3
Флибустьерский флот
В восемь утра шлюпка вихрем влетела в пролив, образованный восточной оконечностью острова Сапара и берегом Капатариды, и двинулась в залив Маракайбо.
Хотя оба флибустьера повстречались с двумя крупными военными каравеллами и даже с одним галеоном, никто их не задержал и не спросил, кто они и куда следуют.
Сети, которые они выбросили за борт, должно быть, наводили испанцев на мысль, что это обычные рыбаки и связываться с ними не стоит.
Едва выйдя из пролива, Кармо и Ван Штиллер повернули на восток и несколько отдалились от берега, изобиловавшего здесь мелями, на которых теснилось немало карибских селений.
В этих местах на воде также покачивалось много тыкв, между которыми плавали и ныряли утки и морские птицы, не выказывавшие ни малейшего страха.
– Послушай, Кармо, – сказал Ван Штиллер, – к чему все эти тыквы? Рыб, что ли, кормить? Не знаешь?
– Нет, для охоты на водяную дичь, дорогой.
– Шутишь?
– Нисколько. Ты ведь знаешь, что морские птицы весьма недоверчивы и почти никогда не подпускают к себе лодки. Карибы же разбрасывают на воде огромное количество тыкв, привязывая их друг к другу длинными лианами, и приучают тем самым птиц к их присутствию. В подходящий момент ловкие пловцы бросаются в воду, надевают на голову пустую тыкву, в которой заранее проделываются дырки, чтобы хорошо видеть.
– Понятно, – сообразил Ван Штиллер. – И под прикрытием тыквы приближаются к птицам, чтобы утянуть их под воду.
– Совершенно верно, – подтвердил Кармо. – Добавлю также, что возвращаются они всегда с хорошей добычей: на поясе у каждого – не меньше восьми-десяти штук. Когда же…
Но тут раскатистый чих прервал его фразу. Дон Рафаэль открыл глаза и стал делать отчаянные усилия, чтобы освободиться от пут, связывавших его по рукам и ногам.
– Добрый день, сеньор, – приветствовал его Кармо. – Отменный, видать, был вчера аликанте.
Несчастный плантатор вытаращил на него глаза и, скрипя зубами, хрипло проговорил:
– Негодяи.
– Негодяи? Боже! Вы ошибаетесь, сеньор, – возразил Кармо. – Мы гораздо порядочнее, чем вы думаете. Вы убедитесь в этом, когда ощупаете свои карманы, как только мы развяжем вам руки.
– Что же вам от меня нужно? Зачем вы меня утащили с собой? Надеюсь, вы не станете опять рассказывать байки о председателе Королевского суда в Панаме.
– По правде говоря, этот господин не имеет к нам отношения. Мы везем вас к не менее могущественному человеку, с которым тоже шутки плохи.
– К кому же?
– К весьма большому человеку, который тоже близко к сердцу принимает судьбу дочери Черного Корсара и который сделает все для ее спасения.
– Отнять ее у губернатора!.. Да он не выпустит ее из своих когтей.
– Посмотрим, что он скажет, когда пушки разнесут в пух и прах форты Маракайбо, – ответил Кармо. – Шестнадцать лет назад те же стволы уложили здесь весь гарнизон.
Дон Рафаэль смертельно побледнел.
– Так вы – флибустьеры? – промямлил он.
– К вашим услугам, сеньор.
– Боже милостивый!.. Я пропал!..
– Не сейчас, по крайней мере, – с иронией сказал Кармо.
– Кто вами командует?
– Морган.
– Бывший помощник Черного Корсара?.. Покоритель Портобелло.
– Он самый.
– Бедный я, бедный!.. – вздохнул несчастный.
– Не падайте духом, сеньор, – подбодрил его Кармо. – Капитан Морган никого не съел, и безупречней джентльмена нет на свете.
– Да, джентльмена, обрекшего на гибель монахов и монахинь Портобелло. Все вы мерзавцы! Сатанинское отродье!
– Да, да, порождение ада, – поддакнул гамбуржец со смехом. – Так ведь говорят ваши Святые Отцы?
– Сеньор, смените гнев на милость и съешьте бутерброд. У нас осталось немного сухарей, отличная утка, зажаренная вчера утром, а также пара бутылок вина – ничуть не хуже того, которое мы распили в таверне.
Кармо вытащил из ящика провизию, разделил ее поровну на троих и развязал руки пленнику.
Дон Рафаэль, у которого от морского ветерка разгулялся аппетит, хотя и продолжал ворчать и таращить глаза, принялся за еду, не отказавшись от пары стаканчиков портвейна, с насмешливой любезностью предложенных ему Кармо, и от отличной сигары из лучших табаков, протянутой гамбуржцем.
В полдень китолов находился уже в водах залива Каро, образованного с одной стороны венесуэльским берегом, а с другой – полуостровом Парагуана.
Гамбуржец, продолжавший сидеть у руля и ориентировавшийся по карманному компасу, направил лодку к мысу Кардон, уже маячившему на горизонте.
Залив был пустынен. Испанские корабли редко отваживались заплывать так далеко, боясь угодить в лапы к грозным пиратам с Тортуги. Они оставляли хорошо защищенные порты, только если плыли не в одиночку или, по крайней мере, в сопровождении высокобортных кораблей.
Весь день китолов шел все дальше на север, пользуясь попутным ветром и довольно спокойным морем. К закату солнца он подошел к бухте Амней, в то время совершенно необитаемой и редко посещаемой кораблями, искавшими в ней убежища лишь от сильных бурь.
– Приехали, – сказал Кармо, обращаясь к дону Рафаэлю.
Несчастный плантатор, рта не разевавший после завтрака, глубоко вздохнул и ничего не ответил.
Проскользнув мимо подводных камней, едва выглядывавших из воды, шлюпка через несколько минут смело ринулась в бухту, в глубине которой виднелись какие-то темные силуэты с мачтами и реями.
– Что это? Корабли? – спросил, бледнея, дон Рафаэль.
– Это флот капитана Моргана, – ответил Кармо.
– Даже флот?
– Да, и он готов помериться силами с фортами Маракайбо.
– К кораблю адмирала, – приказал он затем, обращаясь к Ван Штиллеру.
За скалистым утесом неожиданно возник огромный фрегат, преграждавший путь к другим кораблям, стоявшим на якоре в бухте.
– Эй! – крикнул Кармо, сложив рупором руки.
– Кто там? – донесся голос с корабля.
– Береговые братья – Кармо и Ван Штиллер. Спустите лестницу.
Китолов подошел с правого борта к кораблю и пришвартовался к веревочной лестнице, которая тут же была спущена вахтенными.
– Мужайтесь, сеньор, и вперед! – сказал Кармо, развязывая веревки, которыми были спутаны ноги плантатора.
– Да, навстречу смерти, – мрачно пошутил дон Рафаэль.
Несмотря на дрожь в коленках, бедняга уцепился за лестницу и после бесконечных и все более глубоких вздохов очутился на флагмане пиратского флота. Плантатора окружили вооруженные до зубов люди с фонарями в руках и тут же принялись разглядывать его с нескрываемым любопытством.
– Где капитан? – спросил Кармо.
– У себя в каюте.
– Посветите нам. Пойдемте, сеньор, и не тряситесь так сильно.
Он взял плантатора под руку и, то подталкивая, то волоча его за собой, довел до капитанской рубки и вошел с ним в освещенный серебряной лампой салон с развешанным на стенах холодным и огнестрельным оружием.
За столом сидел вальяжный мужчина средних лет, скорее низкого, чем высокого роста, отличавшийся крепким телосложением. У него были живые черные глаза. С большим вниманием он рассматривал лежавшие перед ним морские карты.
При виде обоих мужчин он пружинисто привстал со стула:
– Кого ты привел, мой храбрый Кармо?
– Человека, сеньор, который может поведать все, что вы пожелаете узнать о дочери пьемонтского кавалера.
Нежданная радость на миг осветила гордые черты грозного корсара.
– Она ведь там? – спросил он Кармо.
– Да, капитан.
– В руках у испанцев?
– В плену у губернатора.
– Спасибо, Кармо. Выйди и оставь меня с этим человеком.
