14
Покупка платьев и туфель лишь на первый взгляд казалась благотворительностью. Вернувшись в гостиницу, я трудилась, как пчелка: писала речь для Лотеску. Как всякому подобному мероприятию, приему предшествовала торжественная аудиенция, на которой предстояло выступить начальнику. Он трижды забраковал текст, но мы таки нашли удовлетворивший обоих вариант.
Оставив умопомрачительное платье для вечера, с утра надела скромный наряд: плечи закрыты, юбка ниже колена. В ушах – бижутерия, на руке – серебряное колечко. Каблуки – строго по протоколу. Стоять на таких тяжело, но я привыкла. Лотеску легче: серо-голубой костюм и пастельная рубашка с контрастным галстуком. Никаких правил насчет длины, высоты и макияжа. Логично, что я провозилась дольше, и начальнику пришлось поторапливать.
Речь написала отменную. Вспомнила все победы родной Карательной инспекции и тактично умолчала о поражениях. Если те упорно лезли наружу, постаралась обратить их в достоинства. Усыпляя бдительность, добавила экскурс в историю, похвалила короля, проповедовавшего имперские традиции порядка, и закончила радужными обещаниями. Перечитав окончательный вариант, Лотеску назвал умницей. Ну да, после стольких переделок! Начальник оказался на редкость придирчив.
– Не дуетесь? – вопрос прозвучал неожиданно.
Разговор случился поздно вечером. Я, в любимых домашних брюках, наплевав на субординацию, устроилась на диване в номере хассаби. Лотеску оккупировал кресло у столика. Судя по одежде, он собирался в клуб. Мне жутко хотелось туда же, но напроситься стеснялась. Начальнику хочется расслабиться, девочек подцепить, опять же сомневаюсь, будто ночные клубы для аристократов мне по карману. Ладно, когда хассаби уедет, спущусь вниз, узнаю у портье, куда можно сходить одинокой женщине. Вчерашнее заведение не понравилось, в нем только выпивка хороша. Знаю, завтра вставать, но после случая в примерочной хотелось сбросить стресс.
Лотеску взбудоражил кровь, заставил вновь ощутить вкус к жизни. Я молодая красивая женщина, меня интересуют мужчины. Хассаби, спасибо вам за это. Честное слово, спасибо. Плотину после Тайрона прорвало, я стала прежней.
– А? – удивленно глянула на собеседника, вынырнув из собственных мыслей.
– За магазин. Я повел себя непорядочно.
– Вы ничего такого не сделали. И абсолютно правы, – вздохнула я.
– Прав в чем? – мы опять ступили на скользкую дорожку.
Предпочла промолчать.
Не дождавшись ответа, Лотеску наклонился и поцеловал руку.
Внутри что-то оборвалось. Я сидела и не знала, как поступить. Никогда прежде хассаби не просил прощения у нижестоящих и уж точно не оказывал почестей, полагавшихся королеве.
– Романтично, – собственный голос показался чужим, – вы могли бы писать книги.
– Предпочитаю поцеловать руку. Надеюсь, не уволитесь. Знаю, со мной трудно, но я не хочу потерять верного секретаря.
– Ну, – замялась, ошарашенная его словами, – с вами не так уж тяжело работать.
Давно пора перевести все в шутку, только нужные слова никак не находились. Алина бы засмеяла, только я не скажу. Никому. Проснусь и забуду.
– Это вам, – он наклонился и протянул пакет. – Извинения.
Внутри оказались духи. Нанесла капельку на запястье – запах мой. Откуда?.. Внимательный мужчина, сообразил, что ненавижу розы, хотя обычно кавалеры идут по проверенному пути.
– Нравятся? – улыбаясь, поинтересовался начальник. – Вы столько для меня сделали, ввязались в грязную историю. Духи, платье и туфли – малая плата за риск. Пожалуйста, – лицо его помрачнело, – не гуляйте по ночам одна. В который раз повторяю, надеюсь, услышите.
– А вы?
Что-то не нравилось во всей истории, только сейчас поняла что – отсутствие ответного шага злодея. Мы выяснили про Ронсу, арестовали Аларда, подбирались к местным «шишкам» – и только записка. Мелковато! Складывалось впечатление, будто враг готовит грандиозный сюрприз.
– А у меня парцилен, госпожа ишт Мазера, и неплохая реакция, – хмыкнул Лотеску. Только я давно научилась распознавать ложь, начальник тоже боялся. – Так как духи?
Показалось, или хассаби слегка напрягся, когда нажимала на пульверизатор? Неужели опасался не угодить?
Заверила, духи отменные.
– На платье фианиты и пара бриллиантов, – добавил Лотеску, наслаждаясь произведенным эффектом. – Прекрасное дополнение к аромату.
У меня перехватило дыхание.
Не стразы? Он сумасшедший!
– Вы всем секретарям такое дарите?
Сразу стало неуютно в домашних штанах. Я в номере начальника, а нарядилась, словно принимаю друга. Отныне только строгие деловые костюмы. Не играй с огнем, Лена!
– Разумеется, нет, – фыркнул он. – Только особо настырным.
– Я не могу это принять, простите. Всему есть предел. Дорогое платье – хорошо, с натяжкой, но платье, ценой в состояние! Только духи. Платье завтра же верну в магазин, бирки целы. Туфли тоже. Деньги попрошу отдать чеком, надеюсь, такое возможно. Если нет, переведу вам на карточку.
Встала и направилась к двери. В груди клокотала обида. Бриллианты дарят любовницам, неужели хассаби подумал… А я радовалась, перед зеркалом крутилась, идиотка! Он давно на тебя облизывается.
– Магдалена! – полетел вслед голос начальника.
– Знаете, – резко развернулась и сцепила пальцы так, что побелели костяшки, – лучше не надо, хассаби, а то не сдержусь.
Вдох-выдох и полное спокойствие. Подумаешь, в любимой манере надумал купить женщину! Былые любовницы того и ждали: украшений, ухаживаний, внимания. А я не хочу.
– Вы сами выбрали наряд, я только оплатил, – мрачно напомнил хассаби.
Он принял оборонительную позу, скрестив руки на груди. Отличное настроение мигом улетучилось.
– Я не просила его покупать, – вопреки здравому смыслу, хотелось очень многое высказать. – И целовать тоже. Если вы не в состоянии сдерживать определенные порывы, ищите другого секретаря, только в договоре не забудьте указать: «Оказание сексуальных услуг».
Кровь отлила от лица начальника. Думала, его хватил удар, а потом поняла: удар достанется мне. Сомневаюсь, будто Лотеску позволит уйти самой, руки, конечно, не распустит, женщин не бьет, а вот ускорение в третий класс пассажирского поезда в родные края придаст.
– Простите? – хассаби, словно бык, склонил голову набок.
– Что слышали, – уже не столь уверенно повторила я и попятилась к двери.
Лучше успеть первой, а то может взбелениться и отказаться оплатить номер.
– Значит, так? – Лотеску опередил и закрыл дверь. Пластину убрал в карман, чтобы жертва, то есть я, никуда не делась. – Сексуальные услуги, оскорбленная гордость. А я-то переживал насчет поцелуя. Уже сожалеете, госпожа ишт Мазера?
О, плохой признак! Лежал бы под рукой увольнительный лист, судя по виду, подписал бы.
– О словах – да, об остальном – нет. Мы не любовники, хассаби, и никогда ими не станем. Раз так, я не могу принять ничего, дороже половины моего жалования.
– Строго до рхета посчитать? – губы начальника скривились в злой усмешке. – Так вот, духи дешевле. Остальное спишите на представительские расходы. И, в конце концов, – не выдержав, взорвался Лотеску, – могу я хоть иногда выказать благодарность?! Благодарность, а не плату за секс, который вам никто не предлагал и предлагать не собирался.
– Хассаби, – потупившись, покачала головой, – вы сами понимаете, такие подарки сотрудникам не делают. Вы бы еще квартиру презентовали.
– Не подарю, не беспокойтесь. – Показалось, или Лотеску заскрежетал зубами? – На платье три бриллианта, три, Магдалена, но, похоже, они будут стоить мне кучи седых волос. Все, теперь никаких премий, а то опять обвините в домогательствах.
Хассаби мастерски угадывал больные места, знал и мое – деньги. Нет, не потребовал оплатить столичные расходы, чего втайне опасалась, а лишил существенной статьи дохода: на премии Лотеску никогда не скупился. В моем случае.
– Что нахмурились? Не нравится? Мне тоже. Оскорбили и довольны.
– Я?! – изумленно выпучила глаза.
– А кто? Камешки на платье вам не угодили! На королевский прием, госпожа ишт Мазера, иначе не ходят. Может, голову включите? – наступал хассаби, тесня к стене. – Вашего жалования не хватит ни на что приличное, даже если в долги влезете. Вот, сделал доброе дело, а в итоге…
Он махнул рукой и нервно прошелся по комнате.
М-да, такой вариант я не рассматривала. Стало неловко. Хорошие поступки нужно поощрять, а не набрасываться с кулаками. Только почему Лотеску не объяснил сразу, зачем обставлять платье как обычный подарок мужчины женщине?
– Что с мэрией? – сухо осведомился начальник и сел на диван. – Или за скандалами не удосужились выяснить?
– Вы о Ронсу?
– Нет, о вашей тетке! Ну, Магдалена!
Сопела и молчала. Ронсу действительно общался с кем-то из мэрии Нэвиля, но я не установила, с кем.
– Так и запишем: лень, игнорирование приказов руководства, – ехидно подытожил Лотеску и потянулся за ежедневником. – Наказывается выговором в личное дело.
– Хассаби! – взмолилась, готовая извиниться за каждое слово.
Мстительный начальник – особая песня. Он способен испортить не только вечер – год. Я оскорбила хассаби, теперь Лотеску отыгрывался.
– Ужели хассаби? – приподнял брови собеседник. – Не аристократическая сволочь, которая тремя бриллиантами уложила в постель?
Молчала, понимая: спорить бесполезно, оправдываться тоже. Лучше изображать глубокое раскаянье. Полагала, я преуспела в актерстве, но Лотеску раскусил и поникшие плечи, и опущенную голову.
– Не верю. Выговор.
– Я… Я всю ночь с банковскими счетами просижу! – ляпнула самое страшное наказание.
Вынесенная ценой риска подавиться бумажка сохранилась и пошла в дело. Она оказалась кусочком реестра банковских ячеек. Тридцать фамилий, одна из них – Роджер ишт Милс. Оставалось вскрыть ячейку и сопоставить с привязанным к ней счетом. Часть работы уже проделала, нашла кусочек цепочки. Среди кучи подставных счетов, с помощью которых утекали государственные деньги, значился и счет Милса. Суммы там дольше часа не задерживались, хотя приходили из разных источников. То ли его заранее предупреждали о переводе, то ли преступник жил неподалеку от отделения банка.
Ячейкой, если верить запросу, ишт Милс тоже пользовался. Кристаллов в помещении не стояло, а их собратьев из фойе и коридора успели перезаписать. Изображение хранили месяц, иногда чуть больше, первый визит Милса случился восемь недель назад. Последний – пять дней назад. Казалось бы, вот оно, только ничего, словно пальто-невидимку надел.
Пять дней назад – заказ посла. Договорились через Ронсу, выполнили, получили оплату.
Не помогло:
– Без вас справлюсь.
– Хассаби!
– Мы не дети, госпожа ишт Мазера.
Сидит, ухмыляется. Придется пойти на сделку.
– Что мне сделать, хассаби?
– Подарить платье моей любовнице, разумеется, как и собирались.
Иногда хотелось бросить в Лотеску что-нибудь тяжелое, сейчас как раз такой случай.
Хассаби похлопал по карману. Ну да, пластина от номера. Мол, прояви сообразительность, иначе не выйдешь.
– Простите, пожалуйста. Я не подумала. Да, я вообще не думаю и согласна на выговор.
Поплелась к начальнику, изображая покорную ученицу, то есть глаза в пол, руки сложены на животе.
– А вы учитесь, Лена, – Лотеску и не думал делать шаг навстречу, хлестал словами по щекам. – Так как с поручением? Помнится, я давал его в поезде.
Развела руками. Не успела. Только вот и хассаби не выполнил все обещания. Спрашивается, где детали обысков «Единорога», беседы с обслугой и прочие новые факты? После министерства Лотеску и словом не обмолвился.
Лучшая защита – нападение.
Начальник выслушал и покачал головой:
– Умеете вы выкрутиться! Ладно, извиняйтесь, может, прощу. Столик заказан на одиннадцать тридцать, у вас ровно пять минут. Успеете, останутся премии. Нет – на законном основании лишу.
Кажется, выпустил пар, развлекается из вредности характера. Вон, руку положил на спинку дивана, смотрит с легкой улыбкой, доброй или нет, не понять, но орать точно не собирается.
– Хассаби, мне очень и очень жаль. Я неверно оценила ситуацию, сделала ложные выводы. И, – вздох, – спасибо за теплое отношение. Я его не заслуживаю.
Последние слова произнесла чуть слышно: действительно очень стыдно. Платье – благородный порыв, а Лотеску не подонок, не стал бы покупать за пару блестяшек.
– Заслуживаете, – возразил Лотеску и взглянул на часы. – Пора! Ступайте спать, Магдалена. С бумагами не сидите, потом. Завтра не будите, встану сам.
– Сможете? – спросила, чтобы разрядить обстановку.
– Лучше не проспите сами, – хассаби колко напомнил о сегодняшнем. – И впредь следите за языком. Мое терпение не безгранично. Папку оставьте на столе. Спокойной ночи, госпожа ишт Мазера.
Вопреки логике, не пошла в номер, а спустилась вниз. Хотелось заесть и запить неприятное послевкусие разговора. Портье посоветовал хорошее заведение. Разговорились. Выяснила, где с моими финансами можно снять квартиру. Работу, тоже найду, без Лотеску. Он прав, пора идти дальше, завтра не глазками хлопать, а связи налаживать. Ведомство магии? Лучше брать выше – министерство. Судимость снята, у меня богатый послужной список, могу рассчитывать не на должность низшего клерка. Дальше все карты в руки. Постараюсь и куплю собственную квартиру, а то и дом в коттеджном поселке. Я грезила о нем десять лет, пора претворять мечты в жизнь. Навыки не растеряла, тряхну стариной и стану-таки начальником отдела, пусть другого. Тогда и о ребенке можно подумать, рожать по съемным углам не для меня. Найдется мужчина – хорошо, нет, никто пальцем показывать не станет. Когда приобретаешь определенный статус, многое прощается.
Выйти замуж – дело нехитрое, а вот обеспечить доход, при котором можно уволиться и родить ребенка, – задачка посложнее. Нужно не промахнуться, чтобы не пришлось жить хуже, чем прежде. Прежде планировала средний достаток, то есть чуть выше, чем имею сейчас. При таком можно спокойно вести хозяйство и не экономить, живя с детьми на жалование мужа и собственные сбережения. Заодно страховка на случай финансового краха – недвижимость. Сейчас аппетиты изменились. Я окунулась в мир аристократов и поняла, что хочу бывать в нем. Пусть не как равная, а приглашенная, но все же. В замы не выбьюсь, здороваться за руку с мэром не смогу, зато буду стабильно получать приглашения на приемы, иначе зачем жить, уезжать с родного полустанка? Нет, старость я встречу не с грязной посудой в руках.
– Ваш уехал.
– А? – удивленно уставилась на портье.
– Господин, с которым вы приехали.
Паренек смотрел так, будто мы с Лотеску любовники.
– Он не господин, а хассаби, – не задумываясь, поправила социальный статус начальника. – Глава Карательной инспекции Нэвиля, мой работодатель. А своего у него хватает, но уж никак не меня.
Фыркнула. Выдумал тоже!
Год назад, напившись, я искала у начальника помощи, боялась гибели от рук некроманта. Он пожалел, не побоялся, что Тайрон и его отправит в небытие. Хотя уж кто-кто, а Лотеску держал парцилен в бардачке не для красоты. В отличие от меня начальник умел стрелять, по его словам, хорошо. Не проверяла, но оружие хассаби действительно держал уверенно. Помню, как тряслась на сиденье огнемобиля на окраине Нэвиля, а Лотеску и местность под контролем держал, и данные подозрительного паромобиля Синглеру передал, и меня успокаивал. Неудивительно, что в итоге оказались в одной постели. Правда, мягко говоря, нетрезвый, начальник не думал приставать, это я склонила его к сексу. Близость с мужчиной дарила чувство защищенности, которого мне тогда не хватало.
С той ночи минул почти год, каждый воспринимал ее как забавный эпизод, не более.
Покачала головой и покосилась на заманчивые огни гостиничного бара. Не выпить ли коктейль на дорожку? Попросила вызвать извозчика через полчаса и поднялась к себе. От спиртного отказалась, еще успею.
Нужно найти что-то подходящее случаю, то есть блестящее и короткое. Кажется, на дно чемодана я положила клубное платье. Взяла просто так, но пригодилось.
Застегивая наряд, неожиданно зацепилась за дверцу шкафа. Нахмурилась. Там ни щеколды, ни щепок – номер не того уровня. Увеличив мощность освещения, пристальное осмотрела лакированную поверхность. Взгляд уткнулся в маленькую черную точку. Медленно, очень медленно коснулась ее и резко дернула. «Жучок» остался в ладони – холодный металлический кругляш. Такой в свое время давал Марк. Прибор записывал звуки и передавал их дешифратору.
Зло усмехнувшись, чиркнула пальцем по покрытой мельчайшими отверстиями поверхности. Надеюсь, специалист на том конце оглох.
Теперь ясно, отчего враг спокоен и лениво пишет записки: он в курсе событий. Не удивлюсь, если найду парочку «жучков» в огнемобиле Лотеску и его кабинете. Нужно и свой номер внимательно осмотреть, особенно цветы, светильники.
Лихорадочно пыталась припомнить, что успела наговорить.
М-да, бедный Леер! Его столь оперативно устранили из-за прослушки.
Сидел сейчас кукловод, попивал вино и посмеивался. Плевать ему на Аларда, такому на всех плевать, кроме себя. Отныне не сомневалась, наш противник – не Роджер Лаур. Пусть он проворовался, глава Карательной инспекции Штайта, вызвал неудовольствие короля, но явно не всесильное божество. Возможностей у него не больше Лотеску, столичная прописка не поможет. А вот если взглянуть выше…
Расколов «жучок» плоской подошвой туфель, нервно рассмеялась.
Какие мы идиоты!
Господин Ронсу работает без лицензии, еще учась в университете, получает фальшивые дворянские документы и спокойно по ним живет. Да как – сотрудничает с Карательной инспекцией. Ну да, конечно, какому-то информатору простят серьезное преступление. Только на первый взгляд подложные документы и удаление частицы «ишт» – пустяки, на второй за них строго карают, иначе полкоролевства ходило бы с поделками ишт Крауса. Это преступление против монархии, наказывается десятилетним тюремным заключением. Разумеется, в Карательной проверяли всех штатных и внештатных сотрудников, служба безопасности вычислила бы подделку.
И юному Лотеску запретили трогать Ронсу, да как – с выговором! Простого информатора? Снова трижды «щас»!
Путешествие первым классом, день рождения мэра. Может, Ронсу и провел Алард, но мага приняли, а высшее общество устроило бы скандал, если бы среди них затесался выскочка. Гостя представили, несомненно, уважаемый человек из мэрии, тот, кому он звонил, тот, с кем вел дела заказчик.
Так много встало на свои места, стоило чуточку подумать. А помог маленький «жучок».
Мэрия…
Быстро прошлась по комнате.
Не хотелось подозревать главу Нэвиля, но он первый в списке. Хм, зачем гадать? Код имеется, справочник тоже, просто взгляни. Одна проблема – документы пока не дошли, а в Нэвиле ночь, никто не продиктует информацию. Может, у начальника есть? Он, конечно, зол, но сам просил выяснить. Заодно предупрежу о прослушке. Ну и о грядущих неприятностях. Не сомневалась, Лотеску ждал большой и гадкий сюрприз, например, внезапно всплывшая переписка с Сорнеем. На месте преступника я бы капитально подставила подобравшегося слишком близко хассаби.
Оставалась я. Мелкая сошка, но ведь угрожали же! Определенно, никуда ночью не поеду. Несчастный случай с подвыпившей девицей – классический способ убийства. Вылетит паромобиль на тротуар и все. Или случайно поперхнусь, отравлюсь – фантазия безгранична.
Сославшись на усталость, отменила заказ и, прихватив диктино, заперлась в ванной. Надеюсь, записывающих кристаллов нет, а то плакала моя конспирация. Включила воду, якобы чтобы принять душ, и набрала Лотеску.
Ну же, ну же, ответьте!
Мгновения тянулись мучительно долго.
Вот какого взбеленилась! Подумаешь, бриллианты, тут на кону жизнь. Не сомневалась, доморощенных следователей преступник не потерпит.
Смешно, но катавасия с нудными отчетами нам на руку. Судя по всему, злодей занят ими по горло, поэтому не трогает. Плюс не хочет привлекать внимания. Вот Лотеску отчитается, тогда… Громко сглотнула. Я хочу пережить это «тогда».
Начальник ответил, когда уже отчаялась, просто сидела на бортике ванной и апатично смотрела на льющую воду.
– Ну? – воспитанием хассаби явно обделили.
Судя по звукам, Лотеску еще не добрался до танцпола: музыка гремит, но не оглушает. Рядом смеются женщины, звенят бокалы. Вроде, кто-то поет.
– Это очень важно, – вопреки желанию, говорила медленно, от волнения встала и сжала свободную руку в кулак. – Отойдите, пожалуйста, в тихое место, где бы нас не подслушали.
Кажется, хассаби понял, не стал задавать лишних вопросов.
– Сейчас, – уже другим тоном сказал он.
Послышался легкий щелчок, связь на время прервалась.
Сходя с ума от волнения, мерила шагами ванную комнату. Шум капель звенел в ушах, мерещились шаги. В случае чего защититься нечем, не расческой же отбиваться! Хотя при верном применении сойдет за оружие. Помнится, нас учили, что ее можно вонзить в глаз.
Метнулась к полочке и сжала гребень. Отпустило.
Безусловно, до панического ужаса, от которого пересыхает во рту, далеко, однако чувства неприятные. Не хочется гадать, послал ли таинственный наблюдатель убийцу, чтобы разобраться с обнаружившей «жучок» секретарем.
– Слушаю.
Голос Лотеску заставил вздрогнуть. Совсем о нем забыла!
Рассказала о находке и коротко поделилась выводами.
– Шайтан! – реакция выдалась немногословной, но емкой. – Сейчас вернусь. Никуда не суйтесь!
Ощутила легкий укол совести за то, что испортила чужой вечер. Лотеску, наверное, даже выпить толком не успел. Как оказалось, это не помешало ему привести бутылку с собой. Интересно, с какой скоростью начальник гнал по ночному Штайту? Чуть не облегчил противнику задачу, ничего бы инсценировать не пришлось.
– Так, открывайте, – начальник предупредил о своем появлении звонком.
Выбралась из ванной и впустила. Лотеску стремительно втолкнул в небольшую прихожую и, отобрав пластину, запер дверь. Всучил оторопелой мне бутылку «для нервов» и усадил на диван. Как заправский официант, начальник откупорил вино, извлек из бара два бокала и разлил напиток. Рубиновый, густой, он пах виноградом. Хассаби опорожнил фужер залпом, оставил на столик и принялся за поиски. Он действовал мастерски, ловил «жучки» помехами диктино и быстро обезвредил три прослушки.
– Вроде, все, – сообщил Лотеску, швырнув добычу на стол. – Не беспокойтесь, отключил. Может, конечно, на люстре или на шкафу остались, но я туда не полезу. Наверняка ставили под видом прислуги, узнайте, кто убирал номер.
– У вас искать будем?
– Будем, – кивнул начальник и посетовал: – Веселенькая ночка!
Пожала плечами и пригубила вино. Оно обволокло горло, спокойствием растеклось по жилам.
А ведь действительно, рано сдаваться, переиграем поганца. Из принципа, чтобы не остался безнаказанным. Некоторые полагают, будто высокий пост – разрешение на любые злодейства.
– Так, Магдалена, идемте.
Встрепенулась, встала, потом вспомнила про бутылку.
– А вино?..
– Не время для гулянок, – начальник говорил так, словно предлагала ему уйти в запой. – С утра доклад королю.
– Отменить никак нельзя?
Глупый вопрос, но не сможет ведь выступать. А если сможет, весь день проходит «вареной рыбой».
Лотеску глянул, как на дурочку, и посоветовал загодя подготовить наряд.
– Расспросы и допросы оставим на завтра, сейчас «жучки». Спать одна боитесь?
При других обстоятельствах сочла бы фразу предложением секса, однако теперь она звучала как проявление дружеского сочувствия. Да и во взгляде хассаби ничего такого не читалось, только беспокойство и сосредоточенность.
Пожала плечами.
– Не боюсь.
Заманчиво, конечно, тревожно, но как-нибудь.
– Тогда надежно закройте все двери. Оружие есть?
Покачала головой и засомневалась, не напроситься ли к начальнику на ночь. Никаких романтических поползновений, сугубо вопрос безопасности. Про оружие просто так не спрашивают, значит, не у страха глаза велики, а у кое-кого намерения серьезные.
– Полагаете, нас устранят?
Мысленно перебирала доступные виды самодельных средств обороны: расческа, баллончик, разбитый бокал, бутылка, стул, штопор. Негусто! Если некто добыл пластину служащего гостиницы, для него не составит труда проникнуть в номер, никакие щеколды не помогут. Выходит, спать нельзя. Придется держать под рукой диктино и надеяться на расторопность блюстителей порядка.
– Допускаю, – смягчил перспективы Лотеску. – Я всегда рассматриваю наихудший вариант развития событий. Вот, Магдалена, – он перешел в атаку, – если бы вы окончили курсы, смогли бы себя защитить.
Ну да, хассаби в свое время подписал разрешение на пользование парциленом, велел меня обучить, чтобы не стала очередной жертвой некроманта, но не срослось, не пошла. Теперь жалела.
Промолчала и вслед за начальником вышла в коридор.
– Огнемобиль? – озвучила еще одно место, где могли установить прослушку.
– Уже.
Мне показали блестящую «петельку».
Хорошо постарались, переиграли по всем статьям!
Приглушенно горели светильники, гостиница тонула в полумраке.
Придержав за локоть, Лотеску потянулся к поясу и достал парцилен. Он холодно блеснул в мягком свете лампы. Щелкнул предохранитель, пальцы умело сжали рукоять. Ствол пока смотрел вниз.
– Вот так, – кивнул начальник и кивком предложил двигаться дальше. – На всякий случай.
В голову лезли десятки каверз и способов убийства. Например, перерезать трос подъемника. К счастью, злодеи мысли читать не умели, и мы благополучно добрались до шестого этажа.
Шаги гулко отзывались в тишине, от них по телу разбегались мурашки. Идеальные декорации для книг ужаса! Тенью ступала за Лотеску, который, как заправский ликвидатор, «сканировал» пространство.
Но вот и дверь номера.
Тихо пиликнул замок, пустив внутрь.
Начальник резко распахнул дверь и прижался к дверному косяку, чтобы уйти с линии возможного выстрела. Однако убивать нас никто не спешил и, обследовав подозрительные места, хассаби поставил парцилен обратно на предохранитель и кинул на столик в гостиной.
С опаской обошла оружие и предложила начать со спальни – излюбленного места для шпионажа.
– Думаете, рассчитывали на очередную пикантную запись? – усмехнулся Лотеску.
– Или на обсуждение секретов после бурного секса.
Остановившись на пороге, осматривала отделанную в коричнево-белых тонах спальню. Несмотря на внешнее спокойствие, ощущала неловкость. Мало ли, вдруг у начальника личные вещи разбросаны?
– Бурного? – глаза хассаби блеснули. – А вы проверяли?
Он рассчитывал смутить, но не вышло.
– Сами показывали, хассаби, – невинно захлопала ресницами и направилась к кровати. Раз уж пошли шутки на интимные темы, с нее и начнем. – И рассказывали.
В комнате воцарилась гробовая тишина.
Неужели опять оступилась? Но Лотеску ведь разрешил! Безусловно, в общении с начальством фривольные фразы недопустимы, только подобное в адрес подчиненных тоже не норма. Сколько раз хассаби оценивал брюки, юбки, игриво предлагал скрасить одиночество – так, без намеренья переспать.
Искоса глянула на хмурого Лотеску и догадалась: его смутил намек на изобразительную карточку из гостиницы. Вот ведь, мужчина – и стесняется! На меня не смотрит, уставился на шкаф.
– Эм, скажем, это не мое типичное времяпрепровождение.
Он оправдывался!?
– Какая разница, хассаби, что думает секретарь! – легкомысленно заметила я, чтобы замять щекотливую ситуацию. – Женской фантазии любой писатель позавидует.
В таких случаях лучше свести все к шутке, сделать предмет разговора незначительным, чтобы собеседник перестал испытывать неловкость. Да и сама мучилась, сто раз прокляла язык без костей.
Аккуратно опустилась на колени и заглянула под кровать. Фонарик бы!
– Некоторые вещи мне неприятны. Да, представьте себе, – с вызовом добавил Лотеску, – даже совесть имеется. И вылезайте оттуда, отвлекаете.
– Чем?
Медленно водила рукой по каркасу, стараясь нащупать посторонний предмет. «Жучок» маленький, легко пропустить.
– Скажем так, сейчас вы демонстрируете одно из достоинств фигуры.
Закашлялась, сообразив, что видит начальник: обтягивающие брюки, призывно виляющая задняя часть. Безусловно, отвлекает, только как иначе работать? Ничего, сейчас целиком заползу под кровать, перестану смущать.
«Жучок» действительно нашла – в изголовье. Еще один, вмонтированный в крошечный кристалл, Лотеску извлек из светильника. Шутки шутками, а враг действительно надеялся на компромат.
Закусив губу, вопросительно глянула на хассаби. Спрашивать неудобно, но он и так все понял, качнул головой.
То есть совсем ничего? Не верю! Мы в столице не первый день, южные мужчины терпеть не умеют. Или развлекался не в номере? А, какая разница, главное, компромата нет.
– Горничная явно не заслужила премии, – Лотеску намекал на мой внешний вид. – Ступайте в ванную, госпожа ишт Мазера, и хотя бы перья из волос вытрясите. Вы ими пол подметали?
Ну да, вылезла из-под кровати я не в лучшем виде. Отряхнулась, но, видимо, что-то осталось.
Ванная номера люкс оставила неизгладимое впечатление. Тут спокойно можно проводить вечеринки. Хочешь пить шампанское с красоткой – вот ванная, которая явно велика для одного человека. Настоящий мрамор, ступенька, чтобы удобнее забираться. Ну и бутылку поставить можно. Душ тоже имелся, полочка с разными баночками. Часть с эмблемой гостиницы, часть – личные.
Зеркало для макияжа с подсветкой, куча полотенец, разные приспособления, чтобы облегчить жизнь богатым, изопроектор – вдруг захочется развлечений?
Смешок за спиной заставил вздрогнуть.
– Вы как на экскурсии!
– Простите! – поспешно отвела взгляд от полочки.
– Ну вас! Можете потом прийти и любоваться сколько угодно.
Лотеску деловито отстранил с дороги и быстро проверил ванную. Она оказалась чистой, хотя, по мне, на кристалл стоило потратиться. Наверное, просто не смогли замаскировать.
Дальше я много лазала, ползала, тянулась. Начальник подстраховывал, если высоко, забирался на стул сам. Номер он проверял тщательно, мог бы, паркет перебрал. В итоге под конец поисков безумно устала и развалилась в плетеном кресле на террасе. Глаза слипались.
Лотеску стоял неподалеку, перегнувшись через перила, смотрел на город. Столица, как и положено большому городу, не спала, искрилась огнями и голографической рекламой. Ветер доносил звонкий смех, звуки веселья. Если бы не мой звонок, начальник бы тоже хорошо проводил время.
– Допьем бутылку? – неожиданно предложил хассаби и обернулся ко мне.
Освещение на террасе не включали, и его глаза чуть заметно блестели, отражая уличный свет.
Мягкий, приглушенный силуэт, полутона. Все не как днем, некий особый, таинственный мир.
– Завтра рано вставать, хассаби, – бесцветно, лимит эмоций исчерпан, напомнила я. – И вы сами не хотели пить.
– Напиваться, – поправил Лотеску. – Ночь звездная, жалко. Гляньте, Магдалена, «Хвост волка» появился, в Нэвиле его не увидеть.
Романтика. И начальник уже будто не начальник, а мужчина, пригласивший женщину на свидание.
– Простите, я ничего не смыслю в астрономии.
Предложит показать, обнимет?
Однако Лотеску нарушил шаблон, рассмеялся:
– Я тоже. Пара созвездий, чтобы пустить пыль в глаза.
– Точнее, нравиться девушкам, – поправила я.
Дерзить не боялась, начальник сам понимал, что разговор напоминал свидание.
– Девушкам давно не нравятся звезды, Лена, – хассаби отошел от парапета. – Вы и вовсе прагматичны, обрадовались бы выписке с лицевого счета. Так вино принести? Не хочу пить один.
Промолчала. Пусть сам решает.
Лотеску отсутствовал минут десять. Забеспокоилась, сбросив сонную апатию, не случилось ли чего. Вдруг он не взял парцилен, а в коридоре подстерегли убийцы? Однако опасения не оправдались, начальник благополучно объявился с вином и вернул пластину от номера.
– Я узнал кое-что интересное у ночного портье, – сообщил хассаби и звякнул бокалами – новыми, чистыми, из бара люкса. – О прислуге. Одной из горничных сегодня нездоровилось, и ее заменяла новенькая, якобы знакомая из другой гостиницы. Работала хорошо, нареканий у старшей смены не вызвала, та разрешила убираться без пригляда.
Надо бы бежать, брать администратора за грудки, но ноги упорно не хотели никуда идти. Смотрела вдаль, на манившие в другие миры звезды, и не двигалась – слишком устала.
– В их интересах уладить конфликт, – Лотеску остановился рядом, чуть позади моего плетенного кресла. На террасе имелось второе, вставать не стала. – Полиция в курсе. Сами понимаете, дело с душком.
Представила, как начальник клацает зубами, как заправский зверь, и пожалела хозяев гостиницы.
– Не боитесь? В руках преступника козырь, – напомнила о похищенной служебной записке.
– Жить вообще страшно, Лена, – усмехнулся Лотеску, поставил бутылку и подвинул свободное кресло к столику. – Молчать не стану. Нельзя шпионить за чиновником такого ранга.
Согласно кивнула. Тут, конечно, противник переборщил, скандал неминуем. Положим, можно устроить ответный, но любая шумиха во вред репутации.
Тихо зажурчало вино.
– Ну, – в ладонь ткнулся прохладный хрусталь, – за скорейшее прекращение всей свистопляски. С ней даже Штайт не посмотрели. Ладно, завтра выдохнете. Королевские приемы пышные, надолго запомните, заодно начнете строить столичную карьеру. С таким платьем «да» говорят в три раза быстрее.
Хассаби покачал головой и тихо рассмеялся.
Рядом с бутылкой темнел брелок от огнемобиля, начальник положил его поверх карточки от моего номера.
Поднесла бокал к губам, но, прежде чем сделать глоток, ободрила:
– Все образуется, хассаби. Вы просто слишком хорошо работаете, не всем нравятся честные и ответственные. И, – тут голос дрогнул, – если хотите выговориться, я пойму, пережила схожее. Знаю, каково никому не верить, жить в вечном напряжении и сходить с ума от липкого, животного страха, когда изменяет выдержка и отказывает разум.
– Не беспокойтесь, с ума я еще не сошел, – тепло улыбнулся Лотеску. – Спасибо за заботу, Лена.
Не скажет. Мужчины всегда молчат, а мужчины-начальники – вдвойне. Только наедине с собой, когда никто не видит, можно уткнуться лбом в зеркало в ванной, опустить плечи и стать слабым.
– Сколько вы так? Я ничего не замечала, так стыдно…
Действительно совестно. Секретарь обязан замечать подобные вещи.
– Полтора месяца, – неожиданно признался Лотеску и, сжимая ножку бокала, откинулся на плетеную спинку кресла. Оно чуть слышно скрипнуло. – Сначала не придал значения, сами знаете, сколько умников угрожает, а потом стало не смешно. И стыдиться вам нечего, вы не обязаны копаться в дерьме.
Он с силой поставил фужер на столик, едва не расплескав вино, но быстро взял себя в руки.
– Лена?
Повисшая в воздухе недосказанность заставила залпом допить бокал.
Лотеску смотрел на меня, а я ерзала, разрываясь между желанием остаться или уйти.
– Не надо, хассаби! – чуть слышно пробормотала и отвернулась.
– Чего? – не видела, но он улыбался.
– Всего, – обмела рукой террасу. – Мне, – сглотнула, – действительно хочется вас пожалеть, помочь хоть ненадолго выдернуть из спины железный штырь, но не надо.
– Странная вы, Магдалена, – задумчиво протянул Лотеску и вновь наполнил бокалы, – отвечаете собственным мыслям.
Так и подмывало возразить: «Вашим», но сдержалась. Пила вино, молчала и старалась не думать о погруженной в полутьму террасе. Просто прекрасная летняя ночь, звезды, приятная компания. И ничего больше, Лена, ничего.
– Не холодно?
Значит, начальник заметил, как передернула плечами. Действительно прохладно, я не рассчитывала на посиделки на свежем воздухе.
– Сейчас!
По плечам скользнула атласная подкладка пиджака – того самого, в котором Лотеску предстояло завтра защищать управление перед королем. Он висел на спинке стула в спальне. Ну да, дверь открыта, взять – минутное дело.
– Спасибо, – смущенно улыбнулась.
Подняла голову: неприлично бормотать в пол, и второй раз за день ощутила на губах вкус чужого поцелуя, мягкого, осторожного, но не робкого. Бережно взяв за подбородок, Лотеску заставил посмотреть на себя и разбил в дребезги последние иллюзии о сугубо рабочих отношениях. Он целовал… Даже не описать. Не держал толком, не рвался покорять новые вершины, но дыхание перехватило, тело обмякло, и я утонула. Шайтан, понимала ведь, куда скольжу, и допрыгалась! Если сейчас же не уйду, могу загубить жизнь – и все из-за кареглазого южанина, который медленно, но бесповоротно подчинял себе.
Губы дрогнули, возвращая ласку. Пальцы скользнули по его шее, забрались под рубашку.
Обреченно вздохнула и прикрыла глаза. Он сильнее.
Время – плотная вата, больше не течет и не существует.
Только не так, пожалуйста! Откуда вы знаете?! Но Лотеску знал, забрал из ослабевших пальцев бокал, чтобы не разбился, и продолжил сладкую пытку. Как же хотелось сдаться, только крупицы разума удерживали от необдуманного шага.
– Нет!
Раскрасневшись, с трудом высвободилась и вскочила.
– Я ничего такого не делал, – изобразил саму невинность хассаби.
Губы чесались, храня память об умелых прикосновениях.
– Вы устроили свидание, – перешла в наступление, – хотя я не раз говорила: никакого секса, хассаби. Понимаю, ситуация подходящая…
– Я не насилую женщин, Магдалена, – тон Лотеску мгновенно изменился, стал жестким, командным, – и вы хотели. Хотели и ждали. Я всего лишь пошел навстречу обоюдному желанию.
– Не все желания нужно удовлетворять, хассаби.
– Вам виднее, – неожиданно быстро сдался хассаби и, поправив сползавший с плеч пиджак, усадил обратно. – Не бойтесь, пейте спокойно. Когда собираются уложить в постель, целуют иначе, Лена, – назидательно заметил он. – Совсем не так, заверяю, и уж точно не медлят. Считайте случившееся поддержкой, которую обещали оказать.
Однако посиделок не вышло, пусть мы, чтобы загладить память о пикантном инциденте, и нашли нейтральную тему для разговора. Быстро допила бокал и, пожелав Лотеску спокойной ночи, вернулась к себе. Пиджак оставила на кресле.
