Глава 26

За выходные я несколько раз звонила Дэну, пытаясь извиниться, объяснить, что произошло, но он не отвечал и не перезванивал. Я понимала, что он в ярости, и не могла его за это винить. Порой я и сама сердилась на себя, – но не так сильно. Вечером в воскресенье я уже понимала, что звоню ему ради себя, а не ради него. Мне хотелось прощения, освобождения от вины. Но разве я имела на это право?

В понедельник в обеденный перерыв (все выходные меня одолевало беспокойство, а сны так и не вернулись) я спросила Джину эсэмэской, свободна ли она вечером. «Нужно поговорить», – написала я. Она предложила встретиться в «Хаммерсмите».

– Я рассталась с Дэном, – сказала я, едва усевшись за столик напротив нее.

– Знаю. – Джина не отрывала глаз от стола.

– Сьюзен звонила? – спросила я, отчасти сердясь на сестру, отчасти благодарная, что не придется самой сообщать близким такие новости. Конечно же Сьюзен и маме успела доложить.

– Она взяла с меня слово, что я тебе ничего не скажу, пока ты сама тему не поднимешь, – сказала Джина. – Так что извини, я даже боялась тебе позвонить: Сьюзен считала, что тебе нужна передышка, денек-другой.

– Похоже, она была права.

– Итак? – Джина перегнулась через стол и взяла меня за руку. – Все хорошо? В смысле – правда хорошо?

– Знаешь, что я тебе скажу? Все прекрасно.

– Сьюзен говорит, разрыв – твоя инициатива.

Я кивнула.

Она встревожилась:

– И ты думаешь, что поступила правильно?

– Да, – сразу же ответила я. – А ты как думаешь? Она заколебалась:

– Мне кажется, вопрос в том, почему ты так поступила. Это как-то связано со снами?

Я пожала плечами:

– Сны – или что это было – открыли мне глаза. Видимо, я слишком радовалась, сумев наконец влюбиться снова. Но мне не приходило в голову, что это не тот человек. Эти сны, в которых я снова была с Патриком, помогли мне вспомнить, что я чувствовала рядом с ним. Безопасность. Полное приятие. И – полную свободу: я могла во всем быть собой. С Дэном так не получается. Совсем.

– Ох, Кейт, – печально вздохнула Джина. Но в ее глазах я прочла понимание.

Явился Оливер и принял заказ на напитки, чтобы полминуты спустя принести джин с тоником Джине и «Гиннесс» мне. Джина сделала глоток и негромко сказала:

– Прости меня, я должна была раньше вмешаться.

– Ты о чем?

Снова она вздохнула.

– Дэн мне всегда нравился. Но когда я видела вас вместе, всякий раз думала: «Любовь выглядит иначе». Уэйн запретил мне поднимать этот разговор, потому что никто не знает, как устроены отношения изнутри. И все-таки я напрасно с тобой не поговорила.

Теперь я окончательно уверилась, что поступила правильно.

– Нет, хорошо, что ты не вмешивалась. К такому открытию нужно прийти самой. – Я сделала изрядный глоток «Гиннесса» и в рассеянности потерла большими пальцами по запотевшему бокалу. – Как ты думаешь, у меня с кем-нибудь еще будет, как с Патриком? Или такое бывает раз в жизни?

Не получив сразу же ответа, я добавила:

– Наверное, потому я и согласилась на Дэна. Я считала, что второго шанса полюбить уже не будет. – И снова этот узел в желудке.

Джина еще немного отхлебнула из своего бокала.

– Помнишь Донни?

Я не сразу сообразила.

– Боже, тот парень, с которым ты встречалась до Уэйна? Из музыкальной группы? Как их бишь? «Тяжелый металл»?

– «Тяжелая кожа», – расхохоталась она. – Дурацкое название. Но ты помнишь, я была влюблена в него по уши.

– Надо же, я напрочь о нем забыла! Ты была совершенно уверена, что это и есть твой прекрасный принц.

Донни бросил школу после десятого класса, носил грязные крашеные волосы до плеч, накачал мускулы размером с шар для боулинга, а на гитаре играл так себе, хотя и хвастал, что к нему продюсеры в очередь записываются.

– Я тогда думала, ты сошла с ума, – смеясь, призналась я.

Она скорчила мне гримасу.

– Оглядываясь, я понимаю, что это была полная противоположность Биллу, – сказала она. – Совершенно дурацкая история (в свое оправдание могу только сказать, что целоваться он умел), но мне, видимо, просто нужно было освободиться. Бежать от Билла, от ежеминутных мыслей о том, что и как могло быть, потому что вся моя жизнь, все планы на будущее погибли вместе с ним. И теперь, задним числом, я думаю, что Донни помог мне стронуться с мертвой точки. Но тогда еще не настало время, а главное, это был неподходящий для меня человек.

– Очень мягко сказано, – пробормотала я.

– Дразнись сколько хочешь, – расхохоталась она. – Но заметь: когда я изо всех сил рвалась прочь из прошлого, потому что мне казалось, так надо, я сделала неверный выбор. А потом, когда я уже ничего не искала, откуда ни возьмись появился Уэйн. Теперь у нас есть ребенок, у нас есть будущее, и я счастлива. И я думаю, этого могло бы не случиться, если бы я, так сказать, не выжгла весь шлак с помощью Донни.

Как точно сказано!

– Порой ухабы на пути – это ступеньки, ведущие наверх? – припомнила я.

– В идеале – да, – улыбнулась она.

– И ты думаешь, со мной тоже будет так? Я найду человека, который окажется для меня такой же идеальной парой, как Патрик?

– Думаю, так и случится, если ты позволишь этому случиться, – осторожно ответила она. – Если не будешь торопиться.

Хороший совет, и он внушил мне надежду.

– Так выпьем за Донни! – подняла я свой бокал. Джина поморщилась, и я уточнила: – За его умение целоваться и за то, что он проложил тебе путь в будущее. И за доказательство от противного – что мыть волосы надо не менее двух раз в неделю.

Джина продолжала смеяться, но, когда она подняла свой бокал и чокнулась со мной, лицо ее стало почти торжественным.

– За лучшее будущее!

Два дня спустя я пропустила курсы языка глухонемых: не была готова обсуждать свои новости с Эндрю. Возможно, я обманывалась, думая, что ему будет до этого дело, но, поскольку в ту ночь, когда искали Элли, мы перекинулись несколькими словами о моих отношениях с Дэном, я опасалась, что он спросит хотя бы из вежливости. А я пока не могла говорить об этом ни с кем, кроме сестры и ближайшей подруги.

Вместо занятий я пригласила Сьюзен и Джину поужинать вместе втроем. Обе поспешно согласились, и, когда мы встретились у входа в «Свифти» поблизости от дома Сьюзен в Верхнем Истсайде, они с трудом скрывали тревогу. Наверное, думали, что я сижу дома, растерянная, а то и отчаявшаяся, но все было вовсе не так: на досуге я выясняла, каким образом можно стать приемной матерью в штате Нью-Йорк, и меня это здорово успокаивало. Теперь, когда рядом нет Дэна, я со спокойной уверенностью думала об усыновлении, и в данный момент наилучшим выходом казалось взять ребенка под опеку с перспективой окончательного усыновления, ведь благодаря работе в Святой Анне я уже вхожа в систему попечения. А в глубине души таилась надежда: если мать Элли так и не справится с собой, я могла бы ее заменить. Но так далеко заходить в своих мечтах пока не стоило.

Джина и Сьюзен упорно заполняли малейшую паузу своей болтовней, избегая говорить о Дэне. Я улыбалась и кивала. Келвин, рассказывала Сьюзен, нарисовал для детского сада такую картинку – ну в точности «Мона Лиза». Потом Джина пустилась в драматическую повесть, как дочка накануне залезла в пакет с шоколадными чипсами, стоило на миг отвернуться. Сначала я смеялась в нужных местах, потом отвлеклась, уткнувшись во второй уже бокал «Гиннесса», а Сьюзен – мяч снова был на ее поле – стала уверять, что Сэмми, несомненно, математический гений.

Исподтишка я оглядывала ресторан, полуслушая, как Сэмми помогла Роберту вычислить размер чаевых после воскресного бранча. Сэмми самостоятельно освоила деление в столбик, торжествующе подытожила Сьюзен, и тут на другом конце зала, у барной стойки я увидела знакомое лицо. Эндрю. Мы встретились взглядами, он улыбнулся, помахал рукой и двинулся к нам.

– Привет, Кейт! – сказал он, прервав хронику материнской гордости. Сьюзен и Джина вытаращились на него, потом оглянулись на меня. – Прогуливаем, значит, – продолжал он.

Он улыбался, и я не могла не улыбнуться ему в ответ:

– Извини, что пропустила занятия. Завтра приду к Риэйдже и Элли. Мне нужно было потусоваться с девчонками. Прости, что не предупредила.

– Ничего страшного, – сказал он. – Но я немножко забеспокоился. Значит, все о’кей?

Он улыбнулся моим «девчонкам», и я спохватилась, что их не представила.

– Извини, – повторила я. – Это моя сестра Сьюзен, а это – моя лучшая подруга Джина.

– Рад знакомству, леди. – Он пожал им руки.

– А вы? – Сьюзен подняла бровь, выразительно поглядывая то на него, то на меня.

Я заторопилась, чувствуя, как краснею:

– Это Эндрю Хенсон. Он преподает язык глухонемых. И работает с детьми в агентстве по усыновлению, я же вам рассказывала.

– Ооооо! – в один голос протянули они, переглядываясь.

– Что сегодня было в классе? – спросила я, чтобы начать разговор.

– Как обычно. Эми кокетничала. Вивиан хотела учить фразы про мир, любовь и рок-н-ролл. Тебя очень не хватало. – И прежде, чем я успела на это ответить, он бодро заключил: – А я, значит, прервал ваш девичник? Обсуждались свадебные платья, брачные обеты и… о чем еще девочки говорят, когда обсуждают скорую свадьбу?

Он ухмыльнулся, довольный своей шуткой. Сьюзен и Джина в замешательстве ерзали на стульях и поглядывали на меня.

Я откашлялась.

– Не совсем так. Свадьба отменяется. Мы с Дэном расстались.

На лице Эндрю проступило удивление, потом замешательство, и я поняла: даже после нашего разговора он не поверил, что я сделала окончательный выбор. Как ни странно, меня его недоверие больно задело.

– О, Кейт, я и думать не думал, – сказал он. – Извини, пожалуйста.

– Ничего страшного. Неделя уже прошла. У меня все хорошо.

– Но почему же ты мне не сказала? – спросил он, и Сьюзен приподняла бровь, присматриваясь к нему. – Мы же виделись в четверг.

– Не знаю, – промямлила я. Идиотка и есть.

Неловкое молчание.

– Что ж, – заговорил он минуту спустя, – осрамился, наступил на больные мозоли, пойду напьюсь. А вон и девушка пришла, которую я дожидался. Всего лишь… – Он сверился с часами. – Всего лишь на двадцать пять минут задержалась.

Я обернулась к двери и увидела высокую, похожую на модель девицу, с волосами цвета меда и глубоким загаром, в подчеркивающем все ее формы бежевом платье. Она нетерпеливо оглядывала помещение. Мне стало хреново, я кое-как выдавила улыбку, прощаясь с Эндрю:

– Не заставляй ее ждать.

Но он не спешил отойти от нашего столика:

– Кейт, я правда очень тебе сочувствую.

– Спасибо, – ответила я.

Он кивнул, сказал Сьюзен и Джине, что рад был познакомиться, и отправился к девушке, которая уже устроилась возле барной стойки. Я смотрела ему вслед в полной растерянности. Я что, ревную к этой девице? Это его подружка? Та самая, чей голос слышался в трубке ночью, когда я вызвала его на поиски Элли?

В шаге от нее он обернулся, улыбнулся мне, на миг удержал мой взгляд. Потом отвернулся, этот миг завершился. Я видела, как он целует девушку в щеку, обнимает ее за талию, не прижимая к себе, и уводит.

Когда я вновь обернулась к Сьюзен и Джине, те как-то странно смотрели на меня.

– Так вот почему ты увлеклась языком глухонемых, – заявила Джина.

– Что? Нет! – Щеки у меня вспыхнули.

– Влюбиться каждый имеет право, – заявила Сьюзен. Посмотрела вслед Эндрю и вновь многозначительно подняла бровь: – Тем более в такого красавчика.

– Он не… Я не… – Надо же, заикаться стала. – Честное слово, я не поэтому записалась на курсы! – выдавила я из себя наконец.

– Но что красавчик, с этим спорить не будешь? – прицепилась Сьюзен.

Я помедлила и все-таки выпалила:

– Я же не слепая!

Девчонки расхохотались. С явным облегчением. После обеда Джина поймала у выхода из ресторана такси, а Сьюзен вызвалась проводить меня до метро, а там уж поймать такси. Она ухватила меня под руку:

– Так хочется увидеть тебя счастливой, сестренка! Я наклонилась совсем близко, голова к голове, и шепнула:

– Скоро буду. Я нашла дорогу туда.

В этом я вполне была уверена.

Утром Эндрю позвонил и оставил мне сообщение (я в это время занималась с клиентом). В обеденный перерыв я перезвонила.

– Все в порядке? – спросил он, как только снял трубку.

– Да. Почему бы и нет? – Откуда такой резкий тон? Я сама не понимала, злюсь ли на излишнее внимание ко мне или на то, что он проявляет такую заботу в промежутках между свиданиями с супермоделью. В любом случае глупо: выставляю себя на посмешище.

– Вчера у нас не было возможности поговорить, – сказал он.

– Хорошо провел время со своей девушкой? – не удержалась я.

– Что? О! Да, все прошло хорошо. – Голос у него был тревожный. – Послушай, я просто хотел спросить, как ты. Ведь не так-то легко расстаться с человеком, за которого собиралась выйти замуж.

– Честно говоря, мне следовало это сделать намного раньше.

– Такие вещи становятся очевидны задним числом, наверное, – сказал он. – То есть пока отношения продолжаются, кажется проще плыть по течению.

– Пока не обнаружишь, что никуда не плывешь, – пробормотала я.

– Вот именно. – Он кашлянул и добавил: – Ну вообще-то я звонил сказать: сегодня твои занятия отменяются. Риэйджа записана к зубному, о чем Шейла забыла меня предупредить, а Элли наказана: остается в школе после уроков.

– Наказана? За что?

– Насколько я понимаю, она с подружкой вчера сбежала с уроков и попалась.

– Как же так? – забеспокоилась я.

– Угу, дурацкая затея. Криминала особого нет: поехали на кладбище, к бабушке ее подруги. Но за прогул будут наказаны.

– Эх! – вздохнула я. – А ведь двух недель не прошло с той ее выходки.

– Да, мне кажется, это как-то связано, честно говоря. Пару дней назад у нее был конфликт с матерью во время посещения, и мне кажется, Элли малость переклинило.

Сердце упало.

– Ей по-прежнему разрешают визиты? Элли ведь видела, как она курила мет!

– Анализы чистые. Элли ошиблась, что бы она там ни видела.

– Но ты веришь, что она действительно курила?

Он помолчал с минуту.

– Не думаю, чтобы Элли солгала. Но было темно, а Элли склонна спешить с выводами. – Снова пауза. – У нас сейчас проблема поважнее: Сальма и Родни просят поскорее забрать ее.

– Что? – Голос сел до шепота.

– Элли пока не знает. Но этот прогул, как я понимаю, их доконал. Честно говоря, они, мне кажется, хотели закончить с опекой с тех самых пор, как узнали, что ждут ребенка. Спасибо, не выставили ее сразу после побега.

– Ох, Эндрю! – Я не знала, что сказать. Только Элли начала верить, что в ее жизни есть люди, которые не подведут, не бросят, как от нее отказываются самые, казалось бы, надежные люди. Сердце разрывалось от жалости. – Сколько она еще может у них пробыть?

– Два месяца максимум. Так заявила Сальма. Она все твердит, что ей очень жаль, но во второй половине беременности им будет трудно справиться с девочкой.

– Ты скажешь Элли? – спросила я.

– Пока нет. – Я слышала, как он вздыхает, и понимала, что он всерьез тревожится. – Сначала нужно разобраться, какие у нас есть варианты. За два месяца мать как раз успела бы восстановить права, если бы не пропускала ни одного визита и если соцработник, который ведет ее дело, порекомендует воссоединение семьи. Разумеется, если все тесты на наркотики будут и впредь чистыми. Но если сорвется, придется искать для Элли другую семью, и вряд ли удастся найти ее достаточно быстро. Тогда она на какое-то время попадет в детский дом.

– Бедная Элли! – беспомощно прошептала я. – Может быть, мне все-таки стоит сегодня прийти? Музыкальная терапия могла бы ее немного ободрить.

– Нет, она остается в школе до пяти, потом у Родни и Сальмы под домашним арестом. К тому же она пока ничего не знает об их планах – я просил ей не говорить. Так что помощь ей пока не нужна. Но я предупрежу тебя перед тем, как соберусь поговорить с ней. Договорились?

– Да, спасибо.

– И насчет твоего решения… – Снова повисла пауза, и, как это ни странно, мне показалось, что Эндрю нервничает.

– Да?

– Если тебе важно мое мнение: думаю, ты поступила правильно.