Ильинский скит

Нам много приходилось слышать об Ильинском ските. В последнее время он упоминался в основном в связи с изгнанием русских монахов. Часто издалека нам приходилось видеть его купола, и даже с большого расстояния было заметно, что относительно хорошее состояние скита контрастировало с разрухой, царившей тогда в других русских обителях. На отношение человека к тому или иному предмету часто влияют некоторые подсознательные связи, грешным нашим умом не различимые. Мы до сих пор не были в Ильинском скиту, и чувствовались некоторые чисто духовные преграды на пути к нему. Наверно, то, что скит был незаконно захвачен смиренными послушниками несмиренного Константинопольского патриарха, создавало первую преграду. То, что скит этот малороссийский и насельники его всегда противопоставляли себя великороссам, — преграда вторая. Но самая объективно маленькая, но субъективно большая преграда возникла после рассказа одного нашего знакомого, воочию наблюдавшего жизнь скита. Он сказал нам простую вещь. До 1992 года на стенах скита висели портреты русских царей. Никакие лихолетья, никакие революции и гражданские войны как в Греции, так и в России не тронули портретов членов Царствующего Дома. Но когда скит захватили посланники патриарха Варфоломея, эти фотографии были сняты и заменены на всевозможные изображения их духовного наставника, прописавшего своих чад в русском скиту. Соответственно и на чад глядеть особенно не хотелось. Но все же мы пришли сюда.

Ильинский скит расположен на прибрежном холме на северо-востоке Афона. «Удален от больших дорог, вблизи его нет ни единого человеческого жилья, и потому в скиту постоянная тишина и безмолвие», — написано в одном дореволюционном путеводителе. Оттуда же узнаем, что воздух в этой местности благоприятен, так как она открыта для восточных и северо-восточных ветров. Внизу расположен монастырь Пантократор. Это символично: как Андреевский, так и Ильинский скит по численности братии намного превосходили свой кириархиальный монастырь. В лучшие дни здесь подвизалось до 400 монахов. А собор скита был одним из самых больших на Афоне. Могучий семиглавый храм может вместить до 1000 молящихся. Размер собора в длину приблизительно 38,5 м, в ширину—24 м, в высоту—25,6 м.

Скит святого пророка Илии был основан в 1757 году известным подвижником — преподобным Паисием Величковским. О. Паисий выпросил у монастыря Пантократор, на территории которого проживал в то время с восемью учениками в келье святого равноапостольного князя Константина, другую, совсем ветхую келью пророка Илии, где создал скит с общежительным уставом, то есть, по сути, общежительный монастырь (киновию), но подчиняющийся главенствующему, кириархиальному монастырю Пантократор. Вскоре в скиту проживают уже около 60 человек и уже устроены и храм, и кельи, и трапезная. Затем в 1763 году о. Паисию приходится покинуть Афонскую Гору с большей частью братии (64 человека) и перебраться в Валахию. Это происходит из-за оскудения в средствах, причиной чего были частые русско-турецкие войны. Период расцвета этого братства лучше всего характеризует тот факт, что о. Паисий со своими учениками по предложению греков собирался занять запустевший монастырь Симонопетр. Было получено согласие Кинота, но старец убоялся, что восстановление монастыря потребует слишком больших вложений. И Симонопетр не стал русским, вернее, малороссийским. Надо отметить, что в те времена духовная жизнь в скиту была весьма высока. Преподобный Паисий был духовником многих афонских монахов, в том числе и патриарха Серафима, жившего тогда на покое на Святой Горе, а незадолго до этого давшего благословение на открытие скита. Патриарх часто приходил в скит, чтобы побеседовать на духовные темы с о. Паисием. Но почет и уважение не только не избавили о. Паисия от стрел лукавого, а, напротив, породили в иных насельниках Святой Горы зависть и ожесточение. Так, один молдавский монах, живший неподалеку на Капсале, публично называл преподобного льстецом и обманщиком. По просьбе братии о. Паисию пришлось даже писать ответ на эту клевету. Это дало результат: клеветник вразумился и покаялся. Итак, в скиту осталось всего 17 человек братии. Надо было ждать другого Паисия, он и явился, но только в 1841 году.

Надо отметить, что в ту пору скит пополнялся в основном черноморскими казаками. В 1806 году был построен собор в честь пророка Илии. С этим периодом связан любопытный случай в истории скита. Скитский иеромонах Парфений в 1820 году увез через Триест в Россию частицу Животворящего Креста Господня, мощи, церковные сосуды, ризницу, книги. С ним отправились скитские иноки Савва и Дамиан. В Ильинском скиту не осталось тогда ни одного человека. О. Парфений поселился в Лебяжьевском Николаевском монастыре на Черном море. И вот он зачем-то отправился в Петербург и был принят самим Государем Императором Александром I. О. Парфений полагал, что турки навсегда пришли на Афон, и хотел передать все скитские святыни Государю, но тот отказался их принять со словами: «Сохраняй это у себя. Бог даст, с турками скоро будет заключен мир, и тогда ты возвратишься на Афон в свой скит, для которого эта святыня драгоценна и необходима!» Так и случилось: в 1830 году был заключен мир с Турцией, и иеромонах Парфений вернулся на Афон. Нашел он в скиту 8 человек, возвратившихся из Молдавии, которые в смутное время скрывались преимущественно в лесах и неприступных ущельях. Запустение было столь велико, что о. Парфений долго не мог найти скит: все дороги и тропинки к нему заросли лесом и кустарниками. Кстати, и ныне это проблема. В наш век прогресса иноки и паломники стараются передвигаться не самым простым способом — на двух ногах, а с помощью техники. Соответственно иные тропинки остаются без внимания и зарастают.

Наступили лучшие времена, но на смену черноморским казакам пришли запорожские и выходцы с Дуная и из Валахии. В 1836 году иеромонах Аникита (Шихматов-Ширинский), знаменитый князь-монах, построил на свои средства храм в честь святителя Митрофана Воронежского, слава которого достигла и Афона. Напомним, что и в Пантелеимоновом монастыре был построен Митрофановский храм, и везде, где жили русские иноки, писали они иконы великого святителя. О. Аникита похоронен в построенном им храме, в нише правой стены, где была установлена доска с надписью. Забегая вперед, могу сказать, что могилы его мы так и не нашли. Слава о. Аникиты была велика, имел он влияние и на греков, об этом можно прочитать в истории Пантелеимонова монастыря. Неожиданная смерть его весьма огорчила русскую общину Афона. Промыслом Божиим Русский Афон получил точное свидетельство о святости этого мужа. В 1871 году Ильинский скит посетил Николай Васильевич Елагин, лично знавший князя Шихматова-Ширинского. По его настоянию могила князя была открыта, и все ощутили сильное благоухание.

Затем скит переживал не лучшие времена. Явилась даже чума — явное наказание Божие скитянам, так как уносила она жизни только в Ильинском скиту. В то время произошла страшная распря с великороссами, составлявшими меньшую часть скита, и они были изгнаны вместе с иеромонахом Павлом, выдающимся подвижником, ставшим вскоре духовником русского братства в Пантелеимоновом монастыре. Мне уже приходилось писать об этой позорной истории и о том, как недолговечна человеческая память. Забыли ильинцы свой позор и снова стали ругать этого поистине святого мужа. И, увы, читая историю скита, я снова натыкаюсь на пристрастное описание этой истории: «При слабохарактерном и малоопытном игумене Павле в Ильинском скиту произошли несогласия между братиями». Далее повествуется о том, что этим воспользовались пантократоровцы и отобрали документ, выданный Протатом в 1766 г., с подписью 20 монастырей о том, что они предоставляют скиту полную независимость. Украдены были также: договор 1798 года с игуменом Афанасием о выделении скиту земли, царская грамота императора Никифора Фоки 964 года некоему Успенскому ставропигиальному монастырю о даровании частицы Животворящего Креста Господня, грамота о приобретении в 1809 году у этого монастыря Ильинским скитом частицы Креста, а также части левой стопы святого апостола Андрея Первозванного. И все это будто бы из-за о. Павла, который во время чумы в скиту не принимал никаких мер предосторожности, служил литургии, причащал заболевших, отпевал умерших и при этом остался живым. Виновата не распря, из-за которой утрачены документы, а о. Павел. И вот останки предводителя восставших были откопаны. Эта история хорошо известна и приводится в летописи Свято-Андреевского скита.

Изгнание из Ильинского скита подтолкнуло великороссов к созданию собственной обители, которой вскоре стал Андреевский скит. А Ильинский потом долго еще лихорадило. Ни один игумен не мог долго быть в монастыре. Досаждали ильинцы даже русским дипломатам. Константин Леонтьев, будучи на дипломатической службе, весьма жаловался на свободолюбивый нрав запорожских казаков-монахов.

Вот тогда-то в эту духовную и физическую разруху и явился уроженец Бессарабии Паисий II, болгарин по национальности, и братия снова стала умножаться. Два раза бросали ильинцы жребий, и дважды он указывал на келиота Паисия, жившего на Капсале, и не случайно. В этом же 1841 году он закончил постройку храма святителя Митрофана, который был тут же освящен. Построил он еще два скитских храма в честь святителя Николая и Архистратига Божия Михаила. В 1846 году был построен большой двухэтажный корпус с пекарней, кухней и кельями. В 1847 году — еще корпус для канцелярии и келий. Умер подвижник в 1871 году. Достаточно привести слова одного из историков скита: «Редко можно встретить в одном человеке столько добродетелей, как в лице о. Паисия II, настоятеля Ильинского скита и, по сути, его основного строителя. Горячая вера, любовь к Богу, доверие и простота в отношении к людям, высокие хозяйственные качества сделали его одной из известнейших личностей на Афоне. А за тридцатилетнее управление он превратил скит в обитель, известную далеко за пределами Афона. Еще при жизни он был порадован многими знамениями и даром предвидения».

Однажды меня попросили написать статью о преподобном Гаврииле Афонском. Много раз я бывал на Афоне, но никогда не слышал о каком-то русском Гаврииле, да еще преподобном. И вдруг выяснилось, что в 1994 году он канонизирован Священным Синодом УПЦ МП. Рака с мощами установлена в соборном храме Ильинского монастыря в Одессе (бывшем Афонском подворье). Вскоре я узнал, что он в конце девятнадцатого столетия — начале двадцатого был игуменом Ильинского скита. История скита не сохранила почти никаких сведений о нем. Не удалось даже установить его фамилию. И вдруг он — святой. Впрочем, обратимся к скупым строкам энциклопедической статьи: «В 1887 году стал игуменом (дикеем) Ильинского скита. В 1891 году Константинопольским патриархом Иоакимом III возведен в сан архимандрита. О. Гавриилу удалось разрешить конфликт с кириархиальным монастырем Пантократор, что позволило продолжить строительство скита. Получил разрешение на сбор средств в России, куда и прибыл в 1893 году со святынями скита: иконой «Млекопитательница» и стопой св. апостола Андрея Первозванного. Для паломников построил (в 1894–1896 гг. в Одессе) подворье скита с трехпрестольным храмом. В 1894 году заложил, а в 1898-м построил общежительный корпус в Ильинском скиту на Афоне. Им были построены две цистерны для запаса воды и новые стены для виноградников. Сооружены также подворья скита в Таганроге и Новониколаевске. В 1899 г. начал перестройку скитского собора. Ему удалось завершить реконструкцию фундамента и подвальной части собора. В 1901 году, несмотря на плохое состояние здоровья, он был вынужден отправиться с поездкой по российским подворьям скита. Скончался 19 октября 1901 г. в станице Новониколаевской и 2 ноября был похоронен в склепе храма одесского подворья. Предание о захоронении строителя собора в склепе сохранилось до 90-х годов XX столетия. Часто из подвала были слышны стуки. Клирики храма по благословению митрополита Одесского и Измаильского Агафангела 22 июля 1994 года открыли нетленные мощи преподобного Гавриила. В последующие дни совершилось множество исцелений: от беснования, от болезни ног, от расслабления, от спастического паралича…» И далее о причислении архимандрита Гавриила к лику святых и о том, что ему составлены тропарь, молитва и даже акафист.

Видим довольно обыкновенную жизнь настоятеля афонского монастыря или кельи: сборы, стройка. Труды, труды… И вдруг по смерти Господь его прославляет многими чудесами. Тайна святости: великие подвижники, молитвенники никак не проявили себя по смерти, а труженик, хозяйственник пребывает святыми мощами в городе Одессе и творит чудеса.

При о. Гаврииле был практически закончен новый собор пророка Илии. Но освящен он был только в июне 1914 года. Освящал его архиепископ Анастасий (Грибановский), будущий первосвятитель РПЦЗ. По преданию, когда строили храм, вокруг него бегал юродивый и кричал: «Стройте, стройте, все равно он будет пустой». И довольно скоро это запустение началось, ибо началась война. Прекратился приток паломников, перестали поступать средства из России. После революции в России стало еще хуже. Незадолго до нее русский посол в Афинах дал игумену скита совет забрать все деньги обители, находящиеся в одесских банках. Не послушал игумен мудрого совета: дескать, Россия стоит твердо и нерушимо — так казалось афонским монахам, жившим на чужбине. Большевики экспроприировали все деньги скита, и монахам пришлось работать в ближайших к Афону городах и селах, чтобы расплатиться с кредиторами: много они задолжали при строительстве нового собора. Разумеется, подворья скита в России были конфискованы. А греки, в свою очередь, стали препятствовать пополнению славянских обителей. Почти сорок лет — до 1954 года — скит не получал пополнения, и численность насельников с 400 человек в 1914 году упала до 10 человек в 1961 году.

Начальствующий в то время в скиту архимандрит Николай стоял перед выбором: либо обратиться за помощью к России, то есть к Московской Патриархии, либо погибнуть. Пантелеимонов монастырь после некоторых колебаний, не желая умирать естественной смертью, призвал монахов, советских граждан и выжил, Андреевский скит никого не призвал и умер. Архимандрит Николай был настроен к Советской стране совсем уж враждебно и попытался найти промежуточный вариант: обратился к русской диаспоре, то есть к Русской Зарубежной Церкви. Но та при всем своем желании не могла существенно помочь Ильинскому скиту. Даже такой светильник Православия, как архиепископ Аверкий (Таушев), который хорошо знал о нуждах Афона, ничем помочь русским афонцам не смог. Конечно, помогали и деньгами, и людей подыскивали, но всего этого было явно недостаточно.

В 1966 году в Ильинский скит из Джорданвилля, где он подвизался 20 лет, был направлен известный подвижник Зарубежья архимандрит Нектарий (Чернобыль). По замыслу, он должен был сменить престарелого архимандрита Николая, уже не способного управлять скитом. На Афоне о. Нектарий застал в Ильинском скиту всего трех монахов: игумена, одного иеромонаха, тоже уже немощного, и монаха, выполнявшего обязанности эконома и по совместительству единственного певчего скита. И это притом, что в обители было четыре или пять храмов, а служба в трапезной церкви совершалась ежедневно! Сбылось пророчество юродивого. Архимандрит Нектарий, по его словам, занялся привычным делом: стал трудиться в огороде. Но труды его продолжались недолго, чуть более чем через год о. Нектарий был отозван архиепископом Аверкием обратно в Джорданвилль. Одно можно уверенно сказать: о. архимандрит покинул Афон не по своей воле, ибо имел твердое желание навсегда остаться святогорцем. «И все же, несмотря на все трудности, как чудесно было на Афоне! Там кругом тишина и безмолвие. Днем с вершины горы, на которой стоит скит, видно море. Я вспоминаю это время как лучшее время моей жизни. Я и сейчас с радостью жил бы там. Несколько раз в дальнейшем я просил вернуть меня на Афон, но не получал на это согласия. Будучи на Афоне, я посещал русских отшельников Никодима Карульского и иных».

Можно себе представить жизнь в скиту после отбытия архимандрита Нектария! Когда последний игумен скита — карпаторосс, родившийся уже в Америке, о. Серафим (Бобич) приехал в скит, он застал там двух стариков, младшему из которых, игумену, было 85 лет! Молодой иеромонах спас положение. Пусть в скиту жили постоянно 2–3 человека, но он жил! И еще был своеобразным русским центром на Афоне. Наш знакомый о. Антоний, чадо РПЦЗ, посещал скит, ходил на службы. Были службы, и скит жил! В скиту, кроме о. Серафима, подвизались о. Иоанн, русский из Джорданвилля, и о. Иоанникий, американец, преподаватель Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, прекрасно изучивший не только русский и церковнославянский языки, но и византийское пение по крюкам!

Затем имела место трагедия 1992 года, которая поставила точку в российской истории скита. Не хочется искушать читателя очередным пересказом этих трагических событий, которые уже довольно полно изложены во многих изданиях. Хочется заметить, что иной раз Бог попускает и в святых местах совершаться делам лжи. Досаднее всего, что в роли разбойников и обманщиков выступают люди в рясах.

Вот стоим мы перед главным собором скита. Вроде бы греки принимают нас весьма радушно, но за радушием этим какая-то музейная пустота. Был малороссийский скит, основанный великим Паисием, теперь нет его. Есть что-то другое, православное, но не то.

И вдруг явственно слышим пение на церковнославянском языке. Нет, слух не обманул нас. Это паломническая группа Польской Православной Церкви во главе с митрополитом. От Малороссии до Польши рукой подать, так что можно сказать, что в скит пришли свои. Вот батюшки заходят в церковную лавку, где мы находимся, чтобы приобрести святыни. Какие открытые, простые и приятные лица! Вот уж действительно Филадельфийская церковь. Сколько их там, православных, в Польше? Зато нет лишних людей. Слышал я от одного польского батюшки, бывшего москвича, что он не раз видел, как митрополит отправляется на клирос, дабы нести клиросное послушание. «Митрополит — и послушание! Кому послушание?» — удивятся иные. «Богу, Богу, конечно, как и у всех», — ответим мы. Ведь он такой же послушник, как и все, только место у него особое, ответственное. Правда, конечно, оно не на клиросе.

Вот потому что все они послушники — и батюшки, и митрополит, — лица у них, если можно так выразиться, совсем православные. Одним словом, радостная встреча в бывшем малороссийском скиту.

Хочется сказать еще немного о национальном. На Афоне жили монахи разных национальностей и, как мне уже приходилось писать, не раз сталкивались между собой. Не обошлось и без трений между великороссами и малороссами. Об одной истории с изгнанием о. Павла тоже не раз говорилось. Но хочется отметить что это — нет, не вражда, а некоторое напряжение между великороссами и малороссами — проявлялось на Афоне всегда. Великороссы иной раз вспоминали при встрече с младшими братьями Мазепу, да и те тоже в долгу не оставались. Иной раз представители одного народа, но разделенные исторически, успевшие обзавестись своими обычаями, а иногда и религией, становятся непримиримыми врагами. Например, сербы и хорваты, сербы православные и сербы-мусульмане. Немало сил приложил Бисмарк, чтобы выкинуть из германского союза австрийцев, это ему удалось, и возникло мощное государство Германия.

Западная Украина уже «освободилась» практически от Православия, по крайней мере канонического, а мы освободились от нее, и, думаю, нам от этого не стало хуже. Жалко только малое стадо, которое вынуждено оставаться там. Удастся ли им стать Филадельфийской церковью, как соседям-полякам, не знаю. Зазвучит ли когда-нибудь в Ильинском скиту славянская речь? Тоже не знаю. Знаю только, что православный значит русский, об этом постоянно напоминает мой спутник Валера. И смерть для Православия, когда православные враждуют с православными. Таких-то уж точно русскими не назовешь. Русские принимали к себе все народы, желающие жить православно. В том-то и была их сила.