Глава 6
Дома в деревне маленькие. Есть кирпичные, но в основном деревянные, и все – небольшие. В таких даже полноценную русскую печь не разместишь. И только на окраине особняком стояли четыре больших дома. Место здесь отличное – живописный вид на озеро, до Битова рукой подать, до Москвы близко. И выезд на шоссе отсюда – в объезд Битова. Сел в машину, и через десять минут уже окраина Москвы. Очень удобно. Потому люди с деньгами облюбовали это место. Люди с деньгами старой формации. А сейчас на подходе нувориши новой волны. И все они когда-нибудь начнут строить себе особняки. Возможно, деревня Ковальцы обречена на перезастройку. Может, лет через десять здесь будут красоваться исключительно новые дома.
Михалыча в деревне знали, но не особо жаловали, поэтому Степан легко получил информацию о нем. Ягодин Иван Михайлович, заместитель директора какого-то райпо. В семье целых две машины – и у него, и у дочери. Об ограблении никто не слышал, но недавно Ягодин приобрел у соседей щенка немецкой овчарки. Старая собака умерла, новую он долго не заводил, и вдруг сподобился. Может, случилось что?
Степан, увидев, как мужчина в теплой спецовке накручивает проволоку на высокие столбы, приваренные к забору, не постеснялся оторвать его от дела.
– А хозяин где? – спросил он.
– Да нет никого. Только дочка.
Степан подошел к железной калитке, дернул за ручку. Закрыто. Он нажал на клавишу звонка.
Ждать пришлось минуты три. Калитка открылась, и он увидел симпатичную девушку с забранными за спину русыми волосами. Глубокие выразительные глаза, милый носик, красиво изогнутая верхняя губа. Нет, она была более чем просто симпатичная.
– Ну что там такое? – недовольно спросила она, глянув на работника.
Но увидев Степана, изменилась в лице. В глазах вспыхнула тревога.
– Ты кто такой? – настороженно спросила она.
– А если грабитель?
Девушка подалась назад, потянула за собой калитку. Но Степан ее удержал:
– Старший лейтенант Круча. Уголовный розыск, – и предъявил удостоверение.
– Сразу сказать нельзя было? – успокоилась девушка.
– Вы так боитесь грабителей?
– А кто их не боится?
– Все боятся. Но не все огораживаются колючей проволокой.
– Ну, пока гром не грянет…
– Да, времена нынче неспокойные, бандитов развелось…
– И это мне говорит милиция? – Казалось, девушка вот-вот рассмеется Степану в лицо.
– Не говорит, предупреждает… – хмыкнул он и вдруг неожиданно спросил: – Тебе не холодно?
Девушка была в шерстяном спортивном костюме, пальто с меховым воротником на ней как накидка.
– А мы с вами на «ты»?
– Еще нет. Но чаем угостишь, перейдем на «ты».
– Да нет, вы уже на «ты».
– Значит, и чаю попили… – широко улыбнулся Степан. – Умеешь ты гостей встречать.
– Лена, – коротко представилась девушка и кивнула в сторону дома, возле которого красовалась новенькая «девятка».
Степан обратил внимание на входную дверь. Она была железной, бронированной. И, судя по следам на пороге, установили ее совсем недавно. Заметил он и решетки на окнах.
– На вневедомственную охрану дом не пробовали поставить?
– Не ставят.
– Почему?
– Далеко. И с частниками не работают.
– Ну, раньше, может, и не работали…
Лена провела его на кухню. По пути Степан заглянул в каминный зал. Солидная обстановка, ничего не скажешь. И на кухне мебель явно не совковая.
Лена зажгла конфорку, поставила на огонь чайник и, скрестив на груди руки, спросила:
– Что дальше?
– Ну, хотелось бы получить ответ на один вопрос. Есть информация, что вас недавно ограбили.
– Не знаю ничего, – резко бросила Лена и уставилась в окно.
– Ничего?
– Ничего.
– А в глаза посмотреть?
– В глаза?! Я в чем-то виновата? Меня мучает совесть?
– Спокойно, девушка, спокойно! Не надо нервничать. Все хорошо.
– Что хорошо?
– Мне бы узнать, что плохо…
– Зачем?
– Ну вы же не обратились в милицию. Приходится самим все узнавать.
– Не было ничего! – разнервничалась Лена.
– Я понимаю, твой отец не хочет отвечать, откуда у него взялись деньги, поэтому и не заявил в милицию. Но так я и не требую никаких отчетов… И никто не потребует…
Степан замолчал. Он, конечно, мент, и его не должны останавливать пикантные моменты, но чувство неловкости все же осадило его. Лена произвела на него впечатление не только своей красотой. Его смущал и ее колючий нрав, и он не знал, как задать неудобный вопрос. Тем более что вряд ли она даст на него ответ. Похоже, страх перед дурной славой в ней сильнее тяги к справедливости.
– Нас никто не грабил. И вы совершенно напрасно пришли.
– Я знаю, кто это сделал… Этот человек очень опасен. И он не остановится.
– Посадите его в тюрьму.
– Кого?
– Не знаю. – Лена изо всех сил старалась держаться твердо, и это было заметно.
– Значит, все-таки что-то было.
– Они были в масках.
– Кто – они?
– Я же говорю, они были в масках.
– А голоса?
– У незнакомых голосов имен нет.
– Да, но вы могли бы опознать.
– Кого?
– Есть подозреваемые.
– Опасные люди. Которые, как вы говорите, не остановятся, – усмехнулась Лена.
– Нет. Вас могут ограбить снова…
– Нас могут убить. Если мы заявим в милицию. А я еще молодая и хочу жить.
– Понятно.
– Я не знаю, кто нас ограбил.
– Но хотели бы узнать?
– Нет.
– Почему?
– Меньше знаешь, крепче спишь…
– И как, получается крепко спать? – качнул головой Степан.
– На что вы намекаете? – вцепилась в него взглядом Лена.
– Я намекаю?
– Что вы знаете?
– Что вас ограбили.
– А еще?
– И еще…
– Это неправда! Не было ничего!
– Так я и не утверждаю.
– И не утверждайте… – тихо проговорила она. И вдруг перешла на истерический крик: – И не утверждайте!
– Все, все! – Степан вскинул руки вверх, давая понять, что сдается.
– Не надо мне ничего говорить! – взвизгнула она.
– Я молчу.
– Никому не говорите!
От ее крика зазвенело в ушах. Как после выстрела в закрытом пространстве.
– Никому не скажу.
Степан поднялся со стула. Зря он сюда пришел. Не заявит Лена в милицию, не сдаст Ската. А без заявления и смысла к нему соваться нет.
Не было смысла и в том, чтобы связываться со Скатом. Сказал же Кузовиков, что не надо лезть к нему, даже от дела отстранил. Не надо – значит, не надо… Но так думать Степан мог до недавнего времени. А сейчас вдруг ощутил потребность свести со Скатом личные счеты. Лена не была его девушкой, он не имел перед ней личных обязательств. Но личные счеты вдруг появились… Тем более что у него была сестра, над которой Скат так же мог надругаться. Ворваться в дом к родителям Степана, ограбить, изнасиловать.
Нет, не зря он продолжал копать под Ската. Не зря пришел сюда. Но и рану теребить не стоит. Не хочет Лена заявлять, не надо. Рано или поздно Скат проявит себя в чем-то серьезном, тогда Степан его за жабры и возьмет. Все сделает, чтобы земля горела у него под ногами.
– Я пойду, – сказал он.
– Да, уходите!
– И никому ничего…
– Так ничего и не было, – жалко посмотрела на него Лена.
– Не было.
– Но ты все равно никому не говори.
– Нет.
Он вышел из кухни, направился к выходу.
– Эй, а чай?
– В другой раз!
Лена догнала его в прихожей, улыбнулась и, взяв под локоть, вернула в кухню. Он сел, она поставила перед ним чашку чая, тарелку с печеньем.
– Сама пекла.
– Спасибо.
Она села напротив него, сомкнула под подбородком ладони и какое-то время смотрела на Степана с застывшей полуулыбкой, а потом наконец спросила:
– А зачем тебе все это знать?
– Как зачем? Подонков нужно привлечь к ответу.
– Кого именно? Кто они такие?
– Ну, пока я располагаю только оперативной информацией.
– Кто?
– Наши, битовские бандиты. Их еще называют рэкетирами.
– Да, я слышала. В Москве их много. Я в МГУ учусь, у меня подруга, у нее парень – бандит. И она этим гордится.
– Этим можно гордиться?
– Я ее презираю!
– А бандитов боишься.
– Очень… А ты?
– Мне не положено их бояться.
– У них оружие. У них пистолеты.
– Ты видела?
– Если бы только видела… Был там один, он мне пистолет к голове приставил…
– Кто такой?
– Я видела только глаза сквозь маску… Эти глаза смотрели на меня… – Лена страдальчески зажмурилась. – Я всегда буду помнить эти глаза… Хочу забыть, но буду помнить.
– Надо бы забыть.
– Я стараюсь… А ты пришел, напомнил… Знаешь, как только всех этих уродов пересажаешь, приходи еще! – вдруг истерично выкрикнула она.
Степан кивнул и поднялся. Он не обижался на нее, потому что все понимал. Психологическая травма еще долго будет напоминать о себе. Долго, если не всю жизнь.
И снова Лена догнала его в прихожей. Набросила на себя пальто, сунула изящные ножки в грубые валенки. А у калитки спросила, взяв за руку.
– Ты их посадишь?
– Обязательно.
– Пожалуйста!
Она вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала Степана в щеку. И тут же вытолкнула его за калитку, с грохотом закрыв ее. Степан усмехнулся про себя. Он обязательно закроет Ската. И конечно же скажет об этом Лене. Да, он бы хотел вернуться в этот дом.
Затвор пистолета двигался туго, но легко. Возбуждающее ощущение. Загоняя патрон в патронник, Сафрон чувствовал себя богом. Он запросто мог забрать жизнь у любого, кто встанет у него на пути. И Борю мог убить, этого ничтожного червя, который осмелился ему перечить.
– Я сказал, что половина зала моя, значит, моя! – Сафрон приставил ствол к его лбу. – Ты меня понял?
– Понял, – жалко пробормотал усатый толстяк.
– Завтра здесь должна стоять перегородка.
Рюмочная у автовокзала имела форму пенала, которую нетрудно было перегородить по длине. Кирпичная кладка, доски, да что угодно, лишь бы не видеть пьяные рожи посетителей. И отдельный вход не помешало бы устроить.
– До завтра не успею, – качнул головой Боря.
– А гроб сделать успеешь?
– Ну хорошо, завтра к вечеру…
– Сунешься к ментам, пристрелю, как падлу!
– Да нет, какие менты!..
– А платить мне больше не надо. – Сафрон бросил ложку сахара в кислый уксус. Он, может, и бог, но человека в угол загонять не стоит. Там, где отчаяние, там и безумие.
– Нет? – повеселел Боря.
– Ну, мы же не звери…
– Тогда я пойду? – спросил Боря.
– Да нет, это я пойду. А ты давай работай. Чтобы завтра все было готово.
Сафрон вышел на дорогу, которая от шоссе вела к автовокзалу, и сразу увидел Гонщика. С ним был невзрачного вида пацан в старой серой куртке. Он просительно глянул на Сафрона и опустил голову.
– Это кто такой? – обратился Сафрон к Гонщику.
– Ящур.
– Это болезнь такая?
– Ну, можно сделать Ящером.
– Типа воробей такой?
– Ну, воробей не воробей, а в армии отслужил, – сказал Гонщик.
– И что?
– А разве нам не нужны боевые пацаны?
– А ты боевой пацан? – Сафрон вопросительно глянул на Ящура.
Неказистый он на внешность и одет убого. Но куртка чистая – стираная, глаженая. Волосы густые, пышные, они, похоже, заменяли ему шапку. И он следил за ними. Вымытые у него волосы, и машинка парикмахерская по ним ходила. Лицо гладко выбрито…
– Проверь, – тихо сказал Ящур.
– И что ты можешь?
– Все.
– Ну, хорошо, – кивнул Сафрон и вместе с Ящуром отошел в сторонку. – «Козла» одного завалить надо.
– Двуногого?
– Естественно.
– А к себе возьмешь?
– Сделаешь?
Ящур кивнул.
– А не «очканешь»?
– Нет.
Сафрон задумался. Пока они решали проблему со стволами, Скат вернул барахолку на Пролетарской, а Сафрону осталось только название улицы – от слова «пролетать». Снова нужно «стрелку забивать», выяснять отношения, но для этого инициатива должна быть за ним, а не за Скатом. Вот потому и надо устроить акцию устрашения. И за Сантика надо было отомстить. А Ящур, похоже, пацан отчаянный. Но как он грохнет Ключника, если у него нет пистолета? Дать ему «ПМ» из своего арсенала? Жаба душит. Ведь от ствола потом придется избавиться…
«Груша» вдруг превратилась в серьезного противника. Скат нарочно довел себя до такого состояния, когда каждый удар давался с большим трудом. «Груша» не сопротивлялась, но, чтобы сладить с ней, приходилось себя преодолевать. Сердце работало на износ, в ушах шумело, перепонки вибрировали еще и от ударов по «груше».
– Шухер! – донеслось откуда-то – то ли из коридора, то ли из шумевшей головы.
Но голос оказался реальным. И Скат понял это, когда в зал ворвались вооруженные люди в касках и бронежилетах. Он успел среагировать – повернулся к угрозе лицом, но защититься не смог. Сильный удар по ногам опрокинул его на пол.
На него навалились двое, скрутили, надели наручники. Рядом уложили Литвака, еще кого-то. Менты не церемонились, действовали жестко, но по почкам не били, не куражились. Скат зажмурил глаза, настраиваясь на ситуацию. Он просто обязан был проявить характер, показать пацанам, что ему ничего не страшно.
– Кто здесь Скатов? – послышался густой начальственный голос.
– Ну, я.
– Сюда его давайте!
Ската подняли на ноги, развернули лицом к человеку, который здесь распоряжался. Он увидел немолодого мужчину с волевым лицом, одетого в форму, на погонах по две большие звезды.
– Вы за это ответите! – сквозь зубы процедил Скат.
Так хотелось назвать мента «полканом» или просто «мусором». Но омоновцы могли не так понять и отметелить от всей души.
Его вывели в коридор, втолкнули в отсек, который у них назывался комнатой отдыха. Два дивана здесь, кресла, стол, буфет. Телевизор, ковры на стенах, все дела. Фактически это был кабинет Ската. Здесь он и пацанов воспитывал, и девочкам уроки любви преподавал. И все это могло стать страницей из его прошлой жизни, если менты снова устроят ему «путевку» на лесоповал.
– Неплохо вы тут устроились, – сказал подполковник, осматривая комнату.
Скат вспомнил, где его видел. И даже вспомнил фамилию – подполковник Кузовиков, начальник Битовского РОВД.
– Да мы не устраивались. Мы просто так живем, – усмехнулся он.
– Плохо вы живете. И ведете себя плохо.
Кузовиков попросил омоновцев на выход и закрыл за ними дверь.
– А что мы не так делаем?
– Драку на Пролетарской устроили.
– Не знаю ничего.
– Знаешь. За рынок драка была. Э-э… скажем так, с конкурентами.
– О чем это вы?
– О том, что ты, Скатов, создал банду. И вымогаешь деньги с коммерсантов.
– Не знаю ничего!
– Поступают заявления от граждан, а это очень серьезно, Скатов.
– На меня есть заявление?
– Нет. Но ты будешь осужден за организацию банды. Есть такая статья в уголовном кодексе. Тебя с ней очень плотно познакомят.
– Никто ничего не докажет.
– Да ну! – Кузовков изумленно повел бровью.
– Никто. Ничего, – качнул головой Скат.
Был у него знакомый адвокат. Очень хороший знакомый. Илья Данилович помог ему в прошлом, консультировал его и сейчас. Скат очень рассчитывал на его помощь. Тем более что он уже имел возможность оплатить адвокатские услуги: деньги с рынка капали приличные. И с ларьков стригли неплохую шерсть.
– Попробуем?
– Попробуем.
Скат понимал, что бросает вызов битовской ментовке. Но разве он не бросил вызов всей системе, в которой существует Кузовиков? Он сказал «а», готов говорить и «бэ» – на суде.
– И тебя посадим, и твоих бандитов.
– Другие придут.
– Ты так думаешь? – совсем невесело спросил подполковник.
– Уверен.
– Если ты про Сафронова, так и его посадим.
– И без Сафрона есть кому… Капитализм на дворе. И лозунги сейчас другие.
– Какие другие?
– Ну, не «миру – мир»…
– «Деньги любой ценой», – подсказал Кузовиков.
– Деньги любой ценой… – не мог не согласиться Скат.
– Социализм, может, и отменили. А социалистическая законность осталась.
– Прогнила ваша законность. Потому и социализм накрылся, – ухмыльнулся Скат.
– Из-за таких, как ты, и накрылся.
– Из-за таких, как я. Наглых и быстрых.
– И вас таких много? – скорее у себя, чем у Ската, спросил Кузовиков.
– Всех не пересажаете.
– Да, всех тараканов не пересажать… Но может, с ними можно договориться?.. Может, тараканы будут гадить на чужой кухне?
– Не понял.
– Москва большая… – понизил голос подполковник. – А Битово – городок маленький. У нас тут все на виду. Вы вот подрались у рынка, весь город говорит. Деньги вымогают – все об этом знают…
– Ни у кого ничего мы не вымогаем.
– Делайте что хотите, но не на моей земле. Здесь должна быть тишь да гладь.
– Не понимаю.
– В Битове не должно быть никаких драк. И коммерсантов… – Кузовиков запнулся. Похоже, он понимал, что Скат не оставит бизнес в покое. – Не надо драть с них три шкуры… Как-то можно с ними договориться…
– И волки сыты, и овцы целы?
– Что-то в этом роде. – Кузовиков скривился как от зубной боли.
– Порядок всем нужен, – кивнул Скат. – И во всем.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь.
– Не все это понимают.
– Это ты о ком?
– Ну, драку не мы устроили. Сафрон там все заварил…
– А кто Иванова Александра в драке убил?
– Понятия не имею… Это не наши.
– А чьи?
– Так Сафрон его и приложил.
– Зачем?
– Ну, чтобы на нас все свалить.
– Ты видел?
– Если бы видел, не сказал.
– Почему?
– Да потому что понятия имею…
– Понятия имеешь, а на Сафрона валишь.
– Сафрон всем мешает, – пожал плечами Скат.
– Кому всем?
– Всем. И вам тоже. – Он внимательно посмотрел на Кузовикова.
Кто-то закидывает удочку, пытаясь выудить рыбку в мутной воде, а этот забросил сеть. Омоновцев подпряг, шумный наезд организовал, страху нагнал. И все для того, чтобы договориться со Скатом на своих условиях. Возможно, ему нужен процент с его доходов. Совковый принцип «ты мне – я тебе» никто не отменял.
– Не нужен он здесь. Не будет его – будет порядок. Это я вам гарантирую.
– Что ты предлагаешь?
– Закрыть Сафрона надо.
– За что?
– Ну, насчет Сантика не уверен, но Кокошина он убил.
– А доказательства?
– Вы же милиция… Мы, конечно, постараемся помочь…
– Постарайся, – кивнул Кузовиков.
– Его это работа, мы точно знаем…
– Знаете?
– И Сафрон за это ответит.
– А вот это лишнее.
– Почему? Вы найдете доказательства, предъявите обвинение… Сафрон уйдет, а мы останемся. На своем месте. И в Битове будет идеальный порядок. Никаких драк, никаких убийств, все будет шито-крыто… И с вами будем делиться, – тихо добавил Скат.
– Что?! – Кузовикова аж передернуло от возмущения.
– Ну, вам же на пенсию скоро…
– Я ничего не слышал!
– Ну, нет так нет…
– А еще раз услышу, пеняй на себя.
– Понял.
– Мне порядок на моей территории нужен. Порядок и только порядок. Не будет порядка, спущу с тебя шкуру. И с тебя, и с Сафронова… Ты меня понял?
– Понял.
– Я тебя предупредил!
Кузовиков уходил с таким чувством, словно убегал от искушения. Профессиональный долг сказал «да», а животная сущность кричала «нет». И это искушение могло его догнать…
