Глава 10
Не думал Скат, что Сафрон ответит так быстро. Жук протянул не больше суток после того, как завалил Корня. Сегодня утром его нашли на квартире с простреленной головой. Убит был и Бублик, спящий на соседской кровати. Этому пуля выбила глаз.
Смерть Жука Ската ничуть не расстроила. Этот козел бросил ему вызов. И Корня он убил только для того, чтобы выделиться. Сафрон был в ментовке, до него не добраться, а Корень попал под горячую руку. Но Ската напрягал сам факт. Если «двоечники» убили Жука, значит, они могли завалить любого пацана из его команды, в том числе и его самого. И еще, как сафроновские могли узнать, кто убил Корня?
– Жук что-то про сафроновскую шалаву говорил, – вспомнил Литвак. – Может, она?
– Убила?
– Ну, не убила, а навела… Агнессу надо за жабры брать… Если это она… Может, кто-то что-то видел. – Литвак открыл дверь.
– Ты куда?
– Да пойду, похожу. Там бабки уже у подъезда, «радио» свое включили.
– Ну, давай.
Убийцу Кокоши Скат так и не нашел. Не сложилось. А вот убийцу Жука и Бублика нужно найти кровь из носу. Найти, наказать, чтобы другим неповадно было. Пусть Литвак работает, может, и нароет что. А он пока в машине посидит, подремлет в тепле. В подвал сейчас соваться опасно, дома тоже могут поджидать, а сюда никто не сунется. Можно будет подумать в тишине, как жить дальше.
Столкновение двух мощных циклонов порождает смерчи. Что-то подобное происходило и в Битове. Две банды сошлись в битве не на жизнь, а на смерть. И смерть без устали махала косой. Снова два трупа. Возможно, был кто-то третий. Пока ясно только одно – оба покойника при жизни состояли в преступной группировке Ската. А обстоятельства Степан выяснял. Малыгин опрашивал соседей, которые жили на верхних этажах, а он взял на себя нижний.
На третьем этаже дверь ему открыла молодая женщина, курносая особа с полными щечками.
– В сорок седьмой квартире?! Убили?! Какой ужас! – кокетливо всполошилась она и вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.
– Ребята там жили. Может, видели их?
– Ну как же, как же… Таких разве можно не заметить! Такие большие!..
– Как вас зовут?
– Ну кто-то, может, и зовет, – усмехнулась молодуха. – А эти нет, не звали…
– А кого звали?
– Да таскали всяких.
Степан услышал шаги за спиной. Кто-то поднимался по лестнице. Движения спокойные, неторопливые, никакой суеты, признаки угрозы минимальные, но и не оглянуться он не мог. По лестнице поднимался какой-то парень. Плечи опущены, спина согнута, голова висит, лица не видно. Странно все это.
– Всяких, это кого? – спросил Степан.
– Ну, вчера была одна потаскушка. Через окно было видно, как она хохотала.
– Через окно?
Парень прошел мимо, не останавливаясь. Третий этаж всего. Может, он на четвертый шел. Такую высоту обычно берут пешком, так что ничего удивительного. И все равно странно.
– Они ее к себе потащили. – Женщина тоже проводила парня заинтересованным взглядом, может, вспомнила что-то.
– Молодой человек! – окликнул парня Степан.
Тот остановился:
– Да?
Степан сразу его узнал.
– Сева?
Парень кивнул, повернулся к нему и натянуто улыбнулся.
– А чего мимо проходишь?
– Да не хотел мешать.
– К дружкам своим идешь?
– К каким дружкам?
– А которых ночью убили.
– Кого убили? – фальшиво удивился бандит.
– Сева, врать уметь надо… Скажи, что ходишь тут, вынюхиваешь.
– Да нет!
– А может, ты на место преступления вернулся? Убил своих дружков и вернулся посмотреть, как у нас тут, да?
– Не убивал я!
– А кто убил?
– Сами хотим знать.
– И Скат хочет?
– Ну, хочет…
– Где он?
– Ну-у… Далеко…
– Значит, близко, – усмехнулся Степан.
– Нет его здесь! – У Литвака нервно дернулась щека.
– А чего ты так разволновался? Совесть нечиста? Корнева вчера убили. Ваша работа?
Женщина слушала с открытым ртом. Но Степан обратил на нее внимание лишь после того, как она, взяв его за руку, грудью прижалась к его локтю. Ее можно было понять. Литвак сам по себе – зрелище не для слабонервных, а тут еще разговор об убийстве. Страшно. Но еще больше – любопытно.
– Девушка, вам пора, – кивком показал на дверь Степан.
– Да нет, я постою, – отстраняясь от него, не без смущения сказала она.
– Сейчас здесь будут стрелять. – Степан вынул из кармана наручники.
– Да?
Женщину как ветром сдуло. Но дверь закрылась неплотно. Еще немного, и появится щель, через которую можно будет наблюдать за происходящим.
– А кто будет стрелять? – спросил Литвак, настороженно глядя на стальные браслеты.
– Ты можешь.
– Нет у меня ничего. И не было.
– Поэтому Корнева топором тюкнул?
– Я тюкнул?
– Руки!
– Руки?.. Ну, хорошо, – с недобрым умыслом согласился Сева.
Сомкнутые руки он протянул, чтобы обмануть Степана, сбить его с толку. Но хитрый маневр не удался. Степан был начеку. Бандит попытался его оттолкнуть, но сам оказался на полу. И еще носом приложился к ступеньке.
– Ой-ё! – взвыл он от боли.
Степан уложил его на живот, заломил руки за спину. Сева дернулся, попытался его оттолкнуть, но тут же получил кулаком в затылок. Это его и успокоило.
Услышав шум, к Степану подоспел патрульный, но к этому времени стальные браслеты уже украшали руки Литвака. Степан не постеснялся заметить, что они очень ему шли.
Тихо было в машине, уютно. Но вдруг налетел ураган. За окном заскрипел снег, открылась дверь, сильные руки схватили Ската за шиворот. Он попытался ударить человека, который потянул его на себя, но ему не хватило для этого пространства. Удача явно была не на его стороне. Зато Круча «поймал волну». Он швырнул Ската в снег, ему на помощь пришел другой мент, вдвоем они легко заломали его. Подъехала «канарейка», Ската бесцеремонно затолкали в «собачник».
В РОВД его первым делом потащили в кабинет – на допрос. Там усадили на стул, и Круча, нависая над ним, выплеснул в лицо:
– Литвак тебя сдал!
Скат мотнул головой. Не мог Литвак его сдать… Но в то же время, откуда менты узнали о машине, в которой он ждал новостей?
– Это ты дал отмашку на Корнева!
– Не знаю ничего, – мотнул головой Скат.
– Ты – организатор убийства!
– Бред!
– Смотри в глаза! – потребовал Степан.
Он схватил Ската за лицо и задрал голову, заставляя смотреть в глаза. Лицо у него каменное, непроницаемое, вроде бы спокойное. А глаза бешеные. И столько чертей в них. Если они начнут выпрыгивать, начнут бить… А удар у Кручи мощный, уж Скат это знал. До сих пор сердце замирает в груди, как вспомнишь.
– Отвали!
– Тебе же сказали, никакого беспредела! – продолжал сверлить его взглядом старлей.
– Никто мне ничего не говорил! И беспредела никакого нет!
– А Корнев?
– Не знаю ничего.
– А Сафрон знает! И он за своего пацана спросил! Где Жук? Где Бублик?.. Он убили – они получили! И ты получишь!..
– Никто никого не убивал!
– Литвак тебя сдал! – сказал Круча, как будто клин осиновый в душу забил.
Жук с Бубликом убивали, и только Литвак мог это знать. Значит, он действительно раскололся. А еще Литвак мог рассказать о конфликте с Жуком. О том, как Скат велел ему завалить Сафрона. Была отмашка? Была, значит, и Корня мог заказать Скат. Он же сказал – валить всех сафроновских. Значит, он виноват в убийстве Корня. Значит, его можно сажать.
– Никто никого не убивал! – дернулся Скат.
– Жук Корнева убил! Жук и Бублик!.. Ты хоть понимаешь, что это для тебя значит?
– Не хочу ничего понимать!
В ответ Степан влепил ему пощечину. У Ската зазвенело в голове и поплыло перед глазами.
– Ну ты прямо как дите малое. Воспитывать и воспитывать… – Он снова замахнулся, но все же заставил себя остановиться и опустил руку. – Давай без истерик! Давай с умом! – призвал он. – И давай подумаем, как нам выйти из положения!
– Куда выйти?
– Туда и пойдешь. Если голову не включишь…
– Короче можешь?
– Если короче, то Литвак валит все на тебя. Ты отмашку давал, и точка. Ты можешь свалить на него, но это замкнутый круг, а нам результат нужен. Сдай Жука. И Бублика. Под протокол. Скажешь, что видел, как Жук убивал Корнева.
– Я не видел.
– Видел. И хотел остановить… Ты же хотел остановить? Кузовиков же просил тебя не беспределить? Просил. А Жук с катушек сорвался… Или не было?
Скат кивнул. Жук реально слетел с катушек. И Кузовиков просил вести себя тихо. Раз Круча это знает, значит, Литвак «слил» ему все… И эта сука теперь будет гулять на свободе. Где справедливость? А справедливость нужно восстанавливать. Но для этого Скат должен как минимум выйти на свободу. Пацанам он скажет, что Жука и Бублика сдал Литвак, а ему всего лишь предложили подтвердить его показания. Пришлось идти на хитрость.
– Пойдешь как свидетель, – сказал Круча.
– Не хотелось бы.
– Это ненадолго.
– Что значит ненадолго?
– Дело закроют. В связи с гибелью обвиняемых… С Ивановым это уже прошло.
– С Ивановым?
– Ну, кто такой Сантик, ты уже знаешь. Его твой Ключников убил… А сам он в больнице умер, если ты вдруг не в курсе.
– Да в курсе, – скривился Скат.
Пацанов не просто вырезают, а выкашивают. Братва уже на измене, Литвак вот сломался – от нервного напряжения. «Ответку» давать Сафрону надо, а кто на дело пойдет? Кто пацанов организует? Валится все, рушится. Но нужно держаться.
– Непросто тебе сейчас. Понимаю.
Степан взял ключ, снял со Ската наручники, сел за стол, достал бланк протокола, стал его заполнять. И так тихо стало в кабинете. Слышно было, как шуршит перо по бумаге, да из коридора доносились какие-то звуки. Еще в кабинете было тепло. Может, это и разморило Ската. Он задремал, свесив голову на грудь. А потом и вовсе заснул.
Разбудил его Круча.
– Ну и нервы у тебя, пацан, – усмехнулся он. – Дело дрянь, а ты дрыхнешь… Давай подписывай!
Скату пришлось поднапрячься, чтобы разобрать предложенные каракули. Круча фантазировал в меру, без лишних подробностей. Жук вызвался убить Корнева, Скат не воспринял это всерьез. А когда узнал, пошел его останавливать, но не успел. Он все видел, но тело затаскивать за гаражи не стал. Не хотел быть соучастником…
– Это все?
– Ну, если ты помогал Жуку, можем дописать, – усмехнулся Степан.
– Да нет, не надо…
Скат взял авторучку, со скрипом вписал все, что требовалось. Нельзя было доверять ментам, но у него не было выхода.
Круча просмотрел протокол, кивнул, сунул его в ящик стола и произнес, насмешливо глядя на Ската:
– Насчет Ключникова вопрос хотел задать.
Тот завибрировал от возмущения. Ну вот, началось. Сунул палец, а останется без локтя.
– Ты видел, как он Сантика убил?
– А что такое?
– Если видел, скажи.
– Зачем?
– Тогда твоим показаниям насчет Жука точно поверят.
– А если не поверят?
– Значит, поверят Литваку. А ты останешься здесь…
– Что-то я не догоняю!
– Я же не принуждаю тебя к ложным показаниям. Что видел, то и спой… Ключникову-то уже все равно, а у тебя судьба на кону.
– Не видел я ничего.
– А Литвак видел. Значит, ему веры больше. Значит, он больше заслужил свободу.
– Если видел, пусть поет.
– Уже спел. Но хором лучше.
– Ты что, «на пушку» меня взял? – вдруг стало доходить до Ската.
– Взял… – улыбнулся Степан.
– Знаешь, кто ты? – взъярился Скат.
– Лоханулся ты, парень… Но зачем твоим пацанам об этом знать? Убийство Корнева мы закрываем. По нему больше никаких вопросов. И никаких допросов. И дело Иванова закроем, если ты Ключникова сдашь. Все будет шито-крыто. И тишина. Никто не узнает, что это ты нам помог…
– А если нет?
– Любишь ты усложнять себе жизнь.
– Я сдам Ключникова, а ты пришьешь мне драку возле рынка?
– Закроем дело Иванова, закроем и драку.
– Ну, не знаю…
– Если не знаешь, я подскажу. А ты потом согласишься. – Степан внимательно посмотрел на Ската и покачал головой: – Ведь Сафрон может убить тебя. Как пить дать, убьет.
– Не убьет, – огрызнулся Скат.
– Сафрон с катушек слетел. Он теперь не остановится, пока тебя не грохнет.
– Я его остановлю.
– Тебе мало трупов? – возмутился Степан.
– Ну-у…
– С твоей стороны – пять трупов. У Сафрона – один… два. Пять – два. Это игра в твои ворота, Скат.
– Разберемся.
– На начальника не надейся. Ты свое слово не сдержал.
– Так не хотел я. Жук сам… Основным захотел стать.
– Так это ты его грохнуть хотел?
– Когда хотел?
– Ну, на пустыре тебя видели. Пистолет у тебя был.
– Игрушечный.
– Пистолет, может, игрушечный, а Жук – настоящий… Ты ствол к его башке приложил. Может, ты его и завалил?
– Я?! Жука?! – встрепенулся Скат. – Ты хоть думай, что говоришь!
– Ну, возникла вдруг такая мысль… А кто Яслина убил? Яслина, Ключникова…
– Достал ты уже! Я откуда знаю? – Скат поднял голову и смело глянул на Степана.
Он действительно ничего не знал.
– А Сафрон?
– Ну, это понятно, что Сафрон… А кто конкретно убил, не знаю.
– Тут опытная рука чувствуется.
– Ну да…
– Может, слухи какие-то ходят?
– Слухи?.. Ну есть там одна шалава… Ее с Кокошиным видели… И с Жуком она была.
– Агнесса?
– Ну да, Агнесса, – кивнул Скат, с кислым видом глянув на Кручу. – Жук ее «снял»… На хату ее привели… А она сафроновских навела.
– Значит, Агнесса?
– Она сказала, что у Сафрона стволы есть. Предупредила. А Жук этого не понял.
– Стволы?
Дверь вдруг открылась, в кабинет широким шагом вошел Кузовиков. Увидев Ската, он остолбенело остановился. Не ожидал он его здесь увидеть. Значит, не согласовывал Круча с ним ничего. Но уже поздно пить «Боржоми»: все уже сказано.
