Глава 27
При свете небольшого огня, который поддерживал в очаге, Коул выслушал рассказ Оливии, пока, как мог, обрабатывал ее раны и накладывал повязки с помощью того, что нашлось в аптечке первой помощи. Он уже позвонил по ее спутниковому телефону, который вытащил из кармана куртки Юджина.
– Я слышал о проблемах подчинения и власти между близнецами, – сказал Коул. – Но в данном случае они приобрели извращенную форму. Получается, что источником этих проблем была мать. Судя по тому, что он тебе сказал, это она вбила такую мысль ему в голову.
Он снял упаковку со стягивающего пластыря и наложил его на разрыв под ухом Оливии, аккуратно соединив края раны. Она поморщилась, на глазах выступили слезы.
– Определенно, именно этим объясняется результат теста ДНК, который помог обвинить Себастьяна. И поэтому ты указала на него в полиции во время процедуры опознания.
– Где Тори? – спросила Оливия после долгого молчания.
– С моим папой.
– Как тебе удалось выбраться из Броукен-Бар в такой буран?
Коул печально улыбнулся.
– Думаю, нам помогли. Не спрашивай.
Он помолчал, выпрямился, осмотрел повязки, потом перевязь, которую соорудил для ее сломанной руки.
– Иногда, – негромко продолжил он, – я задумываюсь о том, не существует ли более масштабный план, не случается ли только то, что должно случиться. И не должен ли я был вернуться в Броукен-Бар только для того, чтобы встретить тебя.
Ее грустные глаза посмотрели на него. Здоровая рука все еще лежала на спине Эйса.
– Об этом я когда-то спросила Мелоди Вандербильт. Она была женой Гейджа, журналисткой, которая приходила ко мне в больницу и сидела со мной. Я спросила ее, как она думает, можем ли мы точно указать момент, когда наша жизнь сталкивается с жизнью другого человека… – Взгляд Оливии стал острым, как только она осознала сказанное Коулом. – Если Тори с Майроном, то где тогда Гейдж? Он же не прилетел с тобой?
– Оливия…
– О боже, нет… Тот выстрел…
– Он бы этого хотел, Лив. Бертон умирал, конец был уже близок. И ему надо было довести до конца это дело. Все эти двенадцать лет он был убежден в том, что настоящий убийца остался на свободе. И доказал это. Бертон нашел его. Коп нашел убийцу, которого искал.
Оливия покосилась на труп под брезентом, и по ее телу пробежала дрожь.
– А еще Бертон познакомил тебя и Тори.
– Она потеряла обоих родителей, – прошептала Оливия. – Как… как девочка с этим справится?
– У нее есть ты.
Коул выдержал ее взгляд.
– Мы справимся, Лив. Вместе.
Она смотрела на Коула, по ее лицу пробегали разные эмоции, пока она осознавала подтекст его слов. Наконец в глазах заблестели слезы. И когда Коул увидел их, у него сдавило сердце. Она возвращалась. Они с этим справятся.
– Я хочу увидеть Гейджа.
Он подумал немного, вздохнул и медленно кивнул.
– Думаешь, ты сможешь идти?
– Да, – негромко ответила она.
* * *
Коул взял Оливию под руку и повел ее на улицу. Занималась заря, и ночь стала лишь на один тон светлее.
Оливия моргнула. У нее было такое ощущение, будто она перешла из одной реальности в другую. Она посмотрела на Коула. Глаза у него потемнели, он смотрел пристально, взгляд был полон вопросов и тревоги. В его прикосновении она чувствовала сострадание, любовь. И в этот момент, в этом ответном взгляде, когда Коул держал ее под руку, а она на него опиралась, Оливия поверила, что сможет полюбить его в ответ. Возможно, настанет день, когда она снова научится доверять другому человеку.
– Что? – спросил Коул.
– Я… нет, ничего.
Он выдержал ее взгляд еще несколько секунд, потом спокойно кивнул. Как будто прочел ее мысли. Как будто по ее лицу понял, о чем она думает. Но он не собирался давить на нее. Оливия поняла, что Коул Макдона никогда не будет ее торопить. Несмотря на все то, через что ей пришлось пройти за последние несколько часов, в груди появилось теплое чувство. Это ощущение Оливия не могла бы выразить. Да и не хотела. Пока не хотела.
Коул уводил ее прочь от заброшенной лачуги. От тела Юджина. Эйс шел за ними по пятам. Тяжелые облака висели низко, туман был густым. Выпало уже несколько футов снега, и снегопад все еще продолжался.
Когда они подошли к сугробу, Оливия услышала слабый гул вертолетов над облаками. Сердце пропустило удар. Она посмотрела вверх, на рваные полотнища тумана. Пилот ни за что не посадит машину в таких условиях. И все же хорошо, что они прилетели. На этот раз она больше не была одна.
Коул присел на корточки, слегка смахнул снег с тела Бертона.
– Смахни снег с его лица, – попросила Оливия.
Коул выполнил ее просьбу. Широко открытые, замерзшие глаза взглянули на них.
Оливия долго смотрела на тело. Наконец она негромко сказала:
– Я не могу поверить в то, как переплелись наши жизни. Гейджа, Тори, Мелоди. Моя. Юджина. Все эти годы они были связаны между собой, а я об этом не знала.
Коул сжал ее пальцы. Она отпустила его руку и осторожно присела на корточки. Эйс уселся рядом с ней.
– Я позабочусь о ней, о нашей девочке, – прошептала Оливия. – Обещаю. – Она протянула руку и аккуратно закрыла голубые глаза сержанта Гейджа Бертона. – Я сделаю все, чтобы она гордилась вами.
Голос Оливии прервался.
Между заснеженными елями вздыхал ветер, в воздухе кружились снежинки.
Она встала, замялась, потом все же решилась:
– Я не знаю, что на меня нашло там, в лачуге.
Оливия посмотрела на свои руки, все еще запятнанные кровью Юджина.
– Я даже не помню, как била его ножом.
– Ты хотела жить. Это была самозащита.
– Это выход за пределы необходимой самообороны. У меня будут из-за этого проблемы.
– Сомневаюсь в этом, Лив.
Оливия посмотрела Коулу в глаза.
– Что бы ни случилось, – он не отвел взгляда, – ты не одна. Я с тобой.
Когда до них донесся грохот снегоходов в чаще леса, Коул обнял Оливию.
– Готова?
Она кивнула.
Коул зарядил сигнальную ракету из набора для оказания первой помощи и выстрелил в облака. Розовый огонь вспыхнул в тумане, превратился в яркий зонтик, повис между деревьями.
С хребта спустилась целая армия полицейских, парамедиков, волонтеров-спасателей на снегоходах.
Коул крепче прижал к себе Оливию.
– Пора возвращаться домой, – сказал он.
Они стояли в свете фар под розовым облаком сигнальной ракеты, когда коп с первого снегохода оставил свою машину, снял шлем и быстрым шагом направился к ним. А с ним шел еще один полицейский. Два парамедика тоже оставили свой снегоход и побежали к ним.
Коул выступил вперед, чтобы приветствовать офицера.
– Я – Коул Макдона. Это Оливия Уэст. Она нуждается в немедленной медицинской помощи.
Коп пожал ему руку, но взгляд метнулся в сторону.
– Сержант Якима, отдел по расследованию убийств, – представился он, когда парамедики окружили Оливию. – Это констебль Мартинелло.
Он мотнул головой в сторону второго полицейского, который снимал шлем. Они увидели белокурые волосы, собранные в «конский хвост». Лицо женщины порозовело от холода.
Женщина-полицейский кивнула Коулу и сразу подошла к Оливии, присоединившись к парамедикам. Остальные полицейские занялись осмотром места преступления.
* * *
Тори держала старика за руку. Он лежал в постели, и ему было очень больно. Узловатые пальцы крепко вцепились в руку девочки, как будто это был спасательный трос. Тори сглотнула, ее охватило чувство огромной ответственности. На мгновение ей показалось, что она – мост, соединяющий два берега. И если она сможет продержаться достаточно долго, то старик дождется возвращения ее папы, Оливии и Коула.
Полицейские были в библиотеке этажом ниже, но один – приятный на вид, молодой – оставался с ней в комнате. Он сидел в кресле в углу, возле обогревателя. Его телефон зажужжал.
Офицер ответил, негромко что-то сказал, потом посмотрел на Тори и объяснил:
– Они его взяли.
– Оливия жива?
– Да. Она в безопасности. С Коулом.
Тори встала со своего кресла, продолжая держать руку Майрона.
– А мой отец?
Офицер ответил не сразу. Он встал, подошел, положил руку ей на плечо. В его глазах появилось странное выражение. Он как будто готовился к тому, чтобы сообщить ужасную новость. И Тори поняла. Она сразу все поняла.
– Твой папа знал, что это самое тяжелое в работе копа…
– Он умер?
– Мне жаль, Тори.
Сердце у нее упало. Она крепче вцепилась в руку Майрона и подошла ближе к кровати.
– Что… случилось?
– Твой отец погиб как герой, Тори Бертон, – сказал молодой полицейский, его голос дрогнул, глаза заблестели. – Он настоящий герой. Он нашел убийцу. После всех этих лет, когда ему никто не верил, он нашел убийцу из Уотт-Лейк.
Тори сжала губы. Внутри у нее все дрожало.
Она почувствовала, что Майрон сжимает ее пальцы, и посмотрела на него. Глаза у него были открыты. Старик смотрел на нее, прямо ей в душу. От эмоций у Тори заложило нос и горло. Она не знала, как поступить, что сказать.
– Как это случилось? – снова спросила Тори.
– Во время спасения Оливии Уэст он получил смертельное ранение в сердце.
Она отвернулась. За окном светало. День был холодным, зимним. Новый день. И весь мир изменился. Она больше не была ребенком. Тори даже не знала, кто она теперь.
– Тори, – прошептал старик, – он… герой. Он сделал это ради тебя.
Она посмотрела на него, потом на копа.
– Принести тебе что-нибудь? – спросил офицер.
Она покачала головой и снова медленно опустилась в кресло у кровати Майрона, не выпуская его руку из своей. Прошло много времени, и коп ненадолго вышел, чтобы ответить еще на один звонок.
Тори почувствовала, что старик как-то иначе сжимает ее пальцы. Воздух в комнате внезапно стал холодным. Она подняла глаза, ощутив чье-то присутствие.
Как будто порыв ветра оказался рядом с Майроном. На долю секунды Тори увидела силуэт женщины, похожей на ту, которую она видела на фотографии у постели старика, но потом фигура исчезла. И тогда Тори увидела другое лицо. Это было лицо ее матери – лицо Мелоди. Она улыбнулась и протянула Тори руку. Сердце девочки наполнилось теплом. И лицо растворилось в воздухе.
Тори посмотрела на старика.
– Майрон? – шепотом позвала она, вскакивая на ноги. Он не шевелился. Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Кожа у старика была ледяной.
Но его губы улыбались.
* * *
День благодарения. Вечер.
Полиция на снегоходе привезла из Клинтона психолога, чтобы она осталась с Тори и поговорила с ней.
И теперь женщина в кухне готовила ужин для них обеих.
Тори оставалась в библиотеке. Это была самая теплая комната в большом доме, потому что в камине разожгли сильный огонь. Пустое инвалидное кресло Майрона стояло у камина. Тори смотрела в окно, чувствуя внутри пустоту и неуверенность. В синеватом вечернем свете снег лежал плотным ковром. Было тихо. Это было «око» бурана, и весь мир казался неподвижным и застывшим. Психолог сказала, что следующий фронт ожидается к полуночи.
Тори услышала гул. Это был звук вертолета. Она насторожилась, выглянула в окно и увидела вертолет. Двигатель громко стучал. Деревья согнулись, и снег закружился, когда вертолет начал спуск.
Тори развернулась, побежала вниз по лестнице, выскочила на крыльцо и резко остановилась. Она вдруг испугалась.
Вертолет приземлился недалеко от большого дома, где не было телефонных проводов и линий электропередачи.
Лопасти замедлили вращение, открылась дверца. Из кабины выскочил мужчина. Коул. Он помог выйти другому человеку. Оливия. Рука у нее была на перевязи. За ними выпрыгнул Эйс. Коул обнял Оливию за плечи, и, пригнувшись, они пробежали под винтами. Как только они оказались в безопасной зоне, Коул поднял вверх два больших пальца, и лопасти вертолета снова набрали обороты. Вертолет оторвался от земли и исчез в облаке.
Тори медленно приблизилась к краю крыльца.
Коул и Оливия направились к большому дому, Коул по-прежнему обнимал ее за плечи. У Тори сжалось сердце, к глазам подступили слезы. Она сбежала по ступенькам и по снегу помчалась к ним. Оливия опустилась на корточки. На ее лице был пластырь. Тори остановилась. Их глаза встретились.
Они обе замерли в нерешительности, все невысказанные вопросы о будущем множились между ними в леденящей тишине.
Оливия отвела в сторону здоровую руку и позвала девочку:
– Тори, иди ко мне.
По щекам Тори потекли слезы.
Оливия крепко обняла ее здоровой рукой. Так крепко, что девочка едва могла дышать. Оливия не хотела отпускать дочь, она уткнулась лицом в ее волосы, впитывая ее запах.
– Тори, – повторила она, – социальный работник сказала мне, что ты знаешь, кто я.
У Тори все внутри замерло, она кивнула.
Оливия отодвинулась от нее, по-прежнему сидя на корточках в снегу. Их глаза встретились, и Тори вдруг поняла, что они одинакового цвета. В сердце что-то дрогнуло. Это была ее мать, ее биологическая мать. Тори действительно была частью этой храброй женщины, о которой она прочла в маминой книге. И ее охватила гордость. Оливия смогла выжить. Она была крутой.
– Моя мама, Мелоди, любила тебя, – тихонько произнесла Тори.
Оливия сжала губы, она как будто потеряла способность говорить.
– Она написала книгу, чтобы я прочла ее, когда буду готова, – продолжала Тори. – Я… – Ее голос дрогнул, у нее перехватило горло. – Я… не знаю, что теперь делать.
Оливия взяла ее за руку.
– Мы позвонили тете Луизе, – мягко ответила она. – Твоя тетя летит сюда, чтобы увидеться с тобой. Она будет здесь завтра утром. Если погода окончательно испортится, Коул встретит ее на снегоходе.
– Тетя Лу на снегоходе?
Оливия кивнула.
– Она сама настояла на этом. Она приедет обязательно, ее ничто не остановит.
– Мой папа… он бы решил, что это забавно. Тетя Лу на снегоходе. Она довольно толстая. И любит командовать.
Оливия улыбнулась, ее глаза заблестели от слез.
– Я не хочу ехать в Онтарио, – продолжала Тори. – Я… я не хочу жить с тетей Лу.
Горячие слезы снова подступили к ее глазам, и она постаралась сдержать их.
– Мы это уладим. – Оливия посмотрела на Коула. – Шаг за шагом. Это будет только твой выбор, Тори, но я хочу, чтобы ты знала: мое сердце, мой дом, это место – все это твое. Если бы ты захотела остаться… – Оливия помолчала, пытаясь справиться с эмоциями. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась. И Коул этого хотел бы. Майрону бы тоже понравилось, если бы на этом ранчо, в этом старом доме жила семья.
В ушах Тори зазвучал какой-то шепот, она слышала его всем своим сердцем, всем телом, всей душой. И внезапно она поняла, что это голос матери, доносящийся до нее как будто из другого мира: «С тобой все будет в порядке, Тори. Ты найдешь новый дом. Здесь, с этими двумя людьми. Я тоже этого хочу. Мы присматривали за тобой и ждали, когда ты и твоя мама будете готовы к этой встрече, а твой отец убедится в том, что вы обе в безопасности…»
Тори порывисто обняла Оливию.
Оливия всхлипнула, вытерла нос рукавом. Она не могла говорить, но Тори все увидела в ее глазах. Любовь. Откровенную, цельную, поглощающую, безраздельную любовь матери к своему ребенку.
Тори посмотрела вверх, на Коула. Глаза у него потемнели, лицо напряженно застыло.
– Майрон умер, – негромко сказала Тори.
Он кивнул, положил большую теплую руку ей на плечо.
– Я держала Майрона за руку, – продолжала Тори. – Он пытался дождаться тебя. Держался до последнего.
В глазах Коула заблестели слезы.
– Он улыбался, – совсем тихо добавила она.
У него задрожали губы, и он обнял Тори за плечи.
– Идем, – сказал он низким голосом, – на улице становится холодно.
Они втроем пошли к дому в сопровождении Эйса. Одной рукой Коул обнимал за плечи Оливию, другой – Тори. Это была семья, созданная судьбой. Они шли к старому большому дому на ранчо Броукен-Бар. Теплый золотистый свет лился из его окон в холодные снежные сумерки.
