40
Стокгольм – Прага
Квартиру Бомана опечатали. Каролина сорвала бело-синюю ленту – вместе с куском фанеры, прикрывавшим дыру, которую пожарные прорубили во входной двери.
Ровно в четыре часа утра журналистка снова переступила порог квартиры Эдди.
Там она простояла несколько минут, прислушиваясь к тишине. А потом принялась за поиски. Каролина сама толком не знала, что ищет, и просто принялась методично обшаривать кухню. Заглянула в каждый ящик. Проверила холодильник, морозильную камеру, кладовку… А потом перешла в спальню, ванную. Здесь стоял знакомый приятный запах. Парфюмерия и моющие средства выстроились на полках аккуратными рядами. Каролина взяла один флакон – «Кристиан Диор», судя по всему, любимый аромат хозяина этой квартиры. Почти пустой.
Постепенно личность Эдди Бомана обретала очертания, прирастала деталями. Журналистке представлялся человек, устремленный к порядку, по крупицам создающий свой домашний уют. Эстет до мозга костей. Но осторожный, словно пытающийся что-то за всем этим спрятать. Утонченная натура…
Каролина прошла в гостиную, где тоже была заградительная полицейская лента. Матрас, свисающая с потолка цепь… И кровь, везде кровь… И безнадежность…
Бергер вздохнула.
Она направлялась к выходу, когда на лестнице послышались шаги. Они приближались. Через почтовую щель к ногам женщины упали две утренние газеты.
Она вспомнила разговор с Боманом на кухне.
Эдди дал ей замызганную газету… А сейчас у стены стояли два набитых газетами пластиковых пакета. До сих пор Каролина не обращала на них внимания, а теперь вернулась и перевернула один. Газеты вывалились на пол.
Журналистка присела на корточки и взяла несколько штук. Увидела чернильные пометки – цифры, даты, а дальше что-то неразборчиво… Имя «Гектор» и сверху еще одно…
«Пиа Ландгрен».
* * *
В здании редакции светилось одно-единственное окно в отделе спортивных новостей.
Каролина включила компьютер и набрала в «Гугле» «Пия Ландгрен» – ни одного совпадения. Она расширила зону поиска, подключила все возможные каналы и написала это имя снова. Похоже, для Всемирной сети никакой Пии Ландгрен не существовало.
Бергер чувствовала, что устала. Тело у нее ныло, глаза закрывались сами собой. С каким удовольствием она вздремнула бы часок-другой… Журналистка перевела компьютер в режим ожидания. Уставилась в пустоту.
Собственно, зачем она здесь?
Вопрос пришел сам собой – до сих пор Каролина им не задавалась. Что Гектор Гусман делает в Швеции? Очевидно, его привезли сюда насильно, чтобы предъявить ему какое-то обвинение. Но раньше? Он ведь несколько лет прожил в Стокгольме. Что его сюда привело? И кто такая Пиа Ландгрен – его жена? Сестра? Подруга? Может, мать?
Каролина вдруг поняла, что грызет карандаш.
«Подруга», – записала она на клочке бумаги.
И снова вошла в «Гугл», на этот раз за информацией о Гекторе Гусмане. Не нашла ничего, расширила зону поиска…
Итак, Испания. Что ж, у Бергер и там были зацепки.
Она выдвинула ящик стола и вытащила коробку с визитными карточками. Больше трехсот штук… Каролина хорошо помнила женщину, с которой познакомилась на конференции год назад, – мадридской журналисткой из «Эль Паис».
Бергер пересмотрела содержимое коробки. Вот и она, Клаудиа.
Каролина написала ей мейл. Напомнила, кто она, и попросила найти запись из испанского регистрационного списка о некоем Гекторе Гусмане, уроженце Малаги или Марбельи, около сорока лет от роду. Добавила, что это срочно.
Потом Каролина позвонила фотографу, который сторожил Эдди.
– Доктор говорит, что его состояние без изменений, – сообщил Рэй. – Я не отхожу от него.
Между тем заспанные коллеги Бергер понемногу собирались в редакции.
* * *
София молилась, стоя перед зеркалом в ванной. В прихожей она обняла Лотара. Подошел Йенс, спросил как бы между прочим:
– Уже собралась?
Бринкман ободряюще улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Но его улыбка быстро исчезла. Валь прикрыл глаза и обнял Софию за плечи:
– Я буду ждать тебя дома. Сделай, что до́лжно, и возвращайся.
Голова женщины коснулась его груди. Бринкман услышала слабый стук его сердца. Меньше всего ей хотелось сейчас куда-то уезжать.
Тем не менее четверть часа спустя она сидела на заднем сиденье такси рядом с адвокатом Томасом. Он что-то говорил, но она не слушала. Кровь стучала у нее в висках. Поездка до здания суда вылилась в сплошное мучение. Непохожий сам на себя, Стокгольм угрожающе нахмурился, и Софии захотелось бежать подальше из этого серого города.
* * *
Томас Розенгрен направился к регистрационной стойке заявить об их прибытии. Охранник объяснил ему, как пройти в комнату, откуда должна была давать показания София. Это оказался кабинет в конце коридора с изображением микрофона на двери. Звукоизоляцию обеспечивала березовая обшивка на стенах. В центре стола был вмонтирован микрофон, рядом стоял графин с водой и стакан.
– Здесь все, как вы хотели, – сказал Томас.
Его клиентка покачала головой.
– Судя по всему, здесь такое не принято, – продолжал юрист. – Тем не менее вам удалось уговорить их даже на исказитель голоса. Ваша настойчивость вызывает восхищение.
Исказитель голоса представлял собой маленькую коробочку рядом с микрофоном.
София не отвечала.
– Мне бы очень хотелось когда-нибудь услышать от вас эту историю, – продолжал Розенгрен.
София с удовольствием удовлетворила бы его любопытство, но пока не получалось.
Она взглянула на часы над дверью. Времени оставалось мало.
– Что вы будете делать, когда все закончится? – спросил Томас.
– Покину это здание, – ответила София.
Казалось, адвокат хотел спросить ее еще о чем-то, но воздержался.
– В таком случае я желаю вам удачи, София Бринкман, – сказал он.
– Спасибо, – ответила его подопечная.
Томас вышел из комнаты, и дверь за ним захлопнулась. София села за стол и надела наушники. В зале суда уже рассаживались люди, шаркали ножки стульев. Все ждали начала заседания, и Бринкман тоже.
Она спрашивала себя, чем сейчас занят Альберт.
* * *
Майлз завязал шнурки на ботинках Альберта, после чего поднялся и оглядел его:
– Выглядишь стильно.
– Спасибо, – ответил юноша и посмотрел на Санну Ренберг, которая стояла в дверях. Теперь она тоже не отходила от Альберта, и ее присутствие больше не доставляло ему никаких неудобств.
Ингмарссон надел солнечные очки, кепку «Нью-Йорк янкиз» и темно-синюю куртку-ветровку, под которой он прятал кобуру с пистолетом.
Они вошли в лифт и спустились на первый этаж.
Пока Майлз проверял близлежащие кварталы, Альберт ждал в тамбуре. Санна сидела на подоконнике в кухне и тоже наблюдала за улицей.
Ингмарссон набрал ее номер:
– Всё в порядке?
– Все хорошо, – ответила Ренберг. – Подожди, Майлз, я с вами.
– Нет, Санна…
Но женщина уже дала отбой.
Не прошло и минуты, как она выбежала в холл, веселая, как всегда.
– Чудесная погода, – сказала Ренберг и придержала дверь, пока Майлз выкатывал кресло Альберта на улицу.
Михаил Асмаров подогнал к подъезду машину.
– Зачем машина? – удивился Альберт.
Майлз взял его на руки и перенес из инвалидного кресла на переднее сиденье.
– Вчера звонила твоя мама, она разговаривала с одним человеком…
– Что за человек?
– Полицейский, как она сказала.
Михаил завел мотор.
– И чего он хотел? – спросил Альберт.
– Предупредить об опасности, – ответил Ингмарссон.
– Что за опасность?
– Все слишком сложно… В общем, мы должны быть осторожны.
– Что за опасность, Майлз? – Молодой человек повернулся к нему с переднего сиденья.
– В общем… Нам с твоей мамой нельзя находиться в одном месте, и мы постараемся этого не делать… Здесь не о чем говорить.
– Тем не менее мы делаем это… Говорим?
– Не будь таким занудой, Альберт, – улыбнулась Санна.
– А если я зануда? Так почему мы все-таки об этом говорим?
Дорога пошла вверх по склону. Колеса пружинили по камням мостовой.
– Лично я об этом не говорю, – возразил Майлз. – По крайней мере, до сих пор не сказал ничего по существу на эту тему. У нас обычная ежедневная прогулка, не так ли, Альберт?
– Да, только почему-то в машине.
Ренберг коротко рассмеялась, а Ингмарссон улыбнулся.
– Михаил подбросит нас до парка, только и всего, – сказал он. – Если б я видел хоть какую-нибудь опасность, то вообще не выпустил бы вас из дома.
* * *
Наверху, у входа в «Петрин Холм», машина остановилась на обочине дороги.
– Мне держаться где-нибудь поблизости? – спросил Асмаров.
Майлз покачал головой:
– Нет. Мы сделаем круг по парку и вернемся сюда. Только помоги мне вытащить Альберта.
– Ты вооружен? – уточнил Михаил.
– Как всегда.
* * *
Майлз, Санна и Альберт отправились гулять по парку. Он был разбит на возвышенности, и с них открывался великолепный вид на Прагу. Компания двинулась в сторону обсерватории Стефаника.
– Что происходит? – спросил Альберт.
– Сегодня София дает свидетельские показания. Потом она позвонит нам и расскажет, как все прошло, – ответила Ренберг.
– И что мы будем делать после этого?
– Все будет зависеть от того, что она скажет.
– А ты как думаешь?
– Полагаю, мы поедем домой.
– И этим все закончится?
Майлз вкатил инвалидное кресло на петлявшую по парку асфальтированную дорожку. Санна держала его под руку, поддерживала, как всегда это делала.
– Наверное, – ответил Ингмарссон на вопрос Альберта.
– Как-то странно получается… – отозвался тот.
– Что странно? – не поняла Ренберг.
– Мне трудно в это поверить.
– А если б все действительно закончилось? Что бы ты делал?
Альберт задумался.
– Ну… Тогда я навестил бы маму и Тома. Выпил бы с ними чаю на кухне, поиграл в карты…
Он снова на некоторое время замолчал, а затем продолжил:
– Потом поехал бы в город и был бы там один, без вас, Михаила или мамы… Делал бы, что хотел… А потом позвонил бы Анне.
Майлз и Альберт говорили об Анне в первые дни их пребывания в Праге. Но потом юноша перестал вспоминать о ней. Майлз понимал его: Альберт не хотел ни с кем общаться – мазохизм, ни в коей мере не обусловленный внешними обстоятельствами.
– И что ты сказал бы Анне? – спросила Санна.
– Сообщил бы ей, что вернулся. И спросил бы, не завела ли она себе нового парня.
Компания не спеша двигалась по дорожке. Ренберг положила голову на плечо Майлза и обхватила его локоть обеими руками.
– И что, если завела? – полюбопытствовал тот.
– Тогда я пожелал бы ей всего хорошего и положил бы трубку, – сказал юноша.
– А если не завела? – Этот вопрос Санны на некоторое время повис в воздухе.
– Тогда я извинился бы перед ней за то, что так долго не давал о себе знать, и предложил бы встретиться, – ответил Альберт.
– И что ответила бы Анна, как ты думаешь?
Парень снова замолчал, на этот раз надолго.
– Она ответила бы «да».
– Ты уверен? – Майлз рассмеялся.
Альберт кивнул.
– Абсолютно.
– Звучит убедительно, – кивнул Ингмарссон.
Они держались в тени, потому что солнце вовсю припекало. Внезапно Майлз вздрогнул и оглянулся в сторону парка.
– Что там? – спросила Санна.
– Ничего. – Он поежился, как будто сбрасывая с себя наваждение.
– А что вы с Санной собираетесь делать? – повернулся к нему Альберт.
– Ну… То же, что и ты примерно…
– То есть?
– Будем вместе гулять по городу, – ответила за Майлза его подруга. – Обедать в кафе, дышать свежим воздухом в Юргордене, смотреть на людей…
– А дальше? В перспективе?
Майлзу снова что-то почудилось. Он оглянулся – сначала в одну сторону, потом в другую.
Ренберг крепче сжала его руку:
– Расслабься.
Ингмарссон послушался. Посмотрел на нее снизу вверх.
– Так что дальше, Санна? – повторил он вопрос Альберта. – Что мы будем делать дальше?
– Потом мы заведем ребенка, – ответила женщина.
– Мы сделаем это, – улыбнулся Майлз.
– Все рассчитывают на дедушку, который будет забирать его из детского сада, – съязвил Альберт.
– Рассчитываем, – улыбнулся Ингмарссон.
– Мечты… – задумчиво произнес юноша.
– Что мечты… ребенок?
– Нет, то, о чем мы говорим.
– Возможно, – согласился Майлз.
– А если так не получится?
– Тогда… – Ингмарссон снова огляделся. – Тогда мы будем продолжать жить, как живем.
– Что ты там высматриваешь? – забеспокоилась Санна.
– Ничего, – отмахнулся Майлз. – Так, почудилось… Вам не о чем беспокоиться.
Он сунул руку за пазуху и расстегнул кобуру.
– Нам пора возвращаться? – спросила Ренберг.
– Да.
Ингмарссон развернул кресло и направился к тому месту, где ждал Михаил с машиной.
– Видишь ли, Альберт, – продолжил он рассуждать, – между тобой и нами существует определенная разница. У тебя есть мама, которая делает все для того, чтобы ты как можно скорее воссоединился с Анной… Поэтому слово «мечты», которое ты употребил, скорее относится к нам. У тебя все будет в порядке, так говорят звезды. Все образуется, как оно всегда бывает с хорошими людьми.
И тут раздались выстрелы – отдаленные, сухие щелчки. На какие-то несколько минут все другие звуки перестали существовать, и вокруг стало непривычно тихо. Время остановилось. Майлз встретил взгляд Санны, полный страха, а потом – боли, когда две первые пули попали ей в спину и она упала на землю лицом вниз. Ингмарссон бросился к Альберту, и его правое плечо тоже вспыхнуло болью. Краем глаза он увидел отлетевший в сторону окровавленный кусок плоти. Следующая пуля ударила его в левое плечо. Падая, Майлз успел оттолкнуть инвалидное кресло Альберта в сторону.
Но выстрелы не смолкали. Пули свистели у него над головой. Две попали в нижнюю часть спины, еще две ударились в землю сбоку от Майлза в тот момент, когда он упал и потерял сознание.
Очнувшись, Ингмарссон услышал только тонкий свистящий звук, который, как ему показалось, и пробудил его к действительности. Похоже, это был ветер, который свистел в кронах. А потом громко закричали птицы.
Майлз лежал на земле и был не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Оглянулся на Санну – она застыла, как мертвая. Альберт… Инвалидное кресло откатилось куда-то за пределы поля его зрения.
Ингмарссон приподнял голову. Впереди в панике бежали люди. А потом он краем глаза увидел приближающегося сзади Томми Янссона. Тот быстро направлялся к Майлзу с пистолетом в опущенной руке.
– Вы живы? – спросил кто-то.
Ингмарссон оглянулся на голос. Он принадлежал парню лет двадцати пяти – тридцати, который лежал рядом на траве. Их взгляды встретились.
– Тот, кто хотел вас убить, идет сюда с пистолетом, – сказал этот парень.
– Оставь меня, – прошептал Майлз. – Помоги мальчику в инвалидном кресле, и бегите отсюда…
– Я позабочусь о нем, – ответил незнакомец. – Удачи, и да поможет тебе Бог!
Он быстро вскочил на ноги. Краем глаза Майлз видел, как он поднял опрокинувшееся кресло, усадил в него Альберта и убежал, толкая кресло перед собой.
Такие люди еще встречаются. Помочь ближнему – это у них в крови.
Но Томми Янссон – полная противоположность этому парню – приближался к Ингмарссону с другой стороны. Он встал над телом Санны и направил пистолет ему в лицо.
– И ты мог вообразить, Майлз Ингмарссон, что сможешь от меня убежать?
В этот момент раздались выстрелы – отдаленные, чуть слышные. Михаил… Он стоял на коленях в сотне метров от Майлза и целился в Томми. Пули просвистели мимо. Янссон пригнулся и побежал, продолжая держать Ингмарссона на прицеле. Несколько пуль ударились в землю рядом с Майлзом, последняя попала ему в бок.
Его тело обмякло, словно из него выпустили воздух. Мелькнула быстро приближающаяся к ним фигура Асмарова, а потом все смешалось.
Внезапно лицо Михаила возникло совсем рядом. Майлз увидел в его глазах страх. Бывший военный что-то говорил, искал раны на теле Ингмарссона и зажимал их рукой, пытаясь остановить кровь.
– Санна… – прошептал Майлз. – Позаботься о ней.
Проваливаясь в темноту, он слышал, как Михаил выкрикивал какие-то ругательства и звал его…
