Глава восьмая. День пятый, постепенно ставший непредсказуемым и воинственным
Привал. Наконец-то я разобрала, что кричал старшина обоза.
Телеги остановились, забегали возницы и слуги, выпрягали лошадей, вели поить, разжигали костры, ставили на них котлы с водой.
И никто не обращал ни малейшего внимания на нас, сидевших под полуденным солнцем в раскаленной железной клетке.
– Тебе воды давали? – спросила я смеску, и от этого простого вопроса ее недоверие дало первую трещинку.
Губы несчастно скривились, глаза наполнились слезами.
– Не плачь, – шепнула я, и хотела по привычке добавить, мужчины не плачут… только какие же из нас мужики?
Мы женщины и значит должны быть сильнее обстоятельств.
– Слезы пленных – радость для захватчика, – на ходу изобрела я поговорку и девчонка, как ни странно, ей поверила.
Шмыгнула носом и украдкой стерла слезинку. А когда через час, неторопливые от сытной еды воины пришли к клетке и начали отпирать узкую дверцу, девушка сидела, гордо выпрямившись, и смотрела перед собой ледяным взглядом. Хотя на самом деле еле дышала от невыносимого пекла. Ушедшие обедать в тень деревьев воины и возчики и не подумали прикрыть оставленную на солнцепеке железную тюрьму хоть дерюжкой.
Нам прицепили к ошейникам тяжелые цепи, вполне пригодные, чтобы сдержать трехлетнего бычка и повели в поле справить естественные нужды. Двое крепких мужиков держали цепи, намотав на кулаки, еще двое шли по бокам с мечами в руках. Словно мы были особо опасными маньячками, способными голыми руками справится со здоровенными мужиками.
А они шли и заранее гадливо ухмылялись, громко обсуждая предстоящее бесплатное зрелище, и не скрывали, что собираются получить от него всё возможное удовольствие.
Тогда как у меня просто кипело внутри от ненависти и возмущения. Я всегда, во все времена и во всех мирах презирала таких подонков и не упускала возможности сделать им гадость. Не упущу и теперь, даже если меня задушит этот проклятый ошейник. Нужно только для начала кое-что проверить.
С опущенной почти до земли головой я смиренно плелась, куда вели, но покорность эта была показной. Едва воин, не желавший далеко тащиться по солнцепеку, дернул цепь, я шепнула траве заветное слово.
Если артефакт начнет сейчас меня душить, это будет выглядеть со стороны как вина мужика, слишком натянувшего цепь. А если нет…
Все получилось. Послушная слову трава мгновенно спеленала воинов так крепко, что они не могли ни пошевелиться, ни крикнуть. Они даже не видели, что вокруг происходит, трава оставила им только щели для дыханья. А поскольку я просила траву спеленать их под одеждой, со стороны обоза казалось, что они просто ждут, пока мы сделаем свои дела. Мы и делали.
Только не то, что от нас ожидали.
– Сними с меня ошейник, – скомандовала я застывшей в недоумении Нилине, – ну, быстрее! Да не вздумай кричать! Станешь такой же!
Она еще раз оглянулась на воинов и шагнула ко мне.
– А с меня? – В черных глазах рождалась надежда.
– Присядь, – Шепнула я и едва тяжелая цепь со звоном упала на землю, лизнула лапу.
– Ох! Это тебя… я… подносом… – испуг и вина звенят в голоске смески.
– Нужно всегда спрашивать, кто пришел и зачем! – Бурчу, расстегивая её ошейник. – Ну, пойдешь прощения у своего красавца просить… или со мной?
– А куда… с тобой?
– Сначала подальше отсюда… а потом видно будет, – поясняю, вызывая свою метелку и пряча в кошель зачарованный ошейник.
Авось пригодится!
– Тогда с тобой, – решилась она.
– Вот это правильно. Только отомстим сначала этим уродам, за то, что они собирались развлечься нашим беспомощным положением. Сейчас они сами в таком… вот пусть испробуют на себе.
Свистнула в воздухе примчавшаяся метла, устроилась я на сидении, и девчонка сбоку притулилась, стать-то у нее и впрямь на семнадцать лет не тянет. Набросила на нас отводящее глаза заклинание и шепнула траве сначала спасибо за помощь, а потом очередную просьбу.
Показалось мне, или и впрямь хихикнула травка?
Тут путы, связывающие воинов, исчезли, а вместо нас на цепи у них оказались две шевелящиеся черные фигуры, отдаленно напоминавшие большую кошку и девушку.
Воины, своей шкурой отвечавшие перед герцогом за сохранность пленниц, ринулись к ним, но в этот самый миг те распались на несметное полчище крупных черных муравьев. Воины ошеломленно застыли, а мурашам только того и требовалось. Вмиг окружили мерзавцев и полезли под одежду.
Никогда и нигде мужской стриптиз еще не сопровождался такими дикими воплями и не совершался с такой скоростью. Но слишком долго на него смотреть я девчонке не позволила, рано ей еще развлекаться такими вещами, да и ненужные ассоциации могут нахлынуть… утешай ее потом. Подняла метелочку повыше и развернула в сторону широкой реки.
Перелетев на другую сторону, мы опустились на песчаной косе, вдоволь напились и наплескались в прохладных струях, съели по нескольку бананов, выросших прямо из песка, и только тогда я решилась задать подруге по несчастью мучивший меня вопрос.
– Как ты вообще в тот дом попала, и кто ты такая?
Нет, это конечно, еще не самый главный вопрос, но начинать серьезный разговор лучше издали. А если по-хорошему, то и не сейчас. Сначала неплохо бы с девушкой пару дней тесно пообщаться, войти, так сказать в доверие, показать себя, дать успокоиться и раскрыться ей.
Только нет у меня ни этих дней, ни минуточки лишней. Несмотря на все собственные неприятности все сильнее болит душа за подружек моих, бабок-Йожек. Они у меня все девы импульсивные, немного авантюрные… к спонтанным решительным действиям привыкшие… как ни крути, а в бабко-Йожскую профессию других и не тянет. Да и весенние выплески силы и эмоций… если это можно так назвать, тоже сбрасывать со счетов нельзя. Потому и могут попасть в чужом мире в ситуацию, до которой аборигенки и через триста лет не дорастут.
Нет, хотя я и волнуюсь, но не только за них, они бабки бывалые, в любой западне лазейку найдут… а вот мир этот мне нравится. Чистенький, неиспорченный технологиями… не охваченный войнами… мог бы и дальше таким оставаться.
– А ты кто? – К девушке сразу вернулась вся подозрительность.
Ну, говорила же я, что она вампиру родственница! Тот тоже все норовил на вопрос вопросом ответить.
– Я метаморф, разве не видишь? Из дивного леса, – пожав плечами, выдаю чистейшую правду. – И я первая вопрос задала.
– А я вампир. – Она смотрит испытующе, вот только меня это заявление могло испугать или шокировать двумя днями раньше, до знакомства с ее отцом.
– И где они тебя поймали?
– А с чего ты взяла, что меня поймали? – Ух ты, а девчонка-то совсем не глупа!
И это очень хорошо, значит, есть шанс договориться быстро.
– Не первый год на свете живу. Под замком не пойманных не держат. И ужин им с вооруженным стражником не носят.
– А откуда ты знаешь про ужин?
Ну, и кто тут кому допрос устраивает? Только ошибаешься ты, девочка, думая, что меня так легко поймать!
– В окно, что на лестницу выходит, подсмотрела.
– А зачем ты вообще подсматривала? – Ох, каким торжеством горят черные глазенки!
Неплохая получится со временем правительница для десяти деревень. Но для меня пока все же не соперница.
– А ты думаешь, тебя одну взаперти держали? Ищу я кое-кого, да вот по твоей милости и сама попалась. Хорошо, что удалось ошейник провести, а то устраивали бы мы сейчас бесплатное представление для тех гадов.
Не хочется напоминать девчонке о грустном, да уж больно она ролью следователя увлеклась.
– Извини… – сразу поникла моя бывшая сокамерница, – просто так тяжело… когда не знаешь, кому можно доверять.
– Ха, ну так это как раз очень простой вопрос. Нужно судить людей… ну и метаморфов, и вампиров… в общем всех, не по словам, а по делам. Знаешь… наболтать с три короба сумеют многие, а вот сделает для тебя все, что может… да и что не может… только тот, кто преданно любит. Вот и вспомни… кто был возле тебя в трудную минуту, кто ничего не жалел, и себя в том числе… кто всегда готов был бросить всё и прийти на помощь…
– Ты себя имеешь в виду? – внимательно глядят черные глаза.
– Не только. Хотя и меня можно по такому принципу оценить. Ты думаешь, я не могла вырваться, и прыгнуть в окно, когда нас вели ночью по лестнице? Метелка меня неподалеку ждала. Но я же так не сделала. Хотя, думаю, и раньше были рядом с тобой люди… готовые для тебя на все.
– Я думала, что были… – глаза девчонки начинают подозрительно блестеть.
– А куда делись? – Задаю прямой вопрос и по крепко стиснутым губам сразу понимаю, рановато я его задала.
Не готова она еще отвечать. Но и у меня нет времени ждать… думай бабка, как девчонке помочь.
– Знаешь, если не можешь понять, кто тебе врет, и не хочешь копаться в своих воспоминаниях, есть еще один способ, но он не так прост. Нужно свести вместе тех, кто тебя обманул и заставить говорить правду.
Вообще-то я имела в виду очную ставку, но боюсь, этого выражения тут не слышали.
– Это невозможно, – качает она головой. – и свести нельзя, а заставить сказать правду – тем более.
– Зря ты так думаешь. Заставить говорить правду я могу любого, если захочу, конечно.
– Даже меня?
– И тебя тоже.
– А тогда почему не заставишь, а задаешь вопросы? – Ехидно прищурилась смеска, решив что вот теперь-то наконец меня поймала.
– Видишь, ли, мы с тобой вроде как подруги по несчастью, в одной клетке сидели, одну судьбу делили… я считаю, было бы неправильно у тебя таким способом секреты выпытывать. Но если не хочешь ничего говорить, не надо, скажи, куда тебя подвезти… да и простимся, – надеюсь, она не поймет, что я нагло блефую.
Ну как можно оставить ее в какой-нибудь деревне? Она же моментально снова влипнет в неприятности.
– Некуда мне идти, – тяжело вздохнула Нилина, и глаза снова блеснули слезинками.
– Тогда рассказывай правду, – заявляю с напускной суровостью, – не могу же я таскать с собой неизвестно кого!
– Да нечего мне рассказывать… – почти шепчет она, – отец меня бросил, ради чужой женщины разбоем занялся, а кузен… ты его видела… сначала обещал помочь… а потом…
Алые пятна, вспыхнувшие на белой коже девушки, выдали ее стыд и обиду, а я никак не могла понять, как это бросил? Ради какой такой женщины? Он же говорил, с ножом у горла… и потом в той пещере… кто ж тогда сидел в клетке? Ох, похоже, это мне самой придется устраивать очную ставку, и не между вампиром и герцогом, а между отцом и дочерью.
Я, конечно, собиралась с летучим голландцем снова встретиться, только мне эта встреча как виделась? Подлетаю со спины, сбрасываю десантом ему в лапы дочку и сваливаю оттуда на самой высокой скорости, какая доступна моей метелке.
Однако теперь придется общаться более тесно, что папа, что дочь прирожденные партизаны, вряд ли сумеют договориться без посредника. Хорошо еще, если переговоры застопорятся на стадии выяснения взаимных обид. А то может быть и покруче, это я слукавила, сказав, что не боюсь, когда у вампира в глазах бешеные алые искры проскакивают. На самом деле даже в животе холодно стало от яростного взгляда. И если он на дочь так глянет… вряд ли она стерпит. А уж о примирении тогда можно вообще забыть.
– Ладно, – успокаивающе кладу руку на плечо девушки, – не расстраивайся раньше времени. Мы, бабки-Йожки народ изобретательный, что-нибудь да придумаю. Поехали, что зря время терять!
– Ты же сказала… метаморф… а теперь говоришь бабкиёшки? – отступила на шаг Нилина, и ее лицо снова исказило сомнение.
– Метаморф это мой род, ну, вот как ты вампир. А Бабка-Йожка это профессия, вроде как кухарка. Только намного интереснее и опаснее.
– А я могу стать бабкаёшка? – Устраиваясь рядом, мечтательно спросила вампирка, и я почувствовала, как она вся напряглась в ожидании ответа.
Эх, девочка, лет через десять из тебя получится отличная Бабка-Йожка, да я тебя и сейчас с удовольствием взяла бы в стажерки. Только боюсь, твоему папе такая неординарная идея очень не понравится.
– Надо подумать, – хмыкнула я осторожно, и велела метелке нести нас к вчерашней деревне.
Метле точных координат не нужно, она почище птиц местность запоминает. Помчались мы почти на предельной скорости, засвистел в ушах встречный ветерок, и сразу отступил послеполуденный зной. Хорошо! Под нами быстро убегают за горизонт деревья, поля, овраги и извилистая речка, над головой только необъятное небо и летящие навстречу редкие облака. Потрясенные встречей с нами местные птицы с криком сворачивают с пути, не видали они тут еще таких чудес.
Вскоре и деревня вдали показалась, я скорость немного сбавила и морок набросила, вроде, мы уже не мы, а маленькое облачко. И, даже если какой-нибудь селянин заметит, что движется оно с невероятной скоростью, и к тому же против общего потока себе подобных, никто ведь не поверит, возьмись он такое рассказывать.
А вот как к деревне стали подлетать, охватило меня странное беспокойство. Трудно было не заметить столб темного дыма, поднимающийся над деревней, и чем ближе мы подлетали, тем выше и гуще валил дым. Да и расположение источника дыма очень мне не нравится. Заскребли душу гнетущие подозрения. Я ещё скорость сбросила, велела метелке ниже опуститься… и в сердце кольнуло острой болью предчувствие страшной беды.
Шустрые селяне подтаскивали сухие ветви и жерди и бросали в огромный костер, полыхавший точно на том месте, где еще вчера стоял приютивший нашу компанию старый навес. А несколько дюжих мужиков, вооруженных лопатами, яростно забрасывали глиной круглую ямку, так старательно выкопанную Атанием.
Мысли метались и путались. Лучше бы их совсем не было. Сердце сдавила тяжесть. Картинки, одна страшнее другой, вставали перед глазами, а я упорно пыталась их убрать, отодвинуть… хоть на время. Надежда умирает последней… а у меня она пока даже не родилась.
Знаю я селян, они во всех мирах одинаковы. Лишний шаг бесплатно не сделают, за квадратный метр покоса готовы с лучшим другом навсегда переругаться, за обглоданный стожок сена соседскую корову прибьют. А тут так дружненько таскают к костру заготовленные на зиму дровишки и закапывают яму. Ежу ясно, неспроста такая щедрость.
Хорошо еще, если закапывают только яму.
Нет, стоп! Про это я даже думать пока не буду. Но не дай же бог… тогда вам не копать, а бежать отсюда нужно. Очень быстро бежать. И не гарантирую, что это поможет.
– Бабкаешка, что-то случилось? – заглядывают мне в лицо черные встревоженные глазки.
– Не знаю, – почти рыкнула я и сразу поняла, вот оно!
То, чего мне сейчас не хватает как воздуха.
Информации.
И я буду не бабка-Йожка, если немедленно ее не достану. Так, ну и кто тут у нас самый осведомленный? Проводя глазами по толпе зрителей, состоящей в основном из стариков и детей, задумчиво хмыкнула я, нарезая медленные круги над моей бывшей делянкой.
Вот он, мой язык. Вернее, она. Язычка… или язычиха? Впрочем, это сейчас совсем неважно. Немолодая женщина, что-то взахлеб объясняющая окружившим её старушкам, именно то, что мне нужно. Разумеется, достоверность информации у нее не более пятидесяти процентов, но мне пока и этого достаточно.
Небольшое внушение, и сплетница, взмахнув руками, опрометью рванула прочь от места происшествия. Спасать якобы пригоревший суп. А я, подняв метлу повыше, неотступно следую за ней. Ага, вот и её дом. Ничего себе домишко, удобный, на два выхода. И пока хозяйка вбегает на парадное крыльцо, моя метла зависает у черного входа.
– Подожди тут, мне нужно с ней поговорить, – командую смеске, однако она встречает мои слова крайне недовольным взглядом.
– Ну, как знаешь, – решилась я. – Только стой тихо, тогда она тебя не увидит.
– Совсем? – в голоске Нилины явно слышится предвкушение чудес, вот только мне сейчас вовсе не до объяснений.
– Тсс, – взявшись за веревочку, заменяющую ручку, осторожно тяну дверь на себя.
Так я и думала, кому придет в голову запирать среди бела дня дверь во двор? Заклинанье, брошенное почти машинально, сообщило, что до нашего вторжения дом был пуст.
Не таясь, пробираюсь захламленными сенцами, отворяю дверь в кухню. Нилина не отстает ни на шаг. Хозяйка, вбежавшая на минуту раньше, озадаченно разглядывает холодную плиту, и не сразу замечает, что уже не одна дома.
– Хозяюшка, подай страннице водицы испить. Что у вас тут такое творится? В какой дом не зайду, везде пустота. Думала свадьба, да песен не слыхать. Ай помер кто? – морок на себя я наложила еще когда к дверям подошла.
И теперь женщина видит перед собой сгорбленную прожитыми годами старушку, опирающуюся на темный посошок. А я с замиранием сердца жду ответ, и секунды ожидания тяжелы как валуны.
Заклинание откровенности уже оплело незаметной паутиной ее разум, да она ему и не сопротивляется. Видать, большая любительница рассказывать новости.
– Ох, и не поверишь, баушка! Чего только не произошло! Вчера у нас ерцог был, разбойников сбывал…
Долгие пять минут, которые ей понадобились для перечисления, кто кого купил, я поджариваюсь на медленном огне. Но все мои наводящие вопросы, призванные ускорить повествование испаряются в ее горячем желании объяснить мне все поподробнее.
– … а как обоз ушел, он пошел глянуть на тех новоселов. А там – тишина. Солнце уже всходит, наши все в полях, сама знаешь, как летом ударишь, так зимой поджаришь.
– Ну и что?! – почти кричу я.
А она и рада такой рьяной слушательнице.
– А там, в старом-то навесе, цветы разные расцвели!
– Ох! – подыгрываю я, ну не томи же!
– И разные невиданные плоды висят! Видать, баба-то была непростая! Иначе, с чего бы ей ерцог ванпира почти задарма отдал!
– Ну а дальше? – тороплю уже в открытую. – Новоселы-то где?!
– А и нету! Все как один исчезли! И ванпира нету! Темное дело! Мужики постановили – навес сжечь и яму бесовскую закопать…
Она еще рассказывает подробности, а меня уже охватило отчаянье. Ну, и куда они могли деться? Да помню я, что велела гномам в лес возвращаться, только ведь в глубине души и сама не верила, что они послушаются. Даже не столько не верила… сколько надеялась. Хотя, зачем они мне нужны?
Нет, вовсе не нужны.
Вот только сначала я их найду, удостоверюсь, что все они живы и здоровы, и тогда уж точно отправлю в лес.
Я махнула сплетнице рукой и тихонько вышла на улицу. Сейчас она захочет спать, а когда проснется, никакой странницы не вспомнит, словно и не было.
– Кто купил вампира? – прокурорским тоном спросила Нилина, едва мы вышли на улицу.
– Я.
Не собираюсь я ей врать. Девчонку и так со всех сторон запутали. Сама от себя скоро станет шарахаться.
– Зачем?
– Пожалела. Когда понятно стало, что никто другой не купит. Его бы тут же и добили. Хотя он и так чуть живой был. Еле мы его до участка дотащили. Весь избит, изрезан, крылья переломаны… одни лохмоты висят… один глаз совсем заплыл… Ненавижу, когда над живыми существами так издеваются.
Рассказываю я ей эти страсти, а сама исподтишка за личиком наблюдаю. Неужели не осталось в сердечке ни капли любви к родителю? И не шевельнется в душе хотя бы жалость, на раскаянье я пока и не надеюсь.
Но она зубы сцепила, глаза сузила… зря я так старалась. Пока своими ушами от красавчика правды не услышит, её ненависти к отцу ничем не унять.
Вот где вампира искать, я хотя бы догадаться могу, он наверняка поковылял герцога догонять, чтоб за дочь отомстить. Летать-то он, думаю, пока не может. Потому за него и не особенно волнуюсь… через день, другой, он здоровье восстановит… порода у них такая. Тогда и нужно волноваться, и не столько за него, сколько за Лайофа.
А вот куда гномы делись? Неужели их тоже поймали люди герцога? Вот почему я не проверила, кого везли в остальных клетках, а сразу в бега подалась? Ну, в смысле, в полет. Наверное, отупела от радости. Да и пить очень хотелось.
Значит, раздумывать некогда, нужно возвращаться.
– Садись, – устроившись на сиденье, киваю Нилине, но она отступает на шаг назад.
И смотрит на меня с такой ненавистью, что я начинаю сомневаться в её психическом здоровье. Не с чего ей так меня ненавидеть, разве за то, что отца ее спасла? Но тогда она полная дрянь, и я ей это в два счета докажу.
– Слушай, девочка! Я ведь не дура и уже догадалась, что ты Нилина. А это значит, именно тебя я и лезла искать, по просьбе твоего отца. Он сначала очень расстроился, когда ты его так оскорбила, бедняга из-за тебя такие издевательства терпел, а ты его почти убила. Но когда я ему объяснила, что тебя обманули, он сразу все понял и рвался сам тебя спасать. Да я не пустила, он еще на ногах не стоял. Замотала в кокон и оставила. И тебя сейчас не собираюсь уговаривать. Или ты садишься добром или поедешь насильно. Но встречу с герцогом я тебе устрою, и сказать правду его заставлю. А потом делай что хочешь.
– Так это из-за тебя он к разбойникам пошел? Все правильно ты сказала, интересная у тебя работа и опасная! – шипит как змея девчонка, а глаза как два огненных кинжала.
Могла бы, точно убила меня на месте. И хотя в душе тяжело от тревоги за зеленоволосых, удержаться от смеха я не смогла.
– Ответ неверный! Я с ним знакома всего один день, а к разбойникам он пошел из-за тебя! Но об этом пусть сам рассказывает, а мне некогда. Садись, мне нужно моих друзей выручать.
Она еще пару секунд посопела, потом все же втиснулась на сиденье. Повинуясь моему мысленному приказу, метелка на полной скорости рванула в обратный путь.
И снова над нами летят в синем небе белые облака, внизу мелькают деревья и овраги, но красота природы теперь нисколько не умиляет, наоборот, вызывает непонятное раздражение. Ну не могу я наслаждаться прекрасными видами, когда где-то там, впереди, если верить интуиции, моим друзьям сейчас приходится очень несладко.
Да и вампирка уже не озирается по сторонам с таким восторгом. Сидит, сжавшись в тугой комок и, хотя мы тесно прижаты друг к другу боками, впечатление стоящей между нами непробиваемой стены так реально, что я даже тихонько проверила его локтем.
Обоз я заметила издали, и сразу поняла, там твориться что-то неладное. Он не успел далеко уйти от места привала, и теперь снова стоит, вот только причину этой остановки пока не вижу. Зато отлично вижу суету и беготню возчиков, отводящих в стороны телеги и повозки, тесную кучку воинов, окружившую карету герцога и еще одну кучку, побольше, судя по отблескам оружия, с кем-то сражающихся.
Огромный камень свалился с моего сердца, когда я разглядела, с кем бьются люди герцога. Тройка гномов и один вампир, став кружком, яростно отбиваются от наседающих со всех сторон стражников.
И, судя по валяющимся на земле недвижным телам, обороняются они довольно успешно. Вот только нападающих слишком много, с первого взгляда понятно, долго гномы не продержатся. Ну и зачем они тогда лезли напрямик? Для чего я столько времени потратила на рассказы про партизанские действия, если никто не собирался перенимать чужие хитрости?!
Но с ними я разберусь позже, сначала нужно выручить. А вот как, это вопрос. Ну, само собой, есть у меня несколько боевых заклинаний, и пара мощных игрушек, так у кого из нас их нет?
Одна загвоздка, чтоб заклинания не задели друзей, нужно, чтобы на них была моя защита. Иначе пирогов с котятами достанется зеленоволосым поровну с врагами. Значит требуется, чтобы враги и друзья вначале хоть немного рассредоточились. Однако я почему-то сомневаюсь, что они согласятся на это добровольно. Да и вряд ли кто услышит в той драке, что кипит внизу, мою вежливую просьбу разойтись в разные стороны. Еще и вампирка под боком подозрительно завозилась, как бы не рванула куда. Чтобы не тратить на нее внимание, приклеиваю девицу к сиденью, милое такое заклинаньице для слишком непоседливых.
И разворачиваю метлу на новый заход. В пылу происходящих событий на бегающее по кругу облако никто даже внимания не обратил.
– Решила бросить своих друзей? – едко шипит рядом сообразительная пассажирка.
– И не мечтай! – хмыкнула я.
Вот потому и не люблю я пассажиров, что слишком много с ними мороки. Все расскажи, все покажи, да еще и претензии предъявляют.
А у меня сейчас о другом голова болит. Чем таким можно припугнуть аборигенов, чтобы посеять среди них панику? Ну, в своем мире мне достаточно иллюзии небольшого горящего самолета, чтоб все рванули в разные стороны. А вот чего тут боятся? Да что я мучаюсь? У меня же рядом консультант сидит!
– Кто тут у вас из летающих самый страшный?
Что это она так глаза вытаращила?
Однако я и сама уже вспомнила, вот как бы только теперь это пострашнее изобразить?!
Припомнила все картинки, фильмы, наложила морок… и ринулась прямо в гущу сражающихся. И только тут поняла, что на них в этот момент можно десяток любых страшилок пустить, все равно никто не оторвет взгляда от противника. Что же делать? Место битвы стремительно приближается! Нужен какой то сигнал, шум…
Нет, усилить я могу любой звук, но вот что именно кричат при нападении драконы… не слышала ни разу. Потому впопыхах и изобразила нечто среднее между рычанием уссурийского тигра и воем пожарной сирены.
Громко изобразила, вампирка даже уши ладошками зажала.
А сражающияся головы подняли, да так и застыли в живописных позах. Ну и кто из них больше испугался? И что лично мне это дало? Гномы-то не в курсе, что я – это я, а не огромный черный дракон.
Так, значит нужно, чтобы меня узнали.
– Партизаны, в кусты! – рявкнула я собственным голосом, на бреющем пролетая над гномами.
Ну и кто там самый сообразительный? Правильно, в этот раз Талм первый догадался.
– Это Вия! – Взвизгнул радостно, и так врезал ногой по коленке застывшему напротив воину, что тот рухнул на вытоптанную траву.
– В кусты! – скомандовал Дарвиль, и они бросились из круга через образовавшуюся брешь, не забывая по пути наносить удары приходящим в себя врагам.
А я снова издала жуткий рык и бросила в ближайших воинов первое заклинание. Боевое конечно.
Нет, никого оно не убило, что за кровожадные мысли? Просто повергло в глубокий сон. С ними потом можно будет разобраться, те, кто продают за деньги свое умение махать мечом, зачастую жалостливее застенчивой молодухи, спокойно перерезающей горло собственноручно выкормленному из соски ягненку.
Зато остальные стражники, увидев, как безмолвно валятся наземь товарищи, начали в панике отступать к карете.
Я бросила еще одно заклинание и отступление превратилось в бегство. Бегите, бегите, мне нужно совсем немного времени, чтобы развернувшись, приземлиться за кустами и притронуться к траве. Слово, подаренное хозяйкой леса, действует только в прямом контакте.
Шар оранжевого пламени, вспыхнувший на крыше кареты, показался смутно знакомым, а когда из него появился злющий маг в одном сапоге, и распахнутой рубахе, я сразу вспомнила, где его видела.
А он, не теряя времени, повелительно махнул рукой, и все воины снова зависли, с потрясенно распахнутыми ртами. Вот по этим ртам я и поняла, что он снял морок. А по ядовито-счастливой ухмылке мага догадалась, что его очередной удар не покажется мне нежным. И направила метлу прямо в землю. Мечтая только об одном, быстрее прикоснуться руками к траве. Собственной магии победить колдуна мне не хватит.
Его заклинание догнало меня в тот миг, когда я уже спрыгнула с метлы и почти коснулась ступнями земли. Последнее, что я успела, застывая недвижным истуканом в неудобной полусогнутой позе, это послать подальше метлу с Нилиной.
Тело не ощущалось совершенно, но видеть все происходящее прямо передо мной я могла. И слышать тоже. Что-то незримое прилетело со стороны кустов и маг, спрыгнувший с кареты, пошатнулся. Но тут же отправил в ответ нечто, посверкивающее огненными искрами.
Потом принял на выставленные ладони пучок острых ледяных игл, стекших с его рук плюющейся паром водой. И снова бросил куда-то мне за спину горсть пылающих шариков. И судя по крикам и ругани, они в кого-то из гномов попали.
А в следующую секунду оттуда пришел небольшой смерч и яростно закружил вокруг мага, пытаясь свалить его с ног. Но бандит на миг поднял вокруг себя стену огня и смерч утих.
Вот в этот момент я и почувствовала, что паралич, скрутивший мои мышцы, немного ослаб. Значит заклинание, превратившее меня в сгорбленную статую, требует постоянной подпитки и присмотра, а именно на них у мага сейчас нет ни энергии, ни времени. И это мне очень на руку.
Однако принимать свободную позу я не тороплюсь. Сначала следует запустить все слои собственной защиты, потом выяснить, слышит ли меня травка. А пока внимательно наблюдать, как развивается сражение магов. Оба явно экономили силу, проверяя способности противника ударами различных стихий. И если Гарон бил больше водой, воздухом и землей, то маг разбойников швырял огнем и ментальными заклинаньями.
Вот он ловко отпрыгнул от разверзшейся почти под ногами ямы и, мстительно скривив тонкие губы, пробормотал что-то зловещее.
Вскрики ужаса, и выпученные в страхе глаза жавшихся к карете стражников помогли мне сообразить – пришло мое время. Маг выбросил такое мощное заклятье, что не сразу почувствует мое освобождение.
Я шепнула траве заветное слово, полюбовалась на выметнувшиеся из земли крепкие корни, спеленавшие мага в тугой кокон, и только после этого обернулась посмотреть, что же такое ужасное он сотворил.
Ах ты, жаба пупырчатая! Произвольно сорвалось с губ неласковое словечко при виде неуклюже шагающих к кустам жутких фигур, еще недавно валявшихся рядом с местом битвы. Так ведь этот маг некромант! Самый ненавидимый всеми нормальными магами извращенный вид магического искусства, позволяющий вливать собственную силу в умерших людей.
Гарон, застывший у кустов с поднятой наготове рукой, напряженно следил за их неумолимым размеренным приближением, явно собираясь устроить порождениям извращенной магии нелжиданный сюрприз.
И тут вдруг за моей спиной раздался странный треск и в воздухе запахло паленым.
Стремительно обернувшись, вижу крутящиеся от жара обрывки корней, держащих некроманта. Щит огня, вот на что решился этот сумасшедший, лишь бы выйти на свободу. И ведь наверняка знает, что после такого тесного соприкосновения с огнем на нем не останется ни одежды, ни волос, ни необожженной кожи. А уж как он будет зол и мстителен, если сумеет вырваться… подумать страшно!
Я быстро присела и положила обе руки на траву.
Ну, миленькая, не подведи, выручай!
Напоенный солнечным светом день внезапно потемнел, словно наступил вечер. В тревоге поднимаю глаза и оцепеневаю не хуже рядового гнома. Гуляющие по небу облака спешно сбиваются над нами в плотную тучу и из нее уже летят к некроманту первые тяжелые капли. Через несколько секунд самый настоящий тропический ливень хлестал по вмиг вымокшим насквозь людям и повозкам, вода ручьями стекала с волос и одежды, а новые корни еще крепче бинтовали мага.
И вдруг все прекратилось. Солнце светило как не в чем ни бывало, легкий ветерок обдавал ласковым теплом… а стражники и возницы снова застыли с раскрытыми ртами.
