Если неопытные судят о произведениях искусства, то они, что естественно, весьма ошибаются в суждении. И непосвященные в словесное искусство, когда судят о словах, выносят о них ошибочное суждение, не зная точного употребления каждого слова, потому что знание для них не обратилось в навык, [появляющийся от] разного рода упражнений. Посему не должно удивляться, что монахов, пребывающих в безмолвии в горах и пещерах, осуждают не познавшие на опыте, как можно преуспевать в добродетели, и [они] говорят, что обращающиеся среди людей и живущие в городах гораздо более достойны уважения, нежели отшельники, и в такой же мере, в какой ведущие с противниками рукопашный бой доблестнее борцов, сражающихся с тенью. Ибо, не зная поводов к падению (а ведь сколько маловажных случаев, которые доводят до поражения!), признают они падениями только делом учиненные грехи, ни во что не вменяя мысленно совершающиеся поражения и победы. Зрение их не привыкло усматривать оных, как тайных и ведомых только Подвигоположнику [Богу] и совести подвизающегося. А им и нужно наипаче сие ведение: одному, как подвизающемуся ради почестей и венцов, а Другому, как Мздовоздаятелю, Который будет разделять награды по достоинству трудов. Мне кажется, что таковые судьи всего менее восхваляют душу, украшаемую сокровенными красотами, удивляются же телу, сияющему прекрасностью вида, и изукрашенную одежду славят более, нежели благосостояние облеченного в оную, потому что обманывают чувства видимым и не хотят обращать мысли на сущность вещей.