Густав терпеливо ждал, пока его модуль подползёт к отверстию, появившемуся в борту инопланетного корабля. Генерал собрал всю силу духа, наблюдая, как приближается огромная туша чужака. Если уж суждено проиграть, так надо принять поражение с достоинством.

Последние часы были самыми трудными за всю жизнь. Он десятки раз спрашивал себя о том, правильно ли поступил, решив сдаться. Он капитулировал перед генетическими расистами. И ради чего? Его решение повлияет на всех людей Земли, и на их детей, и на внуков. Но всё же, страдающая Земля лучше, чем мёртвая. Нельзя допускать геноцид, даже если тебя за то заклеймят трусом.

Похоже, за решение придётся заплатить пленом, превращением в пешку неприятной политической игры. Что ж, Густав был готов. Даже такие повороты судьбы можно обратить на пользу своим людям. Не исключено, что близость к врагам поможет найти выход из нищеты, дать новые средства.

Модуль наконец пристыковался. Дверь скользнула в сторону. За ней открылась внутренность такого же модуля-лифта. Там стоял, ожидая, Уилл Куно-Моне, одетый во флотский комбинезон. Роботер был цел и невредим.

Густав удивился такой безрассудной смелости и открытости противника. Генерал ожидал насилия, предательства, но не этого простодушия. Не желая унижения, Густав взял с собой пистолет. Теперь он лежал на дне кармана и просился в руку. Может, завладеть инициативой?

Нет, было бы крайней глупостью грозить оружием прямо на корабле галатеан. По крайней мере пока. Пусть они отведут в жилое ядро, а там будет видно.

– Привет, генерал, – сказал роботер.

– Добрый вечер, мистер Моне.

– Пожалуйста, заходите, – сказал Моне и указал на место рядом с собой. – Впереди долгая дорога.

Густав переплыл через порог, завис рядом с галатеанином. Дверь за спиной закрылась, и Густаву показалось, что прошлая жизнь закрылась вместе с ней. Он глубоко вдохнул. Лифт тронулся, пошёл во внутрь инопланетного корабля.

– Я приготовил для вас один из вторичных жилых модулей, – сообщил Моне. – Он рядом с отсеками, где мы держим пленных коммандос, отправившихся за «Наньшанем». Вы удивитесь, узнав, скольких бросили на поле боя ваши люди.

Настроение Густава сделалось чуть хуже.

– Полагаю, я тоже здесь в качестве пленного?

– Отнюдь. Более того, мне нужна ваша помощь.

– Не могу представить зачем, – произнёс Густав.

– Затем, чтобы способствовать безоговорочной капитуляции вашей планеты.

Густав закрыл глаза. Ну конечно. Глупо было поверить хотя бы на секунду в то, что галатеане окажутся столь же благоразумными, как некий генерал Улану. Интересно, скоро ли гамма-луч нацелится на Боготу? К горлу подкатил тошный ком.

Лифт остановился у шлюза.

– Пожалуйста, после вас, – предложил Моне.

Густав собрался с духом и пропихнулся в круглый туннель, приведший в почти сферический зал, оборудованный как очень просторное и комфортабельное жилище. Обычная флотская шконка и крошечный ящик-закуток с душем, привинченные к полу, выглядели нелепо среди такого пространства. Галатеане позаботились и о столе с компьютерной консолью. Да, камера превзошла все ожидания. Но это тем не менее камера.

– Это куда роскошнее моей генеральской каюты, – сухо улыбаясь, сказал Густав. – Мистер Моне, я очень благодарен за жильё и ваше доброе отношение ко мне. Но, увы, я должен разочаровать вас. Я не намерен предавать ни мой мир, ни моих людей.

Моне странно посмотрел – пытливо, проницательно. Будто видел насквозь.

– Вы знаете, кто я, – сказал роботер. – И представляете степень моей власти. Если вы расскажете мне то, что я хотел бы узнать, то убедитесь: я умею проявлять удивительную гибкость.

Густав рассмеялся, узнав собственные слова.

– Да, со времён нашего последнего разговора судьба преподнесла нам много сюрпризов.

– После нашего разговора меня отправили на пытки, а вы отправились подчинять мой мир. Я такого не сделаю.

– Вы несправедливо осуждаете меня, – хмурясь, заметил Густав. – У меня не было выбора. Я не хотел ни оставлять вас Высокой церкви, ни лететь к Галатее.

– Генерал, выбор всегда есть, – сказал Моне.

– Как же это по-детски наивно, – прикусив губу, выговорил генерал.

– В самом деле? Хорошо, пусть я буду наивным. Я объясню вам, чего хочу от вас, и дам выбор. Если откажетесь, вам не причинят никакого вреда. Я высажу вас на Землю целым и невредимым.

– Мистер Моне, вы угрожаете мне передачей в руки пророка? – сухо заметил Густав. – Увы, мистер Моне, угроза пуста. Моя судьба уже определена. Где бы я ни был, церковь достанет меня.

– Я не хотел никоим образом пугать вас, – устало выговорил Моне. – Когда закончится война, я высажу вас, где пожелаете. А пока отчего бы вам не выслушать меня? Я нисколько не хочу играть словами и давить на вас.

Густав развёл руками. Конечно, пожалуйста, выслушать не повредит.

– Говорите же. Поделитесь мыслями. Я весь внимание.

– Я поведу этот корабль к Земле. Я передам всей планете правду о наших находках. А потом я потребую, чтобы правительство Церкви истинности заменили на согласное сотрудничать с Преобразившимися. И я хотел бы, чтобы вы возглавили это правительство.

Густав рассмеялся ему в лицо.

– Иными словами, чтобы я стал вашей марионеткой. Мистер Моне, я тронут. Но позвольте спросить, с какой же стати вы вообразили, будто я стану послушной обезьянкой Галатеи?

– Обезьяны мне не нужны, – холодно ответил Моне. – Я выбрал вас, потому что из всех виденных мной землян вы – единственный, способный мыслить трезво. Вы же сказали, что считаете, будто люди Земли должны знать об инопланетянах. Потому я тогда, в камере, и сказал вам правду.

– Правду? – насмешливо повторил Густав. – Вы сказали мне, что раса древних инопланетян решила отдать победу Галатее.

– Возможно, я не слишком подробно объяснил, – сложив руки, заметил Моне. – Преобразившимся нет дела до наших войн. Они лишь хотят, чтобы человечеством не управляли те, кто насаждает невежество. Чтобы мы приняли генетическую модификацию и разумно использовали её.

– А это не то же самое? Вы хотите, чтобы я поверил, будто сверхцивилизация поощряет генетический расизм?

– Простите, но что расистского в генетической модификации? – с внезапным раздражением спросил Уилл.

Густав печально покачал головой.

– А вы не понимаете? Вы, рождённый разговаривать с машинами? Мистер Моне, с людьми нельзя как с животными в стойле. Потому что тогда обязательно будут те, кто переделывает людей, и те, кого переделывают. Хозяева и рабы.

– Преобразившиеся оставили нам жизнь именно потому, что у нас может быть по-другому! Условия нашего выживания – измениться, не становясь рабами и господами.

– Но тогда зачем нам изменяться? – спросил Густав. – Если ваши Преобразившиеся так заинтересованы в социальной справедливости, значит, мы должны измениться не ради торговли либо власти. Так ради чего? Отчего бы не оставить нам нашу человеческую справедливость, наши законы?

– Потому что наша справедливость мертва! – с отчаянием выговорил Моне и развёл руками. – Да посмотрите же на нас! Зачем мы воюем? Мы же попросту уничтожаем себя! Подумайте, на что тратит силы и ресурсы ваше драгоценное человечное человечество – да именно на то, что вы, по вашим утверждениям, презираете. На слепую веру и безоглядную эксплуатацию одних другими. На то, что калечит нашу историю уже много столетий! На то, что, чёрт возьми, уже изувечило Землю! И что, ваши люди чему-то научились? Да ровно ничему! Единственное, что может вас объединить, – это новая жестокость и страх, хуже и горше прежних.

У Густава побежали по спине мурашки. Проклятый роботер попал в точку.

– Так не должно быть и не будет, – выговорил генерал.

– В самом деле? Благодаря технологии теперь один невежда может уничтожить миллионы людей одним нажатием кнопки. А нынешняя человеческая натура такова, что всегда отыщутся желающие насаждать невежество ради своей власти.

– Вы ошибаетесь! Фанатизм рождается из-за нищеты, а не из-за человеческой природы. А нищету порождает неравенство! Ваша генетическая модификация и есть неравенство, причём заложенное в самые ваши клетки.

– И почему же тогда Галатея не уничтожила себя в беззаконии и тирании? – осведомился Моне.

– Потому что вы богаты!

Теперь рассмеялся Моне. Густаву снова захотелось убить его.

– Галатея? Богата?

– А разве нет? – раздражённо спросил Густав. – Как ещё назвать мир, где у каждого в переизбытке еды и места для жизни? Где роботы готовы исполнить любое желание по мановению пальца!

– Увы, это не совсем так. Наша Галатея – мир постоянной опасности, где всем нужно действовать сообща ради обычного выживания.

– Наивный мальчишка! – почти прошипел Густав. – А разве наша Земля не стала такой с тех пор, как ваши предки оставили её умирать?

– Хм, если вам так плохо, так отчего же вы, объединившись, сразу принялись строить военные корабли? – прорычал Уилл.

Его руки тряслись.

– Вы начали строить корабли, чтобы атаковать планеты, не причинившие вам никакого зла!

– Мы разорвали оковы вечной нищеты! Или вы хотите сказать, что торговцы Галатеи не хотели эксплуатировать наше население?

– А какого чёрта им хотеть? – заорал побагровевший роботер. – Зачем нам вообще сдалась Земля? Да вы плюнули на нас, когда решили убивать друг друга. Нам пришлось выучиться, пришлось всё делать самим. Да никому на Галатее теперь и в голову не придёт эксплуатировать Землю. Мы слишком заняты выживанием. Галатея – не Земля. Совсем. У вас не кончится воздух из-за того, что кто-то забыл завернуть кран. Вы никогда не видели, как песчаная буря разносит в клочья целый город. Ваша Земля ещё настолько приятна для вас, что вы за неё грызёте друг другу глотки. А все ваши предполагаемые страдания – из-за того, что вы позволяете людям верить в чушь и не бояться последствий этой чуши. Ну так вот, время кончать с глупостями. И платить по счетам.

– Да, время кончать с глупостями! – закричал генерал. – Имейте же совесть наконец признать настоящую причину вашего желания завладеть Землёй! И не сваливайте вину на мифических пришельцев, с которыми вы никогда не общались!

– Вы сомневаетесь в моих словах? – удивлённо спросил Уилл. – После всего произошедшего вы всё ещё не верите в Преобразившихся?

– А вы бы поверили на моём месте? – с отвращением выговорил Густав. – Где доказательства? Я изучал Реликвию два года и не слышал ни слова о них либо их требованиях. Насколько я понимаю, вы просто украли чужой корабль вместе с артефактом-архивом. Вы разграбили Реликвию, а теперь выдумываете чушь, чтобы оправдать свои отвратительные намерения.

Повисла тишина.

Затем галатеанин заговорил снова, медленно и размеренно, не сводя с Густава глаз.

– Генерал, дайте мне пистолет. Тот, который в вашем кармане.

– Зачем? – спросил захваченный врасплох Густав.

– Я хочу показать вам кое-что.

Генерал стиснул зубы. Похоже, выбора нет. Если уж Моне смог незаметно просканировать, то, скорее всего, в комнате находится нацеленное скрытое оружие.

Генерал неохотно вытащил пистолет, протянул его роботеру. Тот взял – и, к генеральскому удивлению, приставил ствол к собственному большому пальцу.

– Глядите, – сказал Моне и выстрелил.

Кровь брызнула на новенькую обшивку каюты. Поразительно, но роботер даже не моргнул, словно вовсе не ощутил боли. Он вытянул искалеченную руку. Верхушка большого пальца – мешанина из ошмётков плоти, кости и крови.

– Глядите! – повторил Моне.

Густав оторвал взгляд от бесстрастного лица галатеанина, посмотрел на палец. Изуродованные ткани восстанавливались с невероятной скоростью. У Густава побежали мурашки по коже. Секунды – и палец восстановился, задвигался. Это уж точно не галатеанская генетическая модификация.

– Они полностью переделали меня изнутри, – сообщил Моне, беззаботно отшвыривая оружие. – А теперь-то вы верите мне? Или вы убеждаете себя в том, что я украл и способность перестроить собственное тело?

Генерал смотрел на восстановившийся палец и думал о том, что истина холодна и отвратительна. Роботер говорит правду, по крайней мере, ту, в которую верит сам. Инопланетяне на его стороне. Теперь понятно, как он смог убежать из тюрьмы на Нью-Анджелесе.

Но если верить Моне, значит, «ключ» и вправду губителен. И Земля оказалась под угрозой с того самого мига, как генерал Улану собрал первый «ключ». Ужас нахлынул волной. Генерал и не подозревал о том, насколько правдивы его собственные слова, брошенные в лицо послушнику Родригесу. Люди уже воюют с древнейшей и могущественной цивилизацией. Причём воюют многие годы.

Вдруг защемило в груди.

– Да, вы меня убедили. Пока, – признался Густав, глядя роботеру в глаза, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно.

В то же время генерал лихорадочно придумывал простое объяснение увиденному чуду. Ведь возможно что угодно: и психотропные наркотики сразу при входе на корабль, и голограммы, и протез. Но обыденные объяснения не казались убедительными. С какой стати галатеанам затевать причудливый обман? И ведь никто не знал о пистолете в кармане Густава.

Неужели Преобразившиеся – реальность?

Не исключено, что Моне верит во всё, что сказал об их намерениях. Но добиться мира посредством генетической инженерии…

Фантастика. Причудливая ложь. Но если инопланетяне лгут, то чего же хотят на самом деле? Ясно, что не уничтожения человечества. С такими кораблями они могут уничтожить людей без труда. И защитить человечество они не хотят тоже, потому что их предложение означает полное исчезновение человечности как таковой. Наверное, Преобразившиеся хотят сохранить человечество для понятных лишь им целей.

– Вы полностью доверяете этим Преобразившимся? – спросил Густав.

– Нет. Но я доверяю в достаточной степени.

– И какова же цель модификации человечества?

– Развиться и присоединиться к Преобразившимся, – ответил роботер.

Он слегка покраснел. Очевидно, ему тоже не слишком нравилась перспектива.

– Они помогают разумным видам, которые способны выжить, – добавил роботер, и новое откровение прозвучало неубедительней прежнего.

А Густав ощутил подползающую дурноту. То есть инопланетяне выращивают полезные виды, будто скот на ферме.

– Понятно, – выговорил генерал. – А они подсказывают, какие делать модификации?

– Нет, они не говорят, в какую сторону развиваться. Они вообще предпочитают не вмешиваться.

– Тем не менее, насколько мне известно, они выбрали для сообщения с человечеством именно вас.

– Да, – подтвердил Моне.

– Потому что вы роботер?

– Полагаю, да.

– То есть нам предстоит создать поколение роботеров? – продолжил генерал.

– Возможно, – невозмутимо ответил Моне.

Похоже, он вовсе не уловил иронии. Подумать только, целое поколение аутистов на потребу инопланетянам. Идеальное средство для того, чтобы довести человечество до уровня послушных машин.

– А вы подумали о том, что могли быть и виды, развившиеся без посторонней помощи? Что вам просто не повезло наткнуться на самых больших и крепких ребят в местном дворе, привыкших заправлять всеми и вся?

– Конечно, приходило, – скривившись, согласился Моне. – Но почему мне верить именно в это? Насколько я понимаю, Преобразившиеся могут быть просто учителями, желающими остановить ссору учеников. Но на самом деле нам абсолютно всё равно, кто они. Важно то, что за ними сила. Наша роль в этой галактике может измениться, и нам следует подготовиться к переменам. Нам необходимо единство.

Да, уж это очевидно. Но с какой целью? По опыту Густава, сильные редко бывали альтруистами. Похоже, из-за желания выиграть войну Моне и его присные отдали человечество во власть чего-то огромного и жуткого.

Правда, начало этой катастрофе положил именно он, генерал Густав Улану, отправившись за тайнами древних. Вина лежит и на нём.

– Надеюсь, вы простите меня за то, что ваши планы светлого будущего не вызывают у меня радости, – выговорил генерал.

В его голосе прозвучало больше сомнений и страха, чем хотелось бы. Но трудно справиться с собой, узнав такое.

– Мне безразлично, вызывают они у вас радость или нет. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне принести новости на Землю.

Этот галатеанин просит, чтобы Густав рассказал людям Земли об их неудаче, о том, что у них снова появились господа. Их свергнуть будет куда трудней, чем экономическую тиранию нескольких колоний.

– Мы распространим правду с вашей помощью или без неё, – сказал Моне. – Правительство Земли неизбежно сменится. У вас есть возможность сделать земное общество разумнее. Выбор за вами.

Густав сглотнул, закрыл глаза. Тошнота мешала говорить. Похоже, Моне просит о том, чтобы Густав стал проводником человечества в новое рабство. Чтобы преступил всё, ради чего жил.

– Я не могу, – прохрипел он.

– Ладно. Похоже, я просто теряю время, – заключил роботер и подтолкнул себя к двери. – Простите, генерал, мы не сможем увидеться в ближайшее время. Но я как-нибудь навещу вас.

Дверь хлопнула за ним.

Генерал завис без движения в центре каюты и сосредоточился на дыхании. Он закрыл руками лицо. Он, генерал Улану, открыл шкатулку Пандоры. Возможно, теперь он и вправду обязан сообщить миру о случившемся, хоть это и будет тяжело. Немыслимо тяжело. Он, генерал, виноват и должен заплатить.

Но ведь он всего лишь искал знания. Разве плохо верить в то, что наука и здравый смысл спасут человечество? Пусть знание бывает гибельным, но невежество гибельнее во сто крат. Если любознательность не стоит риска, то вся жизнь генерала Улану как учёного – злая нелепость.

Что-то ткнулось в локоть. Генерал посмотрел вниз и увидел медленно крутящийся пистолет. Густав схватил оружие, снял с предохранителя, медленно приставил к виску. Генерал не верил в жизнь после смерти, но всё же подумал о том, чего лишится. Конечно, прежде всего, жаль своей работы. Жаль тех прекрасных дней, когда казалось, вот-вот раскроются все тайны вселенной. Только потом всё пошло прахом.

Палец на крючке напрягся.

– Не надо, – сказали тихо за спиной.

Густав застыл.

Моне вплыл в каюту.

– Оно того не стоит.

– В самом деле? – равнодушно спросил Густав. – И ради чего мне теперь жить? Я не хочу становиться рабом и не хочу видеть моих людей в рабстве.

– Вас никто не собирается порабощать.

– Роботер, немного подождите и увидите сами, – презрительно ответил генерал. – За могущество всегда приходится платить.

– Вам так трудно поверить в то, что будущее может быть хорошим? – вздохнув, спросил роботер.

– Хорошее будущее – свободное будущее. Такое, в котором нет монстров, выглядывающих из-за спины.

Моне ответил не сразу. А когда ответил, в его голосе были жалость и презрение.

– Мы никогда не были свободными. Из-за наших спин всегда выглядывали монстры. Разница лишь в том, что теперь нам нужно посмотреть им в лицо.

Он пожал плечами.

– Генерал, я всегда считал вас рациональным человеком. Но вы прямо передо мной готовы покончить с жизнью из-за слепой веры, как и ваши церковники. Почему бы вам не подождать немного и не посмотреть, прежде чем совершать необратимое и наихудшее?

Роботер пожал плечами, развернулся и неторопливо вытолкнул себя из каюты. Дверь закрылась снова.

Густав глубоко вдохнул. Палец на крючке снова напрягся, но теперь генералу не хватило решимости завершить движение. Слова Уилла не шли из головы. Если генерал Улану жил и умер ради слепой веры, то чем же он отличается от послушника Родригеса?

Он разжал руку. Пистолет выскользнул из пальцев, медленно поплыл. Всё, пока хватит ошибаться и глупить. Нужно хотя бы выждать и накопить информацию, прежде чем совершать новую глупость.

Густав закрыл глаза ладонями и тихо заплакал.