Глава семнадцатая

Склонив голову набок, с непроницаемым лицом (что на нем – печаль, гнев, облегчение? Я не могла понять) она смотрела на меня – а потом кивнула. У меня кровь заледенела в жилах. Она узнала меня. Ее губы безмолвно зашевелились, произнося мое имя, потом она повернулась и исчезла во мгле.

– Подожди! – закричала я, бросаясь следом. Я заметалась, глядя по сторонам, но вокруг никого не было. Она ушла.

Я прислонилась к стене, обняв себя за плечи. Ладони были влажными, голова раскалывалась. Я говорила себе, что мне просто показалось, взывала к здравому смыслу, но твердо знала – все это правда, такая же реальная, как лившийся с небес плач, который я слышала, предавая земле тело брата. Столетия и слезы звучали в этих голосах, их невозможно было уничтожить, их не могла стереть даже смерть – и Венда была песнью, заглушить которую нельзя, даже столкнув ее со стены. Все было правдой, такой же реальностью, как и Комизар, который, сдавливая мне горло, обещал лишить меня всего.

– Здравый смысл, – бормотала я бездумно, как заклинание. Но даже не понимала больше значения этих слов.

На дрожащих ногах я неуверенно шагнула в темноту, и мой башмак толкнул что-то точно в том месте, где стояла она. Звук от удара был странным, глухим. Я скользнула пальцами по стене – вместо камня в этом месте оказалась невысокая деревянная панель. Слегка надавив, я сдвинула ее – и оказалась под какой-то массивной лестницей, прямо в Санктуме. Впереди я увидела залитый ярким светом зал, и с радостью и благодарностью любовалась на этот мир, состоящий из прямых углов, острых граней, тяжелых шагов, теплой живой плоти. Все здесь было осязаемым, прочным. Я оглянулась на деревянную панель, закрывавшую лаз, сомневаясь, я ли это только что спускалась по потайному ходу и не привиделась ли мне та фигура. Реальна она или это мне мерещится от страха оказаться в ловушке? Однако имя, произнесенное одними губами, Джезелия, до сих пор заставляло меня дрожать. Мимо прошли караульные, и я притихла, забившись в темный угол. Я выбралась из одной ловушки, но угодила в другую.

Зал оказался людным коридором, ведущим в башню, куда Комизар приказал поместить Рейфа, сказав, что там есть для него безопасный угол. Только я собралась выбраться из-под лестницы, как к ней приблизились трое наместников. Пришлось снова нырнуть вниз. Мне нужно было только улучить минутку и взбежать вверх по ступеням – я не сомневалась, что отыщу обиталище Рейфа. Однако главным препятствием оказался коридор. Наместники прошли, но тут же показались слуги, они долго перетаскивали какие-то корзины. Наконец, все разошлись. Я натянула пониже капюшон, выбралась, сделала шаг – и наткнулась на двух стражников, только что показавшихся из-за угла.

При виде меня они остановились с удивленным видом.

– Вот вы где! – выкрикнула я. – Так-то вы выполняете приказы? Разве не вам было велено принести дрова и оставить у двери Убийцы?

Я злобно уставилась на них.

Тот, что повыше, выкатил глаза.

– Мы что, похожи на слуг с тачками?

– Да, мы тебе не мальчики на побегушках! – рявкнул второй.

– Серьезно? – спросила я. – Даже для Убийцы?

Приставив палец к подбородку, я притворилась, будто всматриваюсь, запоминая их лица.

Стражники обменялись взглядами и снова посмотрели на меня.

– Мы пришлем мальчонку.

– Да поживее! Погода портится, а Убийца велел, чтобы к его приходу огонь в очаге разгорелся вовсю.

Я отвернулась и, продолжая сердито ворчать, стала подниматься по лестнице. В висках стучало. Я ждала, что они вот-вот придут в себя, но услышала только, как они, ворча, пытаются поймать кого-то из слуг.

Забредя сначала в тупик, а затем дважды оказавшись на волоске от опасности, попадая не в те комнаты, я проворно вылезла в окно в коридоре и прошла по выступу, достаточно широкому, чтобы меня не было видно снизу. Подглядывать через окна оказалось куда менее рискованно, чем отворять двери, и, спустя всего несколько окон, я увидела его.

Сначала меня поразила его неподвижность. Его профиль. Он, сутулясь, сидел в кресле, глядя в окно на противоположной стороне. Затаенный мрачный огонь во взгляде, встревоживший меня еще при нашем первом знакомстве, вновь заставил меня поежиться. Он дышал угрозой, этот взгляд, будто натянутый лук, нацеленный, готовый выпустить стрелу. Тот самый взгляд, из-за которого я тогда, в таверне, вздрогнула и чуть не уронила стопку тарелок. Даже отсюда, сбоку, мне видно было, как пронзительно холоден лед синих глаз – он мог рассечь надвое, словно меч. Не крестьянин, но и не принц. Это были глаза воина. Глаза, вскормленные властью. И все же прошлой ночью они излучали тепло для Каланты, когда она села рядом и что-то нашептывала ему на ухо. А потом светились интересом, когда Комизар задавал свои вопросы… подернулись туманом безразличия, когда я поцеловала Кадена.

Я припомнила, как впервые сумела рассмешить его, когда мы собирали ежевику в Каньоне Дьявола. Как мне было страшно сперва, и как смех совершенно преобразил его лицо. Как он преобразил меня. Я захотела услышать его смех сейчас, здесь… но мне нечего было предложить ему, ничего веселого или по крайней мере забавного.

Следовало бы сразу же окликнуть его, но, убедившись, что он жив и не страдает от голода и жажды, я вдруг смертельно захотела другого – хоть несколько мгновений смотреть на него вот так, оставаясь незамеченной, видеть его тем новым взглядом, который обрела только что. С каких еще сторон он может открыться, этот непостижимый принц?

Он барабанил пальцами по крашеному подлокотнику кресла, медленно и ритмично, будто считал что-то – часы, дни, а может людей, которые ему за все заплатят. Может даже, он думал обо мне. Да! Ты была вызовом и затруднением. Я вспомнила, сколько раз мы целовались с ним в Терравине. И каждый раз он знал, что я – та самая, что нарушила брачный договор между двумя королевствами. А раньше, еще до того, как мы целовались, сколько раз я смотрела на него затуманенными глазами в надежде, что он наконец меня поцелует. Ощущал ли он злорадство, чувствовал ли себя отмщенным, глядя, как я опираюсь на метлу, ловя каждое его слово? Дыни. Он сказал мне, что выращивает дыни. Истории, которые он выдумывал – вроде тех, что прошлой ночью рассказывал Комизару, – лились так гладко.

Они и изменились, несомненно, вот только я не была уверена, как именно. Я даже не знала, как мне его теперь называть. Имя Рейф было так тесно связано с молодым человеком, которого я считала крестьянином. Как же я должна теперь к нему обращаться? Рейфферти? Джаксон? Ваше высочество?

Но в это мгновение он повернулся. И все изменилось. Он снова был Рейфом, а у меня защемило сердце. Я увидела его окровавленную губу и тут же протиснулась в узкую щель, не заботясь о том, что могу наделать шума. Услышав, он вскочил на ноги, готовый дать отпор, не ожидая, что кто-то может проникнуть к нему через окно – и уж подавно не чая увидеть меня.

– Что они с тобой сделали? – спросила я.

Рейф отмахнулся от моих вопросов и от моей руки и стремительно подбежал к окну. Внимательно огляделся, убедившись, что меня никто не видел, и только тогда повернулся ко мне и чуть не поломал мне кости. Он прижимал меня к себе так, будто твердо решил никогда больше не отпускать меня от себя, – но вдруг резко отступил, как будто засомневался, желанны ли его объятия.

Уж не знаю, благоразумно ли я себя вела, да и знать не хочу – но от его прикосновений я вся горела.

– Думаю, раз уж мы решили пройти все с начала и заново полюбить друг друга, без поцелуев не обойтись, – я опять нежно взяла его лицо в ладони и приблизила к своему. Своими губами, стараясь не задеть его разбитую губу, я легко касалась кожи, покрывая поцелуями скулы, щеки, уголок рта. Весь он неожиданно показался мне другим, новым, незнакомым.

Он обнял меня за талию, притянул ближе к себе, и меня накрыло волной тепла.

– Ты совсем сумасшедшая? – спросил он, тяжело дыша. – Как тебе это удалось?

Я знала, что рано или поздно эта минута настанет. Это не было частью нашего плана. Я отошла и плеснула в чашу воды из фляги на столе.

– Это было нетрудно, – солгала я. – Увеселительная прогулка.

– Через окно? – Рейф потряс головой и на миг крепко зажмурился. – Лия, не можешь же ты плясать на карнизах, как…

– Ну, танцем это не назовешь. Я крадусь, а в этом у меня большой опыт. Меня можно назвать мастером.

Рейф скривил рот.

– Я ценю твои умения, но предпочел бы, чтобы ты сидела тихо, – возразил он. – Не хочу, чтобы тебя отскабливали от булыжной мостовой. Мои люди придут. Существуют военные стратегии и для таких случаев, когда преимущество не на нашей стороне – мы выберемся отсюда все вместе.

– Стратегии? Разве твои солдаты уже здесь, Рейф? – спросила я, осматривая комнату. – Что-то незаметно. А мы здесь. Ты должен согласиться с тем, что они могут и не прийти. Это опасная земля, и они могли…

– Нет, – оборвал он. – Я бы не втравил в дело своих лучших друзей, если бы думал, что они могут не выжить. Говорю тебе, это может занять какое-то время.

Но я увидела сомнение в его глазах. Реальность есть реальность. Четыре человека на чужой земле. Велика возможность, что они уже погибли – если, например, наткнулись на венданцев, как Вальтер со своим взводом. Я уж и не говорю о том, как опасна в нижнем течении река (Каден предупреждал меня об этом), и о смертоносных созданиях, обитающих в ее водах. Отчасти по этой причине Венда всегда была настолько изолированной.

– Опять конвоиры? – спросила я, возвращаясь к его разбитой губе.

Рейф кивнул с отсутствующим видом, его мысли где-то витали. Его взгляд остановился на моем наряде.

– Кто-то вернул мне мою накидку. Вместе с седлом и вьюком, – объяснила я.

Протянув руку, он потянул за завязку на шее, ослабил ее, и медленно стянул плащ с моих плеч.

– А это?

– Взяла у Кадена.

Грудь Рейфа мерно заходила, и он отошел в сторону, запустив в пальцы в волосы.

– Видимо, лучше его одежда, чем то платье.

Очевидно, стража, не теряя времени, распространяла свои гнусные басни.

– Да, Рейф, – вздохнула я. – Я ее заработала. В бою на мечах, и только-то. У Кадена на ноге синяк величиной с гусиное яйцо в доказательство.

Он повернулся ко мне, не скрывая облегчения.

– А поцелуй вчера вечером?

Я возмутилась. Неужели он не мог просто выбросить это из головы? Но тут же поняла, что он готов взорваться. Все обиды и подозрения, которые мы так и не успели друг другу высказать, никуда не исчезли.

– Я сюда пришла не для того, чтобы меня допрашивали, – огрызнулась я. – А как насчет твоего интереса к Каланте?

Он расправил плечи.

– Полагаю, мы оба играем свои роли ради спасения жизни.

Его обвинительный тон разжег из искры моего возмущения настоящий пожар.

– Роль? Ты так это называешь? Ты мне лгал. У тебя тяжелая жизнь. Вот что ты мне говорил. Тяжелая?

– Ты сейчас о чем? О прошлой ночи или о Терравине?

– Можно подумать, что с тех пор прошло десять лет! Интересно ты обращаешься со словами. Жизнь у тебя не тяжелая. Ты же у нас блистательный наследный принц Дальбрека! И это ты называешь тяжестью? Но ты врал и врал о выращивании дынь и уходе за лошадьми, и о том, что у тебя умерли родители. Ты без зазрения совести заявил мне, что ты крестьянин!

– А ты притворялась служанкой в таверне!

– Я ей была! Я обслуживала столы и мыла посуду! А ты вырастил хоть одну дыню за всю жизнь? Но нет, ты громоздил ложь на ложь и даже не подумал ни разу сказать мне правду.

– Ты не оставила мне выбора! Я слышал, как ты за глаза зовешь меня послушным папенькиным сынком! К которому у тебя нет ни капли уважения!

Я даже рот открыла.

– Ты за мной шпионил? – я отвернулась, затрясла головой, не веря своим ушам, заходила по комнате, а потом бросилась назад и посмотрела ему в лицо. – Шпионил? Твоему коварству нет конца!

Рейф шагнул вперед с таким устрашающим видом, что я попятилась.

– Может, если бы одна служанка первой сказала мне правду, мне не пришлось бы скрывать, кто я такой!

Взяв себя в руки, я тоже шагнула вперед, наступая на него.

– Может, если бы один самовлюбленный принц потрудился познакомиться со мной до свадьбы, как я просила, мы вообще сейчас не сидели бы здесь!

– Ах, вот как? Что ж, если бы кое-кто обратился ко мне хоть с намеком на вежливость, а не раскомандовался, как избалованная стерва в короне, я бы и приехал знакомиться!

Я даже задрожала от гнева.

– Может, эта стерва была слишком напугана, чтобы выбирать слова, подходящие для Его Высочества Спесивой Задницы!

Мы стояли, сжимая кулаки и задыхаясь от ярости. Такими, как сейчас, мы никогда прежде не видели друг друга. Никогда прежде мы не представали в этом качестве: королевский сын и королевская дочь двух сопредельных государств, между которыми существовало лишь неполное, с оговорками, доверие.

Мне вдруг стало тошно от собственных слов. Я вспоминала каждое из них с ненавистью – если бы можно было взять назад то, что я наговорила. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Мне было так страшно, Рейф, – прошептала я. – Я попросила тебя приехать, потому что никогда в жизни мне не было так страшно.

Прямо на глазах гневный румянец с его щек тоже схлынул. Он сглотнул, бережно обнял меня и губами коснулся лба.

– Прости, Лия, – прошептал он. – Прости меня.

Я не поняла, за что он просит прощения: за злые слова, сказанные сейчас, или за то, что не отозвался и не приехал тогда, получив мое письмо. Возможно, и за то, и за другое. Рейф провел пальцем по моей спине. Мне хотелось одного, навсегда сохранить в памяти это ощущение и стереть из нее сказанные нами слова.

Взяв меня за руку, Рейф стал целовать палец за пальцем, так же как в Терравине. Я подумала: мне целует руку принц Джаксон Тайрес Рейфферти Дальбрекский – и поняла, что его титул не имеет для меня никакого значения. Наследный принц или крестьянин – он все равно остается тем человеком, которого я люблю. Он Рейф, а я Лия, а все прочее, пусть даже важное для других людей, для нас не играло роли. Мне не нужно было начинать любить его заново. Я ведь никогда и не переставала.

Я просунула руки под его куртку, прижала пальцы к мускулистой спине.

– Они придут, – шепнула я, уткнувшись ему в грудь. – Твои солдаты придут, и мы отсюда выберемся. Вместе, как ты и сказал.

Я вспомнила, что, по словам Рейфа, двое его людей говорили по-вендански.

Отклонившись назад, чтобы видеть его лицо, я поинтересовалась:

– А ты тоже говоришь на их языке? Я забыла спросить об этом вчера.

– Только отдельные слова, но сейчас я быстро наверстываю. Fikatande idaro, tabanych, dakachan wrukash.

Я кивнула.

– Скабрезные словечки всегда запоминаются первыми.

Рейф усмехнулся, и улыбка преобразила его. У меня защипало глаза. Хотела бы я, чтобы эта улыбка никогда не сходила с его лица – но сейчас необходимо было перейти к более насущным, но и более мрачным деталям, которыми я должна была с ним поделиться. Я рассказала обо всем, что узнала и что могло пригодиться Рейфу и его людям.

Мы сели за стол, и я поведала ему обо всем, начиная с угроз Комизара, высказанных мне наедине, о товарах из ограбленного каравана, которые я видела на площади, о разговоре с Астер и о своей догадке, что венданская армия регулярно безжалостно уничтожает патрульные отряды. Они что-то скрывали. Что-то важное.

Рейф сжал руками виски.

– У нас часто бывали стычки с шайками венданцев, но это выглядит иначе. Никогда раньше я не видел организованных войск вроде этих, но даже шестьсот вооруженных солдат – сила, с которой легко справятся оба наши королевства, как только узнают, с чем имеют дело.

– Но что если их больше шести сотен?

Рейф откинулся на спинку своего кресла и потер подбородок.

– Мы не видели тому подтверждения – к тому же, чтобы поддерживать и обучать большую армию, необходим определенный уровень благосостояния.

Это было чистой правдой. Поддержание морриганской армии требовало непрерывной подпитки из казны. Но, даже несмотря на некоторое облегчение при мысли, что с армией противника легко будет справиться, сомнение все же глодало меня.

Я продолжила, рассказав ему про джехендру, про человека, что повесил мне на шею талисман, и про женщин, снимавших с меня мерки.

– Они были необычайно внимательны, Рейф. Даже добры. Это странно, если сравнивать с отношением остальных. Мне даже показалось, что…

– Ты им нравишься?

– Нет. Больше того, – сказала я, покачав головой. – Мне показалось, что они хотят мне помочь. Возможно, помочь нам? – Я закусила губу. – Рейф, было кое-что, о чем я тебе не сказала.

Он подался вперед, пристально вглядываясь в меня. Это напомнило мне, как я подметала полы в терравинской таверне, а он вот так же внимательно вслушивался в каждое мое слово, о чем бы я ни болтала.

– Что такое? – спросил он.

– Убегая из Сивики, я кое-что стащила. Я была зла и хотела выместить это кое на ком из кабинета – на тех министрах, которые особенно рьяно добивались нашего брака.

– Драгоценности? Золото? В Венде никто не осудит тебя за кражу у заклятого врага.

– То, что я похитила, кажется, не имеет цены. Думаю, они пытались скрыть это от всех – особенно от меня. Я украла несколько документов из библиотеки королевского книжника. Один из них оказался древним венданским текстом, который называется «Песнь Венды».

Рейф покачал головой.

– Никогда о таком не слышал.

– Как и я.

Я объяснила ему, что Венда была супругой первого правителя, а эта страна названа в ее честь. Я говорила дальше: о том, как она рассказывала истории и пела песни, сидя на стенах Санктума и обращаясь к людям внизу, но ее объявили безумной. Когда ее слова стали подхватывать внизу, правитель столкнул ее со стены, и она разбилась насмерть.

– Убил собственную жену? Видно, они всегда были такими же варварами, как сейчас, но какое отношение все это имеет к нам?

Я заколебалась, немного боясь произнести это вслух.

– По пути сюда через Кам-Ланто я перевела этот текст. В нем говорилось о драконе, который должен восстать, ненасытном чудовище, чья пища – слезы матерей. Но еще там говорилось, что ему бросят вызов. Некто по имени Джезелия.

Рейф склонил голову к плечу.

– Что ты хочешь сказать?

– Может быть, то, что я оказалась здесь, не случайность.

– Из-за имени, упомянутом в старой песне давно умершей сумасшедшей?

– Но это еще не все, Рейф. Я ее видела, – выпалила я.

Интерес на его лице мгновенно сменился тревогой, как будто я тоже сошла с ума.

– Ты думаешь, что видела мертвую…

Перебив, я рассказала о женщине, которую видела в зале, на берегу оврага и, наконец, в подземном ходе. Рейф нагнулся ко мне, ласково перебирая в пальцах пряди волос у меня за ухом.

– Лия, – заговорил он, – ты проделала утомительный, тяжелый путь, а это место… – он потряс головой. – Здесь у любого могут начаться видения. Каждую минуту мы рискуем, наша жизнь в опасности. Неизвестно, когда за нами придут и… – он сжал мою руку. – Имя Джезелия здесь может самым обычным и встречаться на каждом шагу. А дракон? Это может быть кто угодно. Она могла иметь в виду даже настоящего дракона, в буквальном смысле. Ты об этом подумала? Это всего лишь история, легенда. Такие есть у каждого народа. И ничего удивительного, что в темном подземелье тебе что-то померещилось. Но ведь это могла быть просто идущая по своим делам служанка. Хвала богам, что она не выдала тебя страже. Но ты не должна быть пленницей в этом гиблом месте, уж в этом-то я твердо уверен.

– Здесь что-то происходит, Рейф. Я чувствую. Что-то надвигается, назревает. Нечто, что я видела в глазах старухи на Кам-Ланто. Нечто, что я слышала.

– Ты хочешь сказать, что твой дар говорит с тобой? – его тон неуловимо изменился, в нем появилась еле уловимая ирония. Может, он вообще не верит, что у меня есть дар, поняла я. Мы с Рейфом никогда прежде не говорили о нем. Возможно, морриганские слухи о моей бездарности достигли и Дальбрека. Сомнение в его голосе обожгло обидой, но я не могла его винить. Теперь, когда я заговорила о нем вслух, мне и самой все это показалось неправдоподобным.

– Я не уверена, не знаю наверняка, – я зажмурилась, злясь на себя за то, что не знаю собственного дара и не могу лучше ответить на вопросы Рейфа.

Вскочив, он обнял меня и прижал.

– Я верю тебе, – шепнул он. – Да, что-то назревает, но тогда тем более нам нужно поскорее уносить отсюда ноги.

Я положила голову ему на грудь, желая, чтобы он никогда не отпускал меня, пока…

Так он тебе и сказал, когда мы на самом деле соберемся уезжать.

Я будто услышала насмешливый голос Финча и замерла. Каден ведь не сказал мне, когда на самом деле вернется. Я не верю тебе, Лия. Никогда не верил, и имел на это веские основания. Как ни отвратительно, я должна продолжать эту игру с Каденом.

– Я должна идти, – сказала я, отодвигаясь, – пока он не вернулся и не обнаружил, что меня нет.

Подхватив накидку, я вскочила на подоконник.

Рейф попытался задержать меня.

– Ты говорила, что его не будет весь день.

Я не могла рисковать, на объяснения не было времени. Едва успев выбраться на карниз, я услышала, как в замке поворачивается ключ и дверь Рейфа со скрипом отворяется. Прижавшись к стене, я, вместо того чтобы уносить ноги, вытянулась, пытаясь разобрать, кто пришел. До меня донесся голос Каланты – с Рейфом она говорила куда более дружелюбно, чем со мной. А следом раздался голос Рейфа: мигом превратившись из принца в любезного эмиссара, он начал расточать похвалы ее платью.