Эпилог

Темнота не отступала. Мысли путались друг с другом, как в странном перемешанном сне. Но стоило попытаться на них сфокусироваться, как все тонуло в непонятном серебре. Мэй боялась этого серебра. Чувствовала, что ничего не сможет с ним сделать, что еще мгновение — и её «я» навсегда исчезнет.

Серебро было повсюду — не только в голове, не только в мыслях. Оно обволакивало тело вязким киселем, искало свою форму; оно шептало в голове мужскими и женскими голосами тысяч встреченных людей, на все лады задавало один и тот же вопрос: «Что ты хочешь? Чего ты хочешь? А мы? Чего хотим мы? Скажи нам, чего желать?»

Мысли таяли, убегали, тонули. Каждый раз, как звучал вопрос, Мэй ловила внутри себя ответ и чувствовала, как еще одна её часть навсегда растворилась в непонятном существе. Что с ней случилось? Кто это вокруг неё? Мэй никогда не отличалась чутьем и слишком мало знала о тварях — только о ранах и ядах, которыми каждая из них могла угрожать человеку. Будь здесь Джерри, он бы сказал, объяснил, спас. Её родной Джерри, рядом с которым с детства никогда не чувствовалось страха.

Джерри!

Имя взорвалось в голове вспышкой, спугнуло серебряную слякоть, за шкирку вернуло в реальность. Джерри, Макс, все! Все остались там за спиной, погибли, их больше нет! Последнее, что Мэй помнила — пробирающий до костей холод синего цвета.

Отчаянно, из последних сил разрывая серебро, будто сотни невесомых нитей, Мэй дотянулась до пояса и активировала личный щит.

Стало легче.

Система сбитым, распадающимся на звуки голосом сообщила, что давление вокруг слишком сильное и поля хватит едва ли на час. Час — это, оказывается, до обидного мало. Сейчас, оглядевшись вокруг, Мэй поняла, что с ней случилось. Серебро никуда не делось – лишь проиграло щиту, на какой-то час подчинилось телу, которое вскоре безраздельно захватит себе.

Но этого часа хватит с лихвой. Отчаяние потери сменилось горькой радостью: раз никто их не съел, не пролилось ни капли крови, Джерри жив. Ему не стать призраком. Над ним не властна пустынка.

Весь отряд знал об этом – их лидер, должно быть, давно не человек. Нет, не так. Конечно, он человек, просто не из тех, кто живет вокруг. Может, это эволюция. Может, везение. Может, Пустошь действительно разумна и так отметила своего любимца… Весь отряд, даже та единственная, кто был из него изгнан, неизменно хранили тайну своего лидера: Джереми Рассела не берет пустынка. Вообще. Какую бы дозу облучения он ни схватил, что бы ни пережил – стоило пару часов посидеть в стороне, и все приходило в норму. Фон сползал с него, как вода со стекла. Уйдет и сейчас.

Ни Стражу, ни одной твари во всем проклятом Замке её муж не достанется. Мэй не позволит.

В этом теле, пропитанном силой Пустоши, но подчиненном еще её разуму, она вынослива, ловка и проворна. Наконец полезна в бою и сможет защитить. Хоть раз защитить, а не быть обузой.

Серебряные культи, заканчивающиеся остро заточенными «клинками» – плохая замена рукам. Но времени на сомнения нет, и Мэй лишь плотнее сжала губы, когда лезвия легко вспороли легкую броню самого дорого из близких ей людей.

Капля за каплей полилась кровь. Верный след для любого падальщика, но Мэй надеялась, что энергии не сформировавшегося до конца призрака все же хватит, чтобы их отпугнуть.

Шаг за шагом подчинялись неуклюжие ноги. Их было четыре, но Мэй этого не чувствовала. Она вообще не двигалась, застывшая в вязком желе, а тело подчинялось мысли.

Нет, не так. Желанию. Искреннему желанию спасти. Вытащить. Навредить как можно меньше, не дергать впустую, чтобы раны безвольно обвисшего на «руках» Джерри не стали глубже.

«Чего ты хочешь?» — прошуршало в голове далекое эхо, будто отвечая догадке.

Но время истекало. Еще в Замке Система сообщила, что полчаса уже прошло. А за оставшееся надо было успеть убежать далеко, до видимой лишь технике тропы, которой следовал их отряд по пути в Замок. Тогда давно Джерри мельком заметил, что сейчас она идеальна для караванов.

Значит, там есть надежда. Ведь Мэй оставалось только молиться: с такими ранами и такой большой кровопотерей у Джереми оставалось слишком мало шансов.

Но все же больше, чем в пропахшем отчаянием и смертью Замке.

— Хэй, Страйд! – небольшой отряд подпрыгнул от визжащего резкого оклика, но Бабуля лишь дернула подбородком и спустила повязку с лица. Принюхалась. Будто нос мог заменить ей данные сканера. – Страйд, говорю, Райвен!

— Ну чего тебе еще? – Страйд хмуро обернулся: эту старуху черт знает какого возраста он не любил.

— Сигнал оттуда, SOS.

-- Что?! – вся группа нервно переглянулась, остановилась, но идти проверять никто не хотел.

– Так это… где SOS, там и тварь… Чего мы с ней сделаем-то? Ну его?

Но Бабуля пресекла едва поднявшийся ропот на корню и требовательно посмотрела в глаза Страйда, заставив вздохнуть:

– Хорошо. Мы посмотрим, остальные ждите.

– Вы это… осторожнее там.

Страйд только отмахнулся. Сигнал был сильный, идти недалеко. И то хорошо – не придется слишком долго слушать причитания старухи о том, что все должны быть как «К-9».

Источник нашелся и правда быстро. По данным маяка, вокруг ни одной твари; тело целое, хотя досталось тому изрядно. А вглубь пустыни так и тянется цепочка кровавых клякс, еще не скрытых песком. Мужик, похоже, делал от кого-то ноги, но под конец совсем сдал. Странно, что не сожрали.

– Ай, кровищи-то, кровищи! – запричитала Бабуля, негласно назначенная у них медиком. Что поделать, быстро, правильно и без ошибок запустить медицинское оборудование могла только она. – Сейчас мы кровь остановим, таблетку ему, и давай в ближайший город! Бог даст – выживет.

Страйд только усмехнулся, но наклонился над телом, аккуратно сметая с груди песок. Только рука ошарашенно замерла, стоило увидеть знакомый значок.

– Ты смотри… – только и выдохнул Страйд, оборачиваясь на замершую рядом спутницу.

– Сними нашивку, – тихо и уверенно отозвалась Бабуля.

– Не к добру это, знак плохой.

– Сними, Страйд. А потом еще и с чипом ему что-нибудь сделай.

– Это еще зачем?

– Мы его переоденем, форму спрячем, через гражданскую арку пройдем – может, и не признают. А медику из вольных отдадим.

– Да в чем дело-то?! – не выдержал Страйд, глядя, как Бабуля неловко пытается заставить легендарнейшего из Командующих проглотить таблетку с криво вырезанным четырехлистником.

– Сними, – снова повторила Бабуля. – Если не так чего, извинимся.

И Страйд, сдавшись, сунул нашивку в карман.

Спустя месяц Ферро доложит Совету и Командующим свою версию произошедшего. Расскажет о том, с каким трудом удалось сохранить добытые сведения, как «К-9» и еще двое из его личного отряда пожертвовали ради этого жизнью.

Во время доклада Нэд не скажет ни слова. Промолчит и о решении Ферро уходить, и о том, как тот на нервах, по ошибке, выстрелил в едва появившихся в проходе медика и самого младшего из «Девятки».

Все семеро официальных членов «К-9» будут признаны погибшими. По ним объявят траур и впервые в истории Нового Мира для «внешних» проведут церемонию прощания. Памятную награду предложат тем двоим, кто остался в стороне: искателю, чье имя Джереми Расселл некогда лично вычеркнул из списка отряда, и Кастиэлю Рекхему, «неофициальному члену «К-9», которому просто никто не сказал о походе.

Оба откажутся.

Откажется от награды и Нэд. Как обещал, он покинет отряд Ферро, а позже, когда того снова повысят в звании, и ряды Империи.

Но Нэда найдет Дэриэн Райс, заставит рассказать правду, а узнав, изобьет до полусмерти. Сам Нэд не станет ни защищаться, ни просить о прощении. От мести Ферро Дэрри удержит лишь ответственность за собственную семью: жену и двухлетнюю дочь. Только с потерей ученика он так и не справится, и все последующие годы Джереми Расселла будет ждать собственная комната. Дэриэн сам обставит её, сам будет следить за порядком, сначала пытаясь хоть как-то справиться с огромной дырой в душе, затем по привычке, все еще храня где-то внутри безумную отчаянную надежду.

Именно во время очередной уборки, ставшей почти ритуалом, Дэрри узнает, что его ученик жив.