Глава 18
В пасмурный полдень, спустя три дня после безрассудной гонки, Сула встретилась с отцом Жюльена. Она до мелочей продумала свой облик, добиваясь наибольшего сходства с собственным изображением в офицерском удостоверении: выбрала зеленый пиджак военного покроя, немного отличающийся оттенком от изумрудной флотской формы, вынула из глаз цветные линзы и купила светлый парик с волосами до плеч. Для Макнамары, сопровождавшего ее то ли в роли помощника, то ли телохранителя, специально купили костюм, напоминающий мундир. Сула напомнила себе не сутулиться, как она делала, притворяясь Гредель, а держаться прямо и подтянуто, как подобает офицеру.
Ее пистолет был сзади за поясом. Макнамара предпочел кобуру под мышкой.
Они не собирались использовать оружие для самообороны, но приготовились застрелить себя или друг друга, если всё пойдет не так.
В последнее время стреляли часто. Наксиды казнили более шестидесяти распространителей "Сопротивления" — видимо, схема винтовки Сидни стала последней каплей. В Старой Трети, где еще не улеглось негодование, бросили зажигательную бомбу в дорожный патруль. За это наксиды расстреляли одиннадцать торминелов и много больше взяли в заложники.
Встречу назначили в частном клубе "Шелковый бриз" на втором этаже офисного здания в лайонском районе. Казимир, в длинном плаще и с тростью в руке, встретил Сулу у входа. Он удивился, увидев ее, но потом улыбнулся и изящно поклонился. Замерев в поклоне, он бросил взгляд вверх:
— Все равно на учительницу математики не похожа.
— Так и задумано, — по-аристократически растягивая слова, произнесла она, снова удивив выпрямившегося Казимира.
— Ночью в постели голос был другим.
Сула почувствовала, что идущий сзади Макнамара напрягся. "Великолепно. Нам в команде как раз не хватало потрясенных и оскорбленных".
— Не будь вульгарным, — одернула она Казимира, стараясь сохранять аристократические нотки.
— Мои извинения, миледи, — вновь поклонился тот.
Он провел ее внутрь. В огромном вестибюле, блиставшем полированной медью, возвышалась бронзовая фигура лайона, ростом вдвое выше обычного. Сула не имела ни малейшего представления, что символизирует большой тетраэдр в руках статуи. Лайоны-охранники в синих мундирах и высоких киверах внимательно оглядели вошедших, но остались на месте. Втроем они поднялись на эскалаторе на второй этаж, к сверкающей медной двери клуба с табличкой, что он закрыт для проведения частного мероприятия.
Казимир распахнул дверь и повел Сулу и Макнамару в полутемный клуб. Мутный свет пасмурного дня мерцал на металлических поверхностях и полированной древесине. Из полумрака появились лайоны-телохранители, на сей раз без дурацких головных уборов, и проверили, нет ли на пришедших подслушивающих устройств. Они нашли, но не тронули оружие, не сомневаясь, что Сула и ее спутник не были наемными убийцами.
Казимир, поправляя плащ после обыска, провел всех вглубь зала. Там он постучал в неприметную дверь.
Сула провела рукой по лацканам, расправила плечи и приготовилась вести себя, как старший офицер на осмотре доков. Она не вправе приказывать, но может давить авторитетом. Ее единственными козырями были титул пэра и офицерское звание. Она должна стать воплощением истинной аристократии, олицетворением Флота и законного правительства — и до всех донести это впечатление, невзирая на собственные сомнения.
У Жюльена, открывшего дверь, глаза на лоб полезли при виде Сулы. Засуетившись, он тут же посторонился.
Держась прямо и сцепив руки за спиной, Сула шагнула в комнату. "Это моя комната", — внушала она себе, но вся уверенность улетучилась, когда на ней скрестились взгляды присутствующих.
В темной комнате, за столом, напоминавшим скорее кусок асфальта, сидело четверо: два терранца, лайон и даймонг. Последний по своей природе не умел выражать эмоции, но у других были неподвижные, словно высеченные из гранита, лица.
Сула услышала, как за правым плечом шевельнулся Макнамара, — хоть какая-то поддержка. Казимир вышел вперед и встал поодаль.
— Джентльмены, — начал он, отвесив поклон, — представляю вам лейтенанта леди Сулу.
— Я Сергий Бакши, — произнес один из терранцев. Он был абсолютно не похож на сына — круглолицый, с куцыми усиками и ледяным взглядом хищной рыбы. — А это Ам Тан-до, любезно согласившийся принять нас здесь, — он показал на лайона.
Тан-до совсем не выглядел любезным. Он развалился в мягком кресле, опершись на него острой грудиной. Яркая модная одежда смялась, как на набитом пухом тюфяке. Кожа была землистого цвета, а мигательные перепонки почти закрывали глаза. Он походил на столетнего старика, но темные кустики перьев на голове говорили об обратном.
— Здесь собрались друзья, готовые с интересом выслушать любое ваше предложение, — продолжил Бакши. — Это мистер Пател. — Он показал на молодого терранца с блестящими волнистыми волосами, ниспадающими на воротник. Пател даже не моргнул в ответ на легкий поклон Сулы.
Даймонга звали Сагас. На его лице навечно застыло выражение неизбывного страдания.
По словам Казимира, все четверо были чем-то вроде неофициального правления, контролирующего преступность на юге Заншаа. Главным считался Бакши, наверное, потому что дожил до зрелости, а его так и не убили.
— Джентльмены, позвольте представить вам моего помощника Макнамару. — Сула не забывала по-аристократически растягивать слова.
Четыре пары глаз скользнули по Макнамаре и опять устремились на Сулу. В горле пересохло, и она с трудом сдержалась, чтобы не прочистить его, выдав свою нервозность.
Бакши заговорил, положив на стол свои толстые лапищи:
— Чем можем быть полезны, леди Сула?
— Помогите уничтожить наксидов, — быстро ответила она.
И даже после такого резкого заявления лица сидящих остались бесстрастны.
Бакши степенно скрестил руки перед собой, не отводя взгляд от Сулы.
— Предположим, чисто для интереса, что подобное возможно. Зачем нам рисковать там, где проиграл даже Флот?
Сула смотрела ему в глаза. Если он хочет поиграть в гляделки, почему бы не предоставить такую возможность.
— Флот продолжает сражаться, — ответила она. — Это далеко не конец. Не знаю, сможете ли вы проверить то, что я скажу, но сейчас наши корабли действуют в глубоком тылу врага. Они подрубают корни мятежа, пока основные силы наксидов застряли здесь, пытаясь удержать столицу.
Бакши слегка повел плечами, что следовало расценить как жест недоверия.
— Вполне вероятно. Но это не меняет того факта, что сейчас здесь наксиды.
— Откуда нам знать… — пробормотал Тан-до. — Откуда нам знать, что ее не подослали наксиды, желая спровоцировать нас?
Было непонятно, кому задан вопрос, поэтому Сула решила перехватить инициативу.
— Я уничтожила пару тысяч наксидов при Магарии. Вы, наверное, помните, как меня награждали за это. Сомневаюсь, что мне позволили бы переметнуться на их сторону, даже если бы я захотела.
— Сообщали, что леди Сула погибла, — опять в никуда произнес Тан-до.
Сула позволила себе усмехнуться.
— О правдивости наксидов известно всем…
— Откуда нам знать, что она действительно… — Тан-до застыл, не закончив фразы. Сула подождала, но вскоре стало ясно, что продолжения не последует.
— Ниоткуда. — Она достала из кармана флотское удостоверение. — Проверьте мои документы, хотя и они могут оказаться наксидской подделкой. Но я думаю, что вам и без того ясно… — она посмотрела в глаза каждому, — …что если бы наксиды пожелали расправиться с вами, они бы сделали это и без меня. Объявлено военное положение. Они просто пошлют за вами, и больше вас никто не увидит в живых.
Ее молча выслушали.
— Так зачем же нам навлекать на себя такие неприятности? — наконец произнес Бакши.
Сула три дня готовилась к этому вопросу. Она постаралась не выпалить заготовленное разом, а ответить спокойно, солидно, выдержав все паузы.
— Во-первых, вы выберете сторону победителя. Это всегда себя окупает. Во-вторых, подпольное правительство готово предложить прощение и амнистию любому, кто нам поможет.
Она словно говорила со стеной. Хотелось скакать, махать руками, кричать, лишь бы достучаться, получив хоть какой-то отклик. Она сдерживалась, по-прежнему демонстрируя превосходство, но все крепче сжимая руки за спиной. Здесь она представляет власть: покажет слабость — проиграет.
Тут впервые заговорил Сагас. Голос даймонга мелодично переливался:
— Почему вам кажется, что нам нужна эта амнистия?
— Она означает, что больше не будет никаких расследований, рассмотрений жалоб, допросов и прочих процедур. Это касается не только вас, но и ваших друзей, клиентов, подручных, если они станут помогать правительству. Даже если вам лично амнистия не нужна, некоторым из ваших знакомых не так повезло.
Она опять посмотрела на слушателей. Никакой реакции.
— И наконец, вы все богаты и влиятельны. Все вас знают и уважают. Считаются с вами. Но не любят.
И тут она заметила ответную эмоцию. Глаза Сергия Бакши расширились от удивления, и даже бесстрастный Сагас дернул головой.
— Если выступите против наксидов, станете героями. Возможно впервые о вас заговорят как о достойных и благородных гражданах. Вас полюбят, потому что поймут, что вы защищаете их, восстав против наксидов.
Неожиданно Пател расхохотался:
— Боритесь с наксидами ради любви! Знатно! Я за! — Он шлепнул по столу ладонью и с широкой улыбкой посмотрел на Сулу. — Я с вами, принцесса! Да здравствует любовь!
Сула решила посмотреть на Казимира. Он бросил на нее повеселевший взгляд — это, конечно, не одобрение, но и не осуждение.
Бакши нетерпеливо махнул рукой, и Пател успокоился, мгновенно став серьезным. Последовала пауза.
— Что именно, — начал Бакши, — хочет от нас подпольное правительство… за народную любовь? — В его голосе мелькнула холодная ирония.
— По всему городу формируются ячейки сопротивления, но они не могут держать связь друг с другом, — сказала Сула. И опять посмотрела на каждого: — У вас уже сложилась почти военная структура. И есть способы связи, не контролируемые властями. Мы бы хотели помощи в этом плане. Передача сведений и приказов, снабжение, если понадобится… Все в таком духе.
Вновь тишина. Потом Бакши постучал указательным пальцем по столу. Для столь тихого и сдержанного человека этот жест был равносилен выстрелу из пистолета.
— Мне нужно знать одно, — сказал он. — Лорда губернатора Пан-ко схватили и казнили. Кто конкретно стоит во главе подпольного правительства?
Сула сжала зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Этого вопроса она боялась больше всего.
Она знала, что при необходимости может врать всем вокруг, но только не сидящим перед ней. Последствия такого обмана могут оказаться слишком горькими.
— Я единственный выживший старший офицер, — произнесла она.
Пател был ошарашен. Он открыл рот и замер. Тан-до покосился на Бакши.
— Вы лейтенант, — сказал тот. — Вы молоды и лишь недавно получили повышение.
— Это так. — Сула почувствовала, что под париком собираются капельки пота. — Но я пэр из древнего рода, и я убивала наксидов.
— Сдается мне, — ни к кому не обращаясь, сказал Тан-до, — что она ведет войну в своих целях. Так что же она может дать нам?
Сула в отчаянии бросила вызов.
— Мой опыт, мое имя и мое умение сражаться с наксидами.
Бакши посмотрел на нее.
— Уверен, это бесценный дар. Но вы солдат. — Он взглянул на своих и развел руками. — А мы, напротив, мирные коммерсанты. Нам надо думать о делах и семьях. Присоединимся к борьбе против наксидов — рискнем всем.
Сула хотела ответить, но Бакши остановил ее жестом.
— Вы утверждаете, что флот лоялистов вернется и освободит Заншаа от наксидов. Если это так, зачем вам местная армия? Если вы ошибаетесь и наксидов не изгнать, то всё подполье столицы обречено. — Он медленно покачал головой. — Мы желаем вам удачи, но я не понимаю, зачем нам ввязываться в это. Слишком большой риск.
Опять повисла тяжелая пауза. Сула была на грани срыва.
— Вы тоже так думаете? — обратилась она к остальным.
Тан-до и Сагас не ответили. Пател грустно улыбнулся.
— Простите, принцесса, что любовь не сработала. Хотя могло бы быть забавно.
— Наксиды уже вмешиваются в ваши дела, — возразила Сула. — Когда введут карточки, весь ваш бизнес, связанный с продовольствием, столкнется с конкуренцией со стороны поддерживаемых правительством кланов. Как только встанете на их пути, они вас растопчут.
Бакши посмотрел на Сулу пустым взглядом.
— Почему вы считаете, что мы будем действовать нелегально?
— Это неизбежно. Если не возьмете черный рынок под контроль сразу, его поделят без вас.
Снова замолчали. Бакши развел руками.
— Ничем не можем помочь, миледи. — Он повернулся к Казимиру и предостерегающе посмотрел на него: — И наши люди тоже ничем не могут помочь.
— Конечно, нет, — пробормотал Казимир.
Сула свысока оглядела присутствующих, но больше ничего сказано не было. Она сжала кулаки за спиной, почувствовав, как ногти впиваются в ладони. Хотела добавить что-то еще, пусть и не столь убедительное, но видела, что спорить бесполезно.
— Большое спасибо, что согласились выслушать меня, — сказала она и обратилась к Тан-до: — Благодарю, что предоставили клуб для встречи.
— Да не покинет вас удача, миледи, — высокопарно ответил он.
Кажется, пожелание запоздало и фортуна уже ушла от нее. Она коротко кивнула присутствующим и по-военному развернулась к выходу.
Макнамара сделал шаг назад и открыл дверь. Сула удалилась с расправленными плечами и гордо поднятой светлой головой.
"Сволочи", — думала она.
Сзади раздался глухой стук: Макнамара закрывал дверь, как раз когда за ними шел Казимир. Гэвин с негодованием посмотрел на него, а тот, распахнув дверь плечом, догнал Сулу прямо у порога.
— Все прошло лучше, чем я ожидал, — сказал Казимир.
— Обойдемся без иронии, — ответила Сула.
— Никакой иронии, — успокоил он. — Все могло бы быть гораздо хуже.
— Даже не представляю, каким образом.
— Я был уверен, что сразу они не согласятся. Но тебя выслушали. И получили пищу для размышлений. Теперь начнут обдумывать сказанное. — Он глянул на нее с веселым одобрением. — Ты та еще штучка. Стоит перед ними и смотрит, как будто все только что выползли из канализации и воняют. Даже не знаю, как у тебя получается менять свой голос. — Он покачал головой. — Готов поклясться, что когда мы встретились, ты говорила, как риверсайдская девчонка.
— Меня выбрали для этой работы не просто так, — ответила Сула.
Но способность легко менять произношение в причины выбора не входила. Тогда она только что порвала с Мартинесом и решила, что убивая людей или погибнув сама, получит желанное избавление от своих страданий. А ее дебильное начальство приняло заявление, и вот она здесь.
Они дружно замолчали, выходя из клуба. В этот раз Макнамара хотя бы не пытался прищемить Каземира дверью. "Один-ноль в пользу вежливости", — подумала Сула.
Вскоре их догнал Жюльен. Он немного запыхался, но в обитом медью коридоре отдышался и сказал ей:
— Прости, что всё так вышло. В следующий раз получится.
— Уверена, что ты сделал все возможное, — ответила она, едва не зарычав.
— В прошлом году Тан-до пытались убить, но только ранили, и теперь он старается не влезать в новые авантюры. Сагас слишком расчетлив. А батя, — он грустно улыбнулся и покачал головой, — батя не занял бы такое место, если бы любил подставлять свою шею.
— А Пател? — спросила Сула.
Жюльен рассмеялся.
— Он за тебя, сама слышала. Уже готов сражаться с наксидами ради любви, как и сказал. Но совет все решает сообща, и он не может пойти против всех.
Они спустились на эскалаторе. Сула прошла к выходу. На тротуаре блестели лужи, а в воздухе пахло свежестью: во время встречи прошел ливень.
— Где тут такси? — спросила она.
— За углом, — произнес Жюльен, показав направление. Потом добавил: — Мне действительно жаль. Я правда хочу помочь.
"Армию мне соберешь?" — раздраженно подумала Сула. Но сказала:
— Буду очень тебе благодарна.
— Как насчет завтрашнего вечера? Приглашаю поужинать в свой ресторан. Он называется "Два жезла" и находится на площади Гармонии. У нас замечательный повар-крей, — сказал Жюльен.
Суле стало интересно, а знает ли сам шеф-повар, что ресторан принадлежит Жюльену, а не ему, но решила, что сейчас не время для таких вопросов. Она согласилась прийти в 24:01.
— За тобой заехать? Или, как всегда, новый адрес? — спросил Казимир.
— Я вечно в разъездах, — соврала Сула, — сам понял почему. Встретимся в клубе.
— Хочешь пойти сегодня вечером?
Сула подумала, что слишком зла, чтобы разыгрывать из себя подружку гангстера.
— Не сегодня. Мне еще надо пристрелить судью.
Казимира поразил ее ответ.
— Не промахнись, — сказал он.
Она поцеловала его на прощание.
* * *
Сула и Макнамара прошли на стоянку такси. В машине они сидели рядом. Макнамара молчал, скрестив руки и уставившись перед собой. Его щека слегка подергивалась.
— В чем дело-то? — спросила Сула.
— Ни в чем, миледи.
— Замечательно, потому что мне меньше всего на свете нужны еще и эти долбаные проблемы.
Больше они не обменялись ни словом. Сула вышла из такси за две улицы до своей квартиры. Опять начался дождь, и она бежала домой, укрывшись пиджаком. Скачок, спрятавшийся под торговым навесом вместе с другими застигнутыми ливнем прохожими, удивленно уставился, когда она, с развевающимися на ветру светлыми волосами, промчалась мимо.
Дома она повесила парик на спинку стула и принялась расчесывать свои короткие крашеные волосы. Она не стала включать выпуск новостей, зная, что раздражение лишь усилится.
Лучше принять расслабляющую ванну. А потом развлечься последним выпуском математических головоломок. Или почитать свое недавнее приобретение — "Историю европейской дипломатии времен Наполеона". Она купила эту явно самодельную книгу в дешевом переплете, напечатанную для собственных нужд каким-нибудь студентом-историком, на книжном развале пару дней назад. Она обожала подобное чтение.
Она захватила "Историю" с собой в ванну и почти успокоилась, листая ее. По сравнению с Павлом Первым или Годоем, ее командиры были просто… гениями.
Сула встала, надела халат и прошла в комнату. На улице по-прежнему лило. Она остановила взгляд на потрескавшемся фарфоре вазы, в котором отражались бегущие по оконному стеклу струйки.
Неожиданно в голову пришла идея.
"Точно!" — воскликнула Сула. Может, получится. Она обдумала разные варианты, будто пробуя мысль на зуб.
Идея казалась всё лучше и лучше. Она схватила ручку и чистый лист и набросала схему со всеми предполагаемыми последствиями.
Вроде всё верно. На нее не выйдут.
Кажется, это благотворное влияние Меттерниха, Каслри и Талейрана. Впрочем, так могла подействовать и встреча с Сергием Бакши, акульи глаза которого не выдавали ни намека на то, что происходит в его голове.
Или же она додумалась до всего сама, просто глядя на то, как стекают отраженные в глазури капли. Тогда она может гордиться своим умом.
Она порвала листок, уничтожая улики, и посмотрела на большой палец правой руки с выжженным отпечатком.
Только бы не оставить следов.
