Глава тридцать седьмая

Рейчел

– Брэд! – кричу я, поспешно вытирая руки. – В дверь звонят!

– Уже иду, – отвечает он, проходя через кухню.

Я быстро оглядываюсь по сторонам – хочу быть уверена, что мама не найдет ничего, к чему можно придраться. Стол чистый. Пол чистый.

Вперед, мама.

– Подождите здесь, – произносит Брэд.

Подождите здесь?

Маме Брэд такого никогда бы не сказал.

– Рейчел, – говорит он с порога кухни.

Я оборачиваюсь и тут же напрягаюсь. Нечасто это выражение появляется на его лице. Только когда он готовится сказать мне что-то болезненное или такое, что я не хочу слышать.

«Мама…» – со страхом думаю я.

– Брэд, что случилось?

Я опираюсь на стол. Меня охватывает знакомый ужас, который раньше жил и дышал во мне постоянно, но теперь накатывает лишь изредка.

Как, например, сейчас, когда муж боится сказать мне что-то, по его мнению, страшное.

– К тебе пришли.

Кто же мог вызвать у Брэда такое беспокойство?

– Кто пришел?

Он медленно подходит и прижимает ладони к моим щекам. Заглядывает мне в глаза, словно пытается придать мне сил перед ударом.

– Майлз.

Я не шевелюсь, не падаю, но муж все равно обнимает меня.

– Зачем он здесь?..

Мой голос дрожит.

– Не знаю, – Брэд отстраняется и смотрит в лицо. – Хочешь, попрошу его уйти?

Я быстро качаю головой. Я не могу поступить так с Майлзом, если он проделал путь до самого Феникса, чтобы меня увидеть.

После стольких лет…

– Если тебе нужно время, могу пока проводить его в гостиную.

Я не стою этого мужчины. Понятия не имею, что бы я без него делала. Брэду известно о нас с Майлзом. Известно, через что мы оба прошли. Я не сразу смогла ему рассказать, но теперь он знает все и, тем не менее, готов пригласить к нам в дом единственного мужчину, кроме него самого, которого я любила.

– Все хорошо, – говорю я, хотя это не так.

Сама не знаю, хочу ли видеть Майлза. Даже представить себе не могу, зачем он приехал.

– С тобой тоже?

Брэд кивает.

– У него расстроенный вид. Думаю, тебе лучше с ним поговорить. – Муж наклоняется и целует меня в лоб. – Он ждет в прихожей. Если понадоблюсь, я у себя в кабинете.

Я целую его в губы. Крепко-крепко.

Брэд уходит, а я остаюсь стоять посреди кухни. Сердце так и стучит в груди. Делаю глубокий вдох, но не могу успокоиться. Оглаживаю рубашку и иду в прихожую.

Майлз стоит ко мне спиной. Слышит мои шаги и смотрит через плечо, словно ему так же страшно обернуться, как мне – его увидеть.

Он разворачивается медленно и осторожно, и наши глаза встречаются.

За эти шесть лет он совершенно переменился и в то же время не переменился совсем. Передо мной все тот же Майлз, но теперь это уже мужчина. Хотела бы я знать, что видит он, глядя на меня впервые с тех пор, как я от него ушла.

– Привет, – осторожно произносит Майлз.

Голос у него тоже другой. Взрослый.

– Привет.

Майлз отводит глаза и осматривает прихожую. Исследует мой дом. Дом, в котором я никак не ожидала его увидеть. Минуту, если не две, мы молчим и не двигаемся.

– Рейчел, я… Я сам не знаю, зачем приехал.

Зато я знаю.

Вижу по глазам. За то время, что мы были вместе, я прекрасно изучила эти глаза.

Я знала все его мысли. Все его настроения. Майлз никогда не умел скрывать своих чувств, настолько они были сильны.

Он приехал, потому что ему что-то нужно. Не понимаю, что именно.

Получить ответ на какой-то вопрос? Поставить точку? В любом случае хорошо, что он ждал так долго, потому что теперь я наконец-то готова ему помочь.

– Рада тебя видеть.

Наши голоса звучат тихо и робко. Как-то нелепо встретить хорошо знакомого человека при совершенно других обстоятельствах.

Я любила его. Любила всем сердцем. Так же сильно, как теперь люблю Брэда.

А еще я его ненавидела.

– Проходи, – жестом приглашаю Майлза в гостиную. – Давай поговорим.

Майлз делает два неуверенных шага. Тогда я прохожу вперед, а он следует за мной.

Мы присаживаемся на диван. Майлз даже не пробует устроиться поудобнее: опускается на самый краешек и ставит локти на колени. Он вновь смотрит по сторонам, изучает мое жилище. Мою жизнь.

– Ты смелый.

Майлз поднимает на меня глаза и ждет продолжения.

– Я тоже думала об этом. Думала о том, чтобы снова с тобой увидеться, но… не могла.

– Почему? – быстро спрашивает он.

– По той же причине, что и ты. Нам нечего друг другу сказать.

Майлз улыбается, но это не та улыбка, которую я так любила. Теперь он улыбается настороженно, и я спрашиваю себя: не моя ли это вина? Не ответственна ли я за его грусть? В нем столько печали…

Майлз берет с журнального столика нашу с Брэдом фотографию и внимательно ее рассматривает.

– Ты его любишь? – спрашивает он, продолжая разглядывать снимок. – Так же, как любила меня?

Спрашивает не с горечью или ревностью, а с любопытством.

– Да, так же сильно.

Майлз ставит фотографию на место, но все еще смотрит на нее.

– Как? – шепчет он. – Как тебе удалось?

На мои глаза наворачиваются слезы, потому что я отлично понимаю, о чем он. Я задавала себе тот же вопрос, пока не встретила Брэда. Не верила, что снова смогу полюбить – что снова захочу полюбить. Зачем ставить себя в положение, в котором вновь можешь испытать такую боль, что начинаешь завидовать мертвым?

– Хочу тебе кое-что показать.

Я встаю и протягиваю Майлзу руку. Мгновение он настороженно смотрит на меня, затем его пальцы переплетаются с моими.

Мы подходим к двери, и я берусь за ручку. На сердце тяжело. В душе поднимается все то, что мы пережили вместе, но я знаю, что должна позволить прошлому всплыть на поверхность, если хочу помочь Майлзу. Я открываю дверь и вхожу внутрь, ведя его за собой.

Как только мы в комнате, Майлз крепче стискивает мою руку.

– Рейчел… – шепчет он, словно молит остановиться.

Пытается высвободить ладонь, но я удерживаю его и подвожу к кроватке.

Майлз покорно стоит рядом, и я чувствую его внутреннюю борьбу. Он не хочет здесь находиться.

Майлз быстро выдыхает и смотрит на нее. Тяжело сглатывает и делает еще один медленный выдох. Свободной рукой берется за борт кроватки – так же крепко, как держит другой меня.

– Как ее зовут? – шепотом спрашивает он.

– Клэр.

Все его тело реагирует на мой ответ. Плечи начинают содрогаться. Он хочет задержать дыхание, но не может. Ничто не способно избавить Майлза от тех чувств, которые он сейчас испытывает, поэтому я просто позволяю ему их прожить. Он выдергивает у меня руку и прикрывает рот, чтобы скрыть невольный вздох. Затем разворачивается и стремительно выходит из комнаты. Я за ним.

Майлз прислоняется к стене и сползает на пол. По лицу текут слезы. Он даже не пытается их скрыть. Запускает руки себе в волосы, откидывает голову назад и смотрит на меня.

– Это… – бормочет он, указывая на дверь детской. Несколько раз пытается закончить фразу и наконец произносит: – Это же его сестренка. Рейчел… ты подарила ему сестренку…

Я опускаюсь рядом. Одной рукой обнимаю Майлза за плечи, другой глажу по волосам. Он прижимает ладони ко лбу, закрывает глаза и тихо плачет.

– Майлз… – я не пытаюсь скрыть звучащих в моем голосе слез. – Взгляни на меня. – Он поднимает голову, но в глаза мне не смотрит. – Прости, что я тебя обвиняла. Ты ведь тоже его потерял. Я просто не знала другого способа справиться с тем, что случилось.

Мои слова окончательно сокрушили Майлза. Мне совестно, что я шесть лет ждала, прежде чем их произнести. Он крепко обнимает меня и долго-долго держит в объятиях, пока наши души не впитывают все извинения и взаимное прощение. Наконец остаемся только мы. Слез больше нет.

Я бы солгала, если бы сказала, будто никогда не думала о том, что с ним сделала. Я вспоминаю об этом каждый день. Но мне было тогда всего восемнадцать, и после той ночи ничто не имело для меня значения.

Ничто.

Я просто хотела все забыть, но каждое утро, когда просыпалась и не чувствовала рядом Клейтона, винила Майлза. Винила в том, что он спас меня, хотя мне не за чем больше жить. В глубине души я знала, что Майлз сделал все что мог. Понимала, что он ни в чем не виноват. Но в то время я не была способна ни здраво рассуждать, ни прощать. Я верила, что вообще ни на что не способна – только испытывать боль.

Чувство это не покидало меня более трех лет.

Пока я не познакомилась с Брэдом.

Не знаю, кого встретил Майлз, но знакомая борьба во взгляде говорит: кто-то у него есть. Такую же борьбу я видела всякий раз, как смотрела на себя в зеркало. Потому что не была уверена, способна ли снова полюбить.

– Ты ее любишь? – спрашиваю я. Мне не обязательно знать ее имя. Он здесь не потому, что до сих пор влюблен в меня. Он здесь потому, что разучился любить.

Майлз со вздохом кладет подбородок мне на макушку.

– Боюсь, я на это не способен.

Он целует меня в голову. Я закрываю глаза и слушаю биение его сердца. Сердца, которое, как ему кажется, не способно любить, а на самом деле любит слишком сильно. Он любил так сильно, а та ночь все у нас отняла. Изменила наш мир. Изменила его сердце.

– Я все время плакала. Все время. В ванной. В машине. В постели. Всякий раз, как оставалась одна, я плакала. Первые пару лет моя жизнь состояла из сплошного горя, которое было не сокрушить ничем, даже отдельными счастливыми мгновениями.

Майлз стискивает меня в объятиях, как бы говоря, что понимает. Прекрасно понимает.

– А потом я встретила Брэда, и в моей жизни появились моменты счастья. Я уже не плакала непрерывно. Я ехала куда-нибудь с Брэдом и вдруг понимала, что впервые не проронила в машине ни одной слезинки. В те ночи, которые мы проводили вместе, я уже не засыпала в слезах. Горе стало перемежаться краткими мгновениями счастья с Брэдом.

Я умолкаю, чтобы немного успокоиться. Давно не думала об этом, однако чувства еще слишком свежи. Слишком реальны. Я отстраняюсь и кладу голову Майлзу на плечо. Он прижимается своей головой к моей и берет за руку. Наши пальцы переплетаются.

– Через какое-то время я заметила, что счастливых дней больше, чем печальных. Горе, которое раньше было всей моей жизнью, превратилось в отдельные мгновения, а счастливые моменты с Брэдом стали всей моей жизнью.

Чувствую, как Майлз выдыхает. Ему понятно, что я имею в виду. Кем бы она ни была, он тоже переживал с ней счастливые дни.

– Пока я была беременна Клэр, я боялась, что не смогу заплакать от счастья, когда ее увижу. После родов ее сразу дали мне на руки – совсем как Клейтона. Клэр походила на него как две капли воды. Как две капли воды, Майлз! Я прижимала к себе дочь, смотрела на нее, и по щекам у меня струились слезы. Но это были хорошие слезы, и я осознала, что плачу от счастья впервые с тех пор, как держала на руках Клейтона.

Я вытираю глаза, высвобождаю руку и отстраняюсь.

– Ты заслуживаешь того же. Заслуживаешь, чтобы снова испытать подобное.

– Мне так хочется любить ее, Рейчел, – выдыхает он так, точно эти слова давно уже теснили ему грудь. – Хочется вновь испытать это с ней. Но я боюсь, что боль никогда не уйдет.

– Боль не уйдет, Майлз. Никогда. Но если ты позволишь себе полюбить, то будешь испытывать эту боль лишь изредка, вместо того чтобы позволить ей поглотить жизнь целиком.

Майлз притягивает меня к себе. Прижимается губами к моему лбу долгим, крепким поцелуем, затем отстраняется. Он кивает, показывая, что все понял.

– Ты справишься, Майлз, – обещаю я, повторяя те же слова, которыми он когда-то пытался поддержать меня. – Ты справишься.

Он смеется, и я чувствую, как с души у него свалился тяжкий груз.

– Знаешь, чего я больше всего боялся, когда сюда ехал? Что ты окажешься точно в таком же состоянии, как я. – Майлз убирает волосы с моего лица и улыбается. – Рад, что это не так. Как же приятно видеть тебя счастливой!

Майлз притягивает меня к себе и крепко обнимает.

– Спасибо, Рейчел. – Он нежно целует меня в щеку и встает на ноги. – Думаю, мне пора. Я столько всего должен ей сказать…

Майлз шагает по коридору по направлению к гостиной, затем в последний раз поворачивается ко мне. Я больше не вижу в нем грусти. Теперь в его глазах спокойствие.

– Рейчел… – произносит Майлз и мгновение молча смотрит на меня. На его лице появляется умиротворенная улыбка. – Я так тобой горжусь…

Он уходит, а я остаюсь сидеть на полу, пока за ним не захлопывается дверь.

Я тоже горжусь тобой, Майлз…