63
Стокгольм
За панорамным окном сгущались сумерки. София провожала глазами идущий на посадку самолет.
Звонил Михаил. Сообщил, что Альберт возвращается домой и что с ним всё в порядке.
– Гектор занял его место, – объяснил Асмаров.
Софии потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– То, что сказал. Он отправился к Ханке вместо Альберта.
Это было слишком невероятно.
– Я остаюсь здесь, – решила Бринкман.
Михаил пожелал ей удачи и положил трубку.
Вот шасси коснулись взлетно-посадочной полосы. София направилась через зал к терминалам. Она боролась с переполнявшей ее радостью, не хотела давать волю чувствам, прежде чем увидит сына, коснется его рукой.
Двери терминала открывались и закрывались. Бизнесмены, одинокие молодые люди, семьи с детьми… Мимо Бринкман прошла пожилая пара. Медсестра отвернулась, будучи не в силах следить за людским потоком. Одни высматривали кого-то в толпе встречающих, другие, не оборачиваясь, шли дальше.
Наконец появился он – выехал в инвалидном кресле в зал прибытия. София увидела его раньше, чем он ее, и все не решалась подойти, словно не верила своим глазам. Она пыталась угадать его настроение. Альберт мало изменился с тех пор, как они расстались в Праге, разве что выглядел подавленным. Взгляд его напряженно скользил по залу, будто высматривал опасность. Или выслеживал кого-то.
Увидев Софию, он попытался улыбнуться – получилось плохо.
Потом они долго обнимались. Наконец юноша отстранился от матери.
– Ну хватит, – улыбнулся он. – А где остальные?
Но женщина продолжала гладить его по лбу и по волосам, не желая жертвовать и малой толикой своего счастья. И в то же время замечала, что чем меньше у нее остается оснований для беспокойства, тем больше она нервничает. Словно сама не может справиться с собственной свободой. София не знала, что ей с собой делать. Как остановиться, как убрать наконец руки с головы сына.
– Лотара Йенс отвез к себе на квартиру, – сказала она.
– А Майлз и Санна?
– Они здесь. Санна в больнице, Майлза выписали. Оба чувствуют себя хорошо.
Альберт растерялся, как будто не мог решить, как сформулировать следующий вопрос.
– Гектор мертв, – сказал он вместо этого.
София кивнула.
– Лотар знает? – уточнил молодой человек.
– Да, – шепотом ответила она.
– Что он делает?
– Он не хотел ни с кем общаться.
– А потом?
– Потом оправился. Попытался сделать это, во всяком случае.
– Как он сейчас?
– Совершенно потерян. Как будто не знает, как себя вести.
– То есть Гектор пожертвовал собой?
София посмотрела на сына. За его словами чувствовалось глубокое отчаяние.
– Да, – тихо ответила она. – Думаю, все обстоит именно так.
– Ради кого или чего?
– Ради Лотара… меня, тебя… ради себя самого…
Юноша опустил глаза. Замолчал.
– Что с тобой, Альберт? – испугалась его мать.
– Не знаю.
Он смотрел в пустоту. Трудно было истолковать этот взгляд. Время шло. Альберт быстро оглядел зал ожидания – или нет, ситуацию, в которой оказался. Свою жизнь…
– То есть мы вернулись домой? – Он вопросительно посмотрел на Софию.
– Да, мы дома, – тихо ответила она после паузы.
Альберт вздохнул и прошептал: «О’кей».
Мать покатила его кресло через зал.
– Он выглядел счастливым, Гектор, – заметил юноша. – Когда занял мое место.
София катила кресло к выходу. В глазах у нее стояли слезы.
* * *
Бринкман открыла глаза и посмотрела в белый потолок. Она лежала на широкой кровати – большие пышные подушки, белье из египетского хлопка… Чувство у нее было такое, словно она очнулась от обморока. Хотя София всего-то позволила себе уснуть, после того как они пришли в квартиру Йенса вчера вечером. Но ей ничего не снилось. Она впала в забытье, тяжелое и долгое. А сейчас за окнами – новый день.
Верхняя половина зарешеченного окна была открыта.
Внизу хлопнула входная дверь. Вспорхнули голуби. Они ворковали где-то возле окна и вдруг захлопали крыльями, улетели.
София поставила ноги на ковер. Он был мягким, красивым и покрывал весь пол. Потом женщина встала и надела халат, который висел в шкафу на вешалке.
Лотар и Йенс за кухонным столом занимались какими-то бумагами.
Бринкман подошла к ним и взяла Тидеманна за руку.
– Чем это вы тут занимаетесь?
– Заполняем документы, – ответил Валь. – Лотара берут в немецкую школу на Карлавеген.
София встретила взгляд юноши. Он улыбался. Старался выглядеть оптимистом, как и всегда.
– Что скажешь, Лотар? – спросила медсестра.
– Все хорошо, – ответил сын Гектора.
– И это только начало.
– Мы только что сварили кофе, – сказал Йенс, проставляя «галочки» в анкете.
Бринкман направилась к кофейнику на столике возле мойки.
– Где Альберт? – спросила она.
– В городе, – ответил Йенс.
* * *
Альберт ехал в инвалидном кресле в сторону Хюмлегордена. Притормозив, он свернул под дерево. Здесь было красиво и тихо. Механизм в кресле тикал, как часы.
На Стюреплан толпился народ. Молодой человек направился к Страндвегену и Нюбрувикену и купил воды. Сияло солнце, высоко в синем небе кричали чайки. Он остановился на набережной. У причала стояла яхта – старая, не меньше сотни лет, но изящная, вся устремленная в высоту. На флагштоке развевался шведский флаг.
Бринкман выудил из кармана мобильный и задумался. Спросил себя, почему никак не может решиться набрать этот номер, и сразу нашел тысячу оправданий. Но он слишком хорошо знал, что за ними стоит – его трусость. Внутренний голос, который он меньше всего хотел слышать.
Парень сделал глубокий вздох и позвонил. Анна ответила почти сразу.
– Это Альберт, – представился он.
Девушка долго молчала, прежде чем задать первый вопрос:
– Где ты был?
– Далеко, – ответил Бринкман.
– Почему не давал о себе знать?
– Я не мог.
– И где ты сейчас?
– В городе.
Снова нависла пауза.
– Хочешь встретиться? – предложил юноша.
Секунды тикали. Альберт уже жалел, что предложил это вот так, в лоб.
Наконец в трубке послышался голос:
– Конечно, хочу.
