Часть третья
Святки

Гери встретила их у дверей. Если бы волки могли улыбаться, этот сейчас бы хохотал, подумал Джесс. Крампус спрыгнул с саней, подбежал к волчице и заключил в медвежьи объятья.

– Счастливых святок! – воскликнул он и торжественно прошествовал в церковь. Поднял с пола мешок и принялся кружиться с ним по всей церкви. – Мы едем! Мы едем!

– Что? Куда? – закудахтал Вернон, ставя на пол мешочки с сонным песком. – Сегодня? Ты, конечно, не имеешь в виду сейчас. Кроме того, Рождество уже закончилось.

– Мы празднуем не Рождество, ты, глупец! – заорал Крампус. – Рождество мертво! Мы празднуем Йоль. Святки длятся много недель, и в этом году они будут длиться столько, сколько я сочту нужным, чтобы разнести повсюду благую весть!

Шауни обменялись радостными взглядами, но Вернон плюхнулся на одну из скамей и простонал:

– Я устал и есть хочу.

Крампус, небрежно отмахнувшись, фыркнул:

– Это время пиршеств, так что еды будет вдоволь. А теперь – вперед! Возьми сонный песок и положи по горсти в кошели.

– Кошели? – заныл Вернон. – И где же это я возьму кошели?

Випи вытащил нож и принялся кромсать занавесь. Он вырезал три куска, сложил их в виде мешочков, сделал завязки из порезанного на куски шнура и вручил все это Вернону.

– Ой, только не надо этого самодовольного выражения, – проворчал бородач, забирая у него мешочки.

Изабель подошла к раненому волку, Фреки. Рядом с его подстилкой лежало несколько изгрызенных костей. Фреки с видимым трудом поднялся на ноги, чтобы ее поприветствовать, и, пошатываясь, стоял, пока Изабель гладила его густую гриву. Рядом с огромным зверем она выглядела такой маленькой, что, казалось, он может откусить ей голову одним движением челюстей. Она налила ему еще меда в его поддон, и он ткнулся ей носом в волосы.

– Ладно, хватит мешкать, поехали, – сказал Крампус, и вид у него был, точно у ребенка, которому не терпится распаковать свои подарки. – Давайте! На улицу – вы все! – они пошли к дверям. – Погодите! – крикнул он им, нахмурившись. Выхватил у Маквы копье, пистолет – у Чета, и бросил их в картонную коробку, где уже лежали деньги. – Никакого оружия, кроме ножей. Это же Йоль!

У шауни вид был не слишком довольный, но все Бельсникели побросали оружие все в ту же коробку, как им было велено.

Вслед за Крампусом они вышли наружу, где Повелитель Йоля нашел березку и принялся обламывать тонкие, гибкие ветви, пока у него не набралась целая охапка. Он вынул у себя из волос шелковую ленту и связал ею прутья. Помахал ими в воздухе, явно наслаждаясь свистом, и легонько щелкнул Изабель по заднему месту.

– Эй! – заорала она. – А ну, прекрати!

Крампус рассмеялся:

– Кажется, годится. Да, прекрасно годится!

Повелитель Йоля занял свое место на передней скамье, Изабель – рядом, с мешком и розгами в руках; третьим уселся Джесс. Вернон, Чет и трое шауни втиснулись назад.

Крампус поднял было вожжи, но передумал. Он посмотрел на окровавленную голову Санты, торчащую на копье, подхватил ее за волосы и кинул в снег. Голова откатилась, наткнулась на обломок водосточной трубы и застыла, глядя на них мертвыми глазами.

– Вперед! – воскликнул Крампус и прищелкнул вожжами. Козлы прянули вперед, набирая высоту, пронеслись над верхушками деревьев и поднялись дальше, вверх, в чистое ночное небо. Они направлялись вдоль по долине на север, туда, где светились огни Гудхоупа.

Внизу уже начали попадаться отдельные дома и трейлеры; ползали, светя фарами, машины. Джесс подумал об Эбигейл и о Линде – они были где-то там, внизу, под ними. Он потерял всякое чувство времени и теперь гадал, спят они или еще нет, и все ли с ними в порядке. Ему до боли хотелось поехать к ним прямо сейчас, увидеть их. Но он знал, что никаких шансов на это нет. Только не сегодня, пока Крампус в таком настроении.

Крампус начал снижаться, и вот они уже летят над самыми верхушками деревьев. Он нашел тупиковую улочку на самой окраине городка – всего несколько домов – сделал небольшой круг и приземлился. Сани, скользнув по снегу, остановились под фонарем.

Крампус спрыгнул с саней и оглядел стоящие вокруг дома, все – в мерцающих огоньках гирлянд. Вдохнул полной грудью, упиваясь холодным зимним воздухом.

– Наконец-то я здесь, – он закрыл глаза. – Наконец-то… Все кончено. Бальдра больше нет, и я свободен – свободен опять нести людям святочные благословения, изгонять злых духов прочь с Матушки-Земли. – Открыв глаза, он вытер их рукой. – Простите меня, но этот миг застал меня врасплох, – он посмотрел на них. – Каждый из вас сделал свое дело, и за это я вас благодарю. Вам посвящаю я эту ночь, и я сделаю так, что вы ее никогда не забудете. Это я вам обещаю, – Крампус протянул руку: – Вернон, сонный песок. – Вернон подал ему кошели. Крампус передал один Изабель, другой – Джессу, протянул было еще один Макве, но передумал и вернул мешочек обратно Вернону. – Это на тот случай, если кто-то будет не в праздничном настроении. Несколько песчинок в глаза – и они уснут, как младенцы. А теперь следуйте за мной во всем, и постарайтесь никому не навредить, если только вам самим не будут угрожать насилием.

Джесс сунул мешочек в карман на груди, чтобы до песка легче было добраться.

– Помните, – сказал Крампус. – Мы здесь ради детей, чтобы научить их почитать Повелителя Йоля, чтобы они поверили.

Он направился к ближайшему дому, через улицу.

– Подожди, – сказала Изабель, хватая его за руку.

– Ну что еще теперь?

– Только не в этот.

– Почему нет?

– У них детей нет.

– Откуда ты знаешь?

– Смотри… Во дворе – ни игрушек, ни велосипедов. И качелей нет. Тебе нужен вон тот, – она указала на соседний дом: рядом с разноцветной пластиковой горкой валялся на боку трехколесный велосипед.

Крампус кивнул и погладил ее по голове.

– Изабель, мой маленький лев. Ты полна сюрпризов, – он направился к дому, и Бельсникели последовали за ним.

– Маленький лев, – хихикнул Джесс и погладил Изабель по голове. Она в ответ двинула его локтем в бок.

Пока они шли к дому, Крампус заметил на крыльце огромного пластикового Санту и оскалил зубы.

– Похоже, этому дому необходимо напомнить, что такое святки, – Крампус ступил на крыльцо, поднял пластикового Санту и зашвырнул его подальше во двор.

– Нас просто пристрелят, – пробормотал Чет, и Джесс поймал себя на том, что он для разнообразия с ним согласен. Джесс испытывал полную уверенность, что еще до исхода ночи кто-то из них – а может, и все они – будет лежать на полу в чьей-нибудь гостиной, нашпигованный дробью до самых ушей. Пожалуй, в этих местах Джесс не знал ни одного человека, у кого не было бы по крайней мере одного ствола. Или трех-четырех – в большинстве случаев.

Крампус постучал в дверь. Они стояли и ждали на крыльце: Крампус с черным мешком через плечо и розгами, стиснутыми в кулаке, и сгрудившиеся вокруг него Бельсникели, будто компания, которая собралась за сластями на Хэллоуин, да заблудилась.

Было слышно, как где-то внутри дома орет телевизор, и Джесс с Изабель обменялись встревоженными взглядами. Крампус постучал опять, громче.

Из дома послышался женский голос.

– Дверь, Джо! – орала женщина. – Мне кажется, кто-то стучит!

Звук телевизора сделался потише.

– Что такое?

– Мне кажется, кто-то стучал.

– Ну, бога ради, ты что, забыла, как дверь открывать?

Последовало долгое молчание.

– А, ну что за херня?! – заорал мужской голос. – Ну ладно, я так понимаю, дверь открывать мне, только бы тебе не пришлось поднимать свою жирную задницу.

Они услышали, как к двери прошлепали тапки; секунду спустя на крыльце загорелась лампочка и дверь распахнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял средних лет мужик в красной фланелевой охотничьей рубашке и серых трениках. В руке он сжимал сразу банку пива и сигарету. Мужик был пьян, но не настолько, чтобы не сообразить: Крампуса он точно не ждал.

– Есть ли в этом доме хорошие дети? – спросил Крампус. Мужик, выпучив глаза, отшатнулся, выронив и пиво, и сигарету. Внезапно протрезвев, он сделал попытку захлопнуть дверь. Крампус протянул руку и толкнул дверь, отчего мужик, получив дверью по лбу, грохнулся на покрытый линолеумом пол.

– Счастливых святок всем и каждому! – воскликнул Крампус, переступая через мужика и следуя дальше по коридору.

Шауни бросились на хозяина дома и прижали его к полу. Мужик заорал, и Маква поднял кулак. Изабель повисла у него на руке.

– Нет! Плохо! – закричала она. – Прекрати!

Джесс зашарил в нагрудном кармане, но Вернон его опередил – бросил щепотку сонного песка мужику в лицо. Тот поморщился, и вид у него стал такой, будто он собирается чихнуть, но тут глаза у него закатились, и хозяин дома отрубился. У шауни был немного разочарованный вид.

Джесс было облегченно вздохнул, но тут по коридору раскатился женский визг. Изабель и Джесс, протиснувшись мимо шауни, устремились вперед, намереваясь поспеть на место событий раньше них – что бы там Крампус ни натворил.

Это была женщина, примерно тех же лет, что и оставленный ими в прихожей мужик, в точно таких же рубашке и трениках. Крампус загнал ее в угол, за елку. Повелитель Йоля снимал по одной елочные игрушки и швырял в камин, где они разбивались вдребезги. Вот он поднял руку с зажатым в ней Сантой, сделанным из цветного стекла с блестками.

– Нет, нет, и нет! – отчитывал он женщину, а потом швырнул в нее Сантой. Игрушка разлетелась о стену, и женщина испустила еще один визг. – Больше никакого Санта-Клауса. Никогда! Хочешь знать почему? – Ответа он дожидаться не стал и продолжил: – Потому что он мертв! Я отрезал ему голову! – рявкнул он. – И если ты в этом сомневаешься, я могу ее тебе показать. Хочешь посмотреть на голову Санта-Клауса? – Женщина затрясла головой. Тут Крампус заметил венчавший макушку дерева красивый крест дутого стекла, и его перекосило. – Нет, это никуда не годится. Нельзя вешать христианские тотемы на Йольское древо. – Он снял крест и потряс им перед ее носом, будто она была вампиром. – Никаких крестов! Никаких Сант! Это понятно? – он поднял руку с крестом, явно намереваясь швырнуть и его тоже.

– Нет! – закричала она, и, выскочив из-за елки, потянулась к кресту. – Пожалуйста, не надо! Это же еще мамин.

Крампус поднял крест повыше, так, чтобы она не могла дотянуться.

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Только если ты пообещаешь больше никогда не украшать этим мое дерево.

Женщина решительно кивнула.

– Поклянись в этом.

– Я клянусь!

Он протянул ей крест, и она поскорее схватила его, прижала к груди и заплакала.

– А где оставшиеся с пира яства? – осведомился Крампус.

Она заморгала.

– Яства?

– Да.

– То есть… остатки после праздника? Все в холодильнике. Где же еще им быть?

– И ты предлагаешь их мне в качестве подношения?

– Чего?

– Как дань мне, Повелителю Йоля?

– Ты хочешь остатки нашей еды? – она явно не знала, плакать ей или смеяться, но – сомневаться не приходилось – готова была сказать все, что угодно, только бы этот психованный демон поскорее отсюда свалил. – Конечно… Угощайтесь. Кухня вон там, – она показала пальцем. – Ни в чем себе не отказывайте.

– Прекрасно. Эти святочные подношения обернутся для вас бесчисленными благословениями в новом году.

И Крампус отправился на кухню, оставив женщину дрожать в углу, прижав к груди елочное украшение ее матери. Изабель с Джессом осторожно подошли к ней.

– Присядьте, – сказала Изабель.

– Что? Зачем это? Вы мне больно сделать хотите?

– Нет, – сказала Изабель. – Никто вас и пальцем не тронет. Просто сядьте.

Она послушалась, и Изабель бросила ей в лицо щепотку сонного песка. Через пару секунд она уже спала. Изабель осторожно вынула у нее из рук елочное украшение и поставила на каминную полку. С кухни послышался грохот.

– Ну, что теперь? – спросила Изабель.

– Он же пообещал, что мы эту ночь никогда не забудем.

– Да, сэр, боюсь, что так.

Они осторожно заглянули в кухню. Холодильник был распахнут настежь, и Випи доставал оттуда еду, передавая Нипи. Рядом с плитой стоял противень с закатанной фольгой, под которой лежало еще пол-индейки, запеченной с кукурузным хлебом. Маква, Чет и Вернон горстями запихивали еду в рот, начисто пренебрегая столовыми приборами. Вернон метнул на них виноватый взгляд. Ему было явно неловко.

– Что?! Я умираю с голода. Господи, да мы не ели… со вчера или с позавчера?

Джесс нашел взглядом часы – без десяти минут полночь. Он попытался припомнить, сколько времени они уже были на ногах, но, учитывая резкие смены часовых поясов, это оказалось невозможным.

– А где Крампус? – спросила Изабель.

– Пошел вон туда, по коридору, – сказал Чет, немного невнятно из-за набитого кукурузным хлебом рта.

– По коридору? – спросила Изабель. – Вы отпустили его одного?

– Эй, – сказал Чет. – Я тебе, на хрен, не нянька.

Тут они услышали крик – детский крик.

– О, Господи ты, боже мой, – сказала Изабель и бросилась в коридор. Джесс побежал за ней.

Крампус стоял посреди спальни, между двумя кроватками. В одной никого не было, на другой жались друг к другу две девочки. Как показалось Джессу, одной было лет около девяти, другой – примерно столько же, сколько его Эбигейл. Девочки забились в угол, среди подушек и плюшевых игрушек, как можно дальше от Крампуса. Обе ревели, дрожа, вцепившись друг друга, и в глазах у них стоял ужас.

Крампус шагнул поближе, и девочки испустили пронзительный визг, брыкаясь, будто что-то кусало их за пятки.

Джесс просто не мог этого вынести, он мог думать только о своей собственной дочери.

– Крампус! – крикнул Джесс. – Прекрати, ты не можешь…

– Молчать, – оборвал его Крампус, поднимая указательный палец. – Не вмешиваться, это приказ.

Джесс смолк; внезапно оказалось, что все, что он мог – это смотреть, как бы ему ни хотелось силком вытащить Крампуса из комнаты.

Крампус снова повернулся к девочкам. Он опустился на одно колено и прижал палец к губам.

– Шшшш, – шепнул он. – Шшшш, я – Крампус, дух Йоля. Я пришел с дарами, – его голос был добрым и каким-то завораживающим. – Девочки прекратили плакать и немного успокоились. – Хотели бы вы увидеть мои дары?

Крампус положил на пол связку березовых розог, снял мешок с плеча, закрыл глаза, сунул в мешок руку и вытащил оттуда две треугольные золотые монеты. Он протянул их девочкам, чтобы те могли их рассмотреть, и на их личиках страх уступил место любопытству.

– Золотые монеты из царства Хель. На них можно купить множество прекрасных вещей.

Девочки не сводили с монет завороженных глаз.

– Хотели бы вы такие?

Обе кивнули.

Крампус протянул им монеты, но, когда девочки потянулись за ними, он отдернул руку.

– Есть условия. Первым делом вы должны сказать мое имя. Можете звать меня Крампус, Повелитель Йоля. Ну, а теперь скажите мое имя.

– Крампус, Повелитель Йоля, – хором проговорили девочки.

Крампус улыбнулся.

– Превосходно, – и он вручил им монеты.

Девочки с восхищением рассматривали новообретенные сокровища, а Джесс дивился, как это Крампусу удалось настолько их околдовать.

– Это еще не все, потому что этот мир суров, и за все приходится платить. Вы должны знать, что каждый год на святки я буду пролетать над вашими головами. Может, я вернусь еще в этот дом, а может – нет. Но, удостой я вас посещением, я буду ожидать подношений. Я буду ожидать знаков вашего почитания. По традиции это делается так: вы ставите на порог свои башмачки, и кладете в них угощение или дар для меня. Как думаете, сможете вы это сделать?

Девочки кивнули.

– Превосходно, потому что, если я найду угощение, вы можете получить еще одну монету, или кое-что даже еще лучше. Но если нет… – тут Крампус подхватил с пола розги и мешок и выпрямился в полный рост, и голос у него зазвучал по-другому, низко, угрожающе: – Если я не найду подношений, я засуну вас в мой мешок и изобью в кровь, – и он звонко щелкнул розгами по мешку.

Девочки отскочили; Джесс подумал, что вот сейчас они опять завизжат.

– Найду я следующей зимой башмачки с угощениями?

Девочки решительно кивнули.

– Хорошо. А теперь – как мое имя?

– Крампус, – сказали они вместе.

– Хорошо, – он погладил их по головкам. – Спокойной ночи, мои сладкие крошки. Спите хорошо.

И Крампус вышел из комнаты.

Изабель посыпала детей сонным песком и уложила в кроватки, подоткнув одеяло. Выглядели они точно спящие ангелочки. Джесс подумал, что из случившегося они будут помнить завтрашним утром. Он надеялся, что не слишком многое, что они не будут потом просыпаться с криками каждую ночь.

Крампуса они нагнали уже у самых саней; Чет, Вернон и шауни уже сидели внутри. Випи баюкал у себя на коленях полуобглоданный скелет индейки. Они с Нипи все еще ели, и были до ушей перемазаны жиром и крошками кукурузного хлеба.

– Вперед, к следующему дому, – сказал Крампус и взобрался в сани; Изабель с Джессом последовали его примеру.

– Что, будет еще и следующий? – сухо спросил Вернон. – О, неужели веселье никогда не кончится?

– Да, следующий, и следующий за ним, и еще многие, многие другие. Тангниостр и Тангриснир будут переносить нас из одного места в другое, но я не намерен заходить в каждый дом. Надо будет навестить только некоторые, а дети сделают остальное. Они распространят весть, они покажут другим детям свои подарки, расскажут свои истории… и те тоже поверят. И пока они верят, пока у меня есть последователи, слава Йоля будет шириться и расти. Мой престол будет неколебим, и ни один бог не посмеет узурпировать мое царство… больше никогда.

Он щелкнул вожжами, сани сорвались с места и полетели над самой серединой улицы, скользя над самыми крышами машин. Миновали какого-то мужика в пикапе, который стоял на светофоре. Мужик смотрел, как они пролетают у него над головой, и кивнул им, не переставая улыбаться до ушей, а потом поехал дальше, как ни в чем не бывало. Еще через квартал они увидели привалившихся к машине мужчину и женщину. Он пытался отпереть дверцу, но явно был слишком пьян, и никак не мог попасть ключом в замок. Когда сани пролетали над ними, оба взглянули вверх, и принялись что-то орать, но что – разобрать было невозможно, а потом оба свалились. Джессу стало интересно, сколько припозднившихся гуляк, из тех, что их видели, наутро свалят все на бухло. Еще немного дальше по улице какая-то женщина дала по тормозам, когда они проносились мимо. Она высунулась в окно, глядя на них и явно не веря собственным глазам. Судя по выражению у нее на лице, пьяной она не была, но, должно быть, жалела об этом. Еще с милю спустя они наткнулись на компанию тинейджеров, которые дурачились на своих тачках на заброшенной стоянке у водокачки.

– Счастливых святок всем и каждому! – крикнул Крампус и помахал им. Где-то половина ребят нерешительно помахали в ответ, а остальные просто стояли столбом, слишком огорошенные, чтобы что-либо делать. Блеснула вспышка, и Джесс ухмыльнулся, представив, как изображение их честной компании завтра разойдется по всему Интернету.

Они пролетели над Сипси-Ридж, вдоль городской окраины; дома здесь стояли реже, и местность уже смахивала на сельскую: там и тут мелькали огородики и даже курятники. Крампус притормозил, поглядывая вниз.

– Эй, – сказал Чет. – Да это же мой дом, – он указал на маленький коттедж из дешевого асбестового кирпича, выкрашенный в розовый цвет. Посреди клумбы торчала вырезанная из картона фигура женщины в коротеньких шортиках, а на крыльце стояло белое плетеное кресло-качалка.

– Ты живешь в розовом домике? – расхохотался Джесс. – Ну, это многое объясняет. Например, почему ты не расстаешься с этим роскошным пиджаком.

– Да пошел ты на хрен. Это дом моей тети.

– Ты живешь со своей тетей? – Джесс уже почти икал от смеха.

– Поцелуй меня в зад, – ответствовал Чет и двинул Джесса локтем.

Джесс, сдаваясь, поднял руки, и честно попытался больше не ржать.

– Это временно. Она просто помогает мне, пока мы с Триш не разберемся между собой. Так что отвали.

Джесс перестал смеяться.

– Вы с Триш что, расстались?

Чет кивнул. Было видно, что ему больно, хотя он и пытался это скрыть. Джесс хорошо знал этот взгляд.

– Да, – сказал Джесс. – Мне это немного знакомо.

Крампус пролетел по инерции еще несколько домов, и сани замерли перед домом в стиле ранчо, с плоской крышей, и дощатыми, в пятнах от сырости, стенами.

Под навесом в конце подъездной дорожки стоял старый «Шеви Малибу»: задний мост на домкрате, покрышки отсутствуют. Кроме того, машина отчаянно нуждалась в свежей краске. На дворе валялось несколько игрушек, сломанные качели, ржавые автозапчасти и порядочное количество жестянок из-под лагера марки «PBR».

– Слушай, братан, – сказал Чет. – Это же дом Уоллеса Дотсона. Ясен пень, ты с ним связываться не захочешь. У него не все дома с тех пор, как он из Ирака вернулся.

– А сколько детей у этого твоего друга, Уоллеса Дотсона? – спросил Крампус.

– Он мне не друг. И этот человек вообще не знает, что такое «предохраняться». У него пять или шесть голодранцев по двору бегает, а может, и больше. И каждый из них такой же злобный и на голову стукнутый, как и его папаша. Только глянешь на засранца, а он тебе уже средний палец кажет.

Крампус выпрыгнул из саней, и шауни последовали за ним. Джесс, Изабель, Вернон и Чет не двинулись с места. Где-то у самого дома лаяла собака.

– Братан, – сказал Чет. – говорю тебе, ты выбрал не тот дом. Старый Уоллес просто обожает пушки, и стрелять из них любит тоже. Может, просто выберешь другой дом, а?

– Пойдемте, – сказал Крампус. – Все вы, прямо сейчас.

Джесс подтолкнул Изабель локтем.

– Смотри, – он указывал на написанный от руки плакат, установленный посреди лужайки перед домом. «АДВОКАТАМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН, – гласила надпись. – И ЭТО КАСАЕТСЯ ТЕБЯ, ЗАДНИЦА».

Изабель покачала головой.

В окнах свет не горел. Джесс уже стал надеяться, что вся семья уехала куда-то на праздники. Крампус ступил на крыльцо, и в доме два раза гавкнула собака. Явно большая собака. Было слышно, как она бегает туда-сюда по коридору, цокая когтями.

Крампус поднял было кулак, чтобы постучать, но остановился.

– Быть может, немного благоразумия нам не повредит, – прошептал он. – Попробуем немного другую тактику. Джесс, ключи.

Джесс передал ему связку с отмычками. Три ключа на кольце были огромными, старинного вида, но остальные меньше и современной формы.

Крампус выбрал один из этих последних и попытался вставить в замок – но ключ не подошел. Джесс вообще не понимал, как это шесть ключей должны были подходить абсолютно ко всем замкам, но, навидавшись в последнее время всякого, не терял оптимизма. И Крампус его не разочаровал: второй ключ скользнул в замочную скважину, легко повернулся, и замок щелкнул язычком.

Джесс понятия не имел, действует ли сонный песок на собак, но на всякий случай выудил из кармана щепотку порошка и держал ее наготове. Крампус повернул дверную ручку и толкнул дверь. Собака немедленно прыгнула на них, и Джесс щедро сыпанул песка ей прямо в глаза. Собака оказалась бассет-хаундом. Она посмотрела Джессу прямо в душу огромными, печальными глазами, помахала хвостом и рухнула на пол.

Абсолютно все осуждающе поглядели на Джесса.

– Что?!

Перешагнув через собаку, они вошли в прихожую. Из дальнего конца коридора доносились голоса и бормотание телевизора. Джесс ощутил запах травки.

Крампус потихоньку крался в сторону, откуда доносились звуки и где мерцал свет экрана. У двери в гостиную они остановились. Рыхлый, обросший недельной щетиной мужик лежал, развалившись, на диване. Он спал. На груди у него покоилась полная окурков пепельница, на полу стояла пустая бутылка из-под виски, а на коленях дрых большой серый полосатый кот. Приоткрыв один глаз, кот покосился на них.

Дети, все шестеро, сидели на полу перед телевизором, спиной к ним. Все разного возраста, лет начиная с десяти и до младенца в подгузнике; две девочки, остальные – мальчишки. Перед ними стояла огромная упаковка «Читос», и старый, засаленный ковер был весь усеян оранжевыми крошками. По телевизору шла «Эта прекрасная жизнь», и Джимми Стюарт как раз пытался убедить достопочтенных жителей Бедфорд-Фоллз не забирать свои деньги из «Билдинг энд Лоан», совершенно заворожив детей своими обезоруживающими манерами и искренним южным говорком.

Никакой елки в этом доме не было и в помине, никаких гирлянд или каких бы то ни было украшений – только над камином висела одинокая связка сосновых шишек. «И никаких новых игрушек, – подметил Джесс, – вообще никаких признаков подарков. Будто Рождество обошло этих детей стороной».

Изабель тронула Крампуса за руку, указала на мужчину. Крампус кивнул, и она осторожно прокралась к дивану. Кот потянулся, зевнул и принялся мурлыкать. Изабель обронила несколько песчинок в лицо мужику. Тот только дернул носом. Изабель пожала плечами. Когда она повернулась, все дети смотрели прямо на нее – шесть рожиц, перепачканных оранжевыми крошками.

Изабель подняла руку.

– Привет.

Они молча наблюдали, как она отступает обратно в коридор.

– Надо бы попробовать найти их маму, – прошептала Изабель.

– Ее здесь нет, – ответил Чет. – Сбежала еще год назад.

– Ой, – сказала Изабель.

Крампус отдал Изабель розги.

– Мне это не понадобится.

Он шагнул в комнату, и все дети, до одного, с ужасом уставились на огромную, возвышающуюся над ними фигуру Повелителя Йоля.

– Вам нет нужды бояться, – сказал Крампус тем же тихим, завораживающим голосом, каким он говорил с девочками. – Я – друг.

Ужас на лицах детей несколько уменьшился, но один из малышей все же заплакал.

– Кейси, помолчи, – сказала, вставая, одна из девочек. Она, похоже, была самой старшей из всех, лет девяти или, может быть, десяти. Она шагнула вперед, так, что остальные оказались у нее за спиной.

– Что тебе надо? – спросила она твердым голосом, но было видно, насколько ей страшно. – Если ты хочешь чего-то украсть, то здесь ничего нет.

– Мы не воры, – ответил Крампус все тем же спокойным, гипнотическим голосом. – Я – Повелитель Йоля и я пришел к вам с дарами, для вас всех.

На некоторых лицах вспыхнуло любопытство. Все посмотрели на старшую сестру. Она смотрела на Крампуса с недетским цинизмом в глазах.

– Люди никогда ничего не предлагают, если им ничего от тебя не надо. Что тебе надо?

– Ты мудра не по годам. Как твое имя, дитя?

Девочка на секунду задумалась.

– А кто спрашивает?

Повелитель Йоля ухмыльнулся.

– Я – Крампус.

– Ладно, Крампус, меня зовут Кэролайн, а вот Крис и Кертис, Кэйси, Клэйтон, а вон там – Шарлин.

Крампус кивнул всем по очереди. Младенец, взглянув на Крампуса, начал хныкать. Один из мальчишек, на вид не старше четырех лет, притянул его себе на колени, нашел соску и принялся гладить младшего брата по спине, стараясь успокоить.

Крампус тихо подошел к детям и снял с плеча мешок. Девочка не отступила ни на шаг. Вид у нее был донельзя испуганный, но было ясно, что она скорее даст себя избить, чем позволит хоть кому-нибудь – пусть даже рогатому демону – прикоснуться к этим детям.

Кейси заполз сестре за спину и опять принялся плакать.

– Кейси, я же сказала тебе помолчать. Ты же знаешь, па не любит, когда плачут.

– Пожалуйста… не тревожьтесь, – Крампус опустился на одно колено, положил мешок перед собой. Сунул руку в мешок, закрыл глаза и вытащил оттуда пригоршню треугольных золотых монет.

Глаза у детей загорелись – блеск древнего золота явно их зачаровал. Крампус вручил каждому по монете и начал свой рассказ о Йоле, о старых традициях, о башмачках на пороге и награде для тех, кто верит. Они слушали, как завороженные, впитывая каждое его слово. Вскоре от страха в их глазах не осталось и следа.

Когда Крампус закончил, он встал, пожелал всем счастливых святок и направился к двери. Дети шли за ним до самого порога.

– Слушай-ка, – сказал Джесс Кэролайн. – Ты смотри, чтобы папа ваш монет не увидел.

Девочка кивнула, так, будто он говорил ей самые очевидные вещи.

– Лучше всего снесите их в ломбард к Дикеру. Спросите Финна, он обойдется с вами получше остальных.

– Ага, – вставил Чет. – Скажите ему, что Чет Боггз советует ему обойтись с вами по-честному. Поняли?

Девочка снова кивнула.

Джесс и Чет догнали остальных, и все расселись в санях. Крампус щелкнул поводьями, и козлы Йоля рванулись вверх. Джесс смотрел на детей – шесть маленьких рожиц следили за ними с изумлением и восхищением. Кэролайн подняла руку и помахала им, и все остальные последовали ее примеру. Джесс помахал им в ответ.

Несомые утренним ветерком, облака темного дыма плыли над садом, скользили между кустами в форме фигур мифических существ. Кое-где еще догорал огонь. Черный от сажи скелет конюшни – камни, балки – выделялся на фоне рассветного неба.

Шесть женщин ворошили дымящиеся угли граблями и вилами. Грязные, вымазанные сажей одеяния липли к их потным телам; пепел пятнал руки и заплаканные лица.

– Здесь! – крикнула женщина с длинными белыми волосами. – Он здесь!

И они все подошли, побросав вилы и грабли, и голыми руками, осторожно и нежно, высвободили из-под пепла изуродованное тело. Некоторые отвернулись, не в силах вынести вида черного от копоти безголового трупа.

– Помогите мне, – сказала беловолосая женщина, и вместе они подняли тело и понесли его через двор, вниз по узкой тропе, что шла вдоль стен, к маленькой часовне над морем. Здесь они возложили тело на каменную плиту, под окошком в форме креста, забранного золотистым стеклом. Одна из девушек принесла полотенца и ведро морской воды. Вместе они обмыли тело, очистив его от грязи и сажи. Огонь спалил дотла всю одежду, но тело осталось нетронутым. Оно было белым и ровным, как фарфор, кроме тех мест, где зияли страшные, оставленные копьем раны. Женщины вымыли его руки, ноги и гениталии, вычистили грязь под ногтями, промыли его раны и кошмарные лохмотья плоти, которыми заканчивалась его шея. Они мыли его, пока от грязи и копоти не осталось и следа, а потом завернули тело в белую льняную ткань.

– А теперь, – сказала старшая, – хватит слез. Печалятся по мертвым. Санта-Клаус умереть не может, потому что слишком много людей верят в него. Настало время для молитв… Пора воззвать к ангелам.

Она протянула руки, и все они взялись за руки, окружив плиту живой цепью. Беловолосая села, скрестив ноги, на мраморный пол, и девушки последовали ее примеру.

– Мы будем бдеть над ним. Никто не будет есть, спать или пить, пока не придут ангелы. Если они не придут, значит, такова воля Божья, чтобы мы нашли свой конец подле него. А теперь закройте глаза и взывайте к ним.

Они стали молиться, и утреннее солнце встало над горизонтом, а ясный луч, окрашенный золотом витража, одел часовню и всех, кто был внутри, своим сиянием.

– С нами Бог, – сказала беловолосая женщина.

Третий за эту ночь дом стоял у реки – новенькое, внушительного вида здание, обнесенное элегантной чугунной решеткой с кирпичными столбами. Крампус опустил сани на круговой дорожке перед домом.

Обнаружив, что входная дверь не заперта, Повелитель Йоля вошел в дом. Дверь из прихожей вела в эффектную гостиную с высоким, в два этажа, сводчатым потолком. Арочные окна, глядевшие на реку, шли до самого потолка; в самом центре гостиной стояла высоченная елка, вся в лентах и сверкающих игрушках.

– Вау, красота какая! – сказала Изабель.

Крампус явно не разделял ее чувств. Лицо у него было такое, будто ему только что скормили насильно ложку сиропа от кашля. Удержавшись, однако, от битья игрушек, он направился к парадного вида лестнице, ведущей наверх.

Крампус вошел в первую же дверь, попавшуюся им на пути; вошел прямо в комнату, будто к себе домой. Это была просторная спальня; на огромном плоском телеэкране, висевшем на стене, шел какой-то фильм – звук был прикручен до минимума. В огромной, с балдахином, кровати сидели мужчина и женщина лет сорока – он бодро стучал по клавишам на ноутбуке, она смотрела телевизор, одновременно набирая что-то у себя в телефоне. Когда женщина громко ахнула, мужчина поднял голову.

Крампус не обращал на них никакого внимания; склонив голову набок, он уставился на огромный экран на стене.

У женщины был такой вид, будто она чем-то поперхнулась, но все-таки она издала громкий вопль. Джесс и Изабель оба полезли за сонным песком, но Крампус поднял руку.

– Погодите, – сказал он.

Женщина завопила опять и начала было вставать, но мужчина, сорвав с головы наушники, обхватил ее рукой за талию.

– Спокойно, Нэнси. Только спокойно.

Нэнси хватала воздух ртом, но каким-то образом умудрялась сидеть неподвижно, в ужасе глядя на гигантского дьявола, стоявшего посреди ее спальни.

Крампус опять повернулся к экрану, на котором лошади скакали по зеленым лугам, судя по всему, где-то в Англии. Он прижался носом к экрану, стукнулся рогами, крякнул, и отступил на шаг.

– Это ЖК-монитор высокого разрешения, – сказал мужчина дрожащим голосом. – Шестьдесят дюймов. Если хотите, он ваш. Пожалуйста… Просто возьмите его и уходите.

Крампус протянул руку и постучал по стеклу своим острым, иззубренным ногтем, потом прижал к экрану ладонь и надавил, будто пытаясь прикоснуться к тому, что было за стеклом. Послышался треск, экран мигнул и по стеклу поползла паутина трещин. Крампус внимательно оглядел надтреснутый экран.

– Хмм, похоже, я его повредил. Прошу прощения, – сказал он искренне.

– Ничего страшного, – быстро ответил мужчина. – Все хорошо. Никаких проблем. У нас еще один есть, внизу. Можете его забрать. Драгоценности… вот здесь. Он указал на шкатулку красного дерева, стоявшую на туалетном столике. – Наличных у меня немного, – добавил он нервно, извиняющимся тоном, – но пожалуйста, забирайте все, что у меня есть.

– Мы пришли не для того, чтобы красть, – ответил Крампус, но это заявление только заставило их нервничать еще сильнее. Женщина натянула простыню до подбородка, и ноутбук завалился на бок. Крампус подошел поближе, и с любопытством заглянул в светящийся экран ноутбука.

Женщина издала тоненький визг, вроде попавшего в ловушку хорька.

– Вам он нужен? – спросил мужчина. – Он ваш, – он протянул ноутбук Крампусу. Крампус внимательно его осмотрел, но взять не взял. – В гараже стоит новый «Мустанг» с полным баком. Ключи вон там, – он опять указал на туалетный столик. Никто даже не повернул головы. – Но я хочу, чтобы меня поняли, – сказал мужчина совсем уж отчаянным тоном. – Я связан с правительством, и на самом высоком уровне. И, как человек с некоторым опытом в юриспруденции, я просто обязан посоветовать вам воздержаться от насилия любого рода. Если кому-либо в этом дому будет причинен вред, если будут хотя бы угрозы… штат Западная Вирджиния не посмотрит на это сквозь пальцы.

– Ты адвокат? – спросил Чет. – Болтаешь, как адвокат. Ненавижу адвокатов.

Мужчина покачал головой:

– Не то, чтобы адвокат… Я предпочитаю считать себя посредником.

– Этих я тоже ненавижу.

– Чет, – сказал Джесс. – Ты всех ненавидишь. Так почему бы тебе не заткнуться и не оставить мужика в покое?

Чет впился в Джесса взглядом.

– Что-то не припомню, что ты можешь отдавать мне приказы. Так почему бы тебе не завалить хлебало?

– Почему бы тебе не перестать быть умственно отсталым? – осведомился Джесс. – Ах, да. Ты не можешь.

Чета передернуло.

– Ах ты, гребаный хреносос! – и он пихнул Джесса. В ответ Джесс дал ему с ноги, с разворота, попав Чету прямо в ухо, да так, что тот врезался в стену. Чет, отскочив от стенки, бросился на Джесса и врезался ему плечом в поясницу. Сцепившись, они повалились на кровать, прокатились по ней и шлепнулись на пол с другой стороны, повалив тумбочку со стоявшей на ней лампой. Женщина начала визжать – очевидно, у нее случилась истерика.

Крампус наблюдал за происходящим с очевидным удовольствием, а шауни ухали и ржали.

– Крампус! – заорала Изабель, и пихнула его в бок. – Крампус, останови их, а то они поубивают друг друга.

Крампус пожал плечами и крикнул:

– Достаточно! Прекратить драку. Это приказ.

И – конечно же – Джесс с Четом немедленно прекратили. Усевшись на ковре, они принялись мерить друг друга злобными взглядами.

– Больше никаких драк между вами, – добавил Крампус.

Изабель явно была сыта всем этим по горло. Одним прыжком очутившись у кровати, она посыпала визжащую женщину сонным песком, так, будто солила картошку. Женщина, изящно обмякнув, отрубилась.

– Что вы с ней сделали? – требовательно вопросил мужчина, тут же получил свою порцию песка и рухнул на кровать, привалившись к жене.

– Ну, – сказал Вернон, – должен признаться, это было то еще представление. Интересно, что вы, джентльмены, предпримете в следующий раз? Не терпится поглядеть.

Крампус, рассмеявшись, вышел из комнаты.

Миновав две пустые комнаты, Джесс нагнал Крампуса, который как раз заглядывал в тускло освещенную спальню в конце коридора. На кресле-мешке сидела, откинувшись, девочка-подросток. Как и у хозяина дома, у нее на коленках был ноутбук, но, помимо этого, она держала в руке навороченный телефон и пользовалась попеременно обоими устройствами, то яростно строча что-то на клавиатуре, то лихорадочно набирая эсэмэски.

На ней были наушники, но Джессу было прекрасно слышно то, что она слушала, через всю комнату, и можно было только гадать, какой вред она наносит собственным ушам.

Крампус наблюдал за ней по крайней мере пять минут. Нахмурившись он переводил взгляд с одного мерцающего экрана на другой, а она даже ни разу не подняла головы, полностью погрузившись в свой собственный мирок, не имея ни малейшего понятия, что у ее двери стоит толпа демонов. Крампус, покачав головой, отправился дальше. Завернув за угол, они подошли к закрытой двери, увешанной постерами с рекламой компьютерных игр. Из-за двери доносились приглушенные взрывы и выстрелы. Крампус открыл дверь и они увидели мальчика лет восьми, или, может, девяти, который сидел, скрестив ноги, у себя на кровати, лицом у большому экрану на дальней стене. Он играл в какую-то видеоигру, расстреливая толпы ходячих мертвецов. Разнообразные части тела, оторванные взрывами, летали туда-сюда по экрану.

Как и в случае с девочкой, Крампус постоял несколько минут, просто наблюдая. Все это время мальчик даже не пошевелился, за исключением больших пальцев на руках. Стеклянными глазами, с полуоткрытым ртом, он пялился в экран, и выглядел при этом, будто ему только что сделали лоботомию.

– Да он околдован, – Крампус решительно шагнул в комнату, подошел к экрану и разбил его кулаком.

Мальчик замер, прижимая к груди джойстик, выпучив глаза так, что, казалось, они вот-вот выпадут из орбит. Крампус склонился к нему.

– Ты свободен. Мир – твой. Иди и возьми его.

И с этими словами Повелитель Йоля удалился, оставив мальчика в ужасе и недоумении.

Бельсникели переглянулись.

– Ну что, здесь мы закончили? – спросил Вернон.

Изабель кивнула, и вслед за Крампусом они вышли на улицу.

Остановившись на крыльце, Крампус окинул дом крайне обеспокоенным взглядом.

– Похоже, помимо Санты, есть и другие демоны, с которыми предстоит сражаться.