Книга: Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)
Назад: 21 В девственном лесу
Дальше: 23 Схватка двух врагов
22
Саванна уходит из-под ног
Зверь, столь дерзко напавший на путников, своими очертаниями напоминал африканскую львицу, однако размером он был невелик: метр пятнадцать – метр двадцать в длину и не выше семидесяти сантиметров.
У него была круглая голова сероватого оттенка, вытянутое крепкое тело, хвост длиной в полметра, большие острые когти, густая, но короткая шерсть палевого цвета, более темная на спине и почти белая на животе.
Каталонец и Корсар убедились теперь, что имели дело с одним из тех зверей, которых испанцы называют кугуаром или пумой. Иногда их называют американскими львами.
Эти звери, довольно распространенные и в наши дни как в Южной, так и в Северной Америке, отличаются, несмотря на сравнительно небольшие размеры, исключительной свирепостью.
– Акула меня подери! – воскликнул Кармо. – Маленький зверь, да удаленький: любой лев может призанять у него храбрости.
– Понять не могу, как только он не перегрыз мне горло, – заметил каталонец. – Говорят, они моментально задирают угодивших им в лапы животных.
– Как бы то ни было, а надо идти дальше, – заключил Корсар. – Из-за этого кагуара мы потеряли драгоценное время.
– Мы идем быстро, капитан.
– Знаю, Кармо, но не забудь, что Ван Гульд намного нас опередил. В путь, друзья!
Бросив тело кагуара, флибустьеры двинулись дальше через бесконечные заросли леса, с трудом пробиваясь сквозь сплетения лиан и корней, преграждавших им путь.
Вскоре они вступили в район топей и болот. Здесь даже самые скромные растения разрастались до гигантских размеров. Путникам казалось, что они ступают по какой-то огромной пористой губке, ибо из-под ног при движении сразу же начинала сочиться вода.
Быть может, здесь в лесу таились опасные воронки с засасывающим песчаным дном, получившие название зыбкой саванны, в которых находят смерть любые существа, раз ступившие на предательскую поверхность.
Каталонец, уже бывавший в этих местах, проявлял крайнюю осторожность. Срезав ветку, он то и дело прощупывал ею почву, смотрел вперед, чтобы убедиться, что лес не кончается, и время от времени наносил удары по кустам и корням.
Это объяснялось не только боязнью быть поглощенным трясиной. Он побаивался также и пресмыкающихся, которыми кишат джунгли.
В царивших вокруг потемках легко было наступить на уруту, чей укус ведет к параличу пораженной части тела, или на кораллового аспида, укус которого нередко смертелен.
Внезапно каталонец остановился.
– Опять пума? – спросил Кармо, шедший за ним следом.
– Нет, я просто боюсь идти дальше, пока не взойдет солнце.
– Почему? – спросил Корсар.
– Почва уходит из-под ног, сеньор. Значит, мы недалеко от опасной саванны.
– От зыбкой саванны, быть может?
– Боюсь, что да.
– Но мы же теряем время.
– Через полчаса начнется рассвет, к тому же и у беглецов тоже, наверное, не все идет гладко.
– Что делать! Придется ждать восхода солнца.
Они легли под деревом и с нетерпением стали ждать, когда рассеются густые сумерки.
Только что погруженный в тишину, огромный лес огласился вдруг странными звуками. Тысячи квакш и жаб принялись квакать так, что едва выдерживали ушные перепонки.
До путников доносились лай, заунывное мычание, оглушительный скрип, словно тысяча жерновов нежданно пришла в движение. Иногда казалось, что в кустах засела не одна сотня простуженных, полощущих себе горло людей или армия плотников, работающих паровыми пилами.
Время от времени с деревьев раздавался пронзительный свист. Это свистели небольшие ящерицы, обладающие, однако, столь мощными легкими, что их свисту позавидовали бы современные поезда.
Звезды начали уже бледнеть, а заря – разгонять сумерки, когда вдали послышался слабый выстрел, который невозможно было принять за кваканье лягушек.
Корсар вскочил на ноги.
– Это выстрел из аркебузы! – сказал он, глядя на каталонца, также приподнявшегося с земли.
– Похоже, – ответил тот.
– Может быть, это они?
– Возможно.
– Значит, они недалеко.
– Слух может вас обмануть, сеньор. В лесу эхо разносится очень далеко.
– Уже светает, и, если вы можете, пойдем дальше, – сказал Черный Корсар.
– Что же, отдохнем потом, – согласился Кармо.
Свет зари уже проникал сквозь гигантские листья деревьев, рассеивая сумерки и пробуждая обитателей джунглей.
Туканы, птицы с огромным клювом, величиной почти с их собственное тело, начали перелетать с дерева на дерево, издавая неприятные звуки, похожие на скрип плохо смазанного колеса; гонораты, спрятавшись в густой листве деревьев, во всю глотку издавали свои баритональные ноты: до-ми-соль-до; кассики щебетали, раскачиваясь на своих странных гнездах в виде сумки, подвешенной к гибким веточкам магнолий или к концу огромных листьев маста, в то время как грациозные колибри, похожие на крылатые драгоценности, перелетали с цветка на цветок, переливаясь на солнце своим зеленым, синим и черным оперением с золотым и медным отливом.
Кое-где, покинув свои ночные убежища, появлялись пары обезьян. Потягиваясь и зевая, они то и дело поглядывали на солнце.
Некоторые из них раскачивались, зацепившись хвостом за ветки, и пронзительно кричали, другие при виде проходивших корчили рожи или швыряли в них плодами или листьями.
Иногда среди пальмовых листьев можно было заметить стаи крошечных обезьян – мико. Эти грациозные создания настолько малы, что свободно проникают даже в узкие щели. В поисках насекомых, составляющих их пищу, они ловко взбирались и опускались по веткам, но, завидев людей, пускались наутек и с верхушек деревьев смотрели на них умными и выразительными глазами.
Чем дальше шли флибустьеры, тем реже росли деревья и кустарники, словно не вынося влажной почвы.
Роскошные пальмы уже исчезли, попадались лишь группы имбаубы – разновидности низкорослых ив, погибающих в дождливый сезон, чтобы снова разрастись в сухое время года, да пузатые ириатреи – причудливые деревья с сильно разросшимися стволами. На высоте двух-трех метров они поддерживаются семью-восемью мощными корнями, а на высоте двадцати пяти метров у них растут огромные зубчатые листья в виде гигантского зеленого зонтика.
Однако вскоре перестали встречаться и эти деревья, уступив место порослям калупы – растения, из плодов которого, если их разрезать на части и оставить немного побродить, добывают освежающий напиток, – да огромным зарослям бамбука, достигающего в высоту пятнадцати-двадцати метров.
Перед тем как вступить в эти заросли, каталонец сказал флибустьерам:
– Прежде чем выйдем из леса, не выпить ли нам по чашечке вкусного молока?
Кармо весело расхохотался:
– Где это ты увидел стадо коров? Не заказать ли нам тогда и по бифштексу?
– С бифштексом придется подождать, а доить мы будем не корову.
– А кого же тогда?
– Молочное дерево.
– Идет, подоим молочное дерево.
Получив от Кармо фляжку, каталонец подошел к толстоствольному, широколистному дереву с гладкой корой, высотой свыше двадцати метров, поддерживаемому мощными корнями, которые, казалось, не найдя себе достаточно места под землей, вылезли наружу, и сильным ударом шпаги сделал глубокий надрез.
Через минуту из раны выступила густая белая жидкость, не только цветом, но и вкусом похожая на молоко.
Все утолили жажду, высоко оценив этот дар природы, затем немедленно двинулись в путь, войдя в заросли.
Почва становилась все более зыбкой. Вода сочилась под ногами, образуя бесчисленные лужи.
Скопление водяных птиц говорило о близости большого болота и саванны. То и дело попадались стаи куликов и анхинглей – птиц с маленькой головкой, прямым острым клювом и очень длинной и тонкой шеей, за что их называют еще и змеешейкой. Из-под ног путников вырывались маленькие птички, живущие в саванне, величиной чуть поменьше сорок, украшенные темно-зелеными перьями с фиолетовой каемкой.
Испанец замедлил было шаг, боясь, как бы почва не ушла у него из-под ног, как вдруг впереди раздался чей-то протяжный хриплый вой, сопровождаемый всплеском и бульканьем воды.
Через минуту из раны выступила густая белая жидкость, не только цветом, но и вкусом похожая на молоко.
– Вода! – воскликнул он.
– Да, но еще и зверь какой-то, – заметил Кармо. – Разве ты не слышал?
– Это ягуар.
– Неприятная встреча, – пробормотал Кармо.
Остановившись, путники уперлись для опоры ногами в бамбук, кое-где росший на твердой почве, и обнажили сабли и шпаги.
Рык больше не повторялся, однако слышалось приглушенное урчание, свидетельствовавшее о том, что зверь был чем-то раздражен.
– Может, он рыбу ловит, – сказал каталонец.
– Рыбу?.. – спросил недоверчиво Кармо.
– Вас это удивляет?
– Насколько мне известно, у ягуаров нет удочек.
– Но зато есть когти и хвост.
– Хвост?.. А на что он годится?
– Не знаю, верно это или нет, но кое-кто утверждает, что он ему служит для приманки рыб.
– Хотел бы я знать, каким образом. Неужели для насадки червей?
– Говорят, что ему достаточно прикоснуться им к поверхности воды и поводить в разные стороны.
– А потом?..
– Сейчас скажу. Колючие райи, они же пирайи или пираньи, полагая, что перед ними легкая добыча, собираются вокруг хвоста, и вот тут-то ягуар настигает их быстрым ударом лапы и выбрасывает на берег, редко упуская любопытную рыбу, осмелившуюся показаться на поверхности.
– Вот он, – сказал африканец, который с высоты своего роста видел окрестности на большом расстоянии.
– Кто? – спросил Корсар.
– Ягуар, – ответил африканец.
– Что он делает?
– Сидит возле воды.
– Один?
– Мне кажется, он за кем-то следит.
– Далеко от нас?
– Метрах в пятидесяти или шестидесяти.
– Пойдем посмотрим, – сказал решительно Корсар.
– Будьте осторожны, сеньор, – посоветовал каталонец.
– Если он не загородит нам путь, мы его не тронем. Тихо, не разговаривайте.
Оставив бамбуковые заросли и прячась под сенью пушечного дерева, они двинулись вперед в полной тишине, с обнаженными саблями и шпагами.
Пройдя метров двадцать, они очутились на краю обширного болота, которое, казалось, тянулось на добрую милю посреди девственного леса.
Это была трясина – илистый водоем, образованный стоками всего леса. Ее почти черные воды из-за гниения множества растительных остатков выделяли тлетворные миазмы, гибельные для людей.
Самые разнообразные водяные растения размножались здесь со сказочной быстротой. Тут были и муку-муку с широкими плавающими листьями, и аронник, чьи сердцевидные листья возвышаются на тонком стебельке, и багрянка, растущая у самой воды. Кое-где виднелись также прекрасные экземпляры виктории-регии – самого крупного из водяных растений, чьи листья достигают полутора метров в окружности. Благодаря приподнятым над водой краям она походила на обыкновенную сковородку, не будь у нее длинных и острых шипов – отличного средства защиты.
Посреди этих гигантских листьев выделялись своей белизной и бархатистостью роскошные цветы каких-то необычных водяных растений. Их пурпурные прожилки и розоватый оттенок являли собой красу, подобную которой трудно отыскать на свете.
Не успели флибустьеры бросить беглый взгляд на трясину, как где-то возле них раздалось глухое рычание.
– Ягуар! – воскликнул каталонец.
– Где? – забеспокоились все.
– Вот он, затаился в засаде.
Назад: 21 В девственном лесу
Дальше: 23 Схватка двух врагов
