«Спрятанный скелет» и его влияние на общество

Но, что всего печальнее, эта борьба не является сколь-нибудь открытой. «Меню» открытого обсуждения сводится к давно набившим оскомину несуразностям. Обсуждать всерьез освобождение иракского народа в результате американских затей 2003–2006 годов уже не может никто. Но только этим (освободили ли? в какой степени освободили?) заняты те части «западного ментала», на которые возложена функция обсуждения действительно серьезных вопросов.

Что это значит? Что «скелет» действительной проблематики пытаются скрыть. Но для такого сокрытия недостаточен «шкаф покойного дедушки». Чтобы это скрыть, нужно создать гигантские «подковерные ниши». В этих нишах начинается своя жизнь.

Я не хочу сказать, что эти ниши созданы иракскими событиями. Они созданы редукцией человеческого существования к «консенсусу данности». Они созданы массой стратегических необходимостей, вытекающих из того, что общество приходится строить на основании этого ложного консенсуса. Они созданы... впрочем, обсуждение генезиса «подковерных ниш» опять уведет нас далеко от существа дела.

Что создает любое подполье? Вплоть до подполья человеческого бессознательного? Отвечаю: любое подполье, в том числе и подполье бессознательного, создает НЕВОЗМОЖНОСТЬ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ЧЕСТНОСТИ.

Стратегическая честность – это не патетика. Это, если хотите, технология. Стратегически честная власть может АКТУАЛИЗИРОВАТЬ свое население. Власть, у которой нет доступа к ресурсу стратегической честности, может только МАНИПУЛИРОВАТЬ своим населением.

Секьюритизация – это и есть манипуляция. Манипуляция, предполагая скрытность, предполагает подполье как «место сокрытия». Под «подпольем» я здесь имею в виду непрозрачную элитную подковерную территорию. Манипуляция и создает, и расширяет это подполье.

А будучи созданным, это подполье начинает жить своей жизнью. Приведу простейшие примеры. Предположим, что вы создали директивно идеологическое общество. В таком обществе смысл торжествует над комфортом, будущее – над настоящим... итак далее. Вы опираетесь на смысл. Значит ли это, что вы можете игнорировать такие регуляторы, как страх и удовольствие? Никоим образом. Но у вас есть возможность задействовать страх – пусть грубо, но честно и напрямую.

В этом и состоит суть директивных (кстати, совершенно необязательно чисто авторитарных) методов управления. У вас есть идеологический враг, и вы его атакуете напрямую с помощью открыто сконструированного под эту задачу репрессивного аппарата. При этом ваш аппарат (например советский КГБ) всегда находится под контролем высших смысловых инстанций (в этом случае – ЦК КПСС).

Когда такая система теряет устойчивость? Когда высшие смысловые инстанции («ведомства идеологического огня») теряют контроль над репрессивными аппаратами. И когда остывает сам огонь и ведомства огня впадают в маразм. Чаще всего это совпадает по времени.

Предположим, вас такая модель не устраивает. И вы заменяете ее «обществом комфорта». Причем в понятие комфорта вы вкладываете все: и право на сопричастность любым смыслам (кроме совсем уж очевидно человеконенавистнических), и следование закону, и все блага, связанные с более богатой социальной вариативностью.

Как видите, я не пытаюсь низвести современный Запад до карикатуры.

Предположим, далее, что общество начинает беситься с жиру. И вам надо вместо комфорта задействовать страх («не до жиру – быть бы живу»). Мало ли почему вам это надо! Стимулы удовольствия, например, перестают работать.

Одно дело «царь-голод» в капиталистических обществах XVIII-XIX веков. Не будешь работать на износ за кусок хлеба – умрешь с голоду вместе со своими детьми. Сильный стимул!

Другое дело современное социальное буржуазное государство. Уже наполовину социалистическое (социал-демократическое, неважно). Такого стимула нет. Социальные гарантии носят обязательный характер. Работник избалован. Он хочет отдыха, особого отношения... мало ли еще чего?

Главное – он не хочет работать за 200 долларов в месяц. Он хочет работать за 2 тысячи евро в месяц. Или за 3-4 тысячи долларов. И он не хочет работать на износ. На износ он, может быть, согласится работать за 10-15 тысяч долларов в месяц. А может, и не согласится... подумает о здоровье. В любом случае, если деньги нужны для обеспечения качества жизни (то есть досуга), то нужно и время для этого досуга. И так далее.

А вот в Китае, например, миллиард населения живет на несколько долларов в месяц. А сотни миллионов готовы яростно работать за 200 долларов в месяц. Не захотят – их заменят новые рекруты из этого полуголодного миллиарда. Государство опекает работников. Они культурны, трудолюбивы. Если они будут плохо работать – государство их накажет. Да они и не будут плохо работать. Государство вкладывает деньги в их образование, в социальную сферу. Работники здоровые, чистые, безотказные.

Почему западный капиталист должен платить несколько тысяч долларов в месяц вместо 200 долларов? Почему ему не перенести производство в зону, где есть качественная дешевая рабочая сила? А главное – как он добьется конкурентоспособности своего товара? Если основное в стоимости товара – это цена рабочей силы, то китайский товар окажется дешевле. А если китайский работник качественный, то товар будет и не хуже. Значит, западный капиталист разорится, а китайский снимет сверхприбыль? Но тогда на чем будет основываться гегемония США и что США станут делать вне этой гегемонии?

Я привел лишь один простейший пример, иллюстрирующий необходимость как-то уравновешивать «машину удовольствия». Мы уже установили, что в рамках «консенсуса данности» ее можно уравновешивать только с помощью «машины страха». Но напрямую задействовать такую машину можно только в недемократическом обществе. А задействовать эту машину напрямую и эффективно можно только в обществе эффективных идеологических мотиваций.

Значит, ее надо задействовать косвенно. А как же еще? Что значит – косвенно? Это значит ждать, пока внешний враг не атакует общество. И общество, ужаснувшись, не позовет репрессивный аппарат. А позвав, не развяжет ему руки (хотя бы в некоторых пределах). И, развязав руки, начнет иначе финансировать. А также согласится на ущемление удовольствий («не до жиру – быть бы живу»).

Но и это еще не все.

У Пушкина есть известное четверостишие:

«Все мое», – сказало злато;

«Все мое», – сказал булат.

«Все куплю», – сказало злато;

«Все возьму», – сказал булат.

За деньги (злато) что покупается? Удовольствия! У кого злато – у того и рычаги управления через удовольствия. Назовем эту элиту «элитой злата». Пока работает «машина удовольствия»–безраздельно властвует «элита злата». Скажем так, финансовая олигархия (отождествление грубое, но для наших целей вполне рабочее).

А если начинают звать репрессивный аппарат, то есть этот самый булат из стихотворения Пушкина, то это не бесплатное развлечение. «Элита булата» получает свой шанс. Не на соответствующие оклады. Этого мало. Шанс на долю в стрижке овец... прошу прощения, в окормлении демократического сообщества.

Таково содержание все той же секьюритизации, с которой мы начали рассмотрение данной темы.

Как именно поведет себя «булат»? Или, скажем так, способная понять эту коллизию «элита булата», или какая-то часть этой элиты? Она будет просто ждать, пока овцы «общества удовольствия» щиплют травку и фыркают по поводу не галантности овчарок? Или же она искусно посодействует волкам, чтобы овцы вспомнили об овчарках? Или же она договорится с волками о дележе стада? Что бы эта «элита булата» ни делала, она не будет обсуждать свои действия в газетах. Она в газетах будет говорить только о защите демократии. И о своем законопослушании.

Но это не единственный пример. Предположим, вы боретесь с коммунизмом. И у вас есть важный союзник по борьбе. Например, Италия. А в этой Италии овцы... прошу прощения, граждане... очень увлеклись вредными идеями. И хотят привести к власти итальянскую компартию. Причем вполне демократическим путем. Как вы можете этому воспрепятствовать (а не воспрепятствовать вы этому не можете)?

Вы можете установить откровенную диктатуру, как вы это уже сделали в Греции (или сделаете в Чили). Но это значит напрямую привести к власти «элиту булата». А тут много последствий. И компрометация демократических ценностей, этой непоколебимой опоры военно-политических союзов. И перераспределение власти между «златом» и «булатом». «Булат» ведь всегда очень амбициозен. А не проще ли как-то так все устроить, чтобы овцы испугались, отказались от намерений обходиться лишь златом и снова полюбили овчарок?

Можно так устроить? Можно. В Италии это называлось «стратегия напряженности». Десятки лет потом разбирались, что такое происходило? Какие силы куда-то что-то передвигали? Потом рассекретили секретные архивы. И выяснилось, что все происходило в той логике, которую я только что презентовал. А в какой другой логике может работать «машина страха» в демократическом обществе? При том, что эта машина не сводится к охоте за правонарушителями.

Спрашивается далее: эта логика (этот дискурс, так сказать) разве может действовать в отрыве от структур? Дискурс без структур мертв. Равно как и структуры без дискурса. Если дискурс закрытый, то и структуры закрытые. А также не могут не иметь места регламентации действий структур. Опять же, закрытые регламентации. Можно ли называть эту деятельность преступной? Нет. Это закрытая законная (так сказать, законно-незаконная) деятельность.

Теоретической основой для таких дефиниций являются все те же «диалектические матрицы», которые я уже неоднократно использовал. В данном случае, я их использую применительно к противопоставлению законной и незаконной деятельности.

Присвоим законному сокращенный индекс «З». А незаконному – сокращенный индекс «НЗ».

И для этой пары (З – НЗ) построим матрицу (рис.9).

(ЗЗ) – «законно-законная» деятельность – объемлет всю сферу, регламентированную правовой прописью. Это огромная сфера. На Западе (и в этом его величайшая заслуга) почти вся социальность размещается в этой сфере. Но ведь ясно, что «почти вся», а отнюдь не вся.

(НЗ – НЗ) – «незаконно-незаконная» деятельность – это сфера собственно криминальной деятельности. Всякого рода «Коза Ностра», маньяки-убийцы, мошенники, воры и т.д.

Респектабельной западной науке (социологии, в первую очередь, но и не только) очень хотелось бы при описании западного общества применить формулу: «Все общество равно (ЗЗ) + (НЗ-НЗ)». То есть взять из нашей матрицы только «диагональ» (рис. 10).

Но ведь это не так!

(НЗ – З) – «незаконно-законные» формы деятельности – включают в себя все формы деятельности, регламентированные закрытыми правовыми документами (секретными указами и так далее). Дело не в том, чтобы вникать тут в детали. Закрытое на то и закрытое, чтобы его не засвечивать.

Но, во-первых, многое засвечено (как и почему – я рассмотрю ниже).

Во-вторых, есть «временно закрытое». Лет через двадцать – пятьдесят оно рассекречивается. И тогда ученые могут и должны ввести это в сферу интеллектуального рассмотрения.

В-третьих, определенный тип анализа даже не требует детальной дескрипции. Для него достаточно просто указать, что устройство социума предполагает наличие сферы (НЗ – З). То есть этих самых «незаконно-законных» форм деятельности. И это уже выводит на принципиально другие модели. А значит, и на другие уровни понимания происходящего.

(З – НЗ) – «законно-незаконные» формы деятельности – включают в себя все то, что по видимости является незаконным, но на самом деле создается субъектом, являющимся держателем закона и власти. Чтобы не идти далеко за примерами, назовем лишь простейший. А именно – банды, создаваемые полицейскими для выявления и разгрома банд. По видимости – это банда. По сути – нечто совсем другое.

Каждая из рассмотренных мною сфер и форм деятельности требует для своего развертывания ПРОСТРАНСТВА, созданного в соответствии с типом деятельности. Так сказать, своего социального космоса.

Для всех форм деятельности, кроме «законно-законных» (ЗЗ), такие ПРОСТРАНСТВА не могут быть прозрачными (открытыми, транспарентными).

То есть три из четырех форм деятельности (за вычетом «законно-законной») требуют для своего осуществления тех или иных «подковерных ниш». Чем больше разрастаются эти три формы (как мы видим, не обязательно собственно криминальные), тем шире и глубже становятся «подковерные ниши». Я уже указывал, что эти ниши нужны для «опосредованных воздействий» (то есть манипуляций). И чем больше необходимость таких воздействий, тем глубже и шире ниши. Теперь мы видим, что ниши эти еще много для чего нужны.

Но, раз они нужны, они не могут оставаться пустыми. Они и не остаются пустыми. Их заполняют структуры, отвечающие по своему устройству – устройству ниши. Какова ниша – таковы структуры. И наоборот.

В нишах, о которых я говорю, размещены субъекты действия. Очень разные субъекты. С очень разными мотивациями.

Мне здесь только это и нужно установить. Если есть «подковерные ниши», то в них размещены закрытые структуры (если хотите – системы). «Подковерные ниши» всегда есть. Хотя бы потому, что скелет, с рассмотрения которого я начал (скелет секьюритизации в том числе), надо надежно запрятать. Да и по другим причинам (смотри – матрицы, разобранные чуть выше).

Итак, закрытые структуры (системы) существуют. И функционируют. И обладают нишами: «социальными пространствами». Соединение пространства, структуры (системы) и функциональной специфики – это целостность. То есть «мир». Иначе говоря, мы имеем дело с «закрытыми социальными мирами» или «мирами закрытых структур (систем)».

Мы также имеем дело с определенной закономерностью. Чем больше остывает огонь, тем глубже надо запрятывать скелет. Чем глубже надо запрятывать скелет, тем больше разрастаются «подковерные ниши». Чем больше они разрастаются, тем весомее и влиятельнее заселяющий их элитный андеграунд – «мир закрытых структур (систем)». Для сокращения назову его «мир ЗС».

Скелет, который надо все глубже запрятывать, – это правда о тупиковости «консенсуса данности».

Когда-то Ленин говорил: «Массам нужно говорить правду». Это потом высмеивалось, выдавалось за «циничный маразм». На самом деле, в этой фразе задавался тип управления обществом – УПРАВЛЕНИЕ ЧЕРЕЗ АКТУАЛИЗАЦИЮ.

Ленин, по сути, говорил следующее: «Если мы не будем управлять массами (обществом, народом) через актуализацию, то мы вообще не сможем управлять. У нас нет потенциала для манипуляций. Кроме того, нам надо бороться с очень мощными врагами и нужны мощные средства. Манипуляция – слабое средство вообще. И это средство особо негодно в условиях глубокого кризиса. Мы управляем объектом, находящимся в состоянии суперкризиса, почти коллапса. Если мы начнем этим объектом манипулировать – мы погубим его, а значит, и свою власть».

Управление через актуализацию эффективно и опасно одновременно. Опыт СССР показал это. СССР после Ленина и особенно в последнюю эпоху представлял собой страну, где все было построено в расчете на актуализацию (то есть не было пространства даже для эффективной манипуляции), а потенциал способности элиты к актуализации своего населения непрерывно снижался.

Распад СССР и все, что за этим последовало, помимо прочего, означали переход к манипулятивным схемам управления. А эти схемы не могли не востребовать секьюритизацию в тех или иных разновидностях. Что и случилось.

Случившееся – лишь частный (и грубый) случай общей коллизии.

Капиталистический Запад не может без опасности для себя вскрыть существо своей стратегической проблематики. То есть он должен манипулировать, ибо не может актуализировать. В самом деле, западный властный субъект не может обратиться к среднестатистическому гражданину западного общества и сказать ему: «Послушай! ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, что ты превращен в антропологически неполноценное существо. Ты фарш, пропущенный через мясорубку комфорта и страха. В этом виде ты ни на что не способен. Тебе надо стать другим!»

Сегодняшний среднестатистический гражданин Запада просто не способен воспринять этот мессидж. Фарш-то уже изготовлен! И говорить с ним приходится именно как с фаршем. То есть не возмущая этот специфический (сонный и не желающий никаких напряжений) «субстрат».

Казалось бы, есть выход, вернуться к тем или иным формам актуализации и с помощью этого сделать завтрашнего гражданина Запада другим. Развернуть такую духовную, политическую, культурную кампанию, которая превратит сегодняшний фарш во что-то совсем другое.

Но даже если это возможно (а не факт, что это возможно) – это ведь не только спасительно. Это еще и чревато. Потому что тот, кто поймет обсуждаемый нами мессидж сегодня (а это меньшинство), и тот, кто начнет понимать этот мессидж после массированных кампаний «дефаршизации» (а это должно быть уже большинство), поняв, обязательно предъявит счет. То есть скажет: «Вот вы говорите: «ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ!» Оно же не само собой ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ! Это не ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ – это вы ТАК СДЕЛАЛИ. А раз вы ТАК СДЕЛАЛИ, то вам придется и отвечать».

Уже не в первый раз мы, двигаясь по следу, возвращаемся фактически в одну и ту же – самую больную и узловую – точку обсуждаемой проблематики. Спасти Запад можно за счет глубоких трансформаций социума. Но эти трансформации задевают вопрос о власти. О господстве, если хотите. Интересы господства и интересы спасения того, над чем господствуешь, входят в противоречие. Это фундаментальное противоречие эпохи. И не первый раз в истории интересы господства диктуют господствующему классу разрушение объекта, по отношению к которому реализуется функция господства.