Глава 6
Квантовый поток капусты
Лейтенант Инженерно-Космических войск Родион Семенович Попов шел по запаху. Мамины котлеты он безошибочно узнал бы из тысячи, причем со спины, с завязанными глазами и даже не прибегая к интегральному исчислению вектора направления. Все остальные свои действия Родион Семенович предпочитал просчитывать заранее, поскольку служил в научно-исследовательском институте, в лаборатории математического прогнозирования совершенно космических проблем. А еще он был интеллигентом в шестом поколении. Что невыгодно отличало лейтенанта от сограждан и мешало его адаптации в окружающей среде. Впрочем, данный факт Попова ничуть не смущал. Он любил свою работу. И кроме нее ни на что не обращал внимания. А еще лейтенант Попов любил космические полеты и маму. Первые – за недостижимость, вторую – за котлеты. Которые, как уже говорилось выше, он мог отличить от тысячи… не маминых.
На этот раз любимый запах накрыл Родиона Семеновича прямо на автобусной остановке. Фуражка съехала чуть набок, из-под нее выскочил клочок упрямых белесых волос. В круглом животике что-то нетерпеливо ворохнулось, булькнуло, и лейтенант громко сглотнул слюну.
– Амброзия! – шепнул он в сторону приоткрытой форточки на пятом этаже, откуда доносился терпкий залах горелого лука. – Нирвана!
Попов двинулся к дому быстрым шагом. Его нос, как радиолокатор, держал пеленг на источник обонятельных наслаждений. Редкие прохожие удивленно останавливались, провожая глазами офицера, движущегося по тротуару в хорошем темпе с запрокинутой назад головой и закатившимися глазами.
– Сейчас! – вожделенно прорычал Родион Семенович, распахивая дверь в парадную.
Лифт дрогнул, принимая в себя нетерпеливого пассажира. Пухлый палец мягко надавил на кнопку. Железная кабина сорвалась с места.
– Поехали! – романтично пропел Попов и традиционно махнул рукой.
На пятом этаже лифт лязгнул створками. Из него донесся торжествующий вопль:
– Мама, я вернулся!
Издав обычные позывные, лейтенант высадился на лестничную площадку. Он почти одновременно повернул в замке ключ, снял ботинки, повесил китель и сунул руки под горячую воду в ванной.
– Родион! Не надо мыть руки! – донеслось из кухни.
Попов замер. Голос, несомненно, принадлежал его матери, а вот слова… Кипяток продолжал литься на ладони, а Родион Семенович все никак не мог прийти в себя. Мама! Учитель биологии с тридцатилетним стажем требовала не мыть руки! Это могло означать только одно. Его куда-то посылают, и котлеты отменяются. Махровое полотенце больно пробежало по красным пальцам, возвращая Попова к действительности. Лейтенант Инженерно-Космических войск тихонько завыл от обиды.
– Ну ма… – Он вошел в кухню, стараясь не смотреть на плиту, где, брызгая друг на друга салом, плавали по сковородке вожделенные мясные катыши.
– Кто же начинает предложение со слова «Ну»?! Неуч! – Тереза Марковна Попова тщательно вытерла руки и беззлобно шлепнула сына по лбу ладонью. Получилось умело. Громко, но не больно. – Сегодня мне звонили из школы. Представляешь? Меня там еще помнят!
«Еще бы!» – про себя подумал Родион Семенович, а вслух… просто кивнул.
– Как это приятно, когда тебя помнят и ценят! – Тереза Марковна мечтательно взмахнула деревянной лопаткой.
Родион Семенович налил себе полный стакан воды и выпил, шумно глотая.
– Ты пьешь, как лошадь, Родион. – Мама брезгливо поморщилась и вдруг с любопытством взглянула на сына, будто сравнивая его с гипотетической лошадью. – Так о чем это я?
– Тебя помнят. Это приятно, – послушно подсказал он.
– Молодец! Пять! – Тереза Марковна оживилась, – Так вот. Звонили из школы. Они помнят и ценят, а потому к Новому году решили вручить мне ценный подарок!
– Какой?
Родион спросил безо всякого любопытства. Скорее из чувства воинского долга. Мама ждала этого вопроса – он и спросил. В эту минуту, кроме котлет, его ничего не интересовало.
– Ты ни за что не ответишь, – хитро подмигнула Тереза Марковна, увлекая сына в непростую игру с множеством неизвестных.
– Ни за что, – с готовностью согласился Родион.
– Я всегда говорила, что только в школе можно встретить по-настоящему умных и интеллигентных людей! Сколько внимания! Какое чувство такта! Подарок ценный и одновременно очень полезный. Особенно зимой. Нам подарили целый мешок капусты! Можешь себе представить?!
– Нет, – честно ответил Родион, мысленно вычисляя параметры гипотетического мешка, и на всякий случай спросил: – Какой капусты?
– Белокочанной! – гордо ответила мать и отвернулась к плите.
Ответ Родиону Семеновичу не понравился. Он присел на край табуретки и затих.
– Ты должен принести ее сегодня. Адрес записан на бумажке в прихожей. Там какой-то меценат подарил школе целый контейнер с условием самовывоза. Она в дороге у него чуть подмерзла, но в целом, говорят, ничего. Отойдет в тепле. Так что поезжай. Тут недалеко. Поселок Шапки. На электричке минут сорок. Первый дом от станции. Найдешь. Ты ведь у меня военный!
Тереза Марковна проводила Родиона до самой двери, цепко удерживая под локоть, будто вела хулигана в учительскую. У него не было ни единого шанса. Поход за капустой стал неизбежен, как ежемесячная строевая подготовка. До котлет было не дотянуться, и Родион смирился. С глубоким вздохом, полным голода и усталости, он натянул на голову ненавистную фуражку. Бессмысленный головной убор сел на череп, продавливая объединяющую всех людей в форме борозду на лбу. Лейтенант Инженерно-Космических войск еще раз с надеждой оглянулся на задымленную кухню и поправил галстук, энергично сглатывая набежавшую слюну.
– В путь! – коротко определила направление движения мама и закрыла дверь.
Пока щелкали замки, окончательно отрезая пути к отступлению, Родион развернул промокшую в потной ладони бумажку и подслеповато всмотрелся в мамину каллиграфию. По всему выходило, что искомые овощи находились далеко. Электрички в ту сторону отравлялись с Московского вокзала. А математический анализ безошибочно подсказывал, что котлеты успеют остыть. Лейтенант Попов еще раз проверил, все ли пуговицы застегнуты, и шагнул навстречу овощной неизвестности.
Тем временем с обратной стороны двери за его движениями следило всевидящее материнское око. Мама тянулась к глазку, вставая на цыпочки. Долго находиться в таком положении было довольно трудно, но необходимо. И когда наконец Родион вычислил алгоритм добывания капусты, Тереза Марковна устало опустилась на пятки и привалилась спиной к двери, тяжело дыша.
– Может, надо было его покормить? – с сомнением прошептала она и задумалась.
Пришлось опять тянуться к глазку. Любимый сын все еще торчал на лестничной площадке, шевеля губами. Он протирал очки и рисовал пальцем в воздухе цифры.
– Правильно, что не покормила! Злее будет, – сразу успокоилась Тереза Марковна и, потирая друг о друга ладони, быстрым шагом направилась в комнату…
Пенсия застала Терезу Марковну врасплох. В аудитории внезапно возникла тишина. А класс теперь состоял только из собственного сына. Все это резко пошатнуло ее жизненную позицию. Душа настырно требовала духовной пищи, и пенсионерка обратилась к специальной литературе. Через три дня углубленного изучения Библия была отложена в сторону. Высшее биологическое образование восстало всей своей советско- атеистической сущностью против нематериальных способов размножения и длительных пеших прогулок по пустыне. Душевные муки усилились.
Тереза Марковна очутилась лицом к лицу с небогатой, а потому тихой и скучной старостью. Ей срочно понадобилось хоть какое-нибудь занятие. Для этого позарез нужна была вера. Хоть во что-нибудь. Попытки познать счастье в борьбе за демократию или, на худой конец, за личное счастье сына потерпели крах. Демократы говорили красиво, но в основном врали. Сын девушкам предпочитал науку и жениться не собирался. Отчаяние уже готово было поселиться в растревоженной душе бывшего педагога. И тут, несмотря на отложенный в сторону Ветхий Завет, всемилостивый Господь услышал ее молитвы.
Избавление было ниспослано в лице сантехника местного ЖЭКа Степана и потертого журнала «УФО – forever!» торчащего из его кармана. И то и другое прибыло к Терезе Марковне на дом в волнах свежего водочного перегара под смехотворным предлогом устранения течи в туалете.
Знак пенсионерка приняла с благодарностью. Пока сантехник энергично ворочался между труб, арендованный у него журнал был прочитан от корки до корки. Содержимое глянцевых страниц обрушилось на Терезу Марковну как небесное откровение. Новая вера нашлась сразу. И навсегда! Она оказалась всеобъемлющей и абсолютно научной.
В кратчайшие сроки вопрос был досконально изучен, конспекты составлены, методические рекомендации разработаны.
Когда Степан вылез из-под туалетного бачка, Тереза Марковна уже чувствовала себя настоящим уфологом. За небольшое пол-литровое вознаграждение сантехник опрометчиво согласился принести следующий номер журнала. А за клятвенное обещание второго пол-литрового приза – прочитать его вместе…
Через три месяца углубленного изучения Тереза Марковна знала предмет досконально. Да и Степан постепенно втянулся. На данном этапе жизненного пути он искал в окружающей действительности хоть какой-нибудь смысл. В дерьме, которое составляло его профессиональную среду, смысла не было однозначно. В вине, вопреки расхожему мнению, – тоже. Разве что в водке. И то не всегда. Изучение странной науки уфологии стало еще одним направлением поиска. Возможно, сочетание водки с зеленоватыми человечками могло подарить тот самый смысл…
Сантехник усердно посещал квартиру где наливали первую и рассказывали про вторых. Правда, домашние задания он отказался выполнять наотрез. После чего вознаграждение было урезано до двухсот пятидесяти граммов. Но даже от минимальной уфологической чекушки инопланетный мир становился несоизмеримо ближе. А учительница не такой противной, какими обычно бывают учителя.
Отправив сына за капустой, Тереза Марковна на цыпочках подкралась к телефону. Сердце бешено колотилось. Еще раз оглядевшись по сторонам и не обнаружив в комнате никого подозрительного, Тереза Марковна подняла трубку и набрала заветный номер.
– ЖЭК! – холодно отозвались на другом конце провода.
От этого слова женщина вдруг почему-то поежилась и произнесла:
– Здравствуйте.
– Допустим, – насторожились в трубке.
Тереза Марковна снова передернула плечами, внезапно почувствовав себя виноватой, что для нее было совсем не свойственно.
– Говорите, – поторопили ее.
– Да-да, здравствуйте… еще раз.
– Ну?
– Могу я поговорить с сантехником Степаном?
– Можете, – донеслось из ЖЭКа, и все стихло.
Прошло три минуты.
– Алё… – тихонько позвала Тереза Марковна.
– Алё, – согласились в ЖЭКе.
– Я со Степаном хотела бы поговорить.
– И?
Пожилую учительницу разговор в подобной манере поставил в тупик. Ей ужасно захотелось сказать что-нибудь эдакое, но кроме «извините» в голову как-то ничего не приходило.
– Вы ведь сказали, что я могу с ним поговорить?
– Точно. Любой, кто имеет рот и уши, может поговорить с тем, кто имеет рот и уши!
Голос в трубке не имел четкой половой принадлежности, что значительно затрудняло общение. В смысле оскорблений. Тереза Марковна принялась изыскивать в своем словарном запасе ругательства в стиле унисекс.
– Так, где же Степан… извините? – заострила наконец она вопрос.
– На заявке.
– Так что же вы…. – Тереза Марковна чуть было не сорвалась на возмущенный крик, но вместо этого неожиданно взяла себя в руки и с достоинством произнесла: – В общем, передайте ему, пожалуйста, что квантовый поток вышел на орбиту двадцатого меридиана.
В эксплуатационном участке вновь стало тихо. Тереза Марковна гордо подняла голову. Торжество интеллекта было неоспоримо. Сила разума победила мракобесие коммунальных служб! На секунду женщину поглотило ощущение полного счастья… Но трубка вдруг снова ожила:
– Повторите, я не успеваю записывать вашу ахинею.
Тереза Марковна вернулась на землю. Буквально шлепнулась.
– Квантовый поток… вышел на орбиту… двадцатого… меридиана. Он поймет, – запинаясь, выдавила она и положила трубку.
До самого прихода сантехника Тереза Марковна выдумывала различные способы жестокой мести, включая пресловутую реформу ЖКХ. Видимо, тяжкие думы о судьбах коммунальных служб не имели никакого отношения к уюту домашнего очага. Потому что жарка котлет продолжилась с куда меньшим вдохновением. Фарш намертво прилип к сковородке. Остервенелые движения деревянной лопаткой оставили на тефлоновой поверхности глубокие царапины.
Степан явился через час. Он был худой и высокий. Точнее, очень худой и очень высокий. Его голова заслоняла свет отечественного подъездного сорокаваттника. Поэтому из квартиры он больше походил на темный силуэт сложенной стремянки с нимбом в верхней точке. Для своего возраста и профессии Степан выглядел и пах довольно сносно. Удачная комбинация дешевого одеколона снаружи и принятого внутрь спиртного перебивала все возможные запахи, связанные со специальностью. Прямые волосы неопределенно темной масти не нуждались в расчесывании и при желании могли создать видимость ухоженной поросли. Сантехник был деловит, немногословен и неразборчив в выражениях.
– Какого хрена?! – Он шагнул через порог, подозрительно чавкнув сапогами.
– Степан, Степан, – Тереза Марковна укоризненно покачала головой, – ну неужели трудно говорить на нормальном человеческом языке?
– А я на чем? – Гость ухнул на пол брезентовую сумку с чем-то мокрым и железным и принялся стягивать обувь.
– Не надо, не разувайтесь, – энергично остановила его хозяйка, прислушиваясь к хлюпающим звукам, доносящимся из сапог. – Учу вас, учу, а вы по-человечески никак не научитесь разговаривать! Вот, к примеру, «какого хрена». По-человечески будет: «Что произошло?»
– И какого хрена произошло?
– Вам что, не передали? – Тереза Марковна с возмущением вспомнила оскорбительные подробности общения с коммунальным диспетчером.
– Да передали, передали. Ну, и где он?
– Кто?
– Ну, этот… нах… квантовый поток ваш?
– За капустой поехал. Последняя электричка – в двадцать ноль-ноль. Так что время у нас есть. Проходите.
Степан привычно прошел на кухню, как обычно сел у стола на самый край углового диванчика и шумно втянул воздух длинным волосатым носом:
– Котлеты?
– Они.
– Свинина, говядина?
– Нет. Фарш. Из магазина.
– Понятно. А?.. – Гостье намеком обвел взглядом стол, на котором стояла пустая хлебница и лежала газета с новостями из Вселенной.
– Уже несу. – Тереза Марковна покопалась в холодильнике и выудила из недр морозилки покрытого инеем «малька» «Столичной». – Идите мыть руки и начнем.
Степан послушно проследовал в ванную. Через несколько минут оттуда послышался странный металлический стук, шум воды и несколько общедоступных для понимания выражений, символизирующих недовольство. Когда Тереза Марковна примчалась на шум, специалист уже заканчивал работу.
– Кран-буксу поменял. Прокладка… нах… никуда… б…!!! Сто лет течет… б…!!!
Огромный разводной ключ вцепился в маленькую блестящую штучку, словно укусил и не хотел отпускать. Степан экономными движениями вкручивал ее в отверстие водопроводного смесителя, не обращая внимания на хлещущий по рукам кипяток. Тереза Марковна как завороженная смотрела на работу профессионала, не в силах произнести ни слова. Энергичный и уверенный в себе сантехник вдруг обрел в ее глазах совершенно новое качество. Как каждый человек, умеющий что-то делать руками, для простой учительницы он вдруг превратился в волшебника, творящего чудеса прямо у нее на глазах. «Интересно, – подумала она ни с того ни с сего, – вот было бы хорошо, если бы Степан имел шесть рук, или даже семь… А еще у него могла бы быть большая зеленая голова…»
– Вы чего? – Голос простого Степана отвлек ее от раздумий.
– Так, сама не знаю. – Женщина протянула ему полотенце и с интересом проследила, как он вытирает свои две руки, прикидывая размеры полотенца на шесть или семь.
Пока Степан ел котлеты и допивал отпотевшую водку, Тереза Марковна прочитала вслух, с выражением, все, что, по ее мнению, могло обогатить их интеллект в смысле вселенских проблем. Закончив, она отложила газету в сторону и после небольшой паузы торжественно произнесла:
– Сегодня, Степан, мы не станем повторять пройденный материал.
Степан от удивления даже не стал дожидаться, пока последняя капля упадет с горлышка бутылки в рюмку. Он со значением убрал пустую посуду под стол, молча выпил и замер.
– Это я приберегла для вас «на сладкое». – Тереза Марковна привстала, вытащила из-под себя еще одну газету и шумно хлопнула ею об стол: – Вот! Читайте!
– «Меня изнасиловали пришельцы, но я не в претензии…» – начал было Степан.
Но Тереза Марковна поморщилась и перебила:
– Откройте последнюю страницу.
Он послушно перевернул лист. Во всю печатную площадь на нем большими черными буквами было написано: «Внимание!» Степан напрягся, почувствовав неладное. Он поднял глаза, как будто спрашивая разрешения продолжать.
– Читайте, читайте! – подбодрила его Тереза Марковна, уже не в силах сдерживать счастливую улыбку.
– Всероссийский Конгресс уфологов состоится тринадцатого декабря…
Что это значит, Степан не знал, а потому, как честный человек, спросил:
– И чё?
– Я должна быть там! – торжественно произнесла Тереза Марковна.
Она внезапно поставила перед обалдевшим Степаном еще одну «чекушку» и туманно пояснила:
– Поздравляю!
