Несмотря на разговор с Монти, я не была готова сказать что-либо Саймону. Слишком много в моей голове скопилось вопросов без ответов, а в душе – болезненных заноз. Я решила, что лучше встречусь с ним тогда, когда смогу предложить ему что-то конкретное. Не только саму себя.

За ужином все молчали, каждый был погружен в свои мысли.

– На Совете сегодня что-то было не так? – наконец спросила Адди.

– Мы продвигаемся не так быстро, как нам бы хотелось, – ответила мама.

– Сегодня я проделала кое-какую исследовательскую работу. – Сестра обвела взглядом присутствующих. – У меня возникла версия по поводу аномалии, которая всех беспокоит.

Мама отложила вилку.

– Мы ведь ясно сказали, что ты не должна вмешиваться в эту ситуацию.

– Да, верно. Но Член Совета Латтимер считает, что я могу быть полезна.

Монти брезгливо сморщился.

– Прекрасно, – ледяным тоном произнесла мама. – А Член Совета Латтимер дал тебе официальное разрешение принимать участие в ликвидации ситуации, вся информация о которой является секретной?

– Не совсем. Но я думала…

– Хорошо, что ты хочешь помочь, дорогая, – мягко проговорил папа, – но это не школьный проект. Ты должна полностью сконцентрироваться на своей практике и следить за тем, чтобы с твоей сестрой не случилось каких-нибудь неприятностей. Оставь аномалию взрослым.

– Взрослым? – тихо переспросила Адди.

Мама покачала головой:

– Я могла бы ожидать такого поведения от Дэл, Аддисон, но никак не от тебя.

Сестра покраснела, но через несколько мгновений спустя лицо ее залила бледность.

– Извините, я пойду к себе, хорошо? – едва слышно прошептала она и, встав из-за стола, вышла, не дожидаясь ответа.

Монти цокнул языком и заметил:

– Вообще-то она уже не ребенок.

– Она моя дочь, – сказала мама. – Я не хочу, чтобы она пострадала, и пытаюсь этого не допустить.

– Вопрос, по силам ли тебе это, Уинни, – тихо произнес Монти. – Уж больно сейчас времена отчаянные.

– Не такие уж отчаянные. Во всяком случае, пока. Девочки не должны иметь отношения ни к чему, что так или иначе может быть связано с аномалией. Это наше с Фостером решение, и оно окончательное. Надеюсь, это ясно?

Монти медленно кивнул. Сейчас он показался мне таким маленьким и жалким, что я одновременно испытала сочувствие к нему и раздражение по отношению к родителям. И молча встала из-за стола.

– К тебе это тоже относится, Дэл, – заметил папа. – Уж кому-кому, а тебе сейчас точно ни к чему, чтобы Совет узнал, что ты нарушаешь его решение. Понимаешь?

– Понимаю, – сказала я, глядя в пол.

Я вовсе не собиралась допускать, чтобы меня поймали.

Адди лежала на кровати в своей комнате, закрыв глаза и вставив в уши наушники. Сев рядом с сестрой, я осторожно вытащила их. Из крохотных динамиков донеслись звуки музыки – это был Рахманинов.

– Они очень обеспокоены, – заговорила я. – До такой степени, что не слышат других.

– Мне обидно, – сказала Адди. – Тебе постоянно все сходит с рук. А почему мне – нет? Хотя бы раз.

– Ты попалась потому, что сама навлекла на себя беду! – произнесла я. – Когда мы вломились в мамин кабинет, я, уходя, заперла дверь и помалкивала. Я не говорила, сидя за обеденным столом, всяких глупостей вроде: «Эй, мам, тебе надо врезать в дверь кабинета замок получше, потому что тот, на который ты запираешь ее сейчас, я вскрыла меньше чем за девяносто секунд». Если не хочешь, чтобы тебя ловили, научись быть хитрой и скрытной.

Сестра открыла глаза:

– Отлично. Преступница учит меня, как себя вести. Вот до чего я докатилась.

– Тебе повезло, потому что тебе дает советы очень умелая и успешная преступница, – усмехнулась я и ударила сестру подушкой. – Расскажи лучше мне про свою теорию.

– Нам сказали, чтобы мы держались от всего этого подальше.

– Но ты ведь должна заниматься моим обучением. Представь, что ты даешь мне урок.

Адди фыркнула, приподнялась на локтях и приняла сидячее положение.

– Ладно. Мне кажется, что все подходят к проблеме не с той стороны. Совет ищет аномалию в отраженных мирах, двигаясь от более новых к более старым и от меньших к бóльшим. Но самый старый и самый большой мир – тот, в котором мы живем, то есть наш, Главный.

– Ты думаешь, источник аномалии находится здесь? Но если бы это было так, Совет бы давно его обнаружил.

– Тебе известно, как выглядит дикая морковь? Она растет у нас на заднем дворе. Ее цветки похожи на кружева. Строго говоря, это сорняк. То есть паразит, или, выражаясь научным языком, инвазивный вид.

В детстве я любила собирать букеты из белых цветов дикой моркови. От их сока мои пальцы в самом деле пахли морковью.

– Но это же просто цветы, причем далеко не самые красивые.

– Это сорняки. Мы к ним привыкли и потому не выдергиваем их, когда мама просит нас прополоть клумбы. Но на заднем дворе много других растений, которые не дают дикой моркови слишком разрастись. То же самое и с Главным Миром. Даже если аномалия таится где-то внутри его, наш мир достаточно стабилен, чтобы не позволить ей распространиться. А отраженные миры не настолько стабильны. В них аномалия вполне способна пустить корни и начать расти вширь. Каждое ответвление, которое рождается от зараженной аномалией реальности, заражено еще больше. Получается кумулятивный эффект.

– И что? Это может повредить людям, живущим в Главном Мире, то есть Оригиналам?

– Ты, конечно же, имеешь в виду Саймона? – уточнила Адди и, когда я кивнула, с досадой закатила глаза. – Нет, скорее это может навредить его отражениям. Он ведь весьма популярная личность в школе, верно?

– Он везде популярная личность. Ты ведь его видела.

– Некоторые люди сами по себе от природы являются переходными порталами. Физики Совета еще не изучили это явление достаточно глубоко, но им удалось выяснить, что определенная часть населения, очень небольшая, создает гораздо больше отраженных миров, чем остальные люди.

Я вспомнила о картах, которые мне показывал Элиот.

– Почему же это происходит?

– Мы не знаем. Похоже, их решения вызывают более обширные последствия. Обычно подобные люди становятся политиками, выдающимися деятелями в каких-то областях – словом, оказываются на таких жизненных позициях, которые лишь усиливают их странную особенность. Что касается Саймона, то его популярность связана как раз с этой его особенностью. Другими словами, он завоевывает симпатии людей, возможно, сам того не желая, и ничего не может с этим поделать.

– С ума сойти. И что, эта особенность делает таких людей менее стабильными? Они подвержены СРП?

– Нет, на их стабильность это не влияет. Тут они не отличаются от других людей-Оригиналов. – Адди сделала паузу. – Да, у них отмечена более высокая вероятность СРП, но это легко объяснить математически – большее количество отраженных миров означает больше возможностей для наложения.

И большую вероятность возникновения эффекта барокко, подумала я. Это было неизбежно при образовании обилия Саймонов, излучающих схожие звуковые частоты – здесь все обстояло точно так же, как и с СРП. Однако чрезмерно большое количество отраженных Саймонов означало и то, что резко возрастала вероятность влияния аномалии на настоящего Саймона.

Однако я не стала этого говорить. Если я не хотела, чтобы Совет сделал из настоящего Саймона Лэйна подобие морской свинки, мне не стоило делиться своими соображениями с сестрой.

– И что дальше? Если мы хотим во всем этом разобраться, нам нужен план, – произнесла я, прекрасно зная, что ничто не может отвлечь внимания Адди лучше, чем необходимость составления плана.

Она взяла одну из карт, но тут же отложила ее в сторону.

– Первым делом нам надо выявить ответвления, на которые аномалия оказывает свое влияние. Элиот ведь может помочь нам сузить круг поиска, верно?

– Мне кажется, Элиот не станет мне больше помогать, – призналась я упавшим голосом.

– Почему?

Вместо ответа я принялась изучать цветочный узор на пододеяльнике.

– Ясно, – кивнула сестра. – Дай ему немного времени. Думаю, он скоро оттает.

Я сознавала, что дело вовсе не во времени, но не нашла ничего лучше, чем сказать:

– У меня есть копия его программы, так что мы можем воспользоваться ею.

– Отлично. – Адди заметно повеселела. – Ни одна из моих карт не работает. Дай-ка мне свой телефон.

Я испытала мгновенный прилив паники при мысли, что, когда мой телефон будет у Адди, Саймон пришлет мне какое-нибудь сообщение, и из него сестра поймет, что ему известно о Путешественниках.

Но затем я отбросила свои страхи, подумав, что в ближайшее время Саймон вряд ли станет звонить мне или писать эсэмэски.

– Эта программа просто чудо, Дэл. Думаю, тебе следовало бы дать Элиоту шанс.

– Из-за его способностей к программированию? Он всего лишь мой друг. Как мужчину я его не воспринимаю.

– Возможно, стоит попробовать.

– А ты смогла бы завязать отношения с нелюбимым человеком только потому, что это облегчило бы тебе жизнь? Если да, то найди себе какого-нибудь перспективного парня из Путешественников.

– Один – ноль в твою пользу. – Склонив голову, Адди посмотрела на меня. – Между прочим, у тебя в комнате есть переход.

Я похолодела:

– Ну и что? У нас полно порталов по всему дому.

– Но этот очень сильный. – Сестра встала и направилась к лестнице. – Должно быть, им кто-то недавно пользовался.

– Готова побиться об заклад, что это глюк. – Я последовала за ней. – Элиот что-то напутал в своей программе.

Не обращая на меня внимания, Адди распахнула дверь в мою комнату и сморщила нос при виде разбросанных повсюду бумаг и предметов одежды. Держа карту в руке, она сделала несколько шагов и обнаружила портал. Он пульсировал и гудел.

– Скажи мне, что это была не ты.

По голосу Адди я поняла, что дело плохо.

– Это не я!

Сестра впилась взглядом в мое лицо.

– Я хочу знать правду.

Не выдержав, я отвела глаза.

– О боже. Ты Путешествовала без моего ведома? Использовала переход в своей комнате, чтобы тайком… Ради чего? Чтобы просто пошататься по параллельным мирам? Ты хотела мне навредить? Хотела поставить меня в неловкое положение?

– Нет! Зачем мне это?

– Я не знаю, Дэл. Я не знаю, почему ты нарушаешь правила, рискуя своим будущим, лжешь Совету и… Ты сумасшедшая, вот почему. Ты не в своем уме. Сумасшедшим не разрешают Путешествовать, ты это знаешь. Даже если ты наберешь на экзамене сто баллов, тебе никогда не дадут лицензию.

Я переплела пальцы.

– Дадут, если ты никому не расскажешь.

– Ты предлагаешь мне солгать, чтобы помочь тебе? – Адди фыркнула. – На это можешь не рассчитывать.

– Ты не понимаешь. – Меня захлестнуло отчаяние. – Адди, пожалуйста.

– Я знаю, что ты лживая маленькая дрянь. Я напрасно тратила время, ухаживая и присматривая за тобой в детстве, вместо того чтобы помогать маме с папой. Из-за тебя я поставила на карту свою репутацию. Я попросила Латтимера, чтобы, если будет такая возможность, он рассмотрел вопрос о снятии с тебя наказания пораньше. Убеждала, что ты усвоила урок. – Адди с горечью рассмеялась. – Наверное, мы обе идиотки.

Я была поражена, узнав, что сестра пыталась хлопотать за меня перед Советом.

– Ты не рассказывала, что говорила обо мне с Латтимером.

– Не хотела, чтобы у тебя возникли напрасные надежды. В отличие от тебя я не обманываю людей. Не пытаюсь заставить их поверить в то, что никогда не было правдой. Как поверила я, думая, что ты изменилась. – Адди помахала телефоном. – Или как Элиот, который считал, что ты к нему неравнодушна.

Я выхватила из рук сестры телефон:

– Хотя бы Элиота сюда не впутывай!

– Что ты с ним сделала? Элиот бы в огонь бросился ради тебя. Наверное, ты здорово его достала. Может, тем, что Путешествовала без него? Или ему надоела твоя необъяснимая увлеченность Саймоном Лэйном?

Я заставила себя не смотреть в сторону портала.

– Наверное, тут замешано и то и другое, – тихо продолжила сестра. – И Саймон, и твои Путешествия. Ты бегала за отражениями Лэйна. Это так… нелепо.

– Ты ничего не сможешь доказать, – заявила я, чувствуя, как страх в моей душе уступает место злости. – Твои истории никому не будут интересны, Адди.

– Я найду доказательства, – сказала сестра, и на ее губах появилась ледяная улыбка. – И когда я это сделаю, я тебя уничтожу.

С этими словами Адди развернулась и направилась к лестнице.