атлантики.
Тул вернулся к делу. Его когти, химически укрепленные, защищенные особой углеродной решеткой, были тверже алмаза и острее клинка катаны. Эти когти ярко сверкнули в арктической ночи. Он ткнул кулаком в плотный резиновый пузырь с гелием. Прорвал его. Когти погрузились глубоко в беззащитное теперь брюхо «Аннапурны».
Наружу брызнула липкая зеленая жидкость – автоуплотнители, которые должны были закрывать мелкие протечки.
Он полез глубже, засунул внутрь дирижабля руку по плечо. Толстые клейкие волокна, образовывавшие сетку для уплотнителей, налипли на руку. Он стряхнул их, снова сунул руку в дыру, расширяя ее.
Он рвал, терзал, царапал.
И вдруг все получилось. Уплотнительная жидкость полилась наружу огромными зелеными сгустками. Вместе с ней выпадали клубки перепутанных волокон и выходил гелий, державший дирижабль в воздухе.
«Аннапурна» немного накренилась. Тул продолжал расширять дыру в боку дирижабля, чтобы она ни в коем случае не смогла герметизироваться самостоятельно. Потом полез дальше, к следующему отсеку с гелием.
Рядом с ним сдвинулась какая-то панель, открывая темную дыру. Послышался тихий взрыв, и что-то вырвалось из дыры, сопровождаемое струей бледного дыма.
Ярко-алая ракета вспыхнула, поднимаясь в воздух, на мгновение зависла над дирижаблем и упала, полетела вниз, пылая.
Потом были еще вспышки: сигналы бедствия один за другим взрывались в ночном небе. Яркие красные звезды, призывающие каждый дирижабль или клипер в пределах ста миль. Поток сигналов, объявляющий, что «Аннапурна» гибнет.
Тул мрачно улыбался, пробираясь по поверхности дирижабля к следующему отсеку.
«Пускайте ракеты. Они отметят ваши могилы».
Сирена разбудила спящую Джонс. Она села, заткнула уши – сирены вопили невыносимо. Глаза резали светодиоды, показывающие, как выйти из дирижабля.
Она и так знала, что делать, благодаря долгим тренировкам. Она провела на борту «Аннапурны» достаточно времени, чтобы выучить порядок действий в аварийной ситуации. Она привычным движением скатилась с койки и покатилась дальше.
И ударилась о стену. Только попытавшись встать, она осознала, насколько серьезна ситуация. «Аннапурну» перекосило. Честно говоря, палуба уже стояла под углом сорок пять градусов.
Норны, что здесь творится?
Джонс на мгновение задумалась. Если бы она все еще служила на «Аннапурне», сейчас ее ждали бы в отделе разведки. Серверы и карты памяти необходимо сжечь и выбросить, чтобы данные не попали в руки врага.
Но теперь она была всего лишь пассажиром, персоналом при Исполнительном комитете. Значит, нужно эвакуироваться.
Она здесь больше не работает. Ей нужно просто выбраться отсюда.
Она схватила рабочий планшет. Его точно надо либо уничтожить, либо взять с собой. Она вызвала Энджа. Его лицо появилось на экране.
– Джонс! Где вы, черт возьми?
Выглядел он дико. Оранжевое аварийное освещение странно искажало его черты. Он куда-то бежал по коридору, тяжело дыша.
– Третья палуба, правый борт, в корме, – объяснила Джонс.
– Комитет эвакуируется, – сказал Эндж, – можете подойти на левый борт?
Она посмотрела на палубу:
– Попробую, сэр.
– Тогда вперед. У нас есть глайдер. Места для вас хватит, но ждать не станем. Ясно?
Ей было ясно. Исполнительный комитет нужно спасти. О ней подумают во вторую очередь, и то если ей повезет.
– Уже бегу.
– Еще утечки, сэр! – объявил Толли. – Мы только что потеряли десятый носовой!
– Этого не может быть! – воскликнул офицер артиллерийской части. – В нас никто не стреляет, – он показал на радар, – ни ракет, ни самолетов. Ни зениток, ни лазерных прицелов. Ничего!
– Идиот! Они уже здесь! – крикнул Амброз. – Поэтому мы и не можем их найти. На оболочке дирижабля засел Ударный Коготь.
– Что?
Вся команда обернулась, испуганная криком артиллериста. Он попытался справиться с собой.
– Но как?
– Как – не важно, – сказал Амброз, – важно, что они уже здесь. Это единственное объяснение. – Он мрачно посмотрел на приборы. Еще один отсек стремительно терял гелий. – Приведи ко мне начальников Когтей. Титану и Лезвию придется отправить своих драться, причем врукопашную. Воспользуемся носовыми техническими люками. Туда они еще не добрались.
– Есть, сэр.
– Действовать быстро, – велел Абмроз, – мы должны сохранить часть отсеков, иначе просто утонем.
На самом деле капитан уже начинал думать, сохранит ли «Аннапурна» плавучесть даже в таком состоянии. Слишком много красных ламп горело на приборной панели.
«Мой корабль. Мой прекрасный корабль».
В коммуникаторе послышался голос Толли:
– Начальники Когтей Титан, Увечье и Лезвие подтвердили приказ. Ударные Когти выходят на позиции.
– Сколько времени это займет? – спросил Амброз.
– Ну… они очень быстро двигаются, сэр.
Достаточно ли быстро, чтобы остановить разрушение дирижабля? Амброз держался за спинку кресла. «Аннапурна» уже так накренилась, что сидеть он не мог. Даже стоять не мог, приходилось цепляться за кресло или за панель управления.
Если бы «Аннапурна» была самолетом, они бы уже ушли в крутое пике. Но сейчас центр тяжести дирижабля просто сместился. В левой части еще оставался гелий, и он продолжал тянуть дирижабль вверх. Правый борт при этом стремился вниз.
Дирижабль как будто катился по воздуху, как бревно, и упасть на бок ему мешали только запущенные на полную мощность двигатели правого борта. Амброз чувствовал, как трясется корабль от их вибрации даже теперь, когда их переориентировали. Они сжигали резервы аккумуляторов в напрасной попытке удержать «Аннапурну» в воздухе.
Замигали очередные красные лампы: давление внутри дирижабля изменилось, когда открылись носовые люки.
Наверняка это Ударные Когти. Амброз мрачно улыбнулся.
Теперь они победят…
Рядом с Тулом выпрыгивали из люков хищники, быстрые и изящные, немедленно цеплялись за трапы дирижабля. Тул оскалился, поняв, кто перед ним.
Разумеется, против него отправили его же братьев. Ни один человек не может сражаться на оболочке дирижабля, на высоте нескольких тысяч метров, при температуре ниже нуля, в разреженном воздухе. Даже у него немного кружилась голова от работы в такой среде.
Тул пополз обратно к последнему разорванному отсеку. У него за спиной защелкали выстрелы, но пули просвистели мимо – он нырнул в пробоину в дирижабле.
Он быстро залез внутрь и схватился за один из массивных углепластиковых элементов каркаса дирижабля. Внутри, где не дул ветер, было темно и почти тихо. И теплее, чем снаружи.
Дыхание Тула паром вырывалось изо рта и застывало ледяными кристаллами. Лунный свет пробивался сквозь пробоины. Он ждал, напряженно слушая, пока лучшие солдаты «Мерсье» пробирались по оболочке дирижабля.
Его братья охотились на него. Покорные рабы «Мерсье». В темноте воздушного отсека, поджидая братьев, Тул дрожал от отвращения.
Братья.
Верные солдаты «Мерсье». Те, кто держит клятву, которую он сдержать не смог.
Неожиданно он зарычал сквозь сжатые зубы.
Он не предатель. Он сам выбрал свою судьбу. А они рабы.
Но все же Тула терзала нерешительность, и она казалась куда холоднее арктического воздуха, который уже заморозил отсек изнутри. Последние остатки уплотнителя примерзли к корпусу.
«Я не раб. Я свободен».
Он выдохнул огромный клуб пара, который тут же замерз и осыпался.
«Я свободен».
Он взобрался на небо, чтобы убить своих богов, чтобы наконец освободиться от них, но теперь, когда он оказался рядом со своими братьями, своими богами, своими создателями, его охватило то же темное чувство, которое не позволило ему двигаться там, на Побережье. Мерзкая змея стыда свернулась у него в голове, скользнула вниз по позвоночнику, шипела в ухо.
«Предатель, клятвопреступник, падаль, слабак, трус…»
Мерзкий голосок, никак не умолкающий в голове.
«Они мне не родня, – сказал Тул сам себе. – «Мерсье» мне не хозяева».
Но змея обвилась вокруг его сердца и сжимала кольца. Ползла по его крови, поедая волю к победе.
Тул спрятался в темноте, слушая, как скребут по оболочке дирижабля когти элитных войск. Ему очень хотелось упасть на спину и завилять хвостом, как собаке.
«Я не сдамся, – отчаянно подумал он, – я не склонюсь перед ними».
– Они его нашли, – с облегчением сказал Толли.
– Его? – не понял Амброз. – Он там один?
Толли прижал наушник к уху, прислушался.
– Да, сэр. Один боевой плюсовой, – посмотрел на капитана круглыми от удивления глазами, – это наш плюсовой. Титан говорит, что он наш. Мятежник…
– Карта-Кул!
Амброз дернулся, услышав этот крик. На мостике стоял генерал Кароа. Амброз с трудом удержался, чтобы не отдать ему честь.
– Генерал!
Амброз уже встречал отставного генерала вскоре после выхода из протектората Южная Калифорния, но Кароа чаще всего сидел в своей маленькой каюте. Должно быть, понижение в должности было ему неприятно, и он не хотел, чтобы его видели на корабле, с мостика которого он когда-то возглавлял военные операции в четверти мира. Но теперь он стоял здесь и мрачно улыбался.
– Карта-Кул здесь. – Глаза старого генерала пылали безумием. – Немедленно убейте его.
Амброз нахмурился.
– У нас нет разрешения…
– Не тратьте время на бумажки! Комитет уже эвакуирован. Я старше вас по званию и приказываю немедленно убить плюсового!
«По-моему, ты забыл о своем понижении, старый друг».
– Ударные Когти уже его нашли, – спокойно сказал Амброз, не добавив «сэр».
– Он с Ударными Когтями? – рявкнул Кароа. – Где? Где он?
Мичман Толли взглянул на приборы:
– Его только что провели внутрь.
