12
Пробуждение любви
Ужасное сражение между флибустьерами и испанцами принесло неисчислимые жертвы обеим сторонам. Более двухсот трупов лежали на палубе, полубаке и полуюте взятого пиратами корабля. Тут были и павшие от взрывов гранат, которыми марсовые забрасывали защитников судна, и убитые из ружей и пистолетов, и погибшие в рукопашных схватках.
Испанский корабль потерял сто шестьдесят человек, корсары – сорок восемь, не считая двадцати семи раненых, отправленных для оказания им помощи на «Молниеносный».
Во время перестрелки сами корабли потерпели немалый урон. «Молниеносный» благодаря стремительности нападения и быстроте маневрирования потерял лишь пару стеньг, которые нетрудно было заменить запасными, во многих местах у него был пробит фальшборт, теперь маневры были затруднены. Испанский же корабль оказался совсем в плачевном состоянии и вряд ли мог поднять паруса.
Его руль был погнут, грот-мачта, поврежденная у основания бомбой, грозила обрушиться при малейшей попытке поднять на ней паруса, бизань-мачта лишилась вантов и части оснастки, фальшборты еле держались.
И все же это был прекрасный корабль, за который после надлежащего ремонта дали бы немалые деньги на Тортуге, тем более что на нем было множество пушек и большой запас пороха, что весьма ценилось флибустьерами, ведь им обычно не хватало того и другого.
Справившись о понесенных потерях и об ущербе, причиненном обоим судам, Черный Корсар приказал немедленно приступить к необходимому ремонту, дабы поскорее покинуть места, где на него в любой момент могла напасть эскадра адмирала Толедо, не говоря уже о том, что до Маракайбо было рукой подать.
Печальная церемония длилась недолго. Быстро осмотрев карманы и кушаки убитых (ведь рыбы не нуждались в ценностях, шутливо заметил Кармо своему другу Ван Штиллеру), моряки связали их попарно, завернули в брезент и, привязав ядро к ногам, отправили в глубины Великого залива.
Покончив с этой печальной обязанностью, экипаж под присмотром боцманов и старшин очистил палубу от обломков и приступал к замене поврежденных в перестрелке снастей. На линейном судне пришлось, однако, срубить грот-мачту и укрепить бизань-мачту, а вместо руля поставить огромное весло, поскольку в запасе не оказалось ничего более подходящего.
И все же испанский корабль был не в состоянии идти своим ходом, и было решено, что «Молниеносный» возьмет его на буксир. К тому же Корсар не хотел разделять свой и без того поредевший экипаж.
Толстый канат, переброшенный с кормы пиратского корабля, был закреплен на носу испанского, и к вечеру корсары, подняв паруса, медленно поплыли к северу, стремясь укрыться под надежной защитой своего неприступного острова.
Отдав последние распоряжения, Черный Корсар велел усилить ночной дозор, ибо после яростной утренней перестрелки в непосредственной близости от берегов Венесуэлы он отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Затем он приказал африканцу и Кармо отправиться на испанский корабль и доставить фламандку.
Пока оба посланца, усевшись в шлюпке, уже спущенной на воду, плыли к шхуне, шедшей на буксире за «Молниеносным», Черный Корсар быстро шагал по палубе, что выдавало волнение и глубокую озабоченность.
Против обыкновения он выглядел встревоженным. Время от времени капитан останавливался, словно какая-то мысль не давала ему покоя, затем направлялся к Моргану, стоявшему на вахте на полубаке, словно собираясь отдать ему приказание, но, не дойдя до него, круто поворачивал и шел обратно.
Он был еще мрачнее, чем обычно. Моряки видели, как он трижды поднимался на полуют, нетерпеливо глядел на линейный корабль и поспешно возвращался. Остановившись на полубаке, он рассеянно смотрел, как, встав над горизонтом, луна серебрила море волнистыми бликами.
Услыхав, однако, как по возвращении с испанского корабля лодка звучно стукнулась о борт, он поспешно оставил полубак и застыл у лесенки, спущенной с левого борта.
Не держась за поручень, Онората легко, как птица, поднялась на корабль. Она была в той же одежде, но голову ее покрывала разноцветная шелковая шаль с золотой каймой и длинной бахромой, как на мексиканских серапе.
Черный Корсар ждал ее, держа шляпу в руке и опершись на эфес шпаги.
– Благодарю вас, сеньорита, что вы удостоили мой корабль своим посещением, – сказал он ей.
– Это я, кабальеро, должна благодарить вас за то, что вы соблаговолили принять меня на своем корабле, – ответила она с грациозным поклоном. – Ведь я ваша пленница.
Предложив девушке руку, он провел ее на корму и пригласил в кают-компанию.
Маленький салон, уютно расположенный под полуютом на уровне остальной палубы, был обставлен с такой элегантностью, что молодая фламандка, привыкшая жить среди великолепия и роскоши, не могла удержаться от изумленного возгласа.
Видно было, что владелец каюты, даже став корсаром, не отказался от удобств и роскоши, к которым привыкли его предки.
Стены салона были обтянуты голубым шелком, затканным золотом, и украшены большими венецианскими зеркалами; мягкий восточный ковер устилал пол, а на широких окнах, выходивших в море и разделенных изящными витыми колоннами, висели легкие кисейные занавески.
По углам были расположены четыре горки с серебряной посудой, в середине – отлично сервированный стол, покрытый белоснежной скатертью из голландского полотна. Вокруг стола были расставлены удобные кресла с большими металлическими набалдашниками на спинке, обитые голубым бархатом.
Два прекрасных серебряных канделябра заливали салон светом, от которого поблескивали зеркала и скрещенные клинки, висевшие над дверью.
Корсар пригласил к столу молодую фламандку и ее спутницу.
Великан Моко принялся подавать на стол кушанья в серебряных тарелках с гербом – это было изображение скалы и сидящих на ней четырех орлов, окаймленное загадочной надписью.
Ужин, состоящий главным образом из свежей рыбы, копченого мяса, тропических фруктов и сластей, отборных итальянских и испанских вин, закончился в полной тишине, так как ни одно слово не сорвалось с уст Черного Корсара, а молодая фламандка не посмела отвлечь его от беспокойных дум.
После того как был подан шоколад по испанскому обычаю в крошечных фарфоровых чашечках, капитан, казалось, решил нарушить становившееся тягостным молчание, царившее в салоне.
– Извините, сеньорита, – сказал он, глядя на молодую фламандку. – Извините, что я не сумел занять вас любезным разговором, но с наступлением ночи мою душу часто охватывает глубокая печаль, а мысли обращаются к глубинам Великого залива или уносятся в дальние страны, омываемые Северным морем.
– И это вы? Самый бесстрашный из всех корсаров? – воскликнула девушка в изумлении. – Вы, которому покоряются моря и самые мощные корабли? Ведь по одному вашему знаку сотни людей готовы пойти на смерть, вы не нуждаетесь в богатстве и роскоши, вас считают одним из самых прославленных вожаков флибустьеров. И вы печалитесь?..
– Взгляните на мое платье, сеньорита, и вспомните об имени, которое я ношу. Разве нет во всем этом чего-то печального?
– В самом деле… – ответила молодая фламандка, пораженная его словами. – Вы носите темное, как ночь, платье, и флибустьеры дали вам имя, от которого все трепещут. В Веракрусе, где я недолгое время гостила, мне рассказывали о вас такие истории, что кровь стыла в жилах.
– Какие же, сеньорита? – спросил с горькой усмешкой Корсар, вперив свой мрачный взор в лицо молодой фламандки, словно пытаясь прочесть ее мысли.
– Мне говорили, что, собираясь совершить ужасную месть, Черный Корсар пересек с двумя братьями Атлантический океан. Один из них носил зеленое, другой – красное платье.
– Так!.. – промолвил Корсар, все более мрачнея…
– Мне сказали, что вы всегда отличались суровым и замкнутым характером, что не боялись выходить в море, когда на Антилах бушевал ураган, и что наперекор волнам и ветру ваш корабль бесстрашно бороздил воды Великого залива, бросая вызов силам природы, ибо вам покровительствовали демоны ада.
– Что же дальше? – спросил Корсар пронзительным голосом.
– А дальше оба – Зеленый Корсар и Красный Корсар – были повешены вашим смертельным врагом, человеком, который…
– Продолжайте, – промолвил Корсар.
Не закончив фразу, молодая фламандка запнулась, глядя на него с беспокойством и страхом.
– Что же вы умолкли? – спросил он.
– Я не смею говорить, – ответила она нерешительно.
– Вы боитесь, сеньорита?
– Нет. Но… Правда ли, что вы можете вызывать души умерших?
В этот миг огромная волна с грохотом налетела на борт корабля и глухой стон донесся из трюма. Брызги и пена окатили окна, замочив занавески.
Побледневший Корсар вскочил на ноги. Он бросил на девушку испытующий взгляд, но в его глазах тут же отразилось глубокое смятение. Подойдя к окну, он отворил его и выглянул наружу.
Море спокойно блестело под лучами ночного светила. Легкий бриз, раздувавший паруса «Молниеносного», лишь немного волновал пустынное море.
И все же по левому борту виднелся еще пенистый след, оставленный плеснувшей волной.
Черный Корсар молча стоял у окна, скрестив по привычке руки на груди и пристально вглядываясь в море. Можно было подумать, что горящим взором он хочет проникнуть в тайны Карибского моря.
Не говоря ни слова, девушка подошла к капитану. Ей было не по себе от гнетущей тишины.
– Что вы там видите, кабальеро? – спросила она.
Корсар не шелохнулся, словно не слыша вопроса.
– О чем вы думаете? – продолжала фламандка.
На этот раз Корсар отозвался.
– Вы спрашивали, – ответил он мрачно, – могут ли умершие оставить глубины моря, где они покоятся, и подняться к нам на поверхность?
Девушка вздрогнула.
– О каких умерших вы говорите?.. – спросила она после минутного молчания.
– О тех, кто умер… неотмщенным.
– Быть может, о ваших братьях?
– Быть может, – ответил Корсар едва слышно.
Затем он поспешно вернулся к столу и, наполнив бокалы белым вином, сказал с принужденной улыбкой, так не вязавшейся с его бледностью:
– За ваше здоровье, сеньорита! Время уже позднее, и вам пора возвращаться на шхуну.
– Ночь тиха, кабальеро, и ничто не грозит шлюпке, которая доставит меня обратно, – ответила девушка.
Взгляд Корсара, казалось, вдруг смягчился.
– Значит, вы хотите разделить мое общество, сеньорита? – спросил он.
– Если вы не возражаете.
– Напротив, сеньорита. Жизнь на море нелегка, и подобные минуты бывают так редко. Но у вас, если не ошибаюсь, есть тайная причина для того, чтобы остаться.
– Возможно, что так.
– Слушаю вас, сеньорита.
– Скажите, кабальеро, это правда, будто вы оставили родные места, чтобы отомстить своему врагу?
– Да. Могу лишь добавить, что ни на земле, ни на море не будет мне покоя, пока не свершится эта страшная месть.
– Вы так сильно ненавидите этого человека?
– Я готов отдать всю свою кровь до последней капли во имя того, чтобы это свершилось.
– Но что же он сделал такого?
– Он уничтожил всю мою семью. Два дня назад я дал страшную клятву и сдержу ее, даже если для этого придется объехать весь свет и спуститься в преисподнюю. Рано или поздно я уничтожу моего врага и всех тех, кто имеет несчастье носить его имя.
– И этот человек находится здесь, в Америке?
– В одном из городов Великого залива.
– Но как его зовут?.. – спросила девушка с трепетом. – Быть может, я его знаю?
Вместо ответа Корсар пристально посмотрел ей в глаза.
– Вы очень хотите знать его имя?.. – спросил он, немного помолчав. – Но вы не член нашей вольницы, и вряд ли я вправе сообщить вам его.
Корсар тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль, затем поднялся и стал нервно ходить по каюте.
– Уже поздно, сеньорита, – проговорил он. – Вам надо возвращаться на корабль.
Обернувшись к африканцу, неподвижно застывшему у двери, словно статуя из базальта, он спросил:
– Шлюпка готова?
– Да, хозяин, – ответил африканец.
– Кто на веслах?
– Белый кум и его друг.
– Пойдемте, сеньорита.
Накинув на голову шелковую шаль, молодая фламандка встала.
Не произнося ни слова, Корсар предложил ей руку и отвел ее на палубу. По пути он дважды останавливался и заглядывал ей в лицо. Казалось, легкий вздох сорвался с его уст.
– Прощайте, сеньорита, – сказал он, когда они подошли к лестнице.
Она протянула ему свою маленькую руку и вздрогнула, ощутив трепет его руки.
– Спасибо за гостеприимство, кабальеро, – пробормотала девушка.
Он молча поклонился и препоручил ее Кармо и Ван Штиллеру, ожидавшим у лестницы.
В сопровождении мулатки девушка стала спускаться в лодку, однако, замешкавшись, она подняла голову и увидела Черного Корсара, наклонившегося через борт и пристально следившего за ней.
Вскочив в шлюпку, она села на корме рядом с мулаткой. Кармо и Ван Штиллер принялись грести, налегая на весла. Сделав несколько взмахов, они подогнали шлюпку к борту линейного корабля, медленно шедшего в кильватере «Молниеносного», тащившего его на буксире.
Взойдя на корабль, молодая фламандка, вместо того чтобы отправиться к себе в каюту, осталась на палубе и долго смотрела на пиратский корабль.
На корме, близ руля, при свете луны она ясно различила черную фигуру Корсара с длинным пером на шляпе, развевающимся на ветру.
Прислонившись к фальшборту, он стоял неподвижно, опершись на эфес своей грозной шпаги. Его взгляд неотступно следил за испанским кораблем.
– Взгляни! Он там! – шепнула девушка, наклонившись к неразлучной мулатке. – Наш Рыцарь печального образа!.. Что за странный человек!..
