3
Положила на стол обе папки: с тезисами отчета и новыми формами, – и замерла, ожидая «проработки». Взгляд выцепил краешек газетного разворота. Броский заголовок сообщал о покушении на некого чиновника, имя мешал разглядеть край блокнота, столь неудачно положенный поверх фамилии. Зато изобразительную карточку ничего не заслоняло. На ней полицейские осматривали ступени, судя по двери, не аристократического особняка, где полагалось жить сановнику, а многоквартирного дома, вроде того, в котором сама снимала квартиру. Рядом в овальной рамке – чиновник, уже немолодой мужчина с импозантной бородкой. Кто же он? Наверное, военный: штатские предпочитают бриться.
Лотеску кинул брелок от огнемобиля поверх газеты и остановился против меня.
Потупилась, стараясь изобразить раскаянье. Мысли неизменно возвращались к подслушанному разговору, а тут еще заметка… Начальник читал ее перед отъездом, может, делал пометки, раз не убрал блокнот.
– И как это понимать, госпожа ишт Мазера?
Продолжала молчать и думать. По опыту знаю, лучше дать выговориться, меньше влетит. Может, повезет, хассаби отойдет. Не уволил же до сих пор, хотя, помнится, однажды наорал так, что мысленно лишилась гражданства Амбростена.
– Магдалена? – Моя тактика Лотеску явно не устраивала. – Долго собираетесь изображать ребенка? Не прокатит. Я поймал вас на шпионаже.
– Случайно, хассаби.
– Что – случайно? Поймал или шпионили?
Начальник наконец перестал нависать над нашкодившей подчиненной и отошел к окну. Глядя на огни набережной, стоя спиной ко мне, он продолжил отчитывать в том же мрачном тоне, который неизменно заканчивался выговором или взысканием:
– Если первое, то не надейтесь. Я вас видел.
– И решили поймать в ловушку? – сокрушенно озвучила напрашивавшийся вывод и подняла голову.
Что толку любоваться полом, если в стыд и обещание «Я больше не буду!» здесь никто не верит.
Лотеску не ответил и выдвинул новые обвинения:
– С какой целью вы подстрекали лаборанта нарушить инструкцию?
– Герта лишили премии?
Шайтан! Теперь он трижды подумает перед тем, как поздороваться, а помогать и вовсе перестанет. Герт – хороший малый, я не хотела его подставлять, но Лотеску… У него везде уши? Или очередная крыса донесла? Их в управлении полно, многим не давало покоя чужое благополучие или чужое место.
– Решать его начальнику, сейчас речь о вас. Магдалена, – хассаби обернулся, – вы сознаете всю тяжесть проступка? Сказать, как с точки зрения права именуется ваше деяние?
Покачала головой. Спасибо, уже догадалась, да и Лотеску потрудился, озвучил с самого начала – шпионаж. Шутки шутками, а можно обвинение выдвинуть. Инструкцию точно нарушила, конфиденциальными сведениями интересовалась, опять-таки за начальником с неизвестными целями следила.
– Так оправдывайтесь.
Хассаби сложил руки на груди и приподнял брови: мол, я жду.
– Вы меня знаете, я бы никогда!.. Словом, обычное профессиональное любопытство и, – глубокий вздох, – желание понять причину недоверия.
– Недоверия? – округлил глаза Лотеску и задернул шторы.
Щелчок, и кабинет наполнился мягким свечением шаров под потолком.
Начальник потер виски и сел за стол. Терпеливо ждала, пока он заговорит.
– Госпожа ишт Мазера, вы не ребенок, работаете в серьезном учреждении, какое любопытство? – голос звучал глухо, устало.
– Придадите огласке? Скажите сразу, хассаби, паковать вещи?
– Нет, – махнул рукой Лотеску. – Надеюсь, – он выразительно глянул на меня, – не пожалею. Премию ко дню министерства урежу. И, – Лотеску мстительно улыбнулся, стряхнув уныние, – бесплатно обучите нового сотрудника. Свободных людей нет, вам заняться нечем, поработайте. Теперь к насущному. Что в ведомстве? Итоги, замечания?
– Вы в курсе, – даже не сомневалась.
– Докладывайте, – углубившись в чтение газеты, упрямо повторил начальник.
Воздев очи горе, словно на уроке риторики, отбарабанила отчет. В целом все прошло неплохо, никаких серьезных нареканий, так, по мелочи. Терзали мало, благо глава ведомства куда-то торопился. Единственное, немного дрожали колени, когда беседовала со столицей по изопроектору. С кем, без понятия, но мужчина представительный. Наверное, из министерства.
Выслушав, Лотеску кивнул, велел подготовить список выявленных недостатков и размножить формы.
– Так, следующее, – похоже, рабочий день никогда не закончится, а ведь уже шесть. – Розалинде некогда ходить по магазинам, купите ей туфли. Портативную голограмму платья она пришлет, размер напишет. Там нужен особый оттенок, я не вникал. Не подойдут, обменяете.
Туфли нынешней пассии наверняка для приема.
– Полагаю, у госпожи имеется горничная, – заартачилась, не желая обслуживать чужих любовниц.
– Хоть галстук вы в состоянии подобрать? – Кивнула, сбитая с толку. – Костюм заберете у портного, – в руки легла визитка с адресом. – Скажете, от меня.
– А?..
Вместо ответа Лотеску вытащил из кармана знакомый конверт. Ясно, действительно приглашение на прием в честь дня рождения мэра, на котором соберутся сливки общества. Я бывала на одном великосветском приеме, но этот явно лучше – не чествование лауреата, а веселье и танцы.
– Что тоскуем? – Не заметила, как вздохнула. – Тоже хочется похвастаться жемчугами?
– Мещанкам там не место.
Какая разница, хочется или нет, мэр точно не пригласит секретаря, пусть даже такого высокопоставленного человека.
Начальник загадочно улыбнулся и закинул блесну:
– Нет ничего невозможного.
Вопросительно уставилась на него.
Ну вот, уже не сердится, нашел другое развлечение – издевательство над секретарем. Понял, хочу попасть, теперь извлечет выгоду. Лотеску мог бы устроить, всего один звонок – и курьер вручит приглашение. Они с мэром в хороших отношениях. Однако вопреки ожиданиям хассаби не спешил перечислять условия исполнение мечты, наоборот, погрузился в прострацию, словно на время забыл о моем существовании.
– Доверие, значит? – Вздрогнула, услышав его голос. – Способны соблюдать подписку о неразглашении?
Кивнула и напомнила: всегда свято чтила. Сущая правда!
– А как же любопытство, подружки?
Засосало под ложечкой. Вот оно, неужели сейчас расскажет?
Ладони вспотели и зачесались.
– Хассаби может полностью мне доверять, унесу тайну в могилу, – без запинки отчеканила я и вкрадчиво, рискуя вызвать новую вспышку ярости, поинтересовалась: – Темный маг? Я видела кусочки записки в мусорном ведре…
Действительно, на днях я нашла пару занятных обрывков, когда по ошибке выбросила нужный черновик. Лотеску настоятельно советовали ничего не предпринимать. Может, обычное баловство подозреваемых или бывших осужденных, но в свете недавних событий начала сомневаться.
– Вы уже роетесь в мусоре? – приподнял уголок рта начальник. – Это удел полицейских. И никаких некромантов, ишт Мазера, спите спокойно.
Тогда кто? Чей волос хассаби отдавал на исследование, чье разоблачение повлечет скандал?
– Я покажу одно место, – Лотеску говорил загадками и смотрел поверх моей головы; краем глаза уловила, как он активировал чары на двери – не желал, чтобы услышали посторонние. – Прихватите детоскоп. Затем поделитесь наблюдениями. Сразу оговорюсь, полиция там побывала, трупы и кровь отсутствуют.
– Там кого-то убили?
– Неважно. Все хранить в тайне, лаборантов не привлекать. Нужно, сам отдам на анализ. Хорошо потрудитесь, пойдете на вечер. Как с билетами, гостиницей? Шутки шутками, а время идет. И вот еще что… – начальник поморщился и потер лоб тыльной стороной ладони. – Как дела с Неделей просвещения, будь она неладна! Приедет министр, платье подлиннее наденьте.
– Я и так не короткие ношу.
– По протоколу нужно на ладонь ниже колена, – взгляд хассаби выразительно остановился на крае подола. – И чулки обычные, желательно телесные.
Черные, по-моему, лучше подходят к деловым костюмам, но начальству видней.
– Вероятно, существует протокол…
– Существует, – подтвердил догадки Лотеску. – Дипломатический, строгий. Изучите и приведите гардероб в порядок. Только уродства в виде платьев учительницы не надо!
– Мне отныне так всегда одеваться? – уточнила на всякий случай.
– Нет, конечно. Меня устраивают любые блузки, лишь бы грудь наружу не вываливалась. Так что с гостиницей?
– Забронировала отель «Чарлах» и места в экспрессе первого класса.
– Перенесите на неделю назад: увеселительная командировка превращается в рабочую. Прием по-прежнему намечается, наряды брать. Напоминаю, едете со мной. Публика самая серьезная, поэтому постарайтесь.
– Поняла, – оборвала Лотеску на полуслове. – Строгость и еще раз строгость. Что-то еще, хассаби?
– Идите уж домой! – милостиво отпустил начальник. – Потом обсудим, какие материалы подготовить для Штайта.
* * *
В недоумении стояла посреди забитого пустыми ящиками проулка в одном из рабочих квадрантов. Пока добиралась сюда, успела проклясть Лотеску. Сначала на парчелле – общественном паромобиле с рядами скамеек на восьмерых, затем – на конке. Она еле-еле плелась по рельсам, проложенным между заводами. Лошади часто останавливались, пропуская грузовые паромобили, один раз и вовсе состав. Пыхтя, небольшой паровоз тянул по узкоколейке вагоны через дорогу. Смотрела на него, едва ли не открыв рот от изумления, а местным ничего, сидят, курят, жуют.
Пассажиры частенько впрыгивали в вагон на ходу, не дожидаясь остановок. Чувствовала себя «белой вороной» среди косынок, клетчатых юбок и промасленных курток. А ведь когда только приехала в Нэвиль, снимала угол в похожем квадранте, только паровозы под окнами не ходили. Теперь отвыкла, не смогла бы тут жить. К комфорту быстро привыкаешь.
Конка медленно, но верно отдалялась от Адрона. Ряды пассажиров редели; потянулись склады. Пышущие жаром трубы и котельные остались справа, стало легче дышать.
Злилась на начальника. Мог бы служебный паромобиль выделить! Но Лотеску дал не задание – провел показательную порку, сунул в руки карту с крестом на нужном месте и вперед.
Прошагав пару перекрестков по известковой пыли, очутилась в начале проулка, гадая, туда ли меня занесло. Вокруг ничего примечательного, из интересностей – оборванная афиша на глухой кирпичной стене. Тут вообще все кирпичное, на штукатурку в рабочих кварталах не тратились.
Вытащила карту и подняла глаза на проржавевший жестяной прямоугольник. Да нет, место правильное. Ладно, поглядим, чем взволновали хассаби задворки Нэвиля, какое преступление тут произошло. По мне – обычный разбой, не наш профиль.
Порадовалась, что надела крепкие ботинки, сохранившиеся с прежних времен. С местной мостовой в иной обуви продырявишь подошву. Чего здесь только нет! И осколки стекла, и битый кирпич, и гравий.
Обошла проулок. Он выходил на очередную складскую улицу, в конце которой маячили массивные ворота – завод.
«Бум-бум-бум!» – стучало в ушах эхо от далекого пресса. Ладно, не помешает.
Открыла сумку и извлекла детоскоп. Маленький приборчик, с ладонь, помогал отыскать частички магии, восстановить почерк мага, узнать его «цвет» – словом, в умелых руках выносил приговор преступникам. Не бывает чар без следов, даже Тайрон не сумел все подчистить. Щелкнула рычажком, включая прибор, и медленно двинулась по периметру. Звуки постепенно стихали – сознание научилось от них отрешаться.
Ни на что особо не надеялась, поэтому удивилась, когда детоскоп пиликнул.
Золотистое сияние!
Словно гончая, взявшая след, подлетела к одному из ящиков.
Всплеска энергии нет, ритуалов не проводили, зато магическое воздействие, определенно, имеется. Попытаемся установить его силу, отыскать звенья цепочки чар – по ним, уже в блокноте, восстановлю почерк волшебника.
Ага, механическое. Собственный уровень третий. С усилителем или нет? Жаль, детоскоп не скажет.
Повертевшись, определила, где стояли преступник и жертва. Крови нет, но я ее и не ждала, пометила в блокноте: парцилен. Страшное оружие! Оно пришло на смену кремневым пистолетам, впрочем, до сих пор бытовавшим среди криминальных элементов. К счастью, ношение парцилена требовало прохождения специальных курсов и получения лицензии, без них можно безвоздушную камеру схлопотать. У этого оружия два режима: поражения и причинения вреда. Парцилен стрелял особыми световыми вспышками, расщепляя частицы человеческого организма. По сути, та же магия, только доработанная учеными, именно поэтому детоскоп засек отголоски. Они не имели личных колец, сложной структуры, на рисунке – обычная прерывистая линия. Другое дело – владелец парцилена. Он отчего-то пожелал колдовать.
Вздохнув, извлекла из кармана усилитель магического потенциала и ввела под кожу запястья. Пара минут, и я немного волшебница. Существуют еще кристаллы, но они не столь эффективны и уж точно болезненнее. Хотя каждый раз царапать кожу и ждать, пока жидкость из вскрытой ампулы впитается тоже неприятно. Не только женщинам – мужчины морщатся.
Отныне мир виделся немного иначе – сработало так называемое магическое зрение. Я очень долго училась его вызывать: сказывалось отсутствие дара.
Ничего нового, то же свечение, легкое, остаточное.
Задумчиво пожевала губы. Никак не избавлюсь от вредной привычки!
Преступление старое, не вчерашнее. Полагаю, маг наведался в проулок дня три-четыре назад. Примерно тогда же Лотеску отдал на анализ некий волос. Совпадение? Не думаю.
С удвоенным энтузиазмом продолжила поиски и сумела собрать для лаборатории немного индивидуальных частичек. Не сомневаюсь, полиция провела необходимые экспертизы, но лучше подстраховаться.
Так и не поняла, зачем колдовать, если есть парцилен. Я бы спряталась за углом и спокойно отправила недруга на кладбище. Значит, логика есть, неплохо бы ее найти, только Лотеску велел осмотреть место, а не провести расследование. Раз так, не беги впереди паровоза.
Детоскоп полетел в сумку. Я быстро зарисовала целые кольца и пыталась достроить недостающие звенья цепочки.
Облик мага постепенно вырисовывался. Мужчина, от тридцати до сорока, третий уровень, но ближе к четвертому. Шатен, глаза карие. Заклинаниями владеет плохо: много ошибается. Значит, либо самоучка, либо неважно учился в университете. Телосложение стандартное.
Довольно улыбнулась. Неплохой вышел портрет, достаточно подробный. По нему можно сконструировать портативную голограмму и раздать постовым.
Проверив записи, с чистой совестью застегнула сумку и побрела назад. Судя по положению солнца, возилась долго, часа два. И никто не потревожил… Понимаю преступника, место выбрал идеальное. О подробностях случившегося старалась не думать, хватит черной экранации смерти, насмотрелась уже. Странно, думала, не выдержат нервы, а спокойно отработала.
На обратном пути решила заглянуть в банк, проверить счет. Сбережения хранила в Имперском – уж такое солидное учреждение не развалится. В Купеческом проценты больше, зато репутация иная. Имперскому доверяла элита, Купеческому – мещане и рабочие.
По дороге купила у мальчишки-газетчика новый выпуск последних сплетен – найдется, что почитать в очереди. Конец рабочего дня, посетителей много. Однако раскрыть не успела, да что там – пройти сквозь вращающиеся двери. Диктино в сумочке настойчиво требовал внимания, пришлось достать, вытащить «усик» и ответить.
– Ну? – Лотеску не отличался вежливостью и терпением.
Право слово, кого могли убить в проулке, чтобы начальник изнывал от нетерпения? В газетах ничего не писали, не сомневаюсь, никакие запреты не удержали бы журналистов от печати сенсационного репортажа. Хронику криминальных новостей я пролистывала, но там обычно одной строкой сообщали о горестях обывателей: женщину ограбили, рабочий упал со стапеля, мошенники со страховкой попались в руки полиции. Мелко!
– Описание подготовляла. Убийство, магия и парцилен, – отрапортовала, предчувствуя, чем закончится разговор.
Не хочу обратно в инспекцию, до ночи сидеть в кабинете начальника! Мы с Алиной собирались устроить вечер домашних развлечений. Приятельница раздобыла занятные карточки, поглядели бы на моем изопроекторе, посплетничали, выпили. Может, после потанцевали, благо клубов в Нэвиле хватало, во многих до полуночи девушек пускали бесплатно.
Опасения подтвердились, правда, Лотеску посулил вожделенную награду:
– Получите приглашение на день рождения мэра.
С одной стороны, Алина, с другой – высший свет и море возможностей. О, хассаби умел выбирать пряник!
Попрощавшись с начальником, набрала подругу и извинилась. Может, успеем встретиться в восемь, может, нет.
Вопреки ожиданиям, Лотеску ждал в холле, забрал блокнот и махнул на входные двери. Покорно поплелась за ним к припаркованному у входа огнемобилю. Служащие обтекали его, словно хрустальную вазу. Каждый в Карательной инспекции знал, кому принадлежал стальной красавец и чем чревата попытка воззвать к совести владельца. По мне, пусть хассаби его хоть в коридоре ставит, лишь бы не лютовал, однако начальник редко нарушал правила парковки, обычно загонял огнемобиль в гараж. Значит, недавно приехал и не желал терять время. Так и есть, огонь приглушенно ревел, вхолостую крутя шестеренки мотора.
– Садитесь!
Хассаби снял охранные чары и отпер машину. Она, словно верный пес, отозвалась на едва заметное касание брелока.
– Эмм, а, может, лучше в кабинете?
С тоской покосилась на здание Карательной инспекции. Закончится когда-нибудь рабочий день! С утра рутина, затем шефство над новичком, потом беготня с детоскопом. В обычные дни могу вертеться пчелкой, но подготовка к Неделе просвещения доконала. Десятки раз переделывала проспекты, писала речь, обзванивала журналистов, чтобы все прошло, как надо. Сейчас очень хотелось к Алине и вину, только сосредоточенное лицо хассаби ставило жирный крест на планах.
Щелкнула ремнем и бросила короткий взгляд на Лотеску. Он замешкался, прикрыл коробку на заднем сиденье. Ужели любовница сподобилась сама купить туфли? Сомневаюсь, будто начальник вместо дивы бродил по магазинам. Хассаби отродясь женщинам не покупал ничего, кроме драгоценностей, духов и сладкого, для всего остального существовали курьеры, консьержи и секретарши.
– Держите!
В руки ткнулся знакомый белый конверт с тиснением. Его брат-близнец некогда привлек внимание в ведомстве. Аккуратно вскрыла глянцевую бумагу и извлекла плотный лист картона. «Госпожа Магдалена ишт Мазера со спутником/спутницей». Ниже место, дата и подпись.
Глупая улыбка тронула губы. Подумать только, некогда меня именовали сопровождающей, теперь я сама могла провести кого-то на вечер к мэру.
– Не стоило, хассаби, – смущенно пробормотала, наблюдая за тем, как оживает приборная панель. – Право слово, лишнее.
– Пустяки! – отмахнулся Лотеску и вырулил на дорогу. – Вы хотели.
Удивленно подняла брови. Очередной способ мотивации? Еще вчера хассаби размазывал тонким слоем по полу, а сегодня делал щедрые подарки.
– Хассаби, – убрала конверт в сумочку и решила поговорить начистоту, – что взамен?
– Информация. Ну, что там? Записи отдайте.
Достала блокнот, но отдавать не спешила. Чутье подсказывало, Лотеску обманывал, пытался облапошить, и некто из проулка стоил дороже входного билета на вечеринку избранных.
– Магдалена!
Крутой вираж, и мы свернули прочь от набережной по направлению к Парку королевы. За ним селились аристократы, значит, хассаби направлялся к сестре, хотя вполне мог заехать по дороге к себе, в один из элитных многоквартирных домов.
– Хорошо, вот, – сдавшись, положила блокнот на колени. – Только взамен расскажите хоть что-нибудь, не люблю теневые игры.
– А пора бы привыкнуть!
Одной рукой держа руль, другой Лотеску забрал бумаги. Стало чуточку обидно: он даже не раскрыл блокнот.
– В проулке произошло убийство, – монотонно излагала подробности осмотра и перебирала в голове платья. Сойдет красное или нет? Наверное, лучше купить новое и взять потом в Штайт. Я не настолько богата, чтобы надевать наряды один раз в жизни. – Судя по всему, жертву парализовали парциленом, затем наложили некое заклинание. Увы, мои познания в магии не столь велики, чтобы по остаточному рисунку определить его назначение.
– Не надо, о сути я догадываюсь, – ошарашил начальник.
Нахмурилась.
Стоп, он в курсе событий? Тогда зачем посылал копаться в пустых коробках?
– Я знаю род деятельности убитого, видел полицейский отчет, – приоткрыл завесу тайны Лотеску. – Волос принадлежал убийце. Сняли с одежды жертвы.
Изумленно открыла и закрыла рот. Шестое чувство подсказывало, хассаби втягивал в дурно пахнущее дело. С другой стороны, я сама в него влезла, добровольно.
– И кто же погиб, хассаби? – спросила осторожно, не надеясь на ответ.
– Фальшивомонетчик, – после легкой запинки вторично ошеломил Лотеску.
В огнемобиле повисло молчание. Наконец я поинтересовалась:
– А Карательная инспекция каким боком с ним связана? Мы такие дела не ведем.
– Никак, – пожал плечами начальник и чуть резче, чем требовалось, приказал: – Забудьте, я ничего не говорил!
Кусая губы, обдумывала новые факты. Пару раз порывалась спросить, отчего хассаби волнует смерть фальшивомонетчика, но не решилась. Хватит одной выволочки за неделю! Только письма… Вряд ли Лотеску угрожали криминальные круги Нэвиля, они воевали с полицией, а не с органом, контролировавшим магическую практику. Или фальшивомонетчик чеканил монеты при помощи чар? Но тогда детоскоп уловил бы его почерк – сомневаюсь, будто чародей согласился бы умереть без борьбы.
– Описание преступника составила, уровень способностей определила. Больше магии нет, ритуалы не проводили, – скомкано закончила рассказ.
Начальник кивнул и, сделав крюк, вернулся к Карательной инспекции, остановившись у фасада, выходившего на набережную: не желал, чтобы сотрудники видели, пусть считают, будто уехал домой. Поэтому и машину столь демонстративно у входа поставил.
Колесики в голове пришли в движение, сердце на миг обдало холодком. Повеяло опасностью.
– Хассаби, – сама не знаю, зачем предложила, – если нужно, только скажите. Могу справки по убийце навести. Маги проходят обязательное ежегодное освидетельствование, он попадется.
– Не нужно, – улыбнулся Лотеску и на мгновение коснулся моей руки. – Ничего серьезного, обычное любопытство.
Покачала головой и отказалась выходить из огнемобиля, хотя начальник активно намекал взглядом: пора.
– Ладно, – судя по тону, хассаби делал большое одолжение, – подвезу до дома. Мэру купите открытку. Подпишите и положите на поднос в вестибюле, – Лотеску ловко ушел от ответа, лишь укрепив подозрения. – Форма одежды вечерняя, то есть платье в пол, без разрезов. Да вы в курсе, бывали уже.
Угу, целый один раз!
– О проулке забыть?
– Соскучились по былым временам? – усмехнулся начальник.
За разговорами мы проделали половину пути до моего многоквартирного дома. Еще минута – водил Лотеску быстро, – и окажусь у подъезда. Пешком тот же путь преодолевала за полчаса.
Кивнула. Сомневаюсь, будто кто-то променяет вечный адреналин в крови на кофеварку.
– Может быть, может быть… – туманно пообещал хассаби и затормозил. – Доброго вечера, Магдалена. Наставничество снимаю.
Стальной огнемобиль затерялся в духоте июльского вечера, оставив острое чувство, что меня использовали для подковерных интриг.
