Глава 24

Решил, что, пока основательно не обживусь здесь и не приготовлю достаточный запас ягод, грибов, мяса на зиму, никакого путешествия в поисках аборигенов предпринимать не буду. Похожу недалеко от лагеря, основательно разведаю местность, попробую поискать солончаки. У меня ведь заканчивались запасы соли из набора выживания, приходилось ее экономить. А мне еще надо на зиму насолить сала, грибов, заготовить соленого мяса. Нужна соль, соль, СОЛЬ! Других способов консервации животного и растительного белка у меня нет. Заготовка тушенки невозможна из-за отсутствия соли, специй, компактных емкостей и плотных крышек, герметически к ним примыкающих. Зимне-весенний период на одних сушеных грибах, да еще без картошки я, возможно, не протяну, а вот протянуть ноги очень даже реально. Что же делать и где искать соль, не знаю.

Прошло несколько дней с момента постройки избы. За это время насобирал и насушил кучу грибов и ягод, листьев для фиточая.

Зная, что животные обязательно должны где-то подсаливаться, стал следить за оленями, косулями и антилопами. Наконец я нашел солончаки, они, кстати, были недалеко от места первой встречи с кабанами. Унылое, почти голое место, изрытое копытами и носами животных, покрытое чахлыми растениями, сильно выделялось на фоне пышной растительности. Набрал оттуда земли в котелок, добавил воды, тщательно размешал, затем снял ложкой верхний слой грязи. И так несколько раз, пока не получился более-менее прозрачный раствор. Поставил котелок на огонь. После нагревания раствора вода выкипела, а на дне остались грязноватые кристаллики соли. Попробовал на вкус. Отвратно. Неприятный горький вкус и какая-то противная едкость соли. Мне такая совсем не подходит.

После солончаков вспомнил, что где-то читал о соляных пещерах в Европе, Крыму, Белоруссии. Может, и тут такие есть. Тогда надо пройти вдоль кряжа и обследовать имеющиеся там пещеры. Потом, если там не найду, придется искать вдоль горы старца. Тут же, вспомнив о найденном в первом обследовании ущелье, решил сходить туда.

Прошел от поляны на пару километров вдоль кряжа. Земля здесь жирная, с черноземом, поэтому хорошее разнотравье. Полно всяких насекомых, в том числе заметил много летающих пчел. Интересно, здесь, наверное, есть и пчелиные дупла. Можно попробовать набрать меда. Вот будет знатно зимой попить чаю с ним, да и так, вместо сахара, употребить тоже неплохо. А то сладкого осталось всего несколько десятков шоколадок, которые я берегу и только редко откусываю понемногу, когда очень захочется или по «праздникам».

Отследил взглядом жужжащий пчелиный маршрут. Прошел по нему еще метров триста вперед и увидел слева высокое дерево с большой кроной, похожее на каштан с широкими и как будто искусно вырезанными листьями. Пчелы скрывались где-то в кроне, на высоте четырех метров. Там, наверное, и дупло. Огляделся и запомнил ориентиры этого места. В следующий раз приду сюда с котелками, перчатками и накомарником. Постоял около дерева, затем пошел дальше, вперед.

Отойдя совсем немного, остановился, уткнувшись в дерево с густой кроной, усыпанное крупными лоснящимися черными ягодами, похожими на крупную малину. Вот это да, шелковица, моя любимая! Обязательно потом наберу ягод и сделаю запас лаваша из вяленых ягод для длительных путешествий.

Пройдя еще километра полтора по этой стороне гряды, вышел на открывшееся глубокое и узкое ущелье, шириной не более пятнадцати метров. Здесь, с этой стороны, оно наклонно спускалось от гряды вниз до самого залива. В другую сторону ущелье, немного поднимаясь, уходило наискось на юго-запад. Вполне возможно, оно проходило гряду насквозь. Интересно будет попробовать по нему пройти на ту сторону гряды, когда буду обследовать местность на плато и за горой. Так я значительно сэкономлю время и силы – не придется возвращаться к озеру с водопадом и уже оттуда начинать путешествие. Ведь это крюк не менее пяти километров.

Отсюда, с этого края, стал разглядывать ущелье. Место совершенно дикое, заброшенное. По дну ущелья видно много камней и валунов, местами поросших густыми зарослями деревьев и кустарника. Деревья все молоденькие, тоненькие, в основном березки, ели, рябины. Недалеко от меня, на противоположной стороне ущелья, чернеет что-то похожее на впадину. Надо посмотреть. Крутой спуск вниз потихоньку преодолел, цепляясь руками за стволы и ветки деревьев. Растения сидят в земле крепко. Думаю, таким же способом смогу потом подняться наверх, либо придется несколько сот метров спускаться до залива, а оттуда уже подниматься к себе по более пологому склону.

Спустился вниз и прошел метров сто вперед в направлении заинтересовавшего меня места, по дороге срубая абордажной саблей поросли деревьев и кустарника, мешающие проходу. Удивительно, что некоторые деревья здесь растут прямо на голых камнях. В некоторых местах, кажется, нет даже и трещинки, чтобы дерево могло там просунуть свои корни к земле. А дерево оплетает камень корнями со всех сторон и стоит прочно, укрепившись ими, где в осыпях, где достав до земли.

Невольно вспомнил свое детство, когда на прогулке с отцом по переулку, недалеко от нашего дома, тот внезапно остановился и показал мне на стену невысокого старого жилого дома. На высоте трех метров из стены торчал небольшой молодой тополь. Каким образом он держался и чем там питался, осталось загадкой. Отец тогда восхитился, насколько сильна природа и живое начало в ней. Я тогда на это особого внимания не обратил, поскольку все мысли были заняты мороженым, которое я собирался попросить отца мне купить. Однако, как оказалось, почему-то все-таки запомнил этот момент на всю жизнь, хотя мне тогда было, наверное, не больше пяти лет, и вот сейчас внезапно вспомнил. Вспомнил своего дорогого отца, совсем неплохого человека, фронтовика, перенесшего немецкий плен, понятого мною лишь после взросления, но уже только после его смерти. Произошло это, когда я накопил достаточно жизненного опыта и мудрости, научился самостоятельно оценивать людей только по их поступкам, а не по речам.

Интересно, как устроен человеческий мозг! Из многочисленных и разнообразных впечатлений прожитой жизни, из бесчисленного множества разнородных явлений и предметов, с малых лет попадающихся нам повсюду на глаза, вдруг что-то ассоциативно всплывает в памяти. Как сейчас. Правда, здесь явным посылом были росшие на камнях деревья, инициировавшие воспоминание. Вспомнил вот сейчас еще своего дорогого батю, вздохнул. Умер он, когда мне было тридцать, а уже после прожитых сорока лет мне стало очень не хватать его общения и мудрых советов.

Считается, что память рациональна и ленива, что она хранит только самое лучшее и самое худшее, малые и большие потрясения, но не мелкие повседневные события – их она стирает. Думаю, что это не совсем так. Бывает ведь и так, что внезапно вспомнишь что-нибудь, даже не главное, не яркое, а случайное, второстепенное, вроде бы малозначимое, и как будто снова окунешься в то время и в испытанные тогда чувства. Чей-то брошенный взгляд, малозначимый разговор, запах цветущих лип на набережной, где жил, удивительный узор крыльев бабочки, только что пойманной, муравейник со спешащими куда-то муравьями, которых я в детстве долго и пристально разглядывал около дома, ночную игру с фонарями со сверстниками во дворе, друзей детства, свою немецкую овчарку, теплый летний вечер, первое свидание в парке и первую любовь, с которой хватило сил расстаться, поскольку чувствовал фальшь в поведении любимой, а главным, конечно, было то, что она меня совсем не любила. Да мало ли что еще вспомнится!

Подойдя поближе, разглядел, что надо мной, на высоте трех метров, виднелась впадина, а в ней имелось приличного размера щелевидное отверстие естественного происхождения. Взобрался по выемкам наверх, подошел к нему. Очевидно, отверстие уводило внутрь кряжа. Такое впечатление, что там вполне может быть пещера. Включил фонарь, закрепленный ремешком на голове, надел очки-тепловизоры, покрепче ухватил копье левой рукой, в правую взял пистолет. Ход, ведущий внутрь, постепенно опускался вниз. Он был достаточно широк и высок, чтобы я спокойно мог идти дальше, не нагибая головы.

Пройдя метров двести, постоянно понемногу опускаясь, вошел в небольшой зал. Кругом неровные стены и беспорядочно разбросанные глыбы, уходящие в неровный потолок, состоящий из полупрозрачных и белых крупных блестящих кристаллов разной геометрической формы, от света фонарей изредка отбрасывающих неяркие блики. Никакой теплокровной живности здесь не видно. Снял очки и включил ручной фонарь.

А это случайно не драгоценные камни, то есть алмазы? Только почему-то такие огромные. Но это может быть кварц, слюда или хрусталь. Хотя и не могу вспомнить и нигде не читал, чтобы они встречались в такой причудливой форме. А может, это СОЛЬ? От неожиданной мысли я сначала обмер, схватил саперную лопатку и со скрежетом выковырял ею кусочек из стены. Небольшой кристалл оказался в форме неправильного куба. Лизнул его языком. Точно, это она, СОЛЬ! Вот это долгожданная и бесценная находка! Вот это повезло так повезло! Ведь, не преувеличивая, без нее я, наверное, не протянул бы зиму и весну. От радости настроение поднялось до заоблачных вершин! Хотелось заорать от счастья, да подумал, что снаружи какой-нибудь хищник может воспринять это как вызов на бой. Ну вот теперь будем жить! Теперь у меня есть все, что необходимо, чтобы здесь не просто выживать, а жить, жить очень даже припеваючи.

А пока наберу кристаллов соли в свободные места ранца и рюкзака. Энергично нарубил топором много кристаллов соли, какое-то количество сразу немного измельчил для удобства и компактности транспортировки. Забил ранец и свободный рюкзак, даже напихал, сколько мог, кристаллов во все имеющиеся карманы и свободные кармашки разгрузки. Думаю, что всего получилось не менее шестидесяти килограммов ценного сырья. Для подсаливания еды мне этого хватит лет на пять, если не больше. И даже с солением рыбы, сала, мяса, грибов – на три-четыре года, что тоже вполне достаточно. Но сколько я здесь пробуду, и кто сказал, что я всегда буду один? Поэтому надо обязательно сделать хороший запас такого ценного, очень редкого и крайне необходимого продукта.

Подниматься теперь наверх из ущелья с занятыми руками неудобно. Поэтому сначала пришлось пройти до залива. Вернулся в избушку, скинул груз на пол, из карманов высыпал соль на стол. Переложил всю крупную соль в две свободные большие емкие корзины, потом посидел, передохнул и стал собираться опять в соляную пещеру. За сегодняшний день надо сделать основательный запас. Чтобы руки были свободными, оставил в избе все лишнее, даже копье, лук с колчаном, ружье и гранаты, флягу со спиртом. В разгрузке только индивидуальный медицинский пакет, два пистолета с четырьмя обоймами, один нож Ка Ваг, топор и полулитровая фляга с водой. Снова взял рюкзак, освобожденный ранец и мешок из-под одежды. В каждый из них влезет не менее сорока килограммов кристаллов соли. Только бы выдержали, а уж я как-нибудь донесу. Ничего, своя ноша не тянет.

Загрузился, что называется, под завязку. Из этой ходки притащил не менее ста пятидесяти килограммов разнокалиберной соли. Кстати, вспомнил, что она называется галит, каменная соль. Тяжелые рюкзак и ранец нес за спиной, а мешок в руках. Несмотря на то что соли у меня теперь уже было более чем достаточно, почти два центнера, даже хватит и на продажу, до вечера сделал еще три ходки, опять загрузившись по максимуму. Ничем больше заниматься не мог, думал только об использовании уникального шанса. Обуяла жадность первопоселенца, вынужденного рассчитывать только на свои силы и сделанные запасы. Так уж устроена человеческая натура.

Таким образом, я стал обладателем более шести центнеров каменной соли. Больше полтонны! Хватит и на еду, и на засолку, и еще останется на всю последующую жизнь. Весь стол, полати, полки, табуретки и даже стул были заставлены грудами больших кристаллов соли. Постоял, молча и радостно разглядывая этот натюрморт. Большие кристаллы соли разложил в большие корзины, предварительно постелив на дно чистые куски бересты, и по очереди поднимал на чердак. Истратил все свободные большие корзины. Вот как быстро они пригодились. На столе оставил килограммов десять измельченной соли для непосредственных нужд. Заполнил ею доверху имеющийся металлический котел с корабля, предварительно очищенный. Необходимо сплести еще несколько корзин, чтобы было куда убрать будущие запасы. У меня же еще есть бочки разного объема. На другой день сделал еще пару ходок за солью. Запас лишним не бывает.

Вот теперь, когда соли хороший запас, я, «как подорванный», рванулся добывать мясо и свежие грибы, чтобы заняться их солением. Ведь время торопит, скоро наступит осень, а там и зима не за горами. А что, если здесь зима лютая и длится дольше, чем на Земле? Поэтому надо торопиться с запасами белка. Как говорится, волка ноги кормят.

Сходил на плато, где решил подстрелить из лука небольшую антилопу для пробного засаливания. Думаю, что ее мясо наиболее мягкое и нежное. Получилось с первого же выстрела, почти в упор. Животные здесь все непуганые. Пока я стрелял, антилопа замерла и стояла на одном месте. Она подпустила меня метров на десять. Стрелу с наконечниками я потом, конечно, вырезал и вытащил. Буду их экономить ввиду ограниченного пока количества. Пришлось торопиться, так как боялся, что на запах крови может прийти какой-нибудь хищник. Быстро разделал тушу, отрубил топором задние и передние ноги, отсекая копыта и скакательные суставы, вырезал с груди и из спины вдоль позвоночника длинные пласты мяса. Все это я завернул в парусину и положил в мешок, чтобы не пачкать ранец. Немного подумав, отрубил витые рога. Пригодятся для чего-нибудь. Да, хотя бы для вешалки. Нет, все же, думаю, для нее больше подойдут рога оленя.

При возвращении с охоты удачно, с одной стрелы, добыл свинью. По такой жаре животные держались поближе к воде, то есть к реке. Чем я и воспользовался. Правда, пришлось потом копьем полчаса отгонять свирепого секача. С трудом отогнал. Убивать не стал, чувства и обязанности его понятны, а мясо не такое нежное, как у самок. Свинью почти в центнер весом тащил за передние ноги на плече, благо недалеко до избы. По возвращении в избу быстро напластал с нее куски мяса и сала. Одновременно с мясом антилопы промыл в проточной воде и пересыпал крупной солью, раздельно набросал в деревянные бочки, положил гнет. Задел положен. Из сухих щепок, веток и кусков дерева разжег костер и, медленно поворачивая на огне, поджарил насаженную в длину на буковую палочку, слегка посоленную вырезку свиньи и антилопы. Попробовал жареное мясо – ничего вкуснее я в жизни не едал, хотя здесь уже попробовал жареную птицу. Хмыкнул, действительно вкусное нежное мясо. Причем я не могу сказать определенно, какое мясо мне больше понравилось. Съел в течение десяти минут не меньше килограмма, отрезая по небольшому кусочку сочащегося горячего мяса, слегка подсаливая и смакуя его. Не стал даже заедать галетами – и так хорошо. Наелся. А недавно одними ягодами питался! Хотя я им необыкновенно благодарен – за спасение жизни и за вторую молодость.

Пока наедался, подумывал и о других способах сохранения мяса. Но на ум ничего не приходило, кроме копчения. Ну, может быть, еще можно изготавливать вяленые и копченые колбасы.

Для копчения мне понадобятся ветки ольхи. Я их видел у реки. Ну что же, будем заниматься «консервированием мяса». Собрал около кряжа несколько плоских камней, соорудил высокий каменный ящик – коптильню. На дно насыпал солидный слой хороших углей, на них положил слой веток ольхи, затем две задние ноги антилопы, сверху закрыл очередным слоем веток ольхи и все это прикрыл несколькими плоскими камнями. Коптил несколько часов, затем подвесил окорока на длинный ствол ветки, горизонтально укрепленный враспор в выемки верха погреба. Таким же способом накоптил две передние ноги, грудинки и вырезки из спины антилопы и четыре свиных окорока.

В течение недели засолил две стокилограммовые бочки свиного и антилопьего мяса, четыре пятидесятикилограммовые бочки белых, подберезовиков, подосиновиков и одну рыжиков, сделал по три десятка кругов вяленой и копченой колбас, несколько десятков килограммов сала.