Глава 17
— Сожалею, миледи, но вы не беременны.
Веронике не верилось, что она услышала эти слова, произнесенные профессиональным доброжелательным голосом с легкими нотками сочувствия.
— Но… — попробовала возразить она. — Я была уверена. И, потом… А как же…задержка? И перепады настроения… И…
— Так бывает, когда очень хочется ребенка. Но…
— Понятно.
Вероника поднялась, чтобы уйти.
— Вы совершенно здоровы, — донеслось ей в спину. И, думаю…
Принцесса Тигверд специально приехала в клинику, что находилась в отдаленном, малознакомом районе Роттервика. Слава Стихиям — удалось сохранить инкогнито. Помог плащ герцогини Реймской с огромным капюшоном, скрывающим лицо густой тенью. Спасибо старому доброму другу — тревожному чемоданчику. Сколько раз он ее выручал?
Конечно, можно было бы обратиться к Ирвину или Рене, но… Тогда бы она точно разревелась. Как вот сейчас. С той лишь разницей, что в полутемной, мерно покачивающейся карете никто не видит, и ни перед кем не нужно отчитываться. Ехать около двух часов, так что можно дать волю эмоциям. Успеет прийти в себя.
Как давно желание родить ребенка незаметно для нее самой стало навязчивым состоянием? С момента, когда поняла, что любит и любима? Первого поцелуя в карете?
Или с той встречи, в занесенном розовыми лепестками парке, когда она в первый раз увидела Ричарда? Насупленного, недовольного Имперского палача, измученного овсянкой?
Она до сих пор помнит тот день в мельчайших подробностях. Холод белоснежного мрамора скамьи, обнимающей толстый ствол огромного цветущего дерева. Звон шпаг за спиной — Рэм и Пауль.
Пашка… Рэм. Феликс. Может, она слишком многого хочет? Не каждой женщине дается такое счастье. Трое сыновей. Взаимная любовь. Иные миры. Родители здоровы. Друзья верны. А она рыдает… И не стыдно? Стыдно. Очень. Какое же ненасытное существо человек! И все ему мало! Мало! Мало, потому что, не смотря на все здравые доводы, отчаянно, нестерпимо хочется дочь! Девочку. Де-воч-ку! Стоит закрыть глаза — и видишь крупные кольца жестких волос, черные с алыми искорками глазенки. На нее девочка тоже похожа — очертания губ, высокий лобик, чуть курносый нос. Откуда она знает? Знает! Кожей чувствует. Видит во сне каждый день.
Вероника вытерла глаза — надо заехать в книжный магазин, обсудить кое-что с господином Мирровым. Еще не хватало, чтобы на улицах Роттервика увидели и опознали заплаканную принцессу Тигверд! Вот конкуренты-журналисты обрадуются. Конечно, после того, как ветераны спалили типографию, а император Тигверд обозначил свою позицию по поводу публикаций о его семье, они сильно поутихли. Однако новые веяния об использовании фотоаппаратов взяли на вооружение.
— Ника…
Ричард возник словно бы из ниоткуда, стоило только выйти из кареты. Она тут же оказалась в крепких объятиях, что забирали горечь, тревоги и сомнения.
— Что-то случилось?
Вероника потерлась щекой о его плечо. И… снова расплакалась.
Мужчина судорожно вздохнул, утаскивая жену в портал, подальше от любопытных глаз.
Они оказались в знакомом домике. В мире, что был разрушен его жителями. Лес чуть слышно шелестел огромными листьями, поверхность которых покрыта мягкими иголочками. Она помнила эти огромные, ярко-изумрудные листья, фиолетовые тени на толстых стволах. Пахло деревом. Огонь в камине вспыхнул, повинуясь взгляду огненного мага.
— Иногда мне кажется, — тихо проговорил Ричард, — что уже при следующем посещении, этот мир будет в порядке. Можно будет снять купол, рассадить деревья…
Вероника вытерла слезы и еще крепче прижалась к мужу.
— Все образуется, любимая, — погладил он ее по голове, как маленькую.
— Я не беременна. Не понимаю, почему… Может, оттого, что я так сильно хочу этого? Или…
Лесной домик замер. Взгляд упал на знакомую шкуру. Она уже плакала здесь. Жаль, что с перстнем нельзя посоветоваться. Милена…Что бы она сказала ей сейчас?
Ричард вздрогнул, будто прочитав ее мысли.
— Это я раздразнил Пустоту, — выдохнул маг после долгого молчания.
— Что это значит?
Принц Тигверд смотрел перед собой, туда, где за пыльным стеклом крошечного окошка над едва различимой полосой горизонта клубился яд.
— Я… — с тоской в голосе проговорил он, — отказался от возможности иметь ребенка. Тогда я был не в себе. А потом… когда полюбил, поверил и по-настоящему почувствовал, что значит быть счастливым, все равно ставил какие-то условия: только после свадьбы, только законнорожденный… Это было неправильно. И теперь я за это наказан. За то, что не хотел с благодарностью принимать все то, что готова была дать Вселенная… Считал себя в праве решать.
— И что теперь?
— Просить Стихии о милости… Больше ничего не остается. Ника… прости меня…
Она обняла его крепче:
— Все образуется. Пустота справедлива. Я верю. Слышишь? Все будет хорошо.
Ричард прижался к жене губами, скользнул по соленой щеке, добрался до любимых губ. И они забыли обо всем…
В родных объятиях было спокойно. Все будет хорошо. Нужно просто положиться на милость Стихий.
Тихо. Стук сердца Ричарда. Шум заповедного леса. Знакомый лай. И топот, словно по лесной тропинке несся огромный конь, а не подрастающий пес.
— Фло?! Откуда ты взялся? И… как нас нашел?
— Мне иногда кажется, — Ричард склонился над принцем Флоризелем и потрепал золотистую макушку, — что он — очень даже магическое создание. По крайней мере, между мирами ходить умеет.
Вероника ожидала, что пес, как обычно, поднимет наивные глаза: «Кто умеет?! Я?! Что вы такое говорите?»
Но, как ни странно, этого не произошло. Флоризель, с самым серьезным видом, крутился вокруг них, толкал лобастой башкой. Черный нос ходил ходуном, уши тревожно колыхались.
Пес изо всех сил пытался им что-то сказать…
Вероника вспомнила, что читала о гончих святого Губерта. Если они становились на след, то шли по нему до конца. И ни время, ни расстояния не могли их остановить. Только смерть.
Было что-то еще о прекрасных Арденнских лесах, в которых охотился славный рыцарь Франциск Губерт, не очень благочестивый сын местного герцога. Он любил охотиться и веселиться, не смотря на то, что церковью было предписано сдерживать себя в подобных удовольствиях в определенные дни.
И вот однажды, целясь в оленя, он увидел сияющий крест меж ветвистых рогов. Это произвело на молодого человека такое сильное впечатление, что из страстного охотника он превратился в монаха. Однако охоту не бросил, забрав с собой в монастырь любимых собак. Он служил в монастыре Андас, и его верная стая не покидала хозяина даже во время мессы.
А Фло? Интересно, он…разговаривает с Пустотой? И куда он их зовет?
— Показывай, — приказал Ричард, крепко беря жену за руку.
С минуту пес всматривался прямо перед собой, совсем как его хозяин несколько минут назад. Спустя какое-то время появилось марево портала, в радужной оболочке которого было больше золотистого цвета, чем обычно. Веронике показалось, что над сияющей аркой она видела голову оленя с крестом меж ветвистых рогов, но принцесса Тигверд тут же списала видение на излишнюю впечатлительность.
Они не сразу поняли, что оказались в другом мире.
Шум волн. Скрип подгнивших досок под ногами. Запах рыбы, чего-то кислого и тревожные, жалобные крики чаек над головой. Свинцовое, мрачное небо.
— Ричард… — Вероника крепче сжала руку мужа.
— Не бойся, любимая. Не узнала? Мы в Та́нии.
— Где?
— Мир, в котором мы провели последний отпуск.
— Ты…уверен?
— Да. У всего есть темная сторона.
Вероника никак не могла связать окружающую атмосферу с миром страстного танго и ночных фейерверков. Веселые домики, белоснежные дорожки и яркие цветы, заботливо высаженные хозяйками — все это исчезло, будто и не было никогда!
Холодно. Неуютно.
Вдруг они услышали отчаянный женский крик:
— Помогите!!!
Лай Флоризеля. Ричард побежал вперед, крепко сжимая руку жены. Принцесса Тигверд впилась в ответ в теплую мужскую ладонь, стараясь не отставать. Они бежали по деревянному настилу причала, петляя, стараясь не поскользнуться на поворотах, пока, наконец, не остановились у покосившейся будки, чуть было не налетев на Фло.
Таверна «Кость в горле». «ЗАКРЫТО», — гласила надпись сомнительного заведения, сильно смахивающего на пиратский притон. Флоризель нетерпеливо поскуливал, всем своим видом показывая, что опасность — вот она, за этой самой дверью…
— Нет! Отпустите! Умоляю, не трогайте его!
— Ваш сын отправится со мной. Он нужен Ва́ду. А вы радуйтесь, что я великодушно оставляю жизнь вам и вашей дочери.
Голос был тихим, вкрадчивым, но от него у Вероники позвоночник сковало от ужаса. Ричард уже сомкнул пальцы на ручке входной двери, жестом показывая жене, чтобы она спряталась за угол вместе с Фло. Дрожащими от страха и холода пальцами принцесса Тигверд вцепилась в золотистую шерсть, когда услышала другой мужской голос — низкий и хриплый:
— Малышке придется немного подрасти… Но ничего. Будет пока смотреть, чем занимается мамочка и учиться…
— Вы не посмеете! Оставьте нас в покое!
Принц Тигверд рванул дверь на себя, Вероника лишь увидела яркую вспышку алого пламени, которое тут же исчезло, и… Муж упал. Медленно. Тяжело. С глухим, безжизненным стуком. В голове помутилось. Фло подбежал к хозяину. Стал вылизывать лоб и серебристые волосы.
Вероника вспомнила, как когда-то вытащила кентерберийскую змейку. Как заметила эту тварь на границе света и тени. Что-то подобное произошло и сейчас. Она видела черные пятна вокруг головы мужа, которые пес слизывал искрящимся золотыми искорками языком! В ту же секунду поняла, что с Ричардом все будет в порядке. Сосредоточилась. Позвала на помощь. Не зная, получилось у нее или нет, вбежала внутрь и застыла.
Тяжело дыша, Вероника смотрела на драму, что разворачивалась перед ней. На побелевшую лицом женщину в руках огромного, бандитского вида монстра. Эти ручищи могли в два счета свернуть несчастной шею, особо не напрягаясь. На знакомых детей — Дарри и Эллу. Мальчика крепко держал за плечо высокий, худой человек в черном. Девочка была привязана к стулу толстой веревкой. Во рту — кляп. По щекам ребенка бежали слезы. Сволочи!
— Ну что же вы? Боритесь! Вы же маг! Это же…ваши дети!
Вероника кричала, глядя в глаза незнакомки. С чего она все это взяла? Может, потому что женщина вся будто светилась изнутри? Что-то странное случилось с принцессой Тигверд. Воздух дрожал. Искрилась женщина. Мужчина в черном тоже дрожал от непонятной, неизвестной силы, которую она почему-то чувствовала, и от которой ломило виски.
Язык Фло слизывал и слизывал тьму с Ричарда.
Вдруг пес заскулил и привалился на бок. Принц Тигверд пришел в себя. В то же самое мгновение женщина издала нечто похожее на вопль вместе с рычанием, и Вероника упала от невыносимой боли в висках.…
…
— Он ушел. Это плохо… — голос Ричарда.
— Куда он ушел? — император мерил шагами спальню дома, который принц Тигверд подарил своей жене в память о прекрасном отпуске, проведенном в Та́нии.
— Он ушел в Ваду, Ваше Величество, — негромко ответил милорд Швангау.
— Вы не могли бы перенести дискуссию в кабинет принца Тигверда или гостиную? Миледи Веронике необходим покой, когда она придет в себя! — Ирвин изо всех сил старался быть любезным, но злость целителя сквозила в каждой ноте.
— Нет! Нет, не уходите! Я… Мне…Уже лучше…
— Ника! — Ричард бросился к жене.
Ирвин запустил пальцы в рыжеватые волосы и сжал, стараясь держать себя в руках.
— Что с детьми? — Вероника сделала вид, что не заметила реакции придворного целителя.
Ирвина, конечно, жалко. Но сейчас гораздо важнее то, успели ли они спасти детей. Однако от взгляда принцессы Тигверд не ускользнуло, что в бирюзовых глазах целителя не смотря на явное недовольство были… любовь и счастье. И это радовало. Очень.
— Не волнуйся. С ними все хорошо. Женщина, их мать — оказалась очень сильным магом. Ее силы хватило, чтобы дать мне минуту-другую. Я вызвал подмогу.
— Значит, у меня не получилось, — прошептала принцесса, вспомнив, как сама пыталась позвать на помощь.
— У тебя получилось разбудить магию в той женщине! Думаю, она ей до этого дня не пользовалась.
— А где она?
— Приходит в себя. Как ты поняла, что она маг?
— Сама не знаю…
— Если бы не Фло, — начал было Ричард, но ему не дали договорить.
— Гав! Гав-гав! Гав! Гав! Гав!
— Фло!!! Спаситель наш! Пойду, накормлю его. Можно, я встану? — Вероника кинула извиняющийся взгляд на рассерженного целителя.
— Да делайте вы что хотите! — в сердцах вздохнул Ирвин, и присел, чтобы погладить золотистое чудо.
Принц Флоризель, безусловно, был героем сегодняшнего дня. И единственным, на кого сегодня не злился придворный целитель.
