О том, что происходило в Индии и Китае, а также о важности свершений для будущего человечества, правители средиземноморских и ближневосточных народов мало что могли знать. Кое-кто из них, под впечатлением рассказов купцов, мог составить смутное представление о дикой Северной и Северо-Западной Европе. О жизни по ту сторону пустыни Сахара, и о существовании Америки они не знали вообще ничего.

Тем не менее в 1-м тысячелетии до н. э. их миру предстояло стремительно раздаться в стороны. И одновременно этому миру пришлось обрести некое единство, так как в силу интеграционных тенденций связи внутри его становились сложнее и полезнее. Мир, состоявший из нескольких прекрасно отличимых друг от друга практически независимых цивилизаций, уступал место цивилизации, где все растущие области пользовались одними и теми же достижениями: грамотой, передовым государственным управлением, передовой техникой, упорядоченной религией, городской жизнью. Причем под их влиянием цивилизация менялась все быстрее из-за активизации взаимного проникновения различных традиций. Такое влияние нашло воплощение не в одних только произведениях искусства и гипотетических представлениях, но и в весьма приземленных понятиях. Все дело кроется не только в великом, но и в мелочах. На ногах огромных статуй в Абу-Симбеле, что в 110 километрах вверх по течению Нила, греческие наемники египетской армии в VI веке вырезают письмена с сообщением о своей гордости тем, что они добрались до таких отдаленных мест. А 2500 лет спустя солдаты полков английского графства оставят свои имена на скалах перевала Хайбер.

Протянуть четкую хронологическую линию в таком постоянно усложняющемся мире не получается. Если она вообще существует, то мы уже несколько раз ее пересекали, прежде чем нам удалось приблизиться к заре классической эпохи Запада. Военная и экономическая напористость народов Месопотамии и их преемников, переселение индоевропейских племен, обнаружение железа и распространение грамоты полностью перепутали некогда ясные шаблоны развития Ближнего Востока задолго до появления средиземноморской цивилизации, послужившей матрицей для европейцев. Как бы то ни было, но не оставляет ощущение того, что главную границу мы прошли еще в 1-м тысячелетии до н. э., и там ее следует искать. Величайшие сдвиги, вызванные Vo¨lkerwanderung (Великим переселением народов), на древнем Ближнем Востоке к тому времени завершились. Образцы поведения, сложившиеся там в конце бронзового века, подвергались постоянным усовершенствованиям в местном масштабе через заселение пришлыми народами и завоевания, но не в результате еще одной тысячи лет прихода и ухода масс народа. Политические структуры, оставленные нам в наследство от старины, послужат рычагами в последующей эпохе всемирной истории на пространстве, простиравшемся от Гибралтара до Инда. Цивилизации внутри этой области суждено стать пространством для взаимодействия народов, заимствования передовых достижений и распространения космополитизма. Рамки для этого предстоит задать великими политическими переменами середины 1-го тысячелетия до н. э., возвышением новой империи в лице Персии и окончательным крушением египетской и вавилонско-ассирийской традиций.

Проще всего подводить итог судьбе Египта, так как его летописи содержат в основном свидетельства упадка. Описанный в них процесс назвали «анахронизмом бронзового века в мире, неуклонно обновлявшемся», и его судьбу вполне можно объяснить неспособностью египтян к переменам или приспособлению к ним. Египет выстоял в результате первых нападений народов, уже пользовавшихся железом, и отразил нападки «народов моря» в самом начале эпохи смятения. Но больше великих свершений на долю Нового царства так и не выпало: впоследствии наблюдались исключительно признаки истощения инерции движения вперед. У себя дома цари и жрецы занимались спором о принадлежности власти, а в это время от их сюзеренитета за пределами египетских границ осталась одна только тень. За периодом соперничающих династий на короткое время последовало воссоединение империи, когда египетская армия снова отправилась в Палестину, но к концу VIII века в Египте утвердилась династия захватчиков кушитов; в 671 году до н. э. из Нижнего Египта их выбили ассирийцы. Ашурбанипал взял штурмом Фивы. После одряхления ассирийской державы снова наступил период иллюзорной египетской «независимости». К этому времени свидетельство появления нового мира, которому Египет должен был пойти на больше чем просто политические уступки, можно увидеть в учреждении школы для греческих переводчиков и греческого торгового анклава с особыми привилегиями в Навкратисе, выросшем в дельте Нила. Потом Египет потерпел поражение сначала от отрядов Навуходоносора (588 год до н. э.), а шестьдесят лет спустя от персов (525 год до н. э.), и его превратили в провинцию империи, которой предстояло устанавливать границы нового государственного объединения, и она на протяжении многих веков будет оспаривать мировое господство с новыми державами, появлявшимися в Средиземноморье. Но говорить о полной утрате Египтом независимости было еще рано, правда, с IV века до н. э. и до XX века н. э. им правили иноземцы или династии переселенцев. Таким образом, Египет уходит из поля зрения историков как самостоятельная нация. Последние всплески египетского возрождения продемонстрировали слабую врожденную живучесть. За временным ослаблением натиска на Египет всегда, в конечном счете, следовало возобновление натиска извне. Угроза со стороны Персии была последней из них и фатальной.

Снова отправной точкой послужило переселение народов. На высоком плато, расположенном в сердце современного Ирана, поселения человека существовали уже в 5000-х годах до н. э., а слово «Иран» (появившееся около 600-х годов н. э.) в его древнейшей форме означает «земля арийцев». Около 1000-х годов до н. э. с нашествием арийских племен, надвигавшихся с севера, как раз и начинается история Персидской империи. В Иране, как раньше в Индии, арийцам предстояло основать жизнестойкие традиции. Два их особенно энергичных и сильных племени вошли в историю западных районов под библейскими именами мидяне и персы. Мидяне двинулись на запад и северо-запад в Мидию; их великий век наступил в начале VI века после низвержения ими своих соседей ассирийцев. Персы пошли на юг к побережью Персидского залива и утвердились в Хузистане (на краю долины реки Тигр и в древнем царстве Элам) и Фарсе. Так появилась Персия древности.

В устной традиции сохраняется предание о легендарных царях, ценное скорее тем, что проливает свет на позднее отношение персов к монархии, а не на историю. Как бы то ни было, но от персидской династии Ахеменидов происходит первый царь объединенной Персии – каким бы устаревшим ни казался этот термин. Им был покоритель Вавилона царь Кир. В 549 году до н. э. он усмирил последнего независимого царя Мидии, и с тех пор границы завоеваний начали выходить за пределы царства, поглотили Вавилон и двинулись на Малую Азию к морю, спускаясь к Сирии и Палестине. Только на востоке (где он сложил голову в схватке со скифами) у Кира появились сложности с определением своих границ, хотя он преодолел Гиндукуш и установил своего рода господство над областью Гандахара, расположенной к северу от реки Джелам.

Так появилась крупнейшая империя, существовавшая когда-либо прежде. По сути своей она отличалась от предшественников; дикость ассирийцев больше вроде бы не бросалась в глаза. По крайней мере, в официальном искусстве жестокость уже не представлялась благом, и Кир Великий старался уважать установления и привычки своих новых подданных. В результате у него появилась многоликая империя, которая славилась большой военной мощью и преданностью монарху, недостающей ее предшественницам. Следует отметить некоторые духовные признаки такой империи: помазание Кира Великого на вавилонский престол состоялось после ритуального одобрения Мардуком, а в Иерусалиме он распорядился восстановить тамошний Храм. Один еврейский пророк увидел в его победах волю Божью, назвал Кира помазанником Господним и порадовался судьбе старого врага евреев в лице Вавилона: «Ты утомлена множеством советов твоих; пусть же выступят наблюдатели небес и звездочеты и предвещатели по новолуниям, и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе» (Исайя, 47: 13).

Своим успехом Кир Великий во многом был обязан имеющимся в его распоряжении материальным ресурсам царства. Оно было богато полезными ископаемыми, прежде всего железом, а на высокогорных пастбищах долин выгуливались огромные табуны лошадей, для которых хватало наездников. И все-таки невозможно устоять перед соблазном сделать заключение о решающем значении личных талантов правителя; Кир Великий остается исторической фигурой всемирного значения, признанной остальными потенциальными завоевателями, стремившимися в последующие несколько веков сравняться с ним. Фундаментом его власти служили губернаторы провинций, ставшие прародителями поздних персидских сатрапов. Они потребовали от жителей подданных Киру областей чуть больше обычной дани – золота, шедшего на пополнение казны Персии – и повиновения.

Так началась империя, которая, пусть даже с многочисленными неудачами, на протяжении без малого двух веков составляла каркас Ближнего Востока, сохраняя великую культурную традицию, выросшую на ресурсах, поступающих и из Азии, и из Европы. Под властью этой империи жители обширных территорий на протяжении веков не знали ужасов войны, и в целом эту цивилизацию можно назвать во многих отношениях роскошной и благородной. Геродот поведал грекам о том, что персы любили цветы, и появлением такого украшения нашей жизни, как тюльпан, мы обязаны им. Можно легко обойтись без многих вещей в нашей жизни, но тюльпана жаль. Сын Кира добавил к своей империи Египет; но скончался прежде, чем у него дошли руки до претендента на престол, поползновения которого поощряли мидяне и вавилоняне, стремившиеся вернуть свою независимость. Наследие Кира Великого восстановил молодой человек, претендовавший на Ахеменидское происхождение, по имени Дарий.

Дарию (правившему с 522 по 486 г. до н. э.) не удалось добиться всего, что он хотел. Но по своим свершениям он ничуть не уступал Киру. Дарий сам составил текст для монумента с перечислением побед над мятежниками, и ему можно верить. «…Я – Дарий, царь великий, царь царей, царь многоплеменных стран, царь этой земли великой далеко (простирающейся), сын Виштаспы, Ахеменид, перс, сын перса, ариец из арийского рода», – так самонадеянно представился он потомкам. На востоке границы его империи еще глубже вторглись в долину Инда. На западе они продвинулись к Македонии, хотя там персов остановили, а вот на севере Дарию не удалось точно так же, как Киру до него, заметно потеснить непокорных скифов. Внутри империи он проделал замечательную работу по укреплению своей власти. Официальное оформление получила децентрализация государства с подразделением империи на 20 провинций, в каждую из которых он посадил по персу-сатрапу в звании августейшего князя или великого вельможи. Их деятельность контролировали императорские надзиратели, а правительственное управление сатрапами осуществляло ведомство императорского секретариата, в функции которого входило ведение переписки с сатрапиями. Причем административным стал древний арамейский язык межэтнического общения ассирийской империи. Этот язык получилось прекрасно приспособить к ведению государственных дел, так как в основе его письменности лежала не клинопись, а финикийский алфавит. Бюрократический аппарат опирался теперь на невиданные до сих пор средства связи и общения, ведь львиная доля податей сатрапий тратилась на строительство дорог. При самом благоприятном раскладе гонцы с депешами могли преодолевать по таким дорогам до 320 километров в день.

Памятником достижениям императора Дария могла бы послужить и великая новая столица в Персеполе, где сам Дарий нашел последнее пристанище в усыпальнице, вырубленной в отвесном склоне утеса. Задуманная как колоссальное сооружение в честь великого царя гробница Дария до сих пор производит величественное впечатление, пусть даже кому-то она кажется помпезной. Персеполь в конечном счете превратился в плод коллективного творчества; последующие цари добавили к нему свои дворцы, воплотив в этом городе многоликость и космополитизм своей империи. Ассирийские колоссы, быки с головой человека и львы охраняли его ворота, как это делали такие же скульптуры Ниневии. По его лестницам маршировали каменные воины, груженные данью; они выглядели немного живее, чем механистичные единообразные изваяния ассирийцев ранней культуры. Декоративные колонны напоминают египетские, но только потому, что по Ионическому морю вместе с резчиками по камню и скульпторами сюда доставили египетский стиль. Греческие детали убранства обнаруживаются в барельефах и художественном оформлении. К тому же отголоски этого стиля можно найти в царских захоронениях, расположенных неподалеку. По своему замыслу они напоминают сооружения в Долине царей, в то время как их крестообразные входы – местное изобретение. Собственный склеп Кира в Пасаргадах тоже отмечен греческим узором. Нарождался совсем новый мир.

Во всех этих монументах нашли наглядное воплощение многоликость и терпимость носителей персидской культуры. Она всегда легко впитывала внешние традиции, и эта особенность сохранится надолго. В Персии не только прижился язык тех, кого завоевали персы, но к тому же, пусть не всегда, их представления. Ведическая и персидская религии сплавились в Гандхаре, где стоял индийский город, названный греками Таксила, но носителями обоих верований, разумеется, были арийцы. В сердцевине персидской религии лежало жертвоприношение, а внимание сосредоточилось на огне. К эпохе Дария самый рафинированный из ее культов эволюционировал в религию, называемую зороастризмом, или дуалистической религией, призванной решить проблему зла с точки зрения борьбы добра с богом порока. О пророке Заратуштре нам известно очень мало, но представляется, что он учил своих последователей поддерживать дело бога света своим ритуальным и высоконравственным поведением; обещалось мессианское избавление, воскрешение мертвых и вечная жизнь после Судного дня. Такое вероучение стремительно охватило население всей Западной Азии, находившейся под властью персов, даже притом, что могло оставаться всего лишь культом меньшинства. Оно сыграло свою роль в становлении иудаизма и восточных культов, у него позаимствуют положения христианства; ангелы христианской традиции и понятие адского огня, который ждал грешника, пришли от Заратуштры.

Говорить о взаимодействии Азии и Европы пока еще слишком рано, но все равно можно привести несколько поразительных примеров взаимного влияния, которым отмечается конец Древнего мира. У нас появляется возможность пометить эпоху. Население всего Старого Света персы обогатили общим практическим опытом. Индийцами, мидянами, вавилонянами, лидийцами, греками, евреями, финикийцами и египтянами впервые правили в составе единой империи, эклектизм которой показал, насколько далеко уже зашла цивилизация. Эпохе цивилизации, воплощенной в определенных исторических субъектах, на Ближнем Востоке наступил конец. Слишком многое стало общим, слишком много слилось в прямых преемниках первых цивилизаций, чтобы дальше служить строительными блоками всемирной истории. Индийские наемники воевали в составе персидских армий; греки воевали на стороне армий Египта. Стиль городской жизни и грамота широко разошлись по всему Ближнему Востоку. Люди жили в городах, рассеянных по большой части территории Средиземноморья. Приемы земледелия и металлургии распространились за пределы данного района планеты, и им предстояло распространяться еще шире, поскольку Ахемениды передавали навыки орошения Вавилона в Центральную Азию и привезли рис из Индии для его возделывания на Ближнем Востоке. Когда азиатские греки созреют для перехода на денежное обращение, в его основу положат шестидесятиричное исчисление Вавилона. База для будущей мировой цивилизации находилась в процессе созидания.