Утро вторника. Лорел и Флойд завтракают. Вчера вечером ей захотелось уйти, и она уже собралась сослаться на то, что болит голова и хочется выспаться в собственной постели. Однако осталась. Тому было много причин – и обещание бутылки вина, и близость к Поппи, и непреодолимое желание получить ответы на жгучие вопросы.

– Откуда у Поппи подсвечники? Те, серебряные, у нее в спальне?

Флойд отрывается от газеты и смотрит на Лорел.

– Те, что в стиле ар-деко?

– Они самые. На ее книжных полках.

– Я нашел их у Ноэль, когда забирал вещи Поппи. Они прекрасны, ты не находишь?

Лорел затаивает дыхание, натянуто улыбается и сообщает:

– У меня была пара точно таких же.

– Я подумал, что они могут чего-то стоить. Потому и взял их. Странно, ведь у Ноэль не было буквально ничего. Все ее вещи просто тряпье и безвкусица. Но подсвечники… Да, странно, что они оказались у нее. Я бы сказал, подлинный стиль ар-деко. Я хотел оценить их, но так и не выбрал времени.

Лорел продолжает улыбаться.

– Те два, что были у меня, определенно кое-чего стоили. Наши неимоверно богатые друзья подарили их нам на свадьбу. Сказали, что купили на аукционе. Даже предложили нам застраховать эти подсвечники, но мы так и не собрались.

Она умолкает, ожидая, что скажет Флойд.

– Ну, что я тебе говорил. – Он натянуто улыбается. – Возможно, Ноэль и в самом деле удалось оставить Поппи хоть что-то ценное.

– А дом Ноэль? Разве он не принадлежит Поппи? С юридической точки зрения.

– Дом Ноэль? Нет, у нее не было права собственности. Дом был арендован.

– Разве? А я думала… – Лорел останавливает себя. Считается, что она ничего не знает о доме Ноэль. – Да я просто предположила, что она им владела. А как насчет семьи Ноэль? Ты когда-нибудь видел кого-нибудь из них? Или же они виделись с Поппи?

– Нет. У Ноэль не было большой семьи. Так, по крайней мере, она мне сказала. Возможно, они жили вдали друг от друга или давно умерли. А может, у нее была дюжина братьев и сестер. Кто знает? Короче, мне ничего о них не известно. – Он вздыхает. – Что касается Ноэль, то вряд ли меня может что-то удивить. Думаю, ничего.

Лорел кивает, медленно переваривая ложь Флойда.

– И когда ты пошел в ее дом за вещами Поппи, каково это было? Было там, скажем, приятно?

Флойда слегка передергивает.

– Мрачно, – признается он. – По-настоящему уныло. Холодно, пусто, убого и неуютно. Комната Поппи выглядела как сиротский приют. В той комнате очень странные обои. Все окрашено в грязный розовый цвет. И, боже мой, Лорел, но самое ужасное из всего… – Флойд смотрит ей прямо в глаза и облизывает губы. – Я никому никогда не говорил этого, потому что это так жутко и так… – Он снова вздрагивает, – безнравственно. У нее в подвале было страшное количество хомяков или кого-то типа песчанок. Бог знает… Может, это были просто мыши. Два десятка клеток, одна на другой. И по дюжине в каждой клетке. И все мертвы. А вонь-то какая… О, Боже! – Флойд моргает, силясь отогнать воспоминания. – Нет, ну, серьезно, какой надо быть женщиной, каким человеческим существом?..

Лорел качает головой, округляя глаза в напускном удивлении.

– Это отвратительно, – соглашается она. – Ужасно.

Флойд вздыхает.

– Бедная больная женщина. – Флойд опять вздыхает. – Бедный несчастный человек.

– Похоже, что единственное хорошее, что она когда-либо сделала, это родила Поппи.

Флойд смотрит на Лорел и затем опускает взгляд на свои колени. Глаза у него темные, обеспокоенные.

– Верно, – подтверждает он. – Полагаю, это так.