Глава 30

Доза 4 мг. Доза уменьшена.

Когда была жива моя бабушка, она сама составляла мне корзину с угощениями на Пасху. Там непременно присутствовали кексы в виде заек и цыплят, которые мне никогда не нравились, а еще такие большие желейные бобы, которые не нравятся никому. Вдобавок она добавляла туда шоколадные яйца и кругляшки «Риз» с начинкой из арахисового масла. Их я съедал в утро Пасхи, пока мама еще не проснулась.

Когда бабушки не стало, мы больше не праздновали Пасху. Достаточно странно, что я являюсь единственным ребенком в итальянской семье, а теперь к тому же наша семья стала единственной итальянской семьей, которая никак не отмечает Пасху.

Однако в этом году мама насильно заставила нас пойти в церковь. Я подумал, что одна только мысль о ребенке-язычнике вдруг стала пугать ее. В лимбе, наверное, все вокруг окаймлено черепами некрещеных детей.

Пасхальное воскресенье – это то самое время, когда все считают себя стопроцентными католиками, даже если это и не так. Это единственный день в году, когда мы устраиваем друг для друга настоящее костюмированное представление. Люди ходят вокруг расфуфыренные и делают вид, будто абсолютно согласны со всем, что происходит в этот день. Наверное, раньше, когда разговаривали на латыни, это выглядело немного лучше.

Месса казалась длиннее обычной, и я чувствовал себя не очень комфортно, потому что пришлось стоять – мы ведь прибыли в церковь чуть позже, куда до нас уже притопала толпа, посещающая храм лишь по великим праздникам.

Кто-то уступил место маме, заметив, что она беременна, а вот нам с Полом пришлось простоять целый час, прислонившись к церковной стене. Перед проповедью я начал суетиться и переминаться с ноги на ногу и при этом старался не смотреть на витражи. Ребекка пристроилась сбоку от священника, на том месте, где обычно сидит дьякон. По каким-то причинам на этой мессе дьякон отсутствовал, и вся скамейка принадлежала только ей одной. Мы встретились с ней взглядами, и она улыбнулась.

Я увидел Майю, которая пришла со своей семьей, даже с мамой. Та фактически представляла собой Майю в будущем. Когда Майя заметила, что я стою в дальней части церкви, она покраснела и снова отвернулась к алтарю. После этого я не мог перестать ухмыляться. Ну ничего не сумел с собой поделать. И дело не в том, что Майя раскраснелась и смутилась. Все дело в том, что именно я заставил ее покраснеть в церкви!

Значит, ей вспомнилось, чем мы занимались в кладовке. Я понял, что она думала об этом, находясь в церкви. Да еще в Пасху. Перед Богом и всеми прихожанами. А я тогда еще и был одет, как Иисус.

Трудно не испытывать нечто особенное в такие моменты.