Глава 5

Гибель Федора произвела на всех тяжелое впечатление. Да, конечно, авиаполк нес потери. Чуть ли не каждый день кто-то не возвращался из боевого вылета. Но авиация – не пехота, где после каждого боя в окопах полно убитых. Погибшего в бою летчика мертвым никто не видит. Он просто не возвращается назад и его крайний полет становится последним. С Федором было иначе.

Два дня Машу никто не беспокоил. Во-первых, потеряв свой ПО-2, она осталась «безлошадной», а во-вторых, было не до нее. Немцы наступали, и им снова пришлось менять аэродром, до которого на этот раз она добралась на полуторке БАО. Вечером того же дня ее вызвали к комполка. Майор Зябликов оценивающе посмотрел на нее и немного помолчав, спросил какой у нее налет на И-16.

– 14 часов на И-16 УТ уточнила Маша.

И эта цифра соответствовала действительности. Правда 14 часов Маша налетала не на И-16 УТ, а просто на И-16 еще в своем времени. Но из показаний, данных особисту следовало, что она летала на И-16 УТ и она четко придерживалась этой версии. Мало – вздохнул комполка.

– Но летаешь ты хорошо и если пройдешь проверку, то возьму тебя к себе. У меня сегодня ведомого серьезно зацепило, еле сел. Но машина в порядке. Будешь летать на ней. Только, Машенька, пожалуйста, Зябликов сделал паузу. На рожон не лезь. Иначе, сама понимаешь, чем это для нас обоих может кончиться. Опыт ведь у тебя минимальный.

– Понимаю. Маша утвердительно кивнула.

– Не подведу.

– Вот и хорошо.

Комполка глянул на часы.

– Тогда иди, готовься. Вылет через двадцать минут.

Проверку Маша прошла на отлично, что очень порадовало и удивило Майора Зябликова. Откуда же ему было знать, что его ведомая, в «свое время» довольно много играла в ЛА-5 и тому подобные авиасимуляторы, ведь в 1941 году компьютеров не было.

– Ну вот, я и стала летчиком истребителем, думала Маша, наблюдая за тем, как писарь заполняет на нее бумаги. А это дело серьезное, не то что почту возить. Завтра первый боевой вылет и тут главное – сделать все, как надо.

Задача первого боевого вылета оказалась не совсем такой, как предполагала Маша. Их задействовали не против истребителей или бомбардировщиков противника, а отправили на штурмовку наступающих немецких войск. Благо ТТХ И-16 это позволяло, особенно в варианте И-16 П, то есть пушечный, на котором и предстояло летать Маше. А вооружен он был серьезно. Два синхронных пулемета ШКАС в фюзеляже, две крыльевые пушки ШВАК калибра 20 мм и 6 ракет РС, подвешенных под крыльями. Солидная огневая мощь. В случае чего Мессерам не поздоровится, да и тем, кто на земле – тоже. Только вот команду на взлет пока не дают, хотя прошло уже семь минут. Ожидание начинало действовать на нервы, и чтобы чем-то занять себя, Маша решила еще раз прокрутить в уме план полета, который был довольно простым. Взлет, построение, полет к линии фронта, на 2000 метров, снижение до 500, штурмовка ракетами немецких позиций, снова уход на 2000 метров и домой. 3 и 4 эскадрилья в прикрытии. Все. А команды на взлет все нет. В небо взлетела ракета. Есть команда. Самолет комполка пошел на взлет. Взлетаем парами. Я следующая. Маша двинула вперед ручку газа. Разбег и вот она уже в небе, пристроилась в хвост к ведущему. Несколько кругов над аэродромом. Вся группа в сборе, четким строем пошла к линии фронта.

Помня наставления майора Зябликова, Маша повисла ему на хвост, как привязанная. Ведь теперь они – пара, а взаимодействие пары – основа тактики воздушного боя. И стать слетанной парой для них сейчас самое главное. До линии фронта долетели спокойно. Весь передний край был окутан дымом и пылью. Внизу шел бой. И-16 комполка пошел на снижение. Маша последовала за ним. В небе справа и слева потянулись пунктиры трассеров от немецких зениток. Несколько из них прошли совсем рядом, едва не задев. Пришлось маневрировать, чтобы не попасть под их огонь. Наконец стрелка высотомера показала 500 – пора. Маша нажала гашетку пуска ракет. Эресы сорвались с направляющих и ушли вниз. Готово. Теперь набрать высоту и домой. Но быстро уйти не получилось. При наборе высоты их пару атаковал Мессершмидт. Атаковал внезапно, вынырнув из облаков. Причем настолько близко, что стала ясно различима дымчатая комуфляжная окраска фюзеляжа и черные кресты на крыльях. Маша среагировала мгновенно. Довернув ручку управления, она поймала Мессер в прицел и длинной очередью из пушек распорола его от винта до хвоста. Получив попадание не меньше десятка 20-милимметровых снарядом. Мессершмидт буквально взорвался изнутри и, оставляя за собой шлейф черного дыма, понесся к земле. Маша крутнула головой, Мессера, как и мы, летают парами. Где второй? Но второго не было, немец оказался один. Толи его напарника сбили раньше, толи разминулись с ним в облаках, неважно. Меньше Мессеров – меньше проблем. Наконец они пробили облака, над которыми шел воздушный бой. Самолеты 3 и 4 эскадрильи, прикрывая своих товарищей, сошлись в неравной схватке с 12 Мессершмидтами, пытаясь увести их от места штурмовки. Мимо Маши прошел один горящий Мессершмидт, а потом И-16 с номером 7, пилот которого у нее на глазах выпрыгнул с парашютом из объятой пламенем машины. Зябликов рванул в гущу боя, но поздно. Мессера, увидев, что из облаков появляются все новые и новые самолеты русских, поняли, что скоро перевес сил будет ни на их стороне, и, как по команде, развернулись, и, пользуясь преимуществом в скорости, покинули поле боя.

А вот теперь можно и домой. Выполнив боевую задачу и потеряв всего три машины, группа пошла к своему аэродрому. Обратный полет так же прошел спокойно, и только заглушив мотор и покинув кабину, Маша почувствовала, насколько тяжело дался ей первый боевой вылет. Вся одежда под комбинезоном была мокрой от пота. Тело противно дрожало, а ноги подкашивались от усталости. Подошел комполка, пожал Маше руку.

– Поздравляю с первым сбитым. Вовремя ты его у меня с хвоста сняла, спасибо. Молодец. А то, что устала как … Так это скоро пройдет. Так со всеми бывает. Первый вылет самый сложный, потом привыкнешь.

В этом майор Зябликов оказался прав. Постепенно Маша втянулась и уже не падала от усталости каждый вечер, сделав за день 3, 4, а то и 5 боевых вылетов. Так отлетала она три недели, участвуя то в штурмовке немецких позиций, то прикрывая свои части от атак «лаптежников», увеличив за это время свой боевой счет еще на один Мессершмидт. Но бесконечно везти человеку даже в мирной жизни не может, а на войне особенно. Не повезло и Маше. 27 августа 1941 года ее сбили во второй раз.

Это был пятый вылет за день. В воздух подняли все, что осталось от полка. Немецкая авиация непрерывно бомбила наш передний край, расчищая дорогу своим передовым частям и не давая нашим войскам закрепиться на новом рубеже обороны. Поначалу все шло, как всегда. Взлет, построение, полет к линии фронта. Но потом начались неприятности. На этот раз вместо «лаптежников» наши позиции бомбили Мессершмидты BF-110 – тяжелые двухмоторные истребители-бомбардировщики, которые имели куда более серьезное оборонительное вооружение, чем Юнкерс Ю-87.

Отсутствие в их носовой части мотора позволило немецким конструкторам разместить в ней целую батарею.

Четыре пулемета и две 20-милиметровые пушки. А если еще учесть, что весь этот арсенал был максимально стянут к центральной оси самолета, то сила секундного залпа 110 Мессершмидта была просто чудовищна. Вот под такой залп и попала Маша и И-16, когда она на вираже пыталась прикрыть своего ведущего. Огненные трассы ударили в мотор. У Маши возникло ощущение, что ее самолет натолкнулся на стену, так его тряхнуло. Винт разнесло на куски. Из распоротого капота повалил дым, а потом появилось пламя. Маша глянула вниз. Слава богу, над своей территорией. Можно прыгать, внизу наши. Ручку управления – от себя, отстегнуть ремни. Пылающий, как факел, И-16 понесся к земле. В сторону немцев – и то польза. Может он там еще кого-нибудь пришибет. Как и в прошлый раз, пришлось выполнить затяжной прыжок. 110-тые Мессершмидты прикрывали 109-тые, а те свое дело знают. Береженого бог бережет. Приземляться пришлось на лес. Как не пыталась Маша дотянуть до небольшой поляны, этого у нее не получилось. Парашют зацепился за ветви дуба, и Маша повисла на стропах в паре метров от земли. Не успела она придти в себя после приземления, как совсем рядом прогремел выстрел, а вслед за этим мужской голос рявкнул: «Немец, сдавайся». Наши.

– Не стреляйте, товарищи, помогите спуститься – крикнула Маша. Послышались шаги, к дереву подбежали трое бойцов и, подхватив Машу, помогли ей спуститься на землю.

– Сержант Пилипенко, рядовой Хромов, рядовой Мустафин – представились они.

– Младший лейтенант Воронина. Маша достала документы.

– Извините, товарищ младший лейтенант – виноватым голосом после секундной паузы произнес сержант Пилипенко, возвращая Маше удостоверение.

– Мы то думали, что это немец, потому и стреляли. Вы как, не ранены?

– Нет, нет, все в порядке – Маша улыбнулась.

– Тогда пойдемте здесь недалеко наш санбат стоит, оттуда к своим и уедете.

И действительно, через какие-нибудь 10 минут ходьбы Маша и сопровождающие ее бойцы оказались в расположении укрытого в лесу полевого госпиталя. Здесь у Маши еще раз проверили документы и отправили на медосмотр. Так, на всякий случай, мало ли что. Но все оказалось в порядке. Довольная таким поворотом событий, Маша тут же поинтересовалась возможностью добраться до своего аэродрома. Но с этим пришлось подождать. Весь имеющийся транспорт был занят на перевозке раненых, и места для нее не нашлось, к тому же надвигалась ночь, а плутать по темным дорогам, ища попутные машины – удовольствие не большое. Легко можно заблудиться. Вот поэтому, несмотря на все свои вполне обоснованные опасения отстать от авиаполка в случае очередной смены аэродрома Маша была вынуждена остаться на ночь в полевом госпитале. Утром ее разбудил сержант Пилипенко. В тыл, как раз шла машина. Быстро собравшись, Маша забралась в кузов и, наконец, поехала.

Ехать пришлось долго, несколько раз меняя попутки. В результате до своего аэродрома она добралась только под вечер. На КПП, кроме часового, был как раз майор Зябликов. Увидев Машу, комполка бросился к ней, крепко обнял и поцеловал.

– Машенька, прошептал он – живая. Но как? Я же сам видел, что у тебя парашют не раскрылся. Сто лет теперь проживешь. Мы ведь на тебя уже похоронку написали.

– Ну это, вы Борис Васильевич, поспешили – ответила Маша, освобождаясь из объятий своего командира. – А с парашютом у меня все было в порядке. Просто я в затяжной прыжок ушла, чтобы меня, как Федю, в воздухе Мессера не расстреляли.

– И правильно сделала. Похвалил ее комполка.

– Так оно безопаснее. Если бы все, как ты, не только летать умели, но и с парашютом прыгать, потерь было бы меньше.

– А вчера много потеряли? Спросила Маша.

– Семерых. Вздохнул Зябликов. Вернее теперь уже шестерых. Тут же поправил он себя. – Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.

Приказ на переформирование пришел на следующий день, а ближе к вечеру на летное поле, которое к тому времени уже привел в порядок батальон БАО, засыпав воронки от бомб, приземлились транспортные ПС-84 – военный вариант ЛИ-2. Весь оставшийся в живых личный состав потянулся к транспортникам. Маша, прихватив вещмешок, тоже заняла свое место на жесткой скамейке, расположенной вдоль бортов самолета. Механики ПС-84 закрыл дверь, транспортник запустил мотор, взлетел и взял курс на юго-восток в направлении Нижнего Новгорода. В этом времени город Горький. Там, как успела узнать Маша, находился авиазавод, производивший истребители ЛаГГ-3, которыми и предполагалось перевооружить их авиаполк после пополнения и переучивания на новые машины.

Перелет длился несколько часов и все порядком устали. Во-первых, сидеть было неудобно, а во-вторых, почти всю дорогу сильно болтало, что Маше было особенно неприятно. Когда летаешь сам, болтанка воспринимается иначе, не так как пассажиром. Да это не Боинг 747 и не «Тушка», констатировала она. На тех летать намного комфортнее. Особенно на Боинге первым классом. Наконец приземлились. На летном поле стояло несколько новеньких ЛаГГ-ов. Все подошли посмотреть поближе. Но часовой, стоящий рядом, отогнал.

– Нет приказа, безапиляционным тоном заявил он.

– Получите допуск к полетам, тогда пропущу, а без приказа – никак.

Пришлось подчиниться. Да и какой может быть полноценный осмотр, когда ночь на дворе. Только и остается ужинать и спать. Так и поступили.

Утром началась учеба. Изучали материальную часть, тактико-технические характеристики и особенности пилотирования ЛаГГ-3 – этих, в общем то, новых, не особенно конструкционно доведенных машин. Но в принципе ЛаГГ-3, или, как его еще назовут потом «Лакированный Гарантированный Гроб», Маше понравился. По сравнению с другими, как Як-1 и МиГ-3, ЛаГГ-3 имел большую живучесть, которой Яу-1 из-за легкости своей конструкции особенно не отличался. И более мощное пулеметно-пушечное вооружение не в пример МиГ-3, вооруженного только пулеметами. На доставшемся Маше ЛаГГ-3 четвертой производственной серии было установлено аж 5 огневых точек. Четыре пулемета, два из которых крупнокалиберные 12,7 мм и 20 миллиметровая пушка. Причем все они были сведены очень близко к центральной оси самолета и, в случае ведения залпового огня, его сила должна была быть просто сокрушительной. А уж насколько, Маша совсем недавно убедилась на собственном опыте, после того, как её «Ишачка» из всех стволов атаковал 110 Мессершмидт. Если бы не мотор воздушного охлаждения, который на И-16 защищал летчика при лобовой атаке не хуже брони, ей пришлось бы плохо. Но вот теперь она по вооружению с Мессерами на равных, если не сказать больше, а стало быть, это еще вопрос – кто кого в гроб загонит.

Правда как показала практика, летные характеристики ЛаГГ-3 все же оставляли желать лучшего. Недостаток тяговооруженности сильно давал о себе знать. Слабость мотора не позволяла развивать высокую скорость, да и управление слегка тупило. В этом отношении ЛаГГ-3 сильно уступал верткому и маневренному Як-1. но для пилотов, имевших большой налет на И-16 это особых сложностей не представляло. Вот поэтому, успешно закончив переобучение, без единого ЛП, авиаполк во второй половине сентября 1941 года отбыл на фронт под Москву.

А положение под Москвой в тот момент было тяжелое. В соответствии с разработанным немецким командованием, планом генерального наступления на Москву, получившим наименование «Тайфун», столица СССР должна была быть захвачена к концу октября. Чтобы 7 ноября в день очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции по Красной площади победным маршем прошли немецкие войска. Но о том, что этого никогда не случиться в то время кроме Маши, не знал никто. Не знали ее однополчане, не знал Генеральный штаб РККА, не знал Государственный комитет обороны, не знали и немцы, уже начищавшие для парада победы сапоги и бросающие в последний победный бой все новые и новые силы.

Фактически в то время Москва стала прифронтовым городом, находившимся в пределах действия немецкой бомбардировочной авиации для защиты от которой было выстроено несколько линий ПВО, как под самой Москвой, так и на подступах к ней. Авиаполк, в котором служила Маша, как раз был в первой линии обороны и имел простую задачу – не пропустить к Москве ни один немецкий бомбардировщик. Задача то простая, в этом Маша с приказом была согласна, а вот насколько выполнимая, это еще вопрос. Да, конечно, теперь у них техника намного лучше прежней, но вот летный состав, пожалуй, похуже. Всех опытных пилотов, в том числе и ее поставили ведущими, а ведомыми – большинство из пополнения. Ускоренный выпуск: взлет-посадка, и ее ведомый тоже. Рвется в бой, как бычок на кариде. Особенно после того, как узнал, с кем в паре летать будет. Ну, еще бы – девушка летчица, на фюзеляже 4 звезды, а у него ни одной и как такое стерпеть? Только бы не подставился, думала Маша. Хватит с меня одного Федора. Одно радовало. Летчик от бога. Они с ним хорошо слетались, да и летать придется ночью, а более сложный полет дисциплинирует.

В сенцах стукнула дверь и в комнату вошла тетя Лиза, хозяйка дома, в котором квартировали Маша с ее ведомым Васей Беляевым и еще двое летчиков из их полка. Аэродром был расположен недалеко от деревни и летный состав разместили в ней.

– Ну, как устроилась, Машенька? – Задала вопрос хозяйка, засовывая печь паленья дров.

– Спасибо, Елизавета Андреевна, хорошо. – Ответила Маша, по тону хозяйки поняв, что та хочет завести с ней деликатный разговор.

– А молочка попьешь? Я козочку подоила. Свеженькое, парное, – продолжила хозяйка.

– За молочко спасибо, но вы его лучше внукам отдайте, вместе с леденцами. Маша достала из кармана гимнастерки бумажный кулек.

– А за меня не беспокойтесь, нас как летный состав по пятой норме кормят, так что я сытая.

– Леденцы откуда? Удивлению хозяйки не было предела.

– Из Горького, там, на рынке купила.

Маша отвела взгляд. Про леденцы с рынка она придумала. Ну, где их там купишь? Да и не леденцы это были, а плавленый сахар, который она выменяла у сослуживцев на полагающийся ей табак. Как правило, Маша этого не делала. Ну, ей табак не нужен, так зачем же других курящих без сахара оставлять? Но здесь увидела голодных детей и решила их подкормить сладеньким.

– Ой, большое спасибо за леденцы. – Обрадовалась хозяйка. Вот мои котятки покушают. Она на секунду замолчала, а потом с тревогой в голосе спросила.

– Слушай, Машенька, а немцы сюда не придут?

– Нет, не придут, не беспокойтесь, с абсолютной уверенностью в голосе ответила Маша. Она это точно знала. Помнила из истории, а по тому никаких сомнений здесь быть не могло. Да, фронт пройдет близко очень близко от этих мест, но здесь немцев не будет. Казалось, ее уверенность передалась и хозяйке. Та облегченно вздохнула. За окнами послышался шум мотора полуторки. Все пора на аэродром. Маша встала с лавки.

– Уже уезжаешь?

– Да, Елизавета Андреевна, пора у нас ночные полеты. А тебе, Машенька, хозяйка замялась, воевать не страшно?

– Страшно. – Откровенно призналась Маша, – Но надо.

И это была чистая правда. За все эти три месяца войны она так и не смогла полностью привыкнуть ко всему, даже зная, что ей самой в принципе ничего фатального не грозит. А те, кто рядом, они ведь тоже люди. И возможно сегодня кто-то из них не вернется. И от того ей было страшно за них, страшно перед каждым вылетом. Но сегодня страшно вдвойне. Этот вылет первый ночной и теперь она командир и сколько из близких людей не вернется назад, теперь зависит и от нее.

За фонарем кабины ночной мрак, лишь звезды сияют в черной пустоте неба, да Луна слабо освещает редкие облака. Светящаяся стрелка высотомера замерла на 5000 метров. Время идет, а немцев все нет. Маша в который раз окинула взглядом горизонт. Чисто. Впереди и сзади – только свои. Ну, когда же появятся бомбардировщики. Не может быть, чтобы немцы сегодня не летали. Погода что надо. Впереди чуть слева по курсу появились черные точки. Есть вот они. Ожила рация. Сквозь треск и шум помех последовала команда к атаке. Маша потянула ручку управления на себя, сделала горку и пошла контркурсом на ближайший бомбардировщик. Это оказался двухмоторный Хенкель НЕ-111. его большой застекленный нос, ярко сверкал отраженным лунным светом.

– А, старый знакомый, вспомнила Маша свой первый день пребывания в прошлом. Тогда вы летали вольготно. Сейчас не выйдет. Хенкель вплыл в прицел. Получи. Маша нажала гашетки. У Хенкеля вдребезги разнесло нос, вспыхнул левый мотор. Готов, горит. Поврежденный бомбардировщик, войдя в штопор, ушел к земле. Справа сверху – Мессер. Маша довернула вправа, ловя немца в прицел. Поздно. Её ведомый сработал быстрее. Мессершмидт, пораженный из всего бортового оружия ЛаГГ-3, взорвался в воздухе. Молодец, с первым тебя, Вася. Ослепительная вспышка озарила небо, тряхнуло так, что Маша едва не выпустила ручку управления. Перед глазами засверкали цветные пятна. Что это было зенитки, но они так не стреляют. А, поняла, на одном из бомбардировщиков взорвался боезапас. Короткий взгляд на приборы – все в норме, попаданий нет. Где ведомый, а вот он рядом. Мимо Маши прошел еще один пылающий Хенкель, по которому она для верности дала очередь из ШКАС-ов, но задела лишь хвост. Все воздушный бой закончен. Потеряв строй и сбросив для облегчения бомбы, оставшиеся бомбардировщики, огрызаясь из пушек и пулеметов, ушли на запад. Очередной авианалет отбит, можно возвращаться.

Во второй половине ночи погода испортилась. Небо заволокла густая низкая облачность. И этот вылет стал первым и единственным. Утром весь летный состав вернулся в деревню отдыхать, а вечером опять на аэродром. Но погода осталась прежней. Да, тут не полетаешь, думала Маша, глядя на небо, не погода, а «насморк». В прежние времена инструктором аэроклуба ее бы такое положение вещей сильно разочаровало. Но сейчас она была рада. Не летаем мы, не летают и немцы. При таких метеоусловиях бомбардировщикам в небе делать нечего. У нас то здесь еще ничего, только ветер, а вот над Москвой сплошной грозовой фронт висит. Так что эта ночь будет спокойной. Да и вчерашняя тоже прошла неплохо. Правда, три машины потеряли, но зато ни одного человека. Все трое живы и уже в полк вернулись, что бывает очень редко. На ее памяти первый случай. Из-за леса вынырнул ПО-2 и, сделав разворот против ветра, пошел на посадку.

– «Рама» вдруг услышала Маша чей-то крик, подняла голову и в лучах заходящего Солнца высоко в небе увидела немецкий самолет-разведчик.

– Все, засекли. – Произнес стоящий рядом с ней комполка. Не вовремя почтарик пожаловал.

Маша глянула на стоящего на летном поле связной ПО-2, потом на висящую в небе «Раму». Сейчас немцы заснимут посадку связника и поймут, что здесь аэродром. А там, жди гостей с бомбами. Эх, сбить бы разведчика, но как? Солнце коснулось вершин деревьев, и тут у Маши возник план.

– Товарищ майор, – Обратилась она к комполка. – Разрешите мне на немца поохотиться.

– Как? Майор Зябликов с сомнением покачал головой.

– Пока ты будешь высоту набирать, он тебя засечет и уйдет к линии фронта. У нас же ЛаГГи, а не МиГ-3.

– А я по-умному. – Не унималась Маша. – Ведь все равно ночью летать не будем.

– По-умному.

Комполка еще раз взглянул на кружащего в небе немца и махнул рукой – действуй.

В одно мгновенье Маша заняла свое место в кабине, запустила мотор и взлетела, взяв курс на запад, к линии фронта. В этот и состоял ее план. Если идти на перехват, набирая высоту над аэродромом, то немец сразу поймет, что это по его душу и успеет уйти. А так, ну, взлетел одиночный русский самолет и пошел в сторону фронта. Да мало ли зачем, не их это дело. Э, нет, как раз их. Отойдя километров на 15 от аэродрома, Маша стала набирать высоту. Мотор сильно грелся и урчал на критическом режиме. Лишь бы не запороть двигатель. Но нет, обошлось. Стрелка высотомера показала 4000 метров. Пора. Разворот. И вот уже ее ЛаГГ летит на восток, заходя со стороны Солнца. Курс перехват. А вот и «Рама» идет в лоб. Помня из Википедии, что Фонн Вульф 189 – крепкий орешек, Маша дала бортовой залп, и не зря. Результат превзошел все ожидания. У «немца» под корень срезало правое крыло. Он крутнулся в воздухе и беспорядочно вращаясь, понесся к земле. Маша глянула вниз. Рядом с падающим разведчиком раскрылся парашют. Значит, кто-то все-таки выжил. Эх, расстрелять бы его, как они Федю, да она не националистка. Пусть живет пока. До аэродрома недалеко. Немцем займется БАО, а ей пора на посадку.

Немецкого летчика поймали, причем при весьма комичных обстоятельствах. Большая высота прыжка и сильный ветер сделали свое дело. Приземлился он в ту самую деревню, где был расквартирован авиаполк. Причем не абы куда, а на крышу куряткика, которую с успехом и проломил, провалившись во внутрь. В результате, когда бойцы БАО сняли немца с нашеста и вывели на свет божий, видок у него был еще тот. Смеялись все, и очень долго. Но смех смехом, а на допросе пленный немецкий летчик показал, что был застигнут врасплох неожиданной атакой русского истребителя, зашедшего со стороны Солнца, и считает, что сделано это было весьма профессионально.

Данное признание Машу очень порадовало. Получить похвалу от своих – это еще куда ни шло. Попросту говоря, норма. А вот заслужить признание врага – дорогого стоит. И тут она впервые подумала о награде. Раньше было как-то не до этого. Боевые вылеты, переобучение на новые машины, опять боевые вылеты. Сплошная, отнимающая силы и время круговерть. Не до размышлений как-то. Но тут выдалась свободная минутка в связи с нелетной погодой. Есть время немного подумать, помечтать. И, действительно, почему бы и нет? Шесть сбитых – это ведь уже счет. Так что, возможно в скором времени, а впрочем будущее покажет. Не за награды воюем. Ради жизни на земле. Причем не в каком-то метафорическом смысле. А в прямом. Ведь победи Гитлер в этой войне, и все, конец. Черная тьма опустится над миром на многие сотни лет. А может быть навсегда. И в том, что этого в конечном итоге, не случилось, есть теперь и ее заслуга. Хоть маленькая, но есть. Так что воевать надо, а не о наградах думать, поправила себя Маша. Хотя с наградами все же приятней. Не для того ли их и придумали.

Время шло, положение под Москвой все ухудшалось, а обстановка на фронте менялась ежедневно и ежечасно. В этих условиях были особенно важны оперативные разведданные, предоставить которые в режиме практически реального времени могла только авиация. Конечно, авиаразведкой в течение всей войны занимались специальные самолеты. Но когда их не хватало к ней подключали обычных летчиков-истребителей. Подобное произошло и с Машей. Незадолго до 16 октября 1941 года, черного дня обороны Москвы, когда город висел буквально на волоске, ее вызвали на КП. Только что передали сводку Совинформбюро и комполка был чернее туши. Значит так, Маша, полетите на разведку вот в этот квадрат, с металлом в голосе произнес майор Зябликов. Необходимы данные об обстановке в этом районе. Выполнить надо все четко и быстро. В бой не ввязываться, себя не обнаруживать. Сведения нужны в кратчайший срок. Все, Маша взглянула на карту, прикинула что к чему. Товарищ майор. – Обратилась она к комполка.

– Разрешите мне лететь одной. По метеосводке низкая облачность, и, если я полечу без ведомого, то пойду по нижней кромке облаков. Максимальная маскировка и в случае чего легко уйти. А в паре так лететь нельзя. Придется спускаться ниже, чтобы в облаках не потеряться, а это лишний риск.

– Что же, ладно, лети одна, – после короткого раздумья согласился комполка. – Так даже лучше.

Тяжелые, налитые сыростью облака висели почти над самой землей. Метров пятьсот, не больше. Да, конечно производить при такой погоде разведку одно удовольствие. Идешь чуть ниже облаков и смотришь, что к чему. Ты всех видишь, а тебя никто. Но вот пересекать в таком положении линию фронта небезопасно. Вполне можно шальной осколок или пулю получить. И тогда все, считай конец разведке. А провалить дело так глупо Маше не хотелось. Вот почему до указанного ей квадрата она решила лететь над облаками.

Поначалу все шло хорошо. Внизу под крылом простирался сплошной облачный океан, над поверхностью которого освещаемые лучами осеннего солнца, неспешно плыли похожие на куски ваты отдельные облачные массы. Даже не болтало. Просто идиллия. Маша слегка расслабилась, а зря. Пройдя сквозь очередное облако она нос к носу столкнулась с идущим под охраной не меньше, чем десятка Мессершмидтов транспортным Юнкерсом. Транспортник рос на глазах. Еще мгновение, и Маша вдавила гашетки ЛаГГ-3 содрогнулся, выбросив вперед огромный сноп пламени и пораженный из всего бортового оружия Юнкерс стал разваливаться на куски. Его левое крыло отделилось от фюзеляжа, и описав в воздухе дугу, срезало хвост сзади идущего Мессера, который тут же сорвавшись в штопор, понесся к земле. Остальные шарахнулись в стороны и исчезли в облаках. Ох! Все произошло так быстро, что Маша даже не успела осознать опасность. А что теперь? Транспортник под охраной истребителей. Да так же наверняка. Быстрее отсюда. Сейчас немцы очухаются и устроят на нее настоящую охоту. Обошлось. Никто ее не преследовал. Да, по большому счету, это было и нереально. Искать в облаках одиночный самолет, не имея радара, занятие бесполезное. Успешно произведя разведку, Маша повернула назад. Вот и линия фронта позади, считай дома. Теперь можно и снизиться. А внизу, а внизу два Мессершмидта гонялись за ПО-2. Так в бой не ввязываться?! Перед глазами у Маши встала картина гибели Федора. Да …. Со своим приказом. Она сзади, немцы ее не видят. Доворот вправо, атакующий Мессер выплыл в прицел. Маша нажала гашетку ШКАС-ов, топом добавила из пушки. Есть, горит. Пораженный в центроплан и мотор, Мессершмидт запылал, как костер, и, оставляя за собой густой черный шлейф, понесся к земле. Где второй? А, вот он разворачивается для новой атаки на ПО-2. Сюрприз. Очередь, но уже из крупнокалиберных пулеметов. И этот горит. Объятый пламенем Мессер последовал за своим напарником. Маша перевела дыхание. Четыре за день – и того в сумме десять, вот это да. А как там ПО-2? Целый? Да, целый, вот он идет своим курсом. Счастливого пути. Помахав на прощанье крыльями, Маша повернула к своему аэродрому. Приземлилась и с докладом на КП. Шла, а сама боялась, как бы чего не вышло. Приказ же был дан ясный – в бой не ввязываться, а она ввязалась, да еще с таким разгромным счетом – 4:0. ну, конечно, с Юнкерсом это случайно получилось. Да и не бой это был даже, скорее самооборона. С этим то все понятно. А вот как объяснить, что она двух Мессеров с хвоста у ПО-2 сняла. Тут-то самообороной и не пахнет. Чистое нападение, то есть прямое нарушение приказа. Да, конечно, с одной стороны, своим помоч, дело святое, но, с другой, а если бы сбили ее и все, плакали результаты разведки, которые сейчас ой как нужны. Вот и выходила дилемма разрешить которую мог только комполка. А умолчать о сбитых Мессерах было никак нельзя. Если об этом в полку посже узнают, то вот тогда неприятности действительно могут быть большие. Доложив все, как есть, Маша стала ждать своей участи. Но тут события приняли неожиданный оборот. Зазвонил телефон. Майор Зябликов поднял трубку.

– Да, да на девятке, Маша Воронина. Все, понял, передам. Комполка улыбнулся. – От соседей звонили, Машенька. Интересовались, кто у нас на девятке летает. На том ПО-2, у которого ты с хвоста двух Мессеров сегодня сняла, член военного совета фронта летел. Благодарность просил передать, сказал, что…

Снова зазвонил телефон.

– Да то… товарищ, да, летали на разведку. Да, именно в этот квадрат. Младший лейтенант Воронина, нет не Воронин, а Воронина Мария Сергеевна. Вас понял. Есть. Повесив дрожащими руками трубку телефона, комполка уставился на Машу.

– В общем, звонили оттуда, – глухим голосом произнес он. – На том Юнкерсе, что ты сбила, видимо кто-то очень важный летел, раз уже там узнали. Так что готовь дырочку для ордена и не меньше.

В этом майор Зябликов не ошибся. 7 ноября 1941 года Маша получила свою первую боевую награду – Орден Красной Звезды. Эх. Жалко, что фотографа нет, думала она, стоя перед зеркалом. Вот бы был снимок на память. Орден Красной Звезды и новые петлицы. Теперь она лейтенант, красота. Причем это звание, звание лейтенанта, у нее самое настоящее. Ведь то, прежнее – младший лейтенант ей досталось не совсем по правилам. Вроде как бы авансом, что ли.

А вышло это так. Когда ее писарь в полк оформлял, возник вопрос, какое у нее воинское звание должно быть. В армии она до этого не служила, летное училище не заканчивала, а стало быть, надлежало ее записать как рядовую. Но летчики рядовыми не бывают. Вот и составило на нее командование приказ о присвоении звания младшего лейтенанта, но с утверждением наверху, что бы значит слишком много на себя не брать. Приказ как и положено, ушел на верх и с концами. Потерялся, видать. Да оно и к лучшему. Мало ли что.

Маша еще раз посмотрелась в зеркало – ладно, хватит красоваться, спать пора. Завтра с утра снова полеты, отдохнуть надо. Особенно после того, как награду обмывали.

7 декабря 1941 года началось контрнаступление под Москвой. Получив мощный встречный удар, измотанная многомесячными боями группа армии Центр, покатилась назад. Ну, вот теперь и в воздухе должно стать по спокойней, решила Маша, справедливо полагая, что отступление немецких войск негативно скажется на боеспособности их авиации. Но практика показала иное. Признавать свое поражение, что на земле, что в небе, немцы никак не хотели. И в этом Маша вскоре убедилась на собственном опыте.

В канун нового 1942 года был получен приказ, сопровождать транспортники с десантом. День выдался ясным и морозным, облачность ноль баллов. Да, сегодня может быть жарко, подумала Маша, оценивая обстановку. Три транспортника и две эскадрильи в прикрытии. Видимость на все сто. Встретимся с Мессерами – мало не покажется. Одно радовало – десантная группа небольшая, для рейда по ближним немецким тылам, так немного пошуметь, а стало быть десантирование пройдет быстро и, если немного повезет, то можно надеяться на успех. Но все равно на сердце было тревожно и как оказалось не зря. Над районом выброски их превосходящими силами атаковали Мессера. Что же, не в первый раз, подумала Маша, справимся. Сейчас главное – прикрыть транспортники, которые уже начали выброску и потому особенно уязвимы. ПС-84, он же ЛИ-2, он же Дуглас ДС-3 – самолет большой, неповоротливый, защиты никакой. Великолепная мишень для скоростного и маневренного Мессершмидта, особенно в стабильном горизонтальном полете. Одна удачная очередь из пулемета и все, конец десанту. Это прекрасно понимали и немцы. А потому бой завязался насмерть.

Сначала мимо Маши прошел, дымя мотором ЛаГГ-3, потом, объятый пламенем Мессершмидт, потом задымил один из транспортников, к которому тут же бросились два Мессера, желая его добить. Не выйдет. Выполнив боевой разворот, Маша пошла им на перерез. И уже почти поймала головной Мессер в прицел, как вдруг ее ЛаГГ-3 содрогнулся от попадания пулеметно-пушечной очереди. Мимо с торжествующим ревом промчался Мессершмидт с бубновым тузом на фюзеляже и тут же вспыхнул, попав под огонь ее ведомого. Поздно, Вася, мне уже не помочь. Мотор заклинило, управление тоже. В третий раз сбили. Взгляд вниз. В небе полно куполов. И то хорошо, буду не одна. ЛаГГ-3, теряя скорость, стал заваливаться на крыло, входя в штопор. В кабине запахло дымом. Пора прыгать. Маша открыла фонарь и отстегнув ремни, покинула гибнущий самолет. Высота была небольшой, и уходить в затяжной прыжок было опасно, но она все же рискнула и не зря. В паре сотен метров от места своего приземления Маша наткнулась на тело погибшего десантника, нижнюю часть груди и живот, которого буквально разорвало в клочья. Да, не повезло. Не иначе, как очередь из пушки в живот получил. Но и от мертвых на войне бывает польза. Автомат десантника оказался целым, что было очень кстати, потому как с одним Наганом много не навоюешь. Сняв с убитого ППША, забрав боеприпасы, документы и надев его лыжи, Маша направилась к месту выброски десанта. Все лучше, чем одной пробиваться к своим через линию фронта. Идти по глубокому снегу на лыжах было сравнительно легко, но время поджимало, вот почему Маша старалась изо всех сил. Главное успеть к месту сбора, чтобы отряд не ушел раньше. Иначе все будет напрасно. Успела. Кроме нее к десантникам присоединился еще один сбитый в этом бою летчик, ее ведомый Вася Беляев. Маша, я, – начал он.

– Да ладно, ну не смог меня прикрыть, что же, бывает. Главное – оба живы. Поздравляю с пятым.

Они обнялись.

Скрытно, соблюдая маскировку, отряд десантников углубился в лес. Цель рейда – действуя в тылу противника, создавать панику, имитируя прорыв крупных сил. Через пару часов вышли к окраине деревни. Разведка доложила – в деревне немцы, но не армейские части, каратели. Почти подступающий вплотную лес и белые маскхалаты десантников позволили им незамеченными войти в деревню и занять удобные позиции для атаки. В прочем немцам было не до этого. Не меньше сотни эсесовцев окружив площадь перед большим амбаром, сгоняли туда местных жителей. Сейчас сжигать будут. Маша вспомнила мемориал Хатынь и непроизвольно взяла на прицел офицера в черном кожаном плаще, командовавшего эсесовцами. Но тут же услышала прямо над ухом шепот.

– Куда без приказа, отставить. Своих положим. Всех во внутрь загонят, тогда и начнем. Дверь амбара со стуком захлопнулась. Пора. Атака десантников была стремительной. Большинство немцев, стоявших плотной цепью возле амбара полегло на месте. Оставшиеся, а среди них и офицер в плаще, рассыпавшись на мелкие группы, отошли в противоположный конец деревни и, прячась за домами и сараями, попытались отбиться. Безуспешно. Продвигаясь от дома к дому, автоматным огнем и гранатами, десантники зачищали деревню, добивая уцелевших.

Из окна дома напротив ударила автоматная очередь. Маша тут же ответила по окнам из автомата, а Василий швырнул трофейную гранату. Взрыв во все стороны полетели осколки стекла. Теперь во внутрь, проверить дом, может кто уцелел. Стоп, патроны, спохватилась Маша. Затвор автомата в крайнем заднем положении. Последний диск расстреляла. Ничего, есть наган. Двор пустой. Теперь дом. Вдруг дверь дома открылась. На крыльцо выскочил немец. Тот самый офицер в плаще. В руках автомат. Маша выстрелила на вскидку. Немец пошатнулся и сделав пару шагов, как подкошенный рухнул в сугроб у ее ног. Готов. Входное отверстие пули точно напротив сердца. Маша подобрала автомат – с ним надежней. Проверили дом. Внутри еще один убитый немец, больше никого. Перестрелка начала затихать.

– Все, Маша, пойдем отсюда, – позвал ее Василий. Немцев местные закопают

, а нам здесь делать нечего. Они вышли из дома и направились к месту сбора у амбара. А офицер то среди них один был вдруг подумала Маша. Надо было его обыскать. Может у него документы какие с собой были. Она сказала об этом Василию.

– Надо, надо было. – Согласился он, как же мы об этом раньше не догадались. Давай вернемся и проверим. Но офицера на месте не оказалось. Зато от крыльца в сторону огорода и дальше к лесу тянулись следы. Но как же он же мертвый был. Я же сама видела из нагана прямо в сердце недоумевала Маша.

– и я видел. – Подтвердил Василий. – мертвее мертвого. И если ожил, то значит ты ему либо в награду под плащом попала, либо он железяку носил специально. Наган то в общем не в пример ТТ оружие слабое.

Пришлось уйти ни с чем. Ну не устраивать же, в самом деле, облаву на одого эсесовца, даже офицера. Есть дела и поважнее. Тем более фактически это уже наша территория. Долго не пробегает.

С освобождением деревни рейд был окончен. По рации поступил новый приказ. Закрепиться, организовать оборону и ждать подхода передовых частей. Собрав трофейное оружие и превратив несколько домов на выходящей к дороге окраине деревни, в огневые точки, десантники стали ждать.

Вскоре, но не с запада, а с востока стала отчетливо слышна канонада. Ну вот, наконец и наши на подходе, обрадовалась Маша. Еще немного, и война на земле для нее закончится. Как-никак, а летчикам лучше воевать в небе. Во всяком случае, в воздушном бою она чувствовала себя намного увереннее, чем при зачистке деревни. Война в воздухе тем и отличается, что пилот истребителя стреляет не по людям. А по вражескому самолету. Да, конечно, внутри самолета тоже человек, но это другое. Не то, что как сегодня – стрелять глаза в глаза, когда она, как минимум совершенно точно убила одного немца. Здоровенного рыжего эсесовца, выскочившего прямо на них с Василием из-за забора. Дала длинную в полдиска очередь в грудь и убила. Недай Бог, еще по ночам снится будет. Машу передернуло от неприятных воспоминаний, и хотя она точно знала, что нельзя было поступить иначе и даже не потому, что война. А потому, что он не просто вражеский солдат. А каратель, который со всеми ему подобными собирался живьем сжигать в амбаре людей и поэтому ничего, кроме пули. А лучше петли не заслуживает. Ей было все же не по себе.

– Ладно, – вздохнула Маша, – скоро все кончится.

Но до конца оказалось еще далеко. Неожиданно из-за поворота дороги с немецкой стороны выползло два танка, а из леса показалась густая цепь пехоты. Эх, как не вовремя, – подумала Маша, снимая с предохранителя ППШ. Еще бы чуть-чуть и подошли передовые части. А так в одиночку воевать придется, но тут уж как говориться, делать не чего, повоюем.

Очевидно тот офицер в плаще или еще кто-то из карателей все-таки добрался до своих и сообщил о том, кто именно отбил деревню. Потому как немцы взялись за дело с явным расчетом на свое силовое превосходство. Вперед, не опасаясь арт огня пошли танки, открыв беглый огонь по деревне. Сзади под прикрытием их брони, двинулась цепью пехота, на ходу паля из автоматов. В воздухе часто-часто засвистели пули. На нервы давят, не иначе, догадалась Маша, наблюдая за атакующими немцами. До них же чуть ли не полкилометра, а Шмайсер, больше, чем с двухсот метров прицельно не бьет, да и ППШ тоже максимум тристо. Так что ждем пока пусть подойдут поближе. А ближе это как раз двести метров. Именно на таком расстоянии были закопаны в снег четыре импровизированных термических фугаса, изготовленные из обложенных тротилом бочек с бензином, которые в числе прочих трофеев достались десантникам. Дли чего был нужен бензин карателям – понятно. Что же, пускай теперь испытают на собственной шкуре – каково это сгореть живьем.

Немецкая цепь быстро приближалась. Танки не снижая скорости шли напролом. За ними, чуть ли не вскачь, утопая в глубоком снегу, бежали пехотинцы. Сплошная все сметающая на своем пути лавина из свинца и стали. От вида всего происходящего Машу начало трясти. Только бы мины сработали, только бы взорвались – вертелась в голове мысль. Вспышка, взрыв, огненный смерч пронесся по полю, в одно мгновение превратив все пространство перед деревней в океан пламени. А когда его волны опали и дым рассеялся, взору Маши предстала поистине апокалиптическая картина. Танки стояли, как вкопанные, а рядом с ними на почерневшем и оплавленном снегу, валялись обугленные трупы немецких пехотинцев. Фугасы сработали, как надо, уничтожив основную массу наступающей пехоты и сбив темп атаки. Бой был фактически выигран. Немногие оставшиеся в живых немцы в панике бросились назад к лесу. За ними, дав задний ход, последовали и танки, обрушив при этом на деревню целый град снарядов. Пытаясь тем самым, подавить огневые точки десантников и прикрыть отступление своей пехоты. Не уйдете, не уйдете, думала Маша выцеливая бегущих. Все здесь ляжете. Вдруг недалеко от их с Василием позиции, взорвался танковый снаряд. Почти сразу еще один, ближе.

– Машка, он нас засек, уходим. – Крикнул Василий и дернул ее за рукав.

– Да, я сейчас, только…

Рядом раздался страшный грохот. Спину и правый бок обожгло огнем и Маша потеряла сознание.