ГЛАВА 16
— Я в порядке.
— В порядке ты не выглядишь. — Мама промокает мою губу салфеткой с антисептиком. — Что случилось?
— Споткнулась. В автобусе. Ударилась лицом о сиденье.
Я не говорю о выставленной ноге, о смехе, под который поднималась с пола. Не говорю, как повернулась и уже была готова врезать той девчонке кулаком в лицо. И она поняла это — за секунду до того, как Бен увел меня прочь, я увидела в ее глазах неуверенность и страх.
— А где была Эми, когда это случилось?
Что сказать? Не знаю. Да, что Джазз — ее бойфренд, это секрет. А что Эми была в его машине, это тоже секрет? И мамы не должно было быть дома так рано — ушла с работы пораньше. Как будто уловила что-то своим драконьим радаром.
— Она не смогла меня поймать, — говорю я. Вроде бы и не соврала — Эми ведь там не было.
— А где она сейчас?
— По-моему, зашла домой к подруге. — Я стараюсь отделываться общими заявлениями.
— Ты разбила губу, а она даже не зашла с тобой домой?
— Э...
Мама поджимает губы.
— Ступай наверх и переоденься.
Стою в комнате, прижимаю лед к губе.
Я была готова ударить ту девушку в автобусе. Я это знаю. Никакого намерения или плана—отреагировало тело. Мышцы напряглись, и пальцы сжались в кулаки сами по себе.
Предполагается, что сделать этого я не могла. Из-за «Лево».
Малейший намек на агрессию, и «Лево» меня отключает.
Однако ничего такого не случилось. На протяжении всего эпизода уровень стабильно держался около 5.
Бен и все остальные просто сидели и улыбались, хотя и прекрасно понимали, что обидели, обидели преднамеренно, одного из них. Нет, им не было все равно. В конце концов, Бен ведь подошел и помог мне. Скорее всего, в их маленьких, довольных, зачищенных мозгах случившееся не отозвалось волнительной рябью.
Я не такая, как они.
И я не понимаю этого.
Внизу открывается входная дверь. Я слышу голоса.
Разговор на повышенных тонах.
Проходят минуты. Шаги по лестнице. Дверь открывается — Эми.
— Ты в порядке? — Она проходит через комнату, смотрит на мою губу. — Больно, наверно.
Я пожимаю плечами.
— Немного.
— Хорошо.
Эми поднимает свою книгу, лежащую у второй кровати, снимает халат с двери. Забирает все вещи, перебравшиеся в мою комнату за последнюю неделю, когда она оставалась, чтобы я не была одна ночью. Выходит в коридор и скрывается в своей комнате. Дверь за ней захлопывается.
Словно уловив своим особым кошачьим чутьем, что в нем нуждаются, в комнату заглядывает Себастиан. Мяукает, запрыгивает на кровать и трется головой о мою руку, пока я не начинаю поглаживать его. По щеке скатывается и падает на губу слезинка. Соленая. Я слизываю ее.
«Зеленые деревья голубое небо белые облака зеленые деревья голубое небо белые облака...»
— Обед! — кричит снизу мама.
Я перекладываю уснувшего Себастиана с колен на кровать.
— Приготовила для тебя суп — есть с твоей губой будет легче.
— Спасибо.
Сажусь за стол.
Мама ставит на стол мою глубокую тарелку с супом и две с пастой, потом идет к лестнице.
— Обед, Эми! — кричит она и возвращается в кухню. — Что ж, если мисс не желает присоединиться к нам, пусть остается голодной.
Я смотрю на суп.
— Попробуй, я приготовила его специально для тебя.
Беру ложку.
— У тебя все хорошо? — Мама берет меня за руку, и как раз в этот момент «Лево» начинает вибрировать. 4.3. Она вздыхает. — Ты ведь не просто споткнулась в автобусе.
Дракоша читает мысли.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем?
Молчу. Размешиваю ложкой суп.
— Дело в Эми, да? Что она сказала?
Я откладываю ложку. Опускаю голову.
— Она злится на меня, а я не понимаю...
— Ох, девчонки, какой кошмар! С мальчишками куда легче. Подожди здесь.
Мама топает наверх и вскоре возвращается с Эми, которую втаскивает за собой в кухню.
— Садись!
Эми садится.
— Послушайте меня, мисс. Кайла не сказала мне ничего, понятно? Ни о твоем глупеньком бойфренде, ни о езде на его дурацкой машине? ни о чем-то еще. Я все вычислила сама. А теперь вы двое разберитесь между собой. Я поем у телевизора. — Она забирает тарелку и сердито уходит в гостиную, ногой захлопнув за собой дверь.
Эми виновато смотрит на меня.
— Извини. Я подумала, что ты ей рассказала.
— Она как будто мысли читает.
— Не знаю, как у нее получается, но я во всем ей призналась. А у тебя секретов вообще быть не может. Как ни старайся, твое лицо — открытая книга. Я должна была это предвидеть. Извини.
Эми берется за пасту и ничего больше не говорит, но я вижу — своими секретами она больше со мной не поделится.
Мне доверять нельзя.
В эту ночь Эми остается в своей комнате, и я сплю одна.
Водитель жмет на клаксон. Почему, я не знаю. Они все равно никуда не едут — пробка. Дорога превратилась в одну огромную автостоянку; впереди, справа, крепкие кирпичные здания. На одном из них вывеска: «Лордерс. Лондонский офис». Они застряли, как крысы в гнезде.
«Сделайте что-нибудь! — кричу я водителю. — Откройте двери! Выпустите их!»
Но он не знает, что случится. И не слышит меня.
Сначала пронзительный свистящий звук, яркая вспышка, оглушительное БУМ, от которого трещит череп и звенит в ушах. А потом — крики.
Удушающий дым. Разбитые в кровь руки колотят по стеклам окон. И крики, крики... Снова свист... вспышка... взрыв... Зияющая дыра в боку автобуса, но большинство уже умолкли.
Я кашляю от дыма, едкого дыма от горящего топлива, металла и чего-то еще. Накрываю ладонями уши, но крики не стихают.
Все уходит.
Я уже не там. Я где-то еще. Кто-то еще. Ужас, дым, кровь — ничего этого нет. Все ушло, не оставив ни малейшего воспоминания. Только сон. И не больше.
И не меньше.
Я смеюсь и играю в прятки с другими детьми в моем зеленом уголке. Высокая трава и высокие деревья, яркие полевые цветы, желтые и фиолетовые. Я приседаю за какими-то кустиками и вижу свои ручки и ножки. Я — маленькая. Сердце трепыхается от волнения. Найдут или нет?
Открываю глаза и ничего не вижу. Открываю еще шире, поднимаюсь и иду на ощупь к окну. Отвожу штору, выглядываю — сегодня луны нет.
Получилось. В самой середине кошмара я сбежала в «безопасное место». Никого не разбудила своими криками, не отключилась. И уровень на моем «Лево» вполне приемлемый — 4.8.
А вот сон изменился. Деревья, трава, облака — остались. Но на этот раз я была не одна и играла в прятки с детьми. Там, в этом счастливом месте, я была ребенком.
Ужас первого сна блекнет, детали рассеиваются, как поднимающийся в небо дым. Но ощущение реальности произошедшего не проходит, как будто я сама была там в тот день и своими глазами видела, как погибали ученики. Безумие.
