Глава 16

– Что такое, малыш?

Сонный голос Дэна проник сквозь завесу тумана и вытащил меня на поверхность. Задыхаясь, я уставилась во тьму. Снова в обычной реальности.

Когда я повернулась и увидела рядом с собой вместо Патрика Дэна, желудок скрутило от разочарования.

– Ничего, – пробормотала я, стараясь выровнять дыхание и сфокусировать взгляд. – Просто сон. Или что-то такое. Прости. Не хотела тебя разбудить.

Он улыбнулся, подтянул меня к себе.

– И я тебя люблю, малыш.

Видимо, последние слова, обращенные к Патрику, прозвучали уже здесь, и Дэн принял их на свой счет.

Я выдавила улыбку, но повторить признание не смогла. С каждым возвращением из той, предназначенной мне жизни я смотрела на Дэна все более трезво.

Но правда ли это? В самом ли деле в наших отношениях наступает ясность или я поддаюсь бессмысленной тоске по прошлому, которое не вернуть? Ведь какой бы природы ни были эти визиты к Патрику и Ханне, это не реальность. Патрик ушел навеки. А Дэн – вот он тут. Как тот, кто долго-долго простоял зажмурившись, я уже не понимала ни кто я, ни где.

– Кейт? – Голос Дэна звучал вопросительно, и, сфокусировав взгляд на его лице, я увидела желание. Он потянулся погладить мою щеку, очень нежно, потом рука спустилась ниже, к изгибу ключицы, скользнула на грудь. – Кейт! – повторил он, и это уже не вопрос, а ответ. Я закрыла глаза, стараясь не думать и не чувствовать, когда его губы встретились с моими, когда он осторожно перенес на меня тяжесть своего тела. – Кейт! – повторил он, на этот раз хрипло, и я поняла, что вот-вот потеряю связь с реальностью.

Я молчала, боясь произнести «Патрик!», и, отдавшись на волю тела, пыталась утихомирить взвихренный разум. Дэн, говорила я себе, здесь и сейчас. Это Дэн. Дэн здесь. Он хороший человек. Он тебя любит. Он хочет тебя.

Как выяснилось, я тоже его хотела. Мое тело давно уже научилось вытеснять воспоминания, и я позволила ему сделать это, позволила физическим ощущениям подхватить меня и лишь один раз проговорилась: мозг вдруг рванул управление на себя, и я услышала свой шепот: «Не могу» – как раз в тот момент, когда Дэн входил в меня.

– Не можешь что? – спросил он, замерев и глядя на меня с тревогой.

Я так испугалась, что не сразу нашлась с ответом. И пролепетала нелепое «Ничего».

Кажется, он не вполне мне поверил, но все же возобновил движение, и я сосредоточилась на этом и постаралась выкинуть из головы все остальное.

День оказался намного прохладнее, чем обещали накануне. Включив утром телевизор, мы услышали, как местный ведущий рассказывает о вторжении холодного фронта. По пути к двери я прихватила кардиган, а вопросы постаралась вытряхнуть из головы.

Только в середине дня, когда мы с Дэном и его друзьями Джоном и Кристин сходили пообедать, а потом вместе с Джиной и Уэйном посмотрели кино, я вспомнила наконец, что происходит с Джоан в моем сне.

И ойкнула вслух, напугав Дэна, Джину и Уэйна – мы как раз выходили из кинотеатра.

– Что такое, малыш? – встревожился Дэн.

– Я… я подумала о Джоан.

– Почему ты подумала о Джоан, Кейт? – заботливо спросил Дэн тоном, каким обращаются к маленькому ребенку, если тот скажет что-то нелепое.

Я обернулась к Джине – та тоже как-то странно смотрела на меня, – потом снова поглядела на Дэна.

– Мать в этом фильме чем-то похожа на нее, – солгала я.

Дэн кивнул, вроде бы принимая мой ответ, и вскоре уже погрузился в обсуждение бейсбола с Уэйном.

– Что-то случилась? – шепнула Джина, сжимая мою руку.

Я мотнула головой:

– Все в порядке, – но, кажется, не убедила.

– Идем ужинать? – предложил Дэн и тем самым спас меня от дальнейших расспросов. Уэйн ответил, что им с Джиной пора домой, отпустить няню, которая сама куда-то собралась на ужин, и мы распрощались. Дэн поймал такси до Маленькой Италии – я всегда предпочитала именно тамошние ресторанчики.

Мы нашли местечко за одним из длинных столов «Пульи». Дождавшись, чтобы официант принял заказ и принес кувшин красного вина, я извинилась и вышла в туалет. К счастью, там никого не было, так что я проворно достала мобильник и набрала номер Джоан. Услышав автоответчик, я почувствовала тревогу. Позвонила на мобильный, но и там никто не ответил, и я оставила сообщение с просьбой перезвонить мне, как только она сможет. Понимая, что это, наверное, перебор, я тем не менее еще раз набрала номер домашнего телефона и там тоже оставила сообщение, прибавив, что у меня к ней срочный важный вопрос.

Затем я спрятала телефон в сумочку, побрызгала водой на лицо, чтобы прийти в себя, провела по губам помадой. Набрала в грудь воздуху, кивнула собственному отражению и пошла обратно к Дэну.

Тем временем нам уже принесли кростини и Дэн разлил вино. Я села, и он вручил мне бокал.

– За нас и за наше будущее! – провозгласил он.

Я приподняла бокал и пробормотала:

– За нас.

– Итак, – заговорил Дэн минутой позже, – на этой неделе мы ждем твою маму?

Я заморгала: надо же, совсем забыла про надвигающийся визит.

– Конечно, – сказала я. Изобразила улыбку и добавила: – Мы же понимаем, что она просто спасается от флоридской жары.

Мой отец умер семь лет назад, и мама решила начать жизнь заново. Она переехала в поселок для пожилых людей примерно в двадцати пяти милях от Диснейленда, трижды в неделю ходит на йогу, бегает десятикилометровые марафоны и уверяет, что никогда прежде не была в столь прекрасной физической форме. И любовники у нее не переводятся. Я над этим посмеивалась, пока три лета тому назад она не усадила меня для серьезного разговора: дескать, если она смогла вернуться в седло, образно говоря, то пора и мне. В тот день я поняла, что мама уже не беспокоится за меня, а стала меня жалеть.

– В четверг отменю с утра занятия и встречу ее в аэропорту, – сказала я Дэну.

Он усмехнулся:

– Столько лет прожила здесь и так и не научилась самостоятельно добираться в аэропорт и из аэропорта.

– Думаю, она просто хочет, чтобы о ней позаботились.

– Да, ты хорошая дочь, – ласково сказал он. – Ты хороший человек, Кейт. Мне с тобой повезло.

– И мне повезло, – шепнула я.

– Насчет вчерашнего нашего спора, – продолжал он. – Я хотел извиниться, вот и все. Мне кажется, я недостаточно внимательно тебя слушал. Я не говорю, что решительно против детей. Хорошо? Но мне нужно время, чтобы это как следует обдумать.

Во мне шелохнулась надежда.

– Хорошо.

– И у нас все хорошо? У нас с тобой?

Я не сразу ответила:

– Пока не пойму. Но я хочу, чтобы все было хорошо.

Следующие полтора часа мы объедались ньокками болоньезе и лингини с морепродуктами под белым соусом, на десерт – тирамису и канноли. Кувшин красного мы допили, и к десерту Дэн заказал шоколадные мартини.

– У вас сегодня праздник? – спросил официант, подавая напитки.

Дэн пожал плечами, улыбнулся, чуть захмелевший. – Всего лишь прекрасный вечер в прекрасном городе с моей прекрасной невестой, – сказал он.

Мы смеялись и вспоминали прошлогоднюю поездку в Италию. Потом принесли счет, и мы пошли по Малбери-стрит к Каналу ловить такси. Дэн вел меня под руку – в другой руке он нес остатки ужина, – продолжая забавно рассказывать, как его коллега ездил в Европу и ничего хорошего из этого не вышло.

И только в такси, по дороге домой, уже вволю насмеявшись, я вновь почувствовала, как мне стыдно. Не в Дэне дело, он такой же, каким и был. Беда со мной: не могу же я вечно скакать из одной жизни в другую. Но, по правде говоря, я бы хотела вернуться в ту жизнь, а не в эту.

Вечером накануне приезда мамы я в третий раз была у Эндрю на курсах языка глухонемых. Я сама удивилась тому, с какой радостью ждала этого занятия и как гордилась, что за последние дни на досуге успела выучить кое-какие нужные мне знаки. Я могла теперь сказать: молодец, попробуй вот так, пианино, синтезатор, гитара, маракасы, петь, ноты и музыка, и мне не терпелось снова встретиться с теми детками. Я рассчитывала после занятий обсудить с Эндрю, когда мы снова сходим к Молли и Риэйдже и когда он познакомит меня с третьей девочкой.

Я сидела на складном стуле в подвале церкви, дожидаясь Эндрю. Влетела Вивиан, уселась рядом со мной. Я подняла глаза от папки с документами моего нового пациента, Саймона, и улыбнулась ей.

– Который час? – ткнула она себя пальцем в запястье.

Я глянула на часы:

– Без двух минут семь.

– Даже не верится: наконец-то прибежала заранее! – радостно выкрикнула она, и я впервые уловила в ее выговоре легкий британский акцент. – Эндрю ведь еще нет?

– Пока нет.

– Два очка! – воскликнула она, потрясая в воздухе сжатым кулаком. – Я вечно опаздываю, как двоечник, который является после начала урока и мешает учителю. Как в прошлый раз. И в позапрошлый. Но сегодня – ура! Прибыла до звонка! Не иначе, Земля соскочила с орбиты.

Я рассмеялась.

– Это не единственные курсы, где вы учитесь?

– Ох, дорогая моя, где я только не учусь! – ответила она, расстегивая непромокаемый плащ (и зачем он ей в такую погоду?) и ерзая, чтобы стащить его с себя. – Только что закончила курс оригами. До того – программирование. Мне шестьдесят восемь лет, я чувствую себя молодой, и знаете, в чем мой секрет? Пока учишься, не стареешь.

– Отличная философия, – сказала я, глядя, как она пристраивает плащ на спинке стула. – А почему на этот раз вы взялись за язык глухонемых?

– Я прошла уже семнадцать разных языковых курсов, в том числе британский язык глухонемых, он совсем другой, – пожала она плечами. – Хочется узнать понемногу обо всем. Давно уже собиралась записаться на американский язык глухонемых, но все не подворачивались подходящие курсы. Об этом месте мне рассказала подруга. А вы? – на одном дыхании продолжала она. – Что вас привело сюда? Почему вы выбрали этот курс? Ради кого?

– Ради моей дочери, – вырвалось у меня, и я невольно прикрыла рот рукой. Неужели я только что заявила вслух, что записалась на курсы ради несуществующей, приснившейся мне девочки? Вивиан хотя бы этого не знала, но, если бы мои слова услышал Эндрю, он бы решил, что я солгала ему, когда сказала, что у нас с Дэном нет детей.

– О, как трогательно, – восхитилась Вивиан, но тут же озадаченно нахмурилась: – Погодите, как же так? Почему только сейчас? Неужели она оглохла внезапно?

Я уткнулась взглядом в колени.

– Нет, но я только недавно ее нашла, – пробормотала я.

– Нашли свою дочь?

С каждой минутой мои объяснения звучали все более нелепо, и я поспешила дать наиболее логичное объяснение, какое только могла изобрести:

– В смысле, удочерила. Я только что ее удочерила.

– О, дорогая! – воскликнула Вивиан, всплеснув ручками, и так и засияла. – Кейт, какой же вы молодец!

– Э… Да, спасибо, – пробормотала я. Похоже, я окончательно сошла с ума.

– Знаете, я всей душой верю: усыновление – огромное, еще недооцененное счастье, – торжественно продолжала Вивиан. – Как прекрасно: дать ребенку дом, стать семьей, по собственному свободному выбору. Быть может, это и есть самый правильный способ создавать семью, как вы думаете?

– Конечно, – слабым голосом подтвердила я.

– Значит, так. – Она хлопнула в ладоши. – Выкладывайте. Как ее зовут?

– Э… – промычала я, но тут, к счастью, появился Эндрю с ворохом книг и бумаг.

– Простите за опоздание, друзья! – Он обрушил свою ношу на стол перед рядом сдвинутых стульев.

Мы вразнобой подтвердили, что прощаем, и Эндрю спросил, выучили ли мы что-нибудь самостоятельно.

– Поднимите руки, кто занимался дома, – велел он, и Эми тут же подняла руку, а следом мы с Вивиан – ехидно переглянувшись.

– Великолепно, – сказал Эндрю. – Эми, вы подняли руку первой. Вы что-то выучили и можете поделиться с нами? – Она кивнула, и Эндрю продолжал: – Покажите, прошу вас.

Я сидела за спиной Эми и не могла разобрать, какие жесты она делает, но зато отчетливо видела, как покраснели ее уши. Подавшись вперед, я всмотрелась в движения ее рук, и мои брови поползли вверх: я уловила «поесть» – все пять пальцев сложены щепотью и дважды подносятся ко рту – и «вместе».

Эндрю слегка смутился, но тут же его лицо просветлело.

– Эми, вы молодец! Вы научились приглашать: «Не хотите ли поесть вместе?»

Эми еще сильнее покраснела:

– Ну да.

Но Эндрю то ли не понял, то ли сделал вид, что не уловил приглашения, которое, разумеется, было адресовано лично ему. Он приветливо улыбнулся Эми и сказал:

– Замечательно, что вы выбрали именно это фразу, она в любой момент может пригодиться. Как это я сам не сообразил научить вас. Друзья, давайте прямо сейчас разучим приглашение все вместе. Эми, покажите, пожалуйста, всем. Встаньте лицом к классу, будьте добры.

Эми с удрученным видом поднялась и повторила этот набор жестов. Эндрю направлял ее правую руку, демонстрируя Эми и нам, как точнее изобразить глагол хотеть: обе ладони обращены вверх, пальцы раздвинуты, вы словно бы подтягиваете что-то к себе, особенно похоже на то, как открывается обеими руками ящик. Эми от его прикосновения дернулась, словно обжегшись. Тут уж трудно было не понять, что Эми имела в виду.

Эндрю слегка покраснел и быстро оглянулся на меня. Потом кашлянул.

– Великолепно, Эми, просто великолепно, – сказал он чуть хрипловато. – Вам всем имеет смысл попрактиковаться с этой фразой дома.

Торопливо отойдя от Эми, он жестом предложил ей сесть. Вернулся на преподавательское место и обратился к нам с Вивиан:

– Вивиан? Кейт? Вы тоже выучили что-то новое?

Вивиан сообщила, что умеет говорить «Я пью чай с королевой», и с гордостью продемонстрировала. Мы все расхохотались. Наконец Эндрю добрался до меня:

– Кейт? Что вы можете нам показать?

– Я научилась говорить: «Я так счастлива быть здесь с вами», – сказала я. А что, вполне невинная фраза – не обязательно же признаваться, что я заготовила ее для Ханны, чтобы сказать, когда вновь увижу ее и Патрика. Если увижу.

– Хорошо! – ободряюще улыбнулся мне Эндрю. – Показывайте.

Я указала на себя и постаралась плавно, не задерживаясь, досказать предложение до конца. «Очень» – обеими руками изобразить пацифик, сблизить их и развести; «счастлива» – дважды распахнуть ладони на уровне груди, «здесь» – движение вверх, ладони тоже повернуты вверх; «с вами» – два сжатых кулака соприкасаются пальцами, а затем указать пальцем на собеседника.

– Замечательно! – воскликнул Эндрю, досмотрев мое представление до конца, а потом вскинул вверх обе руки, похлопал ладонями по воздуху. – Вот так будет «замечательно». Попробуйте сказать: «Замечательно быть здесь с вами», Кейт.

Я кивнула, повторила его жест, присоединив к нему «быть здесь с вами». Он тоже радостно закивал:

– То, что надо. А теперь, друзья, попробуем выучить обе фразы. Спасибо Кейт, которая принесла эту фразу в класс.

Пока все старательно повторяли за Эндрю ту же фразу, но в более профессиональном исполнении, Эми, обернувшись, шепнула мне: «В любимчики попали!» – и улыбнулась одними губами.

Час спустя, разучив с нами два десятка фраз и тридцать наиболее употребительных слов, кое-что рассказав об истории американского языка глухонемых, Эндрю подытожил:

– Ну что ж, ребятки, наше время истекло. Еще раз всем спасибо. Не забывайте упражняться всю неделю. Жду вас в следующую среду.

Мы начали собирать вещи, и тут он обратился ко мне:

– Кейт, не могли бы вы задержаться на несколько минут? Мне нужно кое-что с вами обсудить.

Я удостоилась гневного взгляда Эми, но тем не менее кивнула и подождала, пока все выйдут из аудитории. Подошла к Эндрю, он перебирал какие-то бумаги на столе.

– Отлично поработали. Простите, что я не связался с вами раньше насчет занятий. Как скоро можно планировать визит к Молли и Риэйдже? – спросил он. – Что у вас в расписании на этой неделе?

– В принципе, я и завтра могу, если вам подходит.

Он удивился:

– Похоже, у вас график куда подвижнее моего.

– Нет, просто завтра приезжает мама, я взяла отгул, чтобы встретить ее в аэропорту. А вечером могла бы позаниматься с девочками.

– Вместо того чтобы провести вечер с мамой? – уточнил он.

– Завтра она ужинает с моей сестрой и ее семьей. Она предпочитает общаться с нами по отдельности, такие дела, – подмигнула я. – По-моему, чтобы выудить у нас компромат друг на дружку. Так что уж поверьте: мне гораздо приятнее будет пообщаться с Молли и Риэйджей, чем сидеть дома и гадать, о чем там сплетничают мама с сестрой.

– Ну что ж, если вы уверены, – улыбнулся он. – Я подумал, не могли бы мы провести еще два таких коротких занятия на дому, как в прошлый раз? Я утрясу с Шейлой их расписание.

– А третья девочка, о которой вы говорили? Познакомите меня с ней?

– Да, насчет этой девочки… Вот что. – Он озабоченно нахмурился. – Если вы не против, я бы попробовал выяснить, нельзя ли организовать встречу с ней в пятницу. Может быть, удастся привезти ее к вам в кабинет. Годится? Чтобы вам не мотаться в Квинс два раза в неделю.

– Конечно, – сказала я. – Моя помощница подберет время. Я завтра же ей скажу.

– А, у вас есть помощница. Круто!

– Круче не бывает, – подхватила я, и он рассмеялся. – Хотя на самом деле только четверть помощницы: она у нас одна на четырех терапевтов.

– Ну, тогда не круто, а так, подкручено, – очень серьезно подытожил он, и тут уже рассмеялась я.

Мы договорились встретиться в его кабинете на следующий день в четыре часа и оттуда пешком дойти до дома, где жили Молли и Риэйджа.

– И еще я хотел извиниться, – сказал он напоследок.

– Извиниться? За что?

– За то, что загрузил вас историей с моим братом. Я уже много лет ни с кем не делился. – После паузы он добавил: – Наверное, мне давно пора от нее отделаться.

– Прежде всего, не надо просить прощения. Я была рада, что вы мне рассказали.

– Неужели?

Я кивнула.

– И потом, когда теряешь близкого человека, в жизни остается прореха. Я это очень хорошо понимаю. Мне кажется, полностью она никогда не затянется. И не надо ни от чего «отделываться». К тому же вы сумели справиться с этим горем – я же вижу.

– Пожалуй, вы правы. – Он улыбнулся, и я двинулась к двери. – Да, и еще одно. Кейт!

– Что? – обернулась я.

Глядя мне прямо в глаза и улыбаясь, Эндрю медленно сделал незнакомый жест: большим и указательным пальцами правой руки подтянул к подбородку указательный палец левой.

– До завтра, – добавил он вслух.

И только наверху, почти на выходе из церкви, я вспомнила, что этот жест значит: «Вы замечательная».