Богопознание и самопознание, приобретаемые из опыта

Кто бы ты ни был, человек, помни, что ты очень недалек от ничтожества и в своем бытии ничтожен. Все народы пред ним как ничто, — говорит пророк (Ис. 40, 17). Чтобы быть тебе чем-либо, прилепись верою и любовию к Тому, от Кого всякое бытие: и тогда будешь нечто. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать (Ин. 1, 16). Что имеешь, если не принял его? В самом деле, что значит твоя единичная жизнь в составе этой общей, бесконечной жизни? Едва не ничто. Как пар она: является и скоро исчезает. Что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий (Иак. 4, 14). Един Бог есть Сый. Благоговей же пред Источником всякой жизни и прилепляйся к Нему, если хочешь наслаждаться настоящей, пребывающей жизнью на Небе. Живи, внимая себе, и готовь на исход дела свои. А мне благо соединяться с Богом, полагать на Господа упование мое (Пс. 72, 28).

Человек! Ты неблагодарен и злонравен в отношении к Богу; ты не умеешь пользоваться милостями Божиими и не хочешь заслужить их преданностью Его всеблагой воле, не хочешь вынести малейшего испытания от Его благопромыслительной благости. Ты кругом в милости Божией. Дьявол смотрит на тебя завистливо и говорит Богу: этот человек только в лице благословит Тебя. Но коснись только имения его, особенно костей его, здоровья его, и тогда будет очевидно, что он благословляет (хвалит, прославляет) Тебя только за дары Твои, а в несчастий он будет роптать на Тебя, хулить Тебя. И что же? О, несчастие! Так часто и бывает. Как дело коснется твоего самоотвержения, как потребуется от тебя несколько часов или дней терпения, как случится потерять что-либо, тогда и в самом деле оказывается, что ты способен только в счастье благодарить Бога, а в несчастий — ропщешь. Враг наш исконный, к стыду нашему, остается здесь в самом деле правым.

Господь со Креста говорит тебе: смотри, сколько Я претерпел несправедливости от людей, а ты не хочешь перенести и малой обиды, иногда и справедливой. Ужели ты не хочешь спострадать Мне? Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь (Рим. 12, 19).

Люди не стали бы роптать на Бога в своем несчастий, а стали бы благодарить Его, если бы от сердца видели, что оно очень полезно для их вечности. Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18).

Смотри на странствование евреев по пустыне в землю обетованную и поучайся из него тому, чему хочет тебя научить Бог их примером. Несмотря на величайшие, непрерывные благодеяния Божии, они роптали на Бога при малейшей неудаче, при малейшем испытании, как будто все должно было быть по их воле, а Бог Свою волю должен был подчинить их воле. Такова слепота страстей! Такое самолюбие человека! Но что с ними, неблагодарными, сталось? Не войдя в землю обетованную, они перемерли почти все жалким образом в пустыне.

Этот мир, или земля, есть пустыня; небо — земля обетования. Мы, как самолюбивые евреи, иногда при каждой почти неудаче в своем путешествии в Отечество Небесное ропщем на Бога, несмотря на то, что на каждом шагу пользуемся Его величайшими благодеяниями. Как бы и нам бедственно не погибнуть вне земли обетованной! А верным Своим рабам Господь непременно даст землю обетования, землю живых, когда исполнится мера Его долготерпения над нечестивыми и число избранных возрастет до предопределенного числа. Обещал Господь Аврааму землю Ханаанскую за 400 лет до исполнения Своего обещания и исполнил Свое обещание, когда исполнились грехи амореев; исполнит обещание и касательно земли живых, страны бессмертия, то есть Царства Небесного, и избранные непременно войдут в него. Обетования Божии: ей и аминь (ср. 2 Кор. 1, 20).

Больше всего старайся в жизни о том, чтобы поддерживать и возгревать в сердце веру в Бога и терпение в несчастиях: вера нас укрепляет в борьбе с бедствиями и скорбями жизни и спасает нас от грехов и вечной смерти, несомненно ожидающей неверных и нетерпеливых рабов. Благодатью вы спасены через веру (Еф. 2, 8), вера — основа христианской жизни; человек без веры живет не по-христиански, и он не спасется. Особенно чаще возбуждай живую веру в воскресение Господа Иисуса Христа из мертвых: она-то и спасает тебя, при других условиях ко спасению с твоей стороны, как говорит апостол: Если… будешь сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься (Рим. 10,9). Веришь, что Адам пал и увлек с собою к падению весь род человеческий, верь и тому, что другой Адам — Богочеловек Иисус Христос — восстановил от падения и посадил с Собою на небесных естество наше. Как тот смертию своею подверг всех смерти, так и Этот воскресением Своим всех воскресил с Собою.

Когда мгла обложит землю и до нее не могут доходить лучи солнечные, тогда благовременно представить себе, что, когда душу нашу облегают страсти, тогда не могут доходить до нас благотворные влияния благодати Божией.

Помни ежедневно, что солнце твоей жизни с каждым днем все более и более склоняется к западу. Не зазнавайся ни пред кем в мире и будь смиренномудрей. Жизнь каждого человека есть как бы огонь, который зажег Господь от Своего дыхания жизни на известный срок, после которого он должен погаснуть в этом мире и возгореться лучшим, более ярким пламенем в мире другом, при известных условиях к тому со стороны человека.

Ты теперь чувствуешь себя в теле или чувство бытия своего ограничиваешь телом. Но представь то время, когда душа твоя будет оставлять тело, а вместе с тем и чувство твоего бытия будет выходить из тела и, оставив его бездушным прахом, будет ограничиваться одною душою и увидит совсем отличный мир. Страшные минуты! С чем мы явимся в другой мир?

Люди большей частью горды. Увы, они не ведают себя, не ведают, как они ограниченны, ничтожны! Человек так мал, так ограничен в этом мире, что здесь едва не все его до известной степени ограничивает: и огонь, и воздух, и вода, и твердая земля, многие презренные насекомые совместничают с ним и даже питаются плотью его, изъедают одежды его. Немногие животные в его зависимости: большая часть вне его власти, даже страшны для него; птицы парят в воздухе; рыбы плавают в воде — в средах, почти недоступных непосредственной деятельности человека, и знать его не хотят: у них один Верховный Владыка — Бог, а никак не человек. Сами мы с дыхания до сна во всех отправлениях животной природы подчинены посторонней силе, постороннему (Божиему) распоряжению. Что касается души нашей, то мы хотя можем делать и добро, и зло, но сделанное зло всегда стесняет наше бытие, нашу жизнь, а добро — всегда расширяет, распространяет ее. Над нашею душой есть Верховный Повелитель и Законодатель, Который карает нас за нарушение Своих законов и награждает за их исполнение.

Ради смирения своего говори чаще сам себе: я — земля и пепел, я, Господи, едва заметный ручеек жизни, который очень недавно стал течь; а Ты — океан и несравненно больше: потому что от Тебя проистекла и проистекает всякая жизнь. Я — мгновенное блистание молнии по причине скоротечности моей; а Ты — незаходящее, вечное Солнце. Моя жизнь в моем лице недавно возгорелась и скоро погаснет здесь, а Твоя жизнь не имеет ни начала, ни конца, вечно светит и никогда не погаснет. Люди и все твари всех веков и всех мест жили Тобою и живут Тобою, потому что Ты — Источник живота: без Тебя нет жизни.

Часто бывает, что сын, удаленный по каким-либо обстоятельствам от своих родителей и спустя долгое время после разлуки получив от них письмо, до того предается восторгу сердца, читая его, до того сердце его возгорается любовию к ним, что в письме видя как бы самих родителей, лобызает их драгоценные строки. То же делают благочестивые люди при чтении Слова Божия: водворяясь в теле, мы устранены от Господа, — ибо мы ходим верою, а не видением, — то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (2 Кор. 5, 6–8). И эти люди, живя на земле, как бы вдали от Бога, своего любящего Отца, радуются самою высокою, восторженною радостью, когда читают святое Слово Его, оставленное нам в Писании, и видя в нем как бы Самого Бога, лобызают Его животочные, сладчайшие слова. Бывает еще и то, что люди, изумляемые искусством художника-человека, до того пленяются искусством его, что желали бы от полноты признательного сердца братски облобызать его (потому что прекрасное как-то обще всем людям и связывает творца прекрасного любовью с людьми, созерцающими прекрасное) и, не видя его, целуют его произведение, видя в нем как бы его самого; так и мы, смотря на цветок или травку, прекрасно сотворенные Художником мира — Богом, можем лобызать их, видя в них проявление Творческой премудрости.

Смотря на цветы художественно-прекрасные, украшенные Создателем так, как не одевался и Соломон во всей славе своей, и, между тем, которые завтра будут брошены в печь, я думаю: что стоит Создателю любящее его разумное создание одеть светом и славою в будущем веке, если Он так одевает ничтожные цветки? Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13,43). Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! (Мф. 6, 30).

Останавливайся чаще мыслями на двух рубежах твоего бытия: рождении и смерти — для того чтобы тебе глубоко смиряться и благоговеть пред Бессмертным и Безначальным Виновником твоего бытия.

Чем сильнее скорби здешней жизни у людей благочестивых, тем им больше награды на небе. Это, некоторым образом, естественно. Так бывает и в обыкновенной нашей жизни: чем больше скорбь предыдущая, тем сильнее последующая радость. Скорби делают нас лучшими, укрепляют нашу добродетель, веру в Бога. А так как Бог с нашей стороны требует условия к получению от Него великих даров, то исправление, очищение наше в скорби, укрепление, возвышение нашей веры и делаются этим условием.

По плодам их узнаете их (Мф. 7, 16). Так я узнаю моего Господа (по внутренним явлениям) и Его святое слово, и врага моего и Господнего дьявола, и его коварное, ложное слово. Когда я вкушаю Тело и Кровь Господа или молюсь сердечно, истинно (в духе и истине достоит покланяться), я спокоен и весел; а когда попущу себе хоть на мгновение принять лукавые и хульные помыслы, внушаемые врагом или поддамся хотя мгновенному сердечному неверию во что-либо истинное, мне бывает нехорошо, тяжело, я внезапно лишаюсь сердечного спокойствия и радости. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком (Ин. 10, 10).

В достижении душевного мира и радости состоит главная цель жизни человека на земле и по достижении их истинное счастье его, которого ищут все, но большею частью не теми средствами, какими должно. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14, 27). Но молитва, с верою и сердечным сокрушением совершаемая, доставляет человеку этот мир и эту радость (это — опыт); значит, молитва ведет человека к истинному счастью, и, значит, когда ты достиг этого, ты достиг цели своей жизни, той Божественной тишины, в которой живут небожители — святые Ангелы и святые Божии люди. Впрочем, постоянной, глубокой тишины, ничем не возмущаемой, тебе не достигнуть на земле. Есть хитрые и злобные враги всякого мира, которые всячески будут стараться лишить тебя мира. Не отчаивайся, но борись в надежде на Господа, Который Сам есть Мир наш. Полюби молитву от всей души: и мир в сердце твоем не будет только редким гостем, а постоянным твоим обитателем.

Бога мы не видим, но ощущаем Его в Его действиях на нашу душу, например, во время молитвы — так, что свидетельства внешних чувств в своей области ниже по своей достоверности, этого душевного ощущения. Например, зрачок глаза или слуховые органы как вещество немощное и само по себе мертвое, конечно, весьма ограничены в своих действиях и служат только, обыкновенно, для зрения вещества — и то не всякого, а другие только для ощущения сотрясения тел, также не всякого: есть вещи, которые по ничтожному своему объему или по отдаленности незримы, и есть сотрясения, которые по своей слабости или ничтожности не ощущаемы слухом; иногда они меня вводят даже в обман. А ощущения души так достоверны, как достоверно то, что я живу и чувствую; да притом душа имеет у себя в услужении и все чувства внешние и может по произволу или изощрять, или притуплять их. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит (Ин. 3, 8). И так, вот крепкое основание для моей веры в Бога после Святого Писания: я ощущаю в себе Бога. Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (1 Кор. 3, 16). Что значит чувство радости, когда мы высказываем вслух кого-нибудь или даже только сами в себе мыслим и чувствуем какую-либо высокую истину? Что значит чувство радости по совершении добра, при виде прекрасного? Значит то, что человек предназначен жить истиною, добром и красотою — чрез созерцание их в Боге и Его делах — и переводить их в свою душу, в свою жизнь. Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48).

Из свойства греха, из его жестокого, тиранского владычества узнай, каков он; равно из свойства добродетели (всякой доброй мысли, доброго чувства, доброго дела), из ее кроткого, радующего владычества над душою узнай, какова она; а узнав, избери то, что по самому опыту очевидно имеет полное превосходство или, лучше, не идет и в сравнение по причине совершенной противоположности.

Если люди не воспевают Господа, то воспевают Его, все дела Его — на небе и на земле. Если они умолкнут, то камни возопиют (Лк. 19, 40). Поэтому Церковь часто как бы за недостатком разумных, достойных певцов славы Божией на земле взывает к делам Божиим: «вся дела Господня, Господа пойте и превозносите во вся веки» (Воскресный канон, глас 7, песнь 8).

Чтобы сердце наше искренно и пламенно обратилось к Богу, для этого нужно иногда растерзать его каким-нибудь горем; а без того оно больше лукаво и холодно. Как нива тогда только хорошо взращивает семена, когда она удобрена, и хорошо взрыта, и взборождена, так и сердце наше тогда только приносит плод истинной молитвы и добрых дел, когда оно удобрено чтением Слова Божия, или Писаний святых отцов, или собственными душеспасительными размышлениями, также трудом телесным, или растерзано каким-либо горем (взято из опыта).

Во всем своем поведении, и особенно в молитве к Богу, старайся сделаться совершенно искренним, простосердечным и доверчивым сыном по отношению к Богу. Имей Его в мыслях и в сердце и взирай на Него так, как бы Он находился по правую руку твою. Малейшее лукавство или притворство сердца, сомнение о богопреданных истинах, также расслабление и леность гони прочь от себя. В усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите (Рим. 12, 11). Ни одно слово на молитве и во всей жизни да не вылетает из уст твоих без ведома твоего сердца и без ясного сознания. Сыновняя любовь, доверчивость и искренность в молитве и во всей жизни есть величайшая, благоприятнейшая жертва человека Богу. Сын мой! отдай сердце твое мне (Притч. 23, 26). Этого и хочет от нас вера Христова; этого-то и требует от нас Евангелие. Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Отчего Спаситель удивлялся простосердечной, искренней вере, например, в сотнике и хананеянке? Оттого, что она была редкость в людях, между тем как ее-то Он и искал. Вспомним, как часто Он требовал веры от больных как условия для исцеления недугов душевных и телесных. Человек пал от лукавой недоверчивости к Богу, то есть отпечатлел в своей душе свойство самого дьявола; приближение его к Богу поэтому должно быть непременно только чрез веру, чрез искреннюю доверчивость всему Божественному, всему домостроительству нашего спасения. Будь прост и незлобив как дитя; веруй, чему повелевает веровать Церковь, и спасешься. Благодатью вы спасены через веру (Еф. 2, 8).

Если молитва твоя не питательна для души твоей, то значит, что она недостойная, неблагоустроенная молитва. Молитва, как пища тело, должна питать душу, утолять алчбу души, успокаивать, радовать ее. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28). А чтобы она была питательна, для этого нужно очень немного: именно, как указано выше, искренняя простосердечная вера в Бога, что Он находится непременно при тебе и с благостью, Ему свойственною, всегда слушает твою искреннюю молитву; нужно также живое чувство совершенной зависимости нашей от Бога во всех потребностях жизни, духовных и телесных, и сердечное желание иметь то, о чем молимся. Человек — дитя у Бога; он ничего не имеет своего по природе. Что ты имеешь, чего бы не получил? (1 Кор. 4, 7). Все от Бога, и Бог всегда готов нам даровать необходимые блага, только бы были с нашей стороны показанные выше условия доброй молитвы, то есть Господь Бог ничего больше не требует от нас в молитве, кроме того, чего потребовал бы и отец от своего сына, просящего у отца какой-нибудь важной и ценной вещи. Но кто не замечает, что этих-то необходимых условий большею частью мы и не выполняем на молитве, а оттого лишаем себя, как лукавые и ленивые дети, милостей Божиих? Скажешь, для чего просить у Бога? Для твоей пользы, чтобы ты знал, от кого все получаешь. А лживое непостоянное сердце наше всегда готово твердить нам, что мы все имеем от себя, от своего благоприобретения, от своих сил. Пред людьми, когда мы просим у них милостей, бываем большею частью смиренны и искренни, доверчивы, иногда со слезами на глазах просим у них милости. А когда станем перед лицом Божиим, то часто бываем и холодны, и неискренни, и недоверчивы. Что это за странность? Отчего мы так неверны Богу? О, маловерие! о, неверие! о, двоедушие! Оттого-то Бог часто не внемлет нашим холодным, двоедушным молитвам. Оттого-то вере предоставлено все получать. И справедливо! Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих (Иак. 1, 7–8). И все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21, 22).

Чтобы не пролиялись, как говорит Давид, стопы твои, мир и благополучие грешников видя на земле сей, вспомни, что никакие блага земные не могут идти в сравнение с благами небесными. Всего вожделеннее блага горнего мира, которые обещал дать нам в свое время Отец наш Небесный. Если бы золото и серебро, пространное и богато убранное жилище и мягкие одежды могли составить мое блаженство, то не лишил бы меня их Всеблагий, давший за меня на смерть Единородного Сына Своего.

Как испорчены у меня ум, сердце и произволение! По-настоящему, при их исправности следовало бы им свободно проникать в мир духовный — к Богу, чистейшим духам и нашим земным праведникам, с невидимыми беседовать как с видимыми и в этой беседе находить источник животворной радости. Но вместо того они едва подъемлются горе по испорченности своей и большею частью оставляют меня долу, сделавшись сами чем-то дольним, земным, грубым, нечистым. Бывают, правда, в жизни моей и минуты света, вдохновения, но эти минуты в сравнении с другими, большими единицами измерения времени почти исчезают, не значат ничего. Я ловлю эти минуты Божиего во мне света и свет этот стараюсь отпечатлеть на бумаге, чтобы он был для меня светочем в мрачные часы моей жизни и памятником Божией ко мне милости. О, Боже! Исправь, укрепи, очисти мои душевные силы!

Истина учения, жизни и деяний Христа Спасителя засвидетельствована четырьмя свидетелями — евангелистами. Если двух свидетелей по закону достаточно для утверждения истины и устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово (Мф. 18, 16), то тем более четырех! Поэтому горе не верующим Евангелию! В частности, истина воскресения Христова (основная в нашей вере, так как на ней утверждается истина всего прочего) засвидетельствована двенадцатью свидетелями. Поэтому сугубое горе не верующим воскресению Спасителя как Бога!

Кого мы любим, с тем обыкновенно не можем досыта наговориться. Отсюда прямое заключение: кто любит Бога, тот любит беседовать с Ним в молитве; и, напротив, кто не любит Его, тот очень ленив на молитву. Это заключение совершенно справедливо. Приложи это к себе. Когда у тебя нет охоты молиться и ты только по привычке и как бы по необходимости вычитываешь известные молитвы, тогда твоя любовь к Богу очень сомнительна. Ты представляешь из себя только наемника, из платы работающего своему Хозяину. А когда у тебя есть искреннее желание излить пред Богом в молитве душу свою, тогда можно сказать, что ты имеешь любовь к Нему, как сын к Отцу. Старайся полюбить Господа Бога от всей души как Существо превожделеннейшее и молись Ему всегда с жаром душевным, духом пламенейте; Господу служите (Рим. 12, 11).

Когда какая-либо болезнь тяготит и подавляет энергию твоего духа, говори тогда с благопокорностью Господу: по грехам моим я достоин самых тяжких болезней. Буди благословен Промысел Твой обо мне, Господи, посетивший меня болезнью.

Если кто-нибудь вредит твоему внешнему благосостоянию, нимало не вредя благосостоянию души твоей, и если ты начинаешь беспокоиться при этом, предаваться движению гнева или другой страсти, то скажи себе: странный я человек! Зачем я возмущаюсь духом от таких мелочей? Люди касаются только, так сказать, коры моей: сердцевины (сердца) не достать им. Зачем же я сам трогаю из-за них свое сердце и своим неразумием причиняю ему боль?

Примечай за собою: в негодовании на кого-либо, кажущемся тебе справедливым, не действуют ли твои страсти — самолюбие, гордость, ненависть, зависть и др.? Страсти прикрываются часто, как личиною, видом истины.

Когда в душе твоей зародится чувство ненависти к кому-либо, то ты искореняй его следующим справедливым замечанием себе самому: ты стоишь всей ненависти других за свои злые наклонности, а не тот человек, которого ты ненавидишь. Он стоит всей любви и снисхождения. Или приведи себе на память слова Спасителя: любите врагов ваших (Мф. 5, 44). Эти слова, как молния, просвещают душу во тьме страсти.

Как после того, когда прорвется болезненный гнойный нарыв на какой-либо части тела, бывает легко всему телу: так и после того, когда пройдет болезненное накопление нечистот сердца, душе бывает также весьма легко. А скопление нечистот душевных еще болезненнее скопления нечистот телесных: оно обыкновенно проходит в слезах.

Если грех, при всей его мучительности, трудно бывает избегаем нами, то что было бы, если бы он не был мучителем? А точно, велико мучение греха. Иногда никакая болезнь физическая не равняется мучительности греха, когда совесть всею силою Небесной правды карает его. Бывали люди, которые убивали себя, не в состоянии будучи сносить мучений совести, между тем как прежде переносили жестокие болезни. Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подойдешь к нему, он ужалит тебя. Зубы его — зубы львиные, которые умерщвляют души людей. Всякое беззаконие как обоюдоострый меч: ране от него нет исцеления (Сир. 21, 2–4).

Бог не принимает молитвы нашей, если мы гневаемся, злобимся на кого-нибудь. Это изведано и на опыте. «Был случай, когда я сердился и потом помирился. Как, прежде чем я помирился, молитва моя была неблагоуспешна, тяжела и, очевидно, противна Богу; так после примирения она стала легка, усладительна и, очевидно, приятна Богу. Она принесла мне мир и радость о Духе Святе». Итак, прежде молитвы непременно помиримся с оскорбившими нас или с оскорбленными нами. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23–24).

Почти каждую добрую мысль, каждое доброе чувство я должен отстаивать борьбою; а без борьбы есть опасность потерять всякое добро. Даже есть что-то не совсем хорошее и в самых, по-видимому, добрых мыслях, чувствах и поступках! Страшно проникнут человек злом!

Господи Иисусе! Как бы я хотел искренно любить Тебя и Пречистую Матерь Твою со всеми святыми!

Но иногда не дается мне эта святая любовь. Сердце мое нечисто: оно не способно без благодати Твоей любить святою, возвышенною любовью Тебя, Пречистую Матерь Твою и святых Твоих. Создай же во мне, Господи, сердце чисто.

Дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26, 41). Это видно на каждом шагу. Душа готова на молитву, а тело часто бывает не готово. Теория с практикой часто расходятся на огромное расстояние: теория — дух, а практика — плоть. Идея науки и наука, исполняемая по идее, весьма часто разногласят: идея высока, светла, могуча в отношении к своему предмету, а наука часто бывает далеко не соответствующей идее: темна, неясна, тяжела, немощна.

Господь Бог — первый Виновник того, что ты поставлен ныне в такие, а не другие отношения к людям — и к таким, а не иным людям, — в такое, а не другое место. Господь Бог во все продолжение твоей жизни Сам давал направление ей, поставляя тебя в те, а не другие отношения, и Сам поставил тебя на это место. Его Отеческий Промысел дает направление катящемуся шару нашей жизни. От Господа исправляются стопы человеку: смертный же как уразумеет пути своя? (см. Пс. 36, 23).

У Господа Бога цель твоей жизни — вечное спасение твое — всегда в виду. Он ведет тебя к нему какими Сам весть судьбами. Поэтому — если и неприятности приходится терпеть тебе в жизни — переноси их великодушно, зная, что, верно, они нужны в деле твоего спасения.

Святые Божии стоят весьма высоко по своему нравственному совершенству в отношении к тебе: они украшены всякою добродетелью. А тебе надобно еще очистить свое сердце и ум и потом украшать свою душу добродетелью: одно неспособно к чувствам святой любви, а другой — к чистым, высоким воззрениям. Сердце загромождено нечистотами страстей, одебелело, утолстело, а ум и воображение заняты образами мирской суеты, не пленяются красотою предметов умосозерцаемых и охотно имеют дела почти только с вещами видимыми, чувственными. И так взывайте к святым: о, святые Божии! Помогайте нам очищать ум и сердце. Дайте нам насладиться красотою ваших душ, чтобы потом уже быть способными наслаждаться и Верховною Красотою.

Кто постоянен в любви к земным друзьям, тот может быть постоянен и в любви к Богу, и наоборот: кто признателен к благодеяниям человека, тот будет признателен и к благодеяниям Божиим, и опять наоборот: кто любит ближних, тот будет способен любить и Бога, и также опять наоборот. Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20). Кто усердно чтит родителей, тот также усердно чтит или способен чтить подобающим образом и Бога; благоговеющий пред особой Царя благоговеет тем более пред Вседержителем Богом; почитающий власти почитает и Бога, и наоборот. Земные наши отношения — пробный камень и мера отношений наших к Богу. По первым можно справедливо заключать о последних, если только, впрочем, первые отношения — истинны, непритворны и основываются на вере. Как поэтому надобно стараться о том, чтобы со всею правильностью установить наши земные, житейские отношения к другим!

Больше всего старайся о простоте и незлобии: они избавят тебя от бесчисленных неудовольствий в жизни и будут причиною всегдашнего внутреннего мира и радости. Святой Григорий Богослов говорит: я упражняюсь в приобретении простоты сердечной, от которой зависит спасение, а спастись — единственное мое попечение. И так видишь, что, кроме других выгод, простота доставляет спасение!

Как поскальзываемся и падаем на дороге от невнимательности своей или от темноты, так и в нравственном отношении мы поскальзываемся и падаем также большею частью от невнимательности своей или от темноты, помрачения разума. Везде нужна внимательность; поспешность часто бывает причиною невнимательности.

Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые… (Еф. 5, 15).

Ты не веришь в будущую жизнь и говоришь: на том свете никто не был (разумея живых) и не приходил оттуда сказать нам о ней. Как не был никто? Как не приходил оттуда? А Сын Божий разве не приходил оттуда; разве не уверил Он нас неложным словом Своим и даже собственным примером в действительности жизни загробной? Ты веришь, например, что есть Америка, хотя сам не бывал в ней: потому что ты видишь, что оттуда, например, приходят корабли. Отчего же точно так же не веришь, что есть другой мир, кроме земного, — небесный, так как оттуда приходил Сын Божий и уверил нас Сам в действительности его словом Своим, показав это и на самом деле? Потому что, восставши из мертвых, Он в виду учеников Своих вознесся на небо, откуда опять придет. И апостолы говорят: Ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном (Кол. 3, 1–2). Борись за вечную жизнь, — говорят еще.

Что дороже Тебя, Господи? Ничто — то мне ум и сердце говорит. Ты — мой Бог, Ты — мое радование. Отчего же бывают со мною такие странности, что после самого причащения Святых Твоих Животворящих Таин меня занимают другие, тленные предметы настолько, что я сердцем отпадаю от Тебя, Господи мой, Господи, и как будто перестаю любить Тебя и вместо Тебя оказываюсь любителем какого-то праха, как будто он составляет мое счастье? Отчего такие странные противоречия бывают во мне? Если ничто для меня не дороже Тебя, зачем я теряю Тебя, когда при усиленной внимательности к себе я мог сохранить бы Тебя? О, порча греховная! О, тело грешное! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24).

Дух Святый называется Утешителем — оттого, что Он вливает небесное утешение, мир, превосходящие всякий ум, в душу человека, познавшего свои заблуждения, свои грехи. Вожделенно это утешение!

По благим и премудрым судьбам Божиим в жизни людей благочестивых бывают тяжелые внутренние искушения, убивающие и душу, и тело; душа (у не навыкших искусу) теряет веру, малодушествует, ропщет, хулит, не в силах будучи противостоять внутреннему, как бы огненному, испытанию, тесноте и скорби, сохранять твердость и присутствие духа, быть смиреннопослушною и благодарною воле Провидения за насылаемые искушения. В этом случае надобно, по возможности, крепиться и устремлять взор горе с молитвою о помощи и быть уверенным, что искушение не будет продолжительно, а после искушения Бог опять примет нас в Свою милость, особенно если счастливо выдержим испытание. Ты испытал нас, Боже, и огнем очистил нас, как огнем очищается серебро (ср. Пс. 65, 10).

Бог часто посылает благодатную теплоту веры и любви в сердце в самом конце молитвы. Поэтому надобно иметь терпение не отчаиваться в силе молитвы в начале и в середине ее, но спокойно продолжать ее до конца, молиться и не огорчаться. Стучите, и отворят вам (Мф. 7, 7).

Есть чудная Божия благодать в святых храмах Божиих: пришедший в них с искренним желанием помолиться уходит из них как уловивший богатый, славный лов: с радостью и миром в сердце, славя Бога. Вот что испытано много раз!

Вы вините природу в непостоянстве и изменчивости. Но она вас копирует: всмотритесь хорошенько в свою жизнь. Бог вразумляет вас книгою природы: поучайтесь и не будьте сегодня тем, а завтра другим. Научитесь также думать о постоянном и пребывающем.

При малейшей невнимательности моей к себе пламень той или другой страсти готов возгораться во мне и лишить меня душевного спокойствия и что-то тяжелое, как смерть, и мрачное, как ад, силится вторгнуться в душу мою, причиняя ей горькое томление. Что за враждебные силы устремляются на меня? Боже сердца моего! Наполни Собою сердце мое, очистив его.

Во время молитвы имей светлый взгляд на Бога и на себя, то есть старайся живо представить себе: Кто Он и кто ты? Он — Вседержавный Владыка неба и земли, духов и всякой плоти, а ты — начиная с дыхания до ума и сердца весь Божий, а начиная с худого помысла до худого дела — весь свой и в этом случае — богопротивный, жалкий, мертвый.

Молитве необходимо должны быть присущи вера, надежда и любовь; веруй в Бога как в Виновника всего, что ни есть, надейся на Него во всем как на Всеблагого и люби Его всем сердцем в ответ на Его бесконечную к нам любовь, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин. 4, 19). При чтении Святого Писания и писаний святоотеческих также необходимы смиренная вера с любовью.

Зачем порабощаешь себя земному и обсекаешь крылья духу, не давая ему парить в высоту? Оттого он болит и сокрушается. Что это правда, убедиться в этом легко: лишь только ты сознаешь безрассудство своих чрезмерных житейских забот и суетных удовольствий и отвергнешь их внутренне — болезнь души проходит, и она, так сказать, выходит на волю.

Все ли равно: если ручеек течет небольшою струйкой и напояет, хотя немного, жаждущую землю — и если вовсе не течет и оставляет ее совсем сухою? Конечно, не все равно. Так, лучше подавать хотя небольшую милостыню, чем вовсе не подавать.

Господь Бог, хотя Он невидим, неведом, непостижим, — прекрасно держит нас в руках Своих, не давая нам забываться: если я сделаюсь преступником Его воли, оскорбителем Его величия, правосудия и святости, Он возвращает меня к моему долгу мучениями душевными, неотразимым сознанием моей виновности пред Ним как пред Своим Творцом и Законодателем. Эти мучения души вразумляют и исправляют лучше всяких выговоров и штрафов земных начальников (не о всех это говорится). Слава милосердию и правосудию Твоему, Господи!

Тебя борют страсти, и от твоего неумения бороться с ними они побеждают тебя и показывают тебя в нехорошем виде. Умудряйся всю жизнь побеждать их и не забывай, что и других также борют страсти и выставляют их напоказ людям в неблагоприятном виде. Поэтому имей снисхождение к немощи человеческой, зная, что все мы ходим среди сетей. Не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1). «От юности моея мнози борют мя страсти. Но Сам мя заступи и спаси, Спасе мой» (Воскресный антифон, глас 4).

Восходя от настоящего живого общества священноначалия церковного по лестнице веков, мы доходим, наконец, до первых преемников апостольских, а, таким образом, до апостолов и Самого Господа Иисуса Христа. Последствие необходимо приводит к началу. Представляй чаще эту живую, величественную цепь церковных пастырей и учителей и на верху ее Пастыреначальника, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.

Ты радуешься падению твоих врагов или перемене их благоприятных обстоятельств на не совсем благоприятные? Это грешно и неблагоразумно. Грешно, потому что противно любви к ближнему; неблагоразумно, потому что это может случиться и с тобою, и тогда порадуются и твоей беде. В то время как ты радуешься перемене обстоятельств другого, Бог видит и тебя, и того, другого человека; видит и твое злорадство, видит и душевные качества другого, может быть, гораздо лучшие твоих; почему и наказывает его, исправляя его погрешности.

Ты скупишься и негодуешь, когда к тебе приходят гости незваные и истребляют очень незначительную часть твоего имущества. Если бы у тебя в запасе не было ничего или было, да очень мало, тогда твое неудовольствие было бы несколько основательно. Но если есть порядочный запас, то оно вовсе неосновательно. Рассуди, что дороже: бездушные деньги и такие же покупаемые на них вещи или приобретаемое чрез них дружество с существами разумными? Человек предпочтительнее богатства! И его искренняя дружба — золота и серебра! Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16, 26). Ничего не жалей для добрых гостей.

Если ты не веришь небесным тайнам веры, указанным в Откровении и духовновостязуемым, то знай, что ты — душевный человек, а не духовный, без всякого сомнения. Обрати внимание на свое положение: оно очень неблагоприятно. Слушай, как Слово Божие гремит против тебя: Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно (1 Кор. 2, 14). Не спрашивай же: как может быть то и то; не говори: это странно, это непонятно, это — лишнее; на самом деле нет ничего странного и лишнего, хотя есть нечто непонятное (в тайнах). Но что — дело бесконечного ума Божиего, а не человеческого, ограниченного, — то, конечно, должно иметь в себе и нечто непонятное?

Когда молишься, непременно старайся вперить ум свой в Бога, и без этого не молись. Иначе молитва твоя и для тебя будет тяжела, и для Бога противна: ты будешь только торопиться, чтобы скорее ее кончить, будешь совершать ее поневоле. А от этого и сердце твое будет оставаться каменным, неисправимым: потому что принужденная молитва не умягчает и не исправляет его.

Будь кроток и незлобив, когда обижают тебя, и предоставь все Богу, судящему праведно, как и Иисус Христос, Который, будучи злословим… не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному (1 Пет. 2, 23). Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь (Рим. 12, 19).

Неверующий! Вера наша не нуждается в каких-нибудь новых доводах, которыми как новыми столбами какими можно было бы подкрепить ее здание. Это здание — вечная несокрушимая твердыня, которой и вся сила адская не одолеет. Вера наша говорит сама за себя. Ее учение — живо и действенно, проходя до разделения души же и духа читающего или слушающего, судительно помышлениям и мыслям сердечным (см. Евр. 4, 12). Слово веры нашей есть слово самой истины; за это слово подвизались апостолы, мученики, святители, преподобные — до презрения всем земным. Лицо Божественного Начальника нашей веры яснее солнца сияет Своими Божественными знамениями или чудесами, которые говорят за Него неопровержимо ни для какого изувера. Эти чудеса совершены были Им во время земной Его жизни, совершаются Им и ныне — больше невидимо, но тем не менее действительно, осязательно для тех, в чьем сердце они совершаются. Святость Таинств нашей веры, их необходимость и спасительность также очевидны — из их действий над душами простыми, кроткими и смиренными особенно святейшее Таинство Причащения, которое яснее и громче всяких доказательств самыми последствиями в душе достойного причастника говорит за свою истинность и животворность. Далее в нашей вере нет ни праздных имен, ни праздных обрядов — без священной сущности дела. У нас каждое слово, каждый обряд — дух и живот, все живо и благоплодно. У нас и скончавшиеся святые члены Церкви не остаются по отношению к нам бездейственными по смерти своей, начиная с Пресвятой Матери Божией до Христа ради юродивых, благотворно действуя на верных, подвизающихся на земле чад Церкви Христовой, спасая и покрывая от бед, утешая в скорбях, вразумляя в неудобовразумительных случаях, подкрепляя веру, согревая сердце к делам благочестия и пр.

Без меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5), — говорит Спаситель. И точно, без Него нельзя сделать решительно ничего истинно доброго. Если Он предоставит нас только нам самим, нашей слабости, мы становимся совершенно внутренне бессильны для всякого добра, мы становимся полными зла. Об этом всякому говорит опыт.

Молитва человека христианина имеет различную, большую или меньшую степень достоинства относительно чистоты сердца, веры и любви молящегося. Иной приносит ее от чистого сердца с верою и любовию — так, что вся молитва такого человека есть единый сильный пламень, обнимающий все существо души. Другой молится не с чистым сердцем, привязанным к предметам житейским, со слабой верою, подходящею к неверию, без любви в сердце, по привычке, равнодушно, вяло. Третий хотя старается иметь чистое сердце во время молитвы, но не напрягает для этого всей силы своей и потому безуспешно борется с противными помыслами и то воспламеняется, то потухает душою, а духом пламенейте; Господу служите (Рим. 12, 11). Люди часто сами себя обманывают на молитве и думают обмануть и Бога. Но Бог видит сердца наши. Бог больше сердца нашего и знает все (1 Ин. 3, 20).

Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7, 2). Никогда не должно осуждать других за какие-либо слабости или пороки, потому что осуждающий наказывается часто от Бога попущением делать то же самое, что осуждал в других. Все люди со слабостями; и ты — тот же человек и можешь очень легко подвергнуться тем же слабостям, и когда подвергнешься, тебя так же осудят, как ты осуждал других. Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить, — сказал Спаситель (Мф. 7, 2).

Добродетель тогда особенно имеет свою цену, когда она совершается под огнем искушений, например, искушения болезнью или другим каким-либо несчастием, — точно так же, как и солдат не тогда храбр, когда в пределах его отечества царствует мир и спокойствие, но когда нападают враги на царство, когда он сражается под огнем и мечом. Тогда-то узнается его великодушие и храбрость, любовь к царю и отечеству. Без войны же, хотя бы кто и храбрился, ему не легко поверят. Подобно этому есть причины — не очень много доверять тому человеку, который делает добро при благоприятных обстоятельствах и еще не испытал горя: он может потерять присутствие духа в несчастий и изменить своему правилу делать добро; даже обнаружит свои дурные стороны: малодушие, нетерпеливость, ропот и хулу на Бога. Только очищенный в горниле бед христианин — крепок и надежен, а не бывший в беде — сомнителен.

Чтобы не иметь поползновения ко греху и иметь оружие против него, нужно, подобно Давиду, скрыть в сердце словеса Божии (заповеди, обетования, угрозы) (см. Пс. 118, 11).

Благо любить Бога и служить Ему искренно и с любовию: любящего Бога и посильно служащего Ему любит Бог и почитают, любят любящие Бога. Какое приятное кругообращение любви!

Любовь к Богу даром нам не достается и без всякого труда с нашей стороны к очищению нашего сердца не поселится в нас. Случается часто видеть в церкви людей, которые не молятся в церкви, а разговаривают, или смеются, или скучно блуждают глазами по сторонам. Это люди без веры и любви к Богу, не трудившиеся в приобретении веры и любви к Нему, значит — люди плотские, то есть у коих бессмертный дух работает плоти и миру, а не Богу. А кто боголюбивые души, как их узнать здесь, в храме? Смотрите, вот они: это те, которые с верою, благоговением и страхом предстоят Невидимому и не смеют ни разговаривать с другими, ни тем менее смеяться или блуждать по сторонам, потому что взор их обращен внутрь их самих и созерцает скверны греховные, разгневанного Творца и Господа, и они воссылают внутренне из глубины сердца молитву к милосердому Спасителю.

Господь наш Иисус Христос со всеми Своими Божественными чудесами как будто живет во плоти в наше время. Мы видим Его рождающимся, обрезывающимся, крещающимся, встречаемым от Симеона в церкви и пр. Как благодетельны для христиан и многознаменательны праздники Господни и вообще все праздники! Господь есть общий Спаситель для всех народов всех времен и мест. Потом, так как люди суть существа скоропреходящие, сменяются новыми людьми, то чтобы всем уделить, так сказать, удовольствия — видеть внутренне Спасителя и наслаждаться Его владычными странствиями на нашей земле, Церковь как бы повторяет ежегодно Его рождение, обрезание и пр. Как это хорошо для веры, для ее укрепления!

Почитай великих на земле, и тогда ты почтишь как следует великих на небе и Самого Великого Бога.

От качества, от жизни сердца зависит и вся внутренняя жизнь наша, и наше внешнее поведение. Если в сердце живут страсти, тогда и внутренняя, и внешняя жизнь человека бывают безобразны: он на каждом шагу показывает себя с невыгодной стороны, да и сам мучится щемлением сердца. Если же сердце чисто от страстей, тогда человек везде показывает себя в благоприятном виде, всем приятно быть с ним; сочувствие ко всем, мир и радость царствуют в его сердце, и это внутреннее благоухание души, переходя на его лицо и язык, приятно соприкасается с душами тех, которые с ним говорят или имеют с ним дело. Лицо человека, в сердце которого обитает Дух Божий со Своими дарами: правдою, миром и радостью, бывает как лицо Ангела Божия, сияя светом и радостью. Как же много нужно заботиться о чистоте сердца!

Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно (Лк. 21, 34). Нам следует иметь чаще горе сердца свои. Но объядение, и пьянство и печали житейские препятствуют человеку возноситься сердцем и мыслью к Богу и приковывают их к земле. Но горе, если ум и сердце влачатся только по земле; внезапная смерть — почти обыкновенный удел людей с таким умом и сердцем. День тот постигнет вас внезапно.

В довольстве малым заключается счастье человека. Страсти — от недовольства. Будь доволен или научись быть довольным тем, что имеешь, и будешь счастлив. Возобладай своим сердцем и будешь иметь в самом себе источник счастья.

По мере того как увеличиваются благодеяния Божии тебе, пусть увеличивается любовь твоя к Господу Благодетелю. Как Он щедро даровит к тебе (и ко всякому), так ты будь щедр к другим.

Когда будут возмущать тебя помыслы неверия или другие, спроси себя: который тебе год? И мыслию о близости своей к ничтожеству, к небытию возврати себя к долгу веры. Ты, раб, не забывай Владыку: неверие происходит от недостатка смирения, от кроющейся во глубине души гордости, а когда помыслы приходят во время молитвы, тогда — и от недостаточной сосредоточенности души в молитве.

Ибо всякая плоть — как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает вовек; а это есть то слово, которое вам проповедано (1 Пет. 1, 24–25). В самом деле, я — как трава: расту, цвету, старюсь, умираю, и весь цвет мой опадает, а Слово Господне точно пребывает вовеки, переживает столетия и тысячелетия, оставляя людей попеременно в последовательном течении рождаться, жить и умирать. Все меня убеждает, что я точно как трава, а Слово Господне, и Евангелие, и истина Евангельская пребывают вовеки.

При помыслах неверия прежде всего поверь, что ты великий грешник (а этому последнему нельзя не верить, потому что ежедневный опыт твердит об этом всякому и голос совести вопиет о том непрестанно); тогда поверишь и тому, во что не веруешь. Признавая себя грешником, ты будешь смирен до земли, а при смирении не может быть неверия, только гордость смеет не верить.

Жизнь твоя есть чреда священнослужения Богу: проходи эту чреду неленостно, зная наверное, что она скоро кончится и на место тебя на ту же чреду поступит другой. Миллионы людей, исполнивши свою чреду, сошли с своего поприща в вечность, и ты сойдешь: помни это.

Пред земною царицею мы стоим с благоговением, просим ее со всею искренностью об исполнении своих желаний. Тем с большим благоговением должны мы предстоять пред Царицею Неба и земли, пред Владычицею Ангелов и человеков, пред Матерью Бога Вышнего, тем с большею искренностью, оставляющею за собой далеко всякую тень притворства, должны просить Ее о своих духовных или телесных нуждах. Она несказанно велика по Своим внутренним совершенствам (вся слава Дщери Царя внутри (Пс. 44, 14)) и по Своей близости к Богу, но в то же время при необъятном величии глубоко смиренна. И потому с величайшим смирением, как муравей, как червь, приступай к Ней всякий и отбрось далеко от себя всякую надменность своими дарованиями, своим образованием, достоинствами и отличиями, тленным богатством. Молясь не с подобающим смирением, благоговением и простосердечием Ей, мы сильно оскорбляем чрез то Самого Господа, слава Которого нераздельна с славою Его Матери и Который призирает только на смиренных.

Дьявол то поражает нашу душу смущением и страхом в то время, когда нужно быть добрым, трезвенным, то расслабляет ее порывами к смеху. И в том, и в другом случае — горе для души: она умирает от греха и внутренней тоски.

Никогда не скупись питать нищих: Бог в десять раз всегда отплатит тебе за них. Это подтверждается бесчисленными опытами.

Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами… Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны (Евр. 12, 7–8). Итак, радуйся, что за грехи твои Бог наказывает тебя скорбями душевными. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром (1 Кор. 11, 32).

Небоязненное, твердое обличение народа во грехах есть признак великой святости обличающего или даже Самого Божества Того Лица, Которое обличает: Креститель Иоанн, все пророки и апостолы, мученики, преподобные, Сам Господь Спаситель. Мы обыкновенно больше льстим народу, стыдимся или боимся высказать всю правду.

Введи верою в сердце твое Христа, и ничто никогда не смутит тебя. Но, введя Его в сердце, удержи Его там: Он так благ, что позволяет удерживать Себя. Пусть Он живет в тебе и говорит тебе: это Я; не бойтесь (Ин. 6, 20).

Спаситель во всю жизнь страдал неправедно от людей, потом прославился в Своем воскресении и вознесении на Небо. И ты, подобно Ему, не убегай от несправедливых и справедливых страданий: и ты также прославишься в воскресении и вознесении на Небо. Христос пострадал за нас… дабы мы шли по следам Его (1 Пет. 2, 21). Если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8, 17).

Некоторым камень преткновения — смерть человеческая. Человек, говорят, живет, как травка, и умирает, как травка, что нет для него другой жизни. Ответим безумному по безумию его. Вот что скажу я тебе, человек, рассуждающий таким образом: что умирает в травке — прекрасная ли художественная травка (конечно, нельзя назвать травку травкою без той внутренней невидимой силы, которая дает ей и вид, и способность расти и жить. Без этой силы, оплодотворяющей и оживляющей травку, нельзя представить ни одной травки) или — только вещество травки, подверженное, как вообще все вещественное, тлению и разрушению? Нет: то, что ты называешь прекрасною, полною жизни травкою, не умирает, потому что та же прекрасная травка в той же форме появляется и на следующий год, а потом — опять на следующий и т. д., а умирает только одежда, оболочка травки. Сила, душа или, если угодно, форма травки, составляющая ее душу, не умирает. Так рассуждай и о человеке: то, что составляет главное, существенное в человеке — душа его, не умирает, а умирает только одежда, оболочка его: она — то же растение. Ты в заблуждении, потому что считаешь пробным камнем бытия грубые, земные чувства. Но для этого есть вера и здравый разум.

Злак или дерево возникает из ничтожества, растет, цветет, стареет и умирает. Это, человек, образчик тебя, твоей земной жизни, с тобою бывает то же: и ты возникаешь из ничтожества, растешь, бываешь во цвете лет, мужаешь, потом стареешься и так же умираешь телом (относительно физической твоей природы), оставаясь бессмертным по душе. Недаром сказано, что человек — что трава, дни его, как полевой цветок, так и он отцветает (Пс. 102, 15). Помни это, и поучайся, и прилежи о душе бессмертной, творя дела благие.

Когда я Божий, тогда мне хорошо, а когда свой — худо. То есть когда я по вере и добрым мыслям, словами и делом близок к Богу, тогда у меня мир и радость на душе, а когда неверием или сомнением, недобрыми мыслями, желаниями и делами удаляюсь от Него, тогда скорбь и теснота в бедной душе моей. Как же мне до сих пор не научиться самой живой вере в Бога и жизни по Его святой воле, так ясно мне открываемой, и каждую минуту не быть убежденным от всего сердца, что вера и добродетель — для меня чудотворны, а неверие и грех — губительны! Во мне кто-то самым тщательным образом непрестанно силится разрушить всякое добро, лишь только я созижду его, и тяготит меня адскою тяжестью каждый раз, когда мысль моя поколеблется в вере или добродетели.

Господь, по-видимому, медлит вторым, славным пришествием Своим для того, между прочим, чтобы больше народилось сынов Царства Небесного. Какое благодеяние Господа для меня, что Он и мне, недостойному, дал время появиться на свет до славного Его пришествия, после которого уже не будет рождающихся. А как я рассуждаю, так будет рассуждать и всякий: всякому хочется насладиться бесценным даром жизни. Еще для того медлит, что Он не хочет смерти грешника, но чтобы все в покаяние пришли и спаслись.

Когда другие отнимают у тебя что-нибудь — не противься, но любомудрствуй по заповеди Спасителя: и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду (Мф. 5, 40). Поверь, что отнимающий устыдится твоего великодушия и перестанет отнимать у тебя, или сам потеряет гораздо больше и тебе же даст случай приобрести втрое, чем взял у тебя. Вообще не теряй мира душевного из-за того, что тленно. Рассуждай еще и так: «Господь дал мне бесчисленные блага, но Он теперь требует Себе от меня жертвы — пожертвования ничтожною частичкою этих благ и жертвы терпения за правду. Пожертвуй же, потерпи же; Бог тебя не оставит, не сомневайся. Будешь иметь все нужное. Ибо тебе сказано: не могу от тебя отступиться, не могу тебя оставить.

Спаситель везде заповедует нам любовь; Он говорит, например: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 15, 12); или: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35). Апостолы также везде говорят о любви, например, апостол Иоанн: Возлюбленные! будем любить друг друга (1 Ин. 4, 7); или: и мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего (1 Ин. 4, 21). Апостол Павел: Достигайте любви; или: Все у вас да будет с любовью (1 Кор. 14, 1; 16, 14).

Все апостолы велят нам держаться любви. Как же, значит, необходима для людей любовь! И не дивно. Бог наш есть Любовь. Будем же друг перед другом успевать в любви. А чем выражается любовь? Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 4–8). Измеряй этими словами апостола степень любви твоей: все ли ты это делаешь, что, по апостолу, должна делать любовь, или только отчасти? Положим, что ты, например, милосердствуешь. Хорошо это. Но не гордишься ли ты? Не завидуешь ли? Не ищешь ли только своего? Апостол горько жаловался на тех, которые своего ищут (ср. Флп. 2, 21). Не раздражаешься ли? Все ли сносишь? Веришь ли всему, что говорится в Святом Писании и у святых отцов? Не отпадаешь ли во время напасти? Смотри, любовь никогда не отпадает, смотри за собой хорошенько и успевай все больше и больше в любви.

Какой безделицы недостает иногда для счастья человека, для его мира с самим собою и с Богом. Много есть людей несчастных с виду и внутренне. Но если разобрать их несчастие, то окажется, что оно — от их глупости, от их пристрастия к тем или другим вещам! Боже! Просвети умы наши.

Люди бывают вначале младенцами беспомощными, совершенно немощными для того, чтобы они, возросши и сделавшись самостоятельными, обращали внимание свое на состояние младенчества и не забывались, не мечтали о себе слишком много, особенно чтобы не мудрствовали более, нежели подобает мудрствовать; чтобы во всем величии и свете видели всемогущество и благость Божию над собою. Вся жизнь наша есть чудо Божия всемогущества и Божией благости.

Какое дивное устроение Господа по отношению к людям верным и неверующим, добрым и порочным! Если мы верою приближаемся к Нему, то Он входит в нашу душу и приносит с Собою чудное спокойствие, тишину и умиление, соединенное с животворною радостью. Если же неверием удаляемся от Него, то и Он удаляется от нас со своим миром и радостью, и тогда в сердце нашем бывает самое тяжелое томление, тоска, грусть и мертвящая пустота. Тогда душа громко вопиет нам, что мы оставили Источник воды живой — и потому-то в нас нет жизни. Одна мысль неверия или поползновения на зло удаляет от нас Господа, равно как так же одна искренняя, сердечная мысль веры и стремление к добру привлекает к нам Господа, Его мир и животворную радость. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним (Откр. 3, 20).

В Евангелии из слов и действий Спасителя мы видим, что Он был Творец — Повелитель мира невидимого, ангельского, мира видимого, вещественного, и рода человеческого. Повелевает Он нечистыми духами — и они беспрекословно повинуются, хотя и тяжело им было повиноваться; повелевает вещественной природе — и она как покорнейшая раба повинуется одному Его слову, одному манию; учит людей — и они, как овцы пажити Его стекаются на сладчайший глас Его, узнают в Нем Творца своего и Господа. Его слово имело непреоборимую силу над умами и сердцами простыми, неиспорченными. Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их (Ин. 10, 27) (все равно, что Я в них, как и они — во Мне; знание Божие не то, что наше, как и память Божия не то, что наша, а есть самое дело, самая жизнь).

Когда дух лукавый устремится на тебя помыслами неверия, тогда вспомни, что ты был младенцем, то есть был ничтожен и по душе, и по телу, и что един Господь по милости Своей отверз тебе дверь бытия и дверь этого великолепного, светозарного мира, сопричислив тебя к бесчисленным сонмикам своих тварей; это смирит душу и введет в нее животворную теплоту веры. Ах! вера — жизнь моего сердца, сладость моей души; а неверие — тяжесть убийственная, смерть, и это потому, что первая есть чадо Божие, а другое — исчадие дьявольское. А дьявол, как тать, приходит к человеку, для того чтобы убить и погубить его душу разными помыслами.

Не видишь ли, человек, что мысль твоя часто уносит тебя из этой многобедственной жизни за пределы этого мира и что ей бывает там так легко, легко! Узнай из этого, что твое назначение не ограничивается жизнью на земном шаре, но переходит далеко за его пределы.

Бога человекам невозможно видеть потому, что они не могут стерпеть Его неприступного света, ибо человек не может увидеть лица Божия и остаться в живых (ср. Исх. 33, 20); на Него не смеют и чины ангельские, даже ближайшие к престолу Вечного Херувимы и Серафимы, взирать. Но Кого невозможно было видеть в Его чистом, неприступном Божестве, Того увидели мы в одежде плоти человеческой: чрез Пречистую Богородицу явилось человекам Слово Божие всезиждущее, всесильное — во плоти. Величая Его с Небесными воинствами, мы и Тебя, Владычице, ублажаем.

Когда молишься, старайся, чтобы молитва прошла чрез твое сердце, то есть чтобы непременно почувствовало сердце то, о чем ты говоришь в молитве, чтобы оно пожелало того блага, коего просишь.

Отче наш! — Начиная так молитву Господню, вы должны иметь в сердцах своих горячую любовь между собою, как братия, чтобы вам достойно, с дерзновением, неосужденно сметь призывать Небесного Бога Отца. Помните, что Отец Небесный праведен, и если вы призываете такого Отца, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего (1 Пет. 1, 17).

Знаменательна и многообъемлюща молитва Господня «Отче наш». В немногих словах она обнимает все существенно для нас нужное; кроме прошений от нашего лица, она преподает даже и важное знание. Например, из третьего прошения можно видеть и знать, что на небе есть святые существа, беспрекословно исполняющие волю Отца Небесного. Первое прошение напоминает каждому об обязанности славить своею жизнью Отца Небесного, а не жить на земле только с земною целью — в земных заботах и для земных удовольствий. Второе прошение внушает нам, что мы, живя в Царстве Всеблагого Бога, повинуемся кому-то другому, стоящему в прямой противоположности к Богу, то есть дьяволу, и потому должно молить Бога, чтобы настало Его Царство в нас, а царство противника Его исчезло.

В третьем прошении мы выражаем желание, чтобы и на земле была во всем воля Божия точно так, как на небе; в четвертом — просим самого необходимого для жизни, то есть насущного пропитания, и то только на нынешний день. Отсюда — с одной стороны, научаешься не ценить высоко блага здешней временной жизни, а ценить больше всего блага небесные, духовные, искать прежде Царствия Божия и правды Его. С другой — быть довольным тем немногим достоянием, которое Господь нам дал, не алкать большего, не завидовать другим, не простирать рук к чужому имуществу, из желания прибыли не обманывать, не лукавить, не налагать рук на человека, а если кто имеет избытки, благодарить за них Подателя всех благ от всего сердца и от избытков своих уделять неимущим. Замечательно, что земные блага поставлены Господом по отношению к нам так низко, что о них в одном прошении только и упоминается — и то самым умеренным образом, тогда как о благах духовных, небесных, упоминается в шести прошениях. В пятом прошении мы просим у Господа прощения грехов наших, которыми так часто мы оскорбляем Всеблагого Отца Бога, и обязываемся сами прощать другим грехи. В шестом — молим Господа, чтобы Он не ввел нас в искушение, для которого мы слабы и в котором легко можем пасть; в седьмом — молим, чтобы Бог избавил от величайшего зла — греха как исчадия лукавого духа. Чего же нет в молитве Господней? Какая нужда опущена из виду? Все в ней соображено: все нужды взяты во внимание.

Молитвы домашние суть как бы введение, приготовление к молитве общественной, церковной. Поэтому кто не привык молиться дома, тот редко может молиться усердно и в церкви. Свидетель этому — опыт. Каждый может проверить это на себе.

Хочу воздать славу Животворящему Кресту Господню! Многократно овладевали моим сердцем страсти — и демон каждый раз получал чрез них как бы власть тиранить мою душу, тяжко давил ее. А я, с верою изображая крестное знамение, нарочито придавливал нижним концом знамения крестного чрево свое — и вся адская тяжесть мгновенно исчезала вместе со страстью, спокойствие и радость поселялись в душе моей. Нравоучение: изображай же при каждой страсти с сердечною верою крестное знамение, где будешь чувствовать тяжесть, там особенно и полагай спасительное знамение. При этом помни, что не напрасно Церковь говорит о силе креста и в молитвах своих просит у Господа даровать нам, между прочим, силою креста Его разные духовные блага. Церковь говорит это с опыта.

Когда хочешь молиться Владычице, наперед окинь умным оком Ее величайшую святость, Ее безмерное величие или безмерное расстояние, которое находится между Нею, Честнейшею Херувим, — между тобою, грешнейшим более всех, и тогда молись Ей с глубочайшим смирением. Вместе с тем представь Ее глубочайшее смирение, в котором Она теперь пребывает у Своего Сына и Бога, Ее величайшую благость, непостижимую нашими злыми, маловерными сердцами, а с благостью — самую возможную близость Ее к нашим душам, искренно к ней обращающимся: и тогда молись Ей с полною уверенностью, что Она услышит тебя и необходимое для тебя непременно подаст — не напрасно святые отцы и признательные к Ее благодеяниям обыкновенные люди называют Ее пребыстрою Заступницею. Такое название взято от самого дела.

Люди рождаются от испорченного корня, являются в мир нравственный или в мир людей — также испорченный. По этому уже одному никто из людей, кто бы он ни был, не может хвалиться собою, поднимать высоко свою голову и рассуждать по-своему об установлениях и действиях Церкви, клонящихся к исправлению и очищению испорченного человечества. Люди в этом отношении сами по себе слепы — и совершенно не знают, как должно поступить с ними, чтобы ослабить их внутреннюю порчу, чтобы ввести в них жизнь Божественную и соединить их с Богом. Потому-то всякий беспрекословно должен подчиниться водительству Церкви, зная наверное: что бы она ни делала с нами, верно, делает к нашему благу и спасению.

Всякий верующий христианин, старающийся жить благочестиво, по вере, должен ожидать, между прочим, и того тяжкого, горького нападения дьявола, предметом которого будет похищение веры из сердца, чтобы он, не веруя, не спасся (ср. Лк. 8, 12). Если с Божиею помощью человек успел отсечь многие страсти и пристрастия, которыми как самыми подручными, самыми удобными средствами искушает нас дьявол, тогда он устремляется в самую глубину нашего существа, силится утвердить свое владычество в сердце и там, как искусный мастер на разрушение, подкапывает самое основание нашей жизни — веру. Тяжело бороться, когда веру, так сказать, вырывают из сердца: тогда теряется самая опора борьбы, отнимается вся сила нравственная, потому что вера есть сила наша и победа наша, как говорит апостол: сия есть победа, победившая мир, вера наша (1 Ин. 5, 4). Какая же поэтому победа без веры? Как же надобно стоять в вере, мужаться, укрепляться!

Дивна сила имени Господня и Креста Животворящего! Страсть ли какая есть в сердце, тяжелое ли, непонятное томление — сделай из пальцев правой руки спасительное имя Господа Иисуса, ударяя им по чреву, и страсть или томление сейчас пройдет. И Христос Господь, и дьявол самым ощутительным образом дают нам чувствовать свое присутствие в нас: Один — миром, легкостию, услаждением сердечным; другой — тяжестью и смертною теснотою.

С закрытыми глазами ты не просишь о чем-нибудь и кого-нибудь из людей. Как же с закрытыми очами души ты часто молишься Богу? Наперед надобно раскрыть зеницы душевного ока, ясно представить: Кому хочешь молиться — и тогда молиться.

Молясь же, произноси слова молитвы с полным усердием, чтобы сердце при этом горело в тебе. Если же ты небрежно произносишь их, то, значит, у тебя мало или нет веры в это время: вера дорого ценит каждое слово таких прекрасных молитв, какие Церковь влагает в уста. Значит, далее, у тебя нет любви: любовь дорого ценит слова, обращенные к Богу Любви и исшедшие от любящего сердца; значит, у тебя нет смирения, а, следовательно, есть гордость; смирение тихо, с глубоким чувством, почти нараспев произносит слова молитвы, давая время отозваться ей в глубине сердечной, во всем существе человека. Не пренебрегай же словами молитв, не спеши при произнесении их. Старайся, главное дело, молиться верующим и любящим сердцем.

Если бы против греха или какой-либо страсти следовало стать до крови — и тогда не нужно оставлять борьбы. Грех есть величайшая вражда на Бога и величайшее зло для нас самих: он может нас навеки разлучить от Бога, Источника жизни и блаженства, и здесь, на земле, разлучает нас от Него. Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха (Евр. 12, 4). Грех не должен над вами господствовать (Рим. 6, 14).

Достигайте любви (1 Кор. 14, 1), — говорит апостол. К этому нужно в пояснение прибавить: держитесь любви к Богу и к людям даже тогда, когда бы из-за нее вас постигла нищета, скорбь, болезнь, гонение. Помните, что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16), и кто подвизается для любви для сохранения ее в своем сердце, тот подвизается для Самого Бога.

«Два, точно два во мне ума, — говорит святой Григорий Богослов, — один ум идет к свету и готов покоряться Христу, другой ум — плоти и крови, влечет во мрак и готов покориться дьяволу. Разумеем под последним грех первородный». Этот грех, прибавим от себя, восстает при всяком добром деле, при добрых мыслях, чувствах и словах, если человек достаточно не углублялся в созерцание добра, если огнь Святого Духа не согрел всего его существа.

Каждое мгновение или мысль живой веры есть мир, радость, жизнь для души, равно как каждое мгновение неверия есть беспокойство, мучение, смерть для нее. Так рассуждать научил меня постоянный опыт.

Мир души и здоровье суть драгоценнейшие тебе дары Божии; да притом они нужны для славы Божией и спасения твоего, то есть для того, чтобы ты при своем сердечном спокойствии и здоровье исправлял как должно обязанности своего звания, возложенные на тебя Богом для блага общества. Но страсти уносят мир и здоровье из сердца. Не увлекайся же ими и мужественно отражай первые их натиски. Не допускай возгораться в себе разрушительному огню их: он иссушит и сожжет тебя. Силен дьявол, подгнетающий вещество для них и раздувающий огонь их, но Господь сильнее. Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире (1 Ин. 4, 4). Признайся Ему, скажи: многие борют меня страсти. Но Сам за меня заступись и спаси, Спасе мой. Призывай же чаще Самого Господа в помощь. Не косней в них; не смотри на то, что сердце твое ожесточается лестью греха и соизволяет на муку себе оставаться в нем и идти все глубже и глубже: это обман сатаны. Но по тому-то самому, что ты ожесточаешься и мучишься сердечно этим ожесточением, смягчи скорее смирением и молитвою сердце свое: приступи ко Господу, просвети от Его светлого лица мрачный лик души своей и спасешься от дьявольской прелести.

Старайся иметь послушание веры или покорность вере ума и сердца: через Которого (Иисуса Христа) мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы (Рим. 1, 5). Без послушания не может быть веры, потому что в вере нужно верить на слово, а послушание не может быть без смирения. Поэтому необходимо для веры смирение как основание ее. А у тебя послушания веры весьма мало, оттого ты и маловер. Послушание веры нужно на каждом шагу каждый раз, когда встречаемся с предметами, требующими веры, — особенно нужно потому, что дьявол всячески старается послушание превратить в упорство. Верим Слову Божию потому, что оно Божие и что оно дознанная истина, спасительная для всякого верующего.

Мы часто, видя брата согрешающего, если не открыто, то в сердце говорим: «Как это Бог не накажет его!?», дивимся, что он тяжко грешит, и готовы бы сами поразить его. Какое самолюбие! Какая слепота! Своих грехов не замечаем и не хотим знать, что только по милости Божией к нам недостойным, — может быть, только за некоторые добрые дела — мы не делаем того же, потому что Бог нам помогает жить безукоризненно. Но оставь нас Бог — и мы сделаем сами всякие грехи, и часто те же самые, какие делал брат. Не надо спешить судить о брате.

При виде Пречистых Таин мгновенно, без всяких посредствующих суждений представь, что это самое Пречистое Тело и самая Пречистая Кровь Господа так, как бы в них был и обыкновенный вид и вкус Тела и Крови. Помни, что вера прямо верует, но не рассуждает, не умозаключает; видит непосредственно, но не ищет, так сказать, оптических стекол для своего видения. Эти оптические стекла — действия рассудочного мышления. Рассудок со своим сложным, формальным мышлением имеет свою область; вера — не его область, не его дело.

Старайся всеми силами искоренить в себе непокорность неверия. А эта непокорность проявляется почти каждый раз, когда читаешь или слушаешь такое, что требует веры и что само в себе чудесно. Непослушание, неверие обыкновенно стараются объяснить и самые чудеса естественным образом и боятся их. Будь внимателен к своим мыслям. Чудеса чудесами всегда и почитай, равно как пророчества — пророчествами. Отнюдь не объясняй их естественным образом: это — дьявольское непослушание. И сколько успокоительности, сладости для сердца от послушания веры простой и искренней, и как неуспокоительно для души, тесно для нее гордое, лукавое непослушание неверия!

Научись всецело предаваться воле Божией — в счастье и несчастье, равно как после греха, когда скорбь и теснота сердца, по закону правды Божией, делают прискорбной и трудной жизнь твою, для того чтобы ты возненавидел грех и всем сердцем любил добро, и когда ты право течешь и не поддаешься греху — и благословение Господне бывает на главе твоей и в сердце твоем. Будь как дитя, искренно любящее своих родителей, которое, право ли, неправо ли пред ними, всегда отдается на их волю, зная наверное, что с ним всегда будет поступлено отечески, с любовию.

В неверии тайном скрывается гордость: невер не хочет признать сердечно, всею душою, превосходнейшего во всех отношениях, до бесконечности могущественнейшего, чем он, Существа, для Которого нет ничего невозможного и Которое творит, что хочет.

У весьма многих людей око лукаво. Что это за горе наше, что мы, и смотря на хороший предмет, часто скорее представляем что-либо нехорошее, чем хорошее, нечистое, чем чистое — так, что представления святые, чистые и возвышенные, без воспитания их в нашем сердце и уме не могут и обитать в нас? От чего же бывает око лукаво? От нечистого сердца. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство… (Мк. 7, 21–22). Нужно хранить сердце больше всего хранимого, — говорит Премудрый, — потому что из него источники жизни (Притч. 4, 23).

Если не обратитесь и не будете как дети, — говорит Спаситель, — не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Нам совершенно необходимо быть смиренными, подобно детям. Без смирения не может быть искренней, простой веры, а без такой веры невозможно угодить Богу. Боже мой, Господи Иисусе Христе! Даруй мне быть дитятею веры — простым, доверчивым. Дети так просты, что что им ни скажут, тому они и верят. Таковы должны быть люди по отношению к Слову Божию.

Везде держи себя кротко, простосердечно и с любовию; Господь Бог везде видит тебя: и дома, и на улице, и в церкви, и в домах других людей.

Научился ли ты терпению при душевных скорбях? Не имеешь ли ты привычки ожесточаться? Будь благоразумен, не будь бессмыслен, не прилагай ран к ранам. Если ты ожесточаешься при сердечных скорбях или при искушениях, то ты именно прилагаешь раны к ранам. Научись терпению и всецелой преданности воле Божией. Помни всегда о необходимости смирения. Говори себе во всякой тесноте душевной, когда бы она ни случилась: по грехам моим стою я еще не этого, а гораздо большего. Если, например, ты молился в скорби и об избавлении от скорби и, по-видимому, не услышан, не отчаивайся, но смиренно отдайся воле Божией. Терпение и смирение необходимы на каждом шагу: терпите — потому что с нами случаются часто неожиданные и непонятные неприятности, которые мы старались удалить; смирение — для того чтобы с покорностью Высшей воле переносить случающиеся неприятности. Если тебе кажется, что тебя отвергает Господь, скажи: буди Его святая воля — видно, Он отвергает меня недаром. Что мне поможет в этом случае, кроме смирения? Смирюсь: и Он примет меня опять в милость Свою, по писаному: я смирился, и Он помог мне. Я смирился, и Он спас меня (Пс. 114, 6).

Держи себя на свободе бесстрастия — и тебе будет всегда хорошо. Страсти выгоняют из сердца Христа и Духа Святого. Потому всеми силами нужно стараться не допускать их в сердце.