Сэр,

г-н Притчетт (в номере от 27 октября) пишет, что хотел бы, чтобы г-н Магаршек объяснил ему, на каком языке Пушкин читал Байрона и других английских авторов. Я не знаком с трудом или трудами г-на Магаршека, но знаю, что, поскольку ни он, ни кто-либо другой не мог бы ответить г-ну Притчетту, не пролистав моих работ, образовалась порочная спираль и в придачу небольшой скромный виток, благодаря отсылке г-на Притчетта к «развлекательной» статье, опубликованной мною в «Энкаунтере» (в февральском номере 1966 года). Если бы, однако, ваш обозреватель позаботился соединить развлекательное с содержательным, полагаю, он обратился бы к страницам (перечисленным в Указателе к моей работе о «Евгении Онегине» в рамках англоязычной пушкинианы), где я объясняю совершенно ясно, что большинство россиян во времена Пушкина, включая его самого, читали английских авторов во французских переводах.

По приятному совпадению в том же номере вашего журнала содержится другая статья, заслуживающая прояснения. Г-н Десмонд Макнамара в рецензии на новозеландский роман полагает, что следует придумать мужской эквивалент «нимфетки» в том смысле, какой это слово имеет у меня. Представляю вам моего «фавненка», впервые упомянутого в 1955 году («Лолита», глава 5). Как летит время! Как слабеет внимание!