Глава девятнадцатая. Дни с семнадцатого по двадцатый, немного тревожные, но очень счастливые
И опять я проснулась незадолго до рассвета. Самолетка летит заданным курсом, в широкие окна, появившиеся вместо иллюминаторов, заглядывают розоватые облака, в дальнем углу лежанки уютно сопит какой-то мальчишка…
Я тряхнула головой и распущенные волосы метнулись по лицу пушистой волной. Что-то такое мне снилось… вроде кто-то расплетал мою косу… И даже снилось, кто. А где он, кстати?! Припомнив события вчерашнего дня, встрепенулась я.
Оглянулась и сразу попала в плен зеленых глаз, внимательно и ласково следящих за моим пробуждением.
– Гарон?! – вопрос прозвучал неуверенно, словно это мог быть кто-то другой.
– Вия? – эхом откликнулся он.
– Как ты себя чувствуешь? – вспомнив, что гном вчера умирал, спросонья ляпнула я.
Словно не чувствовала ауры его организма, как и любого другого живого существа этого мира. Отныне это моя привилегия и расплата.
– Хорошо, – коротко ответил маг, отлично осведомленный о моих новых возможностях.
Конечно, хорошо. Все раны, вплоть до старых отметин залечил чудесный сок, и ману наполнил до краев. Которые у гнома теперь куда объемнее, чем были раньше. Он теперь почти равен мне по силе, а про его умения даже я всего не знаю.
– Ну и замечательно, – слукавила я, пытаясь подавить неожиданно поднявшуюся в душе обиду.
Мог бы ради приличия и поблагодарить, всё же я ради него решилась на такие перемены своей привычной жизни.
А вот это неважно, что они не произошли так резко, как ожидала я. Важно, что человек шагнул ради другого в глубокую пропасть, и абсолютно не имеет значения, что она неожиданно оказалась нарисованной.
– Вия… – вопрошающе смотрят зеленые глаза, – можно, я задам несколько вопросов?
– Задавай, – пожала плечами я, а сердце совершенно без моего ведома рванулось пойманной птичкой.
– Ты уже знаешь… что, отдав мне половину своего третьего бокала… – гном опустил глаза, а мое сердце вздрогнуло от старой боли.
Ну, что ты там такое хотел сказать? Что можешь великодушно не навязывать мне свое общество, хотя после разделения сока двое становятся духовными половинками друг друга?
Давай уже, добивай. Я ведь и не особо надеялась, что мы сможем найти общий язык, разрешить все проблемы и стереть старые обиды.
Эх! Да что зря себя обманывать, конечно, надеялась. И даже почти поверила, особенно после уверений Кинны и Атания. А вот теперь, глядя на давящегося словами Гарона, снова не верю.
– Ну? – Не выдержала я.
– Ты можешь сердится… – решился наконец гном, – или даже прогнать меня… только я все равно больше никогда ни на шаг от тебя не отстану. Наверное, не нужно было делить со мной третий флакон. Я и до этого не мог… долго… без тебя… а теперь… – он горько глянул на меня и опустил голову, позволив распущенным волосам тяжелым занавесом закрыть лицо.
Я?!
Тебя?!
Прогнать?!
Дурачок ты мой зеленоволосый, и как только такая глупость могла прийти в твою голову?
Да с чего ты взял, что я смогу тебя прогнать?! Тем более, после такого признания?
Да я еще в жизни не слыхала более нужных и важных слов. А если еще и вспомнить то, что вчера рассказала про мое спасение ведьма?
Да ведь мы, русские бабки-Йожки только за одно желание совершить для нас подвиг, готовы носить любимого на руках! А подвигов мы и сами сколько угодно можем для него насовершать…
Вот только вымирающий это нынче тип… мужчина, готовый на подвиги ради любимой.
– Гарон… – сообразив, что никакие слова не смогут передать всю глубину того чувства, что бушевало в моем сердце жарким пламенем, я неловко подвинулась к нему и уткнулась лбом в широкое плечо.
Господи, и как же давно мне хотелось это сделать!
– Вия?! – неверяще шепнул над ухом замирающий голос.
– Сама тебя убью, если еще раз уйдешь от меня, – буркнула ворчливо и прижалась еще крепче.
– Вия-а! – крепкие руки стиснули меня с такой силой, что я едва не задохнулась, – я дурак…
– Знаю, – подняла я к нему лицо и сразу наткнулась на нежные и жадные губы.
Сумасшедшая волна прорвавшегося чувства, так долго копившегося под крепкими цепями запрета, захватила и понесла, сметая все обиды и недомолвки. Хорошо, вовремя завозившийся мальчишка помог вспомнить, что мы тут не одни, и что времени у нас впереди столько, что можно наслаждаться неспешным развитием отношений, нисколько не боясь куда-то опоздать.
– Знаешь… – удобно откинувшись на подложенные под спину подушки и прижав меня к груди, задумчиво шептал маг, – я ни разу за это время не смог понять мотивы твоих поступков. Мне казалось… что ты меня презираешь… или ненавидишь… и это было очень больно… и обидно. Я, конечно, не знаток женских характеров… но никто из гномиц и людей не похож на тебя.
– Ну и у вас встречаются женщины, не похожие на других, – наслаждаясь лаской сильных пальцев перебирающих мои волосы, примирительно вздохнула я, – хотя лично мне казалось, что это ты все время стараешься меня обидеть.
– Вия, да ты еще в самую первую нашу встречу… невзлюбила меня…
– Неправда.
– Как, неправда?! Ты была ещё кошкой, а смотрела так язвительно, словно я сделал тебе кучу гадостей! Только сейчас не обижайся, ладно? – спохватился увлекшийся воспоминаниями гном.
– Когда я тебя увидела в первый раз, ты был… хоть и усталым, но таким… уверенным в себе… и таким… привлекательным… что я сразу поняла… нужно держаться подальше… иначе ты разобьешь мне сердце… – тяжело вздыхая, нехотя призналась я.
А куда деваться? Соврать ему теперь не получится, связь, возникшая при ритуале, не позволяет обмануть свою половинку.
Гарон притиснул меня к себе так сильно, что я чуть не задохнулась, потом опомнился, чуть ослабил объятья и тихонько зашептал:
– А ты… когда превратилась в женщину… была такая необыкновенная… и такая красивая… я сразу сказал Атанию, что хочу повести тебя на бал солноворота. А он сказал, что первый это придумал. Вот мы и решили… ничего не говорить… заранее. Чтобы дать тебе право выбрать самой.
– Два идиота! – запоздало разозлилась я, – а ты хоть представляешь, что могло случиться, если бы у меня не было защитного амулета? Я ведь вполне могла в тот момент под влиянием музыки выбрать Атания! А он мне совершенно не нравился как мужчина!
– Действительно, идиоты, – снова прижимая меня крепче, словно именно сейчас мог потерять, буркнул куда-то в волосы Гарон, – ты бы его и выбрала. Тем более, я тогда был уверен, что он тебе нравится больше. Помнишь, ты дала ему рассмотреть свою руку, а мне нет?!
– Конечно, помню. Я не хотела, чтоб ты по дрожанию моих пальцев понял, что я чувствую.
– А что ты чувствовала?
– Возьми мою руку и угадай.
– Вия… я так тебя люблю…
– Тсс! Не шуми. А давай, приземлимся? То есть я хотела сказать, притезаримся? Я бы уже что-нибудь съела, да и умыться неплохо бы.
– Вон там, посмотри, под теми деревьями?!
Те деревья оказались огромными соснами, росшими на берегу небольшого горного озера. Возвышающиеся вокруг нас невысокие горы, заросшие по склонам кустами шиповника и малиной, были совершенно дикими на вид, ни дорог, ни поселков не было и в помине.
Мы притезарились под соснами и пока я гуляла в окрестных кустиках, напрочь забыв от счастья о своих новых возможностях, Гарон вырастил дом. Точно такой же, в котором мы отдыхали в великом лесу в ночь солноворота. Даже про отдельную комнатку, в которой весело журчал теплый источник, не забыл.
– Здорово, – восхитилась я, вернувшись к самолетке. – тогда завтрак придумаю я.
– Я уже придумал, – нежно улыбнулся маг и, обняв за талию, повел меня в самую большую комнату, где на столе царило фруктовое изобилие. Даже про виноград, которого не знал раньше, гном не забыл.
– А нам… ничего не будет… за то, что мы все это вырастили? – Вспомнила я про выговор хозяйки.
– Но я ведь не брал энергию у Великого леса. Я же теперь высший эр! – гордо заявил Гарон, и я немедля вспомнила, что давно хотела выяснить, что такое эр.
– Гарон а кто такие… – и тут поняла, что и сама это знаю.
Просто новых знаний так много, что я еще не усвоила их все. Но если правильно задать вопрос, то нужный ответ сам всплывает в памяти.
Маги в Великом лесу делятся на четыре категории. Высшие эры, старшие эры, просто эры и младшие эры. К последним относятся все, кто сумел освоить несколько простейших бытовых и лечебных заклинаний. Те, кто могут на порядок больше, после соответствующего экзамена становятся просто эрами, а через пару веков, поднакопив опыта в скитаниях по стоянкам, старшими. Высших эров до вчерашнего дня в лесу было только двое, они были стары, мудры и по могуществу почти равнялись хозяйкам. Гарон стал третьим.
Интересно… мелькнула в голове подозрительная мыслишка, вызывая почти забытую острую боль, а чему Гарон радуется больше… тому, что между нами понемногу устанавливается взаимопонимание, или… своему могуществу?
– Вия! – маг резко развернул меня к себе лицом и крепко прижал к груди, – не смей так думать! Если тебе не нравится… то, кем я стал благодаря твоему подарку… просто скажи. Я в тот же миг откажусь… это возможно, ты знаешь. Только никогда не сравнивай себя и это могущество. Без тебя мне ничего не нужно. Ты веришь?!
Зеленые глаза, сузившись, требовательно смотрели в глубину моих, а из моего сердца рвалась величественная и простая мелодия… МОЯ мелодия. Та, которую я хочу подарить этому широкоплечему гному с такими крепкими, надежными и в то же время нежными руками.
– Я тебя люблю, – шепнула я в ответ, и зеленые глаза сразу оттаяли, расцвели горячим счастьем, окатили меня нежностью и страстью.
Мы прожили на берегу горного озера два дня, вместо запланированного завтрака, и это оказались первые такие счастливые дни в моей жизни. И надеюсь, что далеко не последние.
Правда, заставил сильно поволноваться куда-то исчезнувший в первый же день Шомо. Когда мы вспомнили про него и вместе отправились звать позавтракать, фейри нигде не было.
Ну, да, грызла меня неугомонная совесть, время к полудню, а ты только вспомнила, что ребенка нужно иногда кормить. А еще собиралась стать ему родной матерью.
– Вия… – виновато поглядывал на меня Гарон, прекрасно чувствовавший теперь все мои эмоции, – ну, не переживай ты так. Сейчас он найдется, я уже заставил искать всю траву вокруг.
Какую еще траву? Вся трава, которая росла тут весной, к этому времени уже превратилась в желтые сухие стебли, шуршащие под ногами. Только изредка из-под огромных валунов, под которыми сохранялась в жару прохлада и влага, выглядывали чахлые, замученные кустики.
И нам просто несказанно повезло, что именно возле такого кустика затаился под камнем фейри. Увидев нас, он спрятал в колени заплаканное личико, и крепко вцепился в камень руками. Словно боялся, что его потащат отсюда силой.
– Шомо? – ласково спросила я, усаживаясь прямо на сухую траву рядом с ним, – ты почему спрятался?
Некоторое время он молчал, только обиженно сопел и изредка всхлипывал. Я уже разобралась в его чувствах, и мне страшно хотелось смеяться, но делать этого было нельзя ни в коем случае.
– Шомо, – еще немного посидев рядом, осторожно глажу худенькое плечико.
– Не надо! – всхлипнув, дернулся фейри, – я тебе не нужен! Ты меня не любишь!
– Ты ошибаешься, – твердо заявила я, – ты мне очень нужен и я тебя очень люблю. Не так, как Гарона… но это ведь правильно. Детей все любят по-другому. Но это тоже любовь, и она ничуть не меньше, чем мои чувства к гному. И тебе вовсе не о чем плакать. Раньше ты выбирал… с кем жить, со мной или с Гароном… а теперь выбирать больше не нужно. Мы будем жить вместе, Гарон будет твоим папой, а я мамой.
Гарон, присевший с другой стороны от волшебного малыша, протянул ему вверх ладонью крепкую руку:
– Соглашайся, парень. Мне кажется, тебе очень повезло. Не у каждого есть такая заботливая и любящая мать как Вия.
Фейри некоторое время раздумывал, поглядывая на нас исподлобья, потом несмело положил на ладонь мага грязную ручку. Я немедленно крепко прижала ее сверху своей рукой, а второй, не удержавшись, поворошила растрепанные лохмы парнишки.
– А теперь быстро умываться и завтракать, – приказала нарочито строго, с умилением наблюдая, как двое мальчишек, широкоплечий и маленький, заговорщицки переглядываются.
