Книга: Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)
Назад: 31 В центральной Америке
Дальше: 33 Между пулями и огнем
32
Западня
Едва село солнце, как десятки лодок с офицерами испанского гарнизона и знатными гражданами города пристали к корвету, чтобы составить почетный эскорт для приглашения на бал.
Пьер Пикардиец, желая отплатить добром за радушие, выказанное его морякам, и не имея никаких оснований для опасений, отобрал шестьдесят моряков, полагая, что остальных двадцати достаточно для охраны корабля. Из предосторожности он никому не велел расставаться с холодным и огнестрельным оружием.
Алькальд поднялся на борт с десятком гребцов, которые втащили наверх корзины с тортильяс – сладкими лепешками – и бутылками, предназначавшимися для людей, остававшихся на корабле.
– Ждем вас, капитан, – сказал он, отвешивая поклон.
С корвета уже спустили шлюпки, на которых были зажжены фонари и факелы. Шестьдесят корсаров, вырядившиеся ради праздника, оставили по команде боцманов корабль, и маленькая флотилия двинулась к пристани, заполненной людьми, горячо приветствовавшими смелых моряков испанского флота.
Все корсары, не питавшие ни малейших сомнений, были на верху блаженства, радуясь приему, к которому они не привыкли в испанских колониях, где вместо аплодисментов их встречали градом пуль и картечи.
Один лишь Кармо выглядел против обыкновения озабоченным и хмурым.
– Эй, куманек, – сказал шагавший рядом Ван Штиллер, – о чем ты задумался?
– Не знаю отчего, дружище, но кошки скребут на сердце.
– Чего ты боишься? Нас достаточно много, и никому в голову не придет, что мы не те, за кого себя выдаем.
– Надеюсь, я не прав, – сказал Кармо.
Вечер был организован во дворце правительства, двухэтажном прочном сооружении с массивными решетками на окнах и окованной железом дверью. В случае необходимости дворец использовался, видимо, как крепость.
Обширные залы были щедро освещены и переполнены офицерами, гражданскими лицами, а также девушками.
Встреченные приветственными криками корсары рассыпались под звуки полдюжины гитар по залам, где музыканты играли болеро и фанданго – два танца, весьма распространенные в то время.
Кармо и Ван Штиллер, предпочитавшие возлияния танцулькам, быстро пробрались в угол большого зала, где стояли столы с графинами мескаля и другими сортами испанского вина.
– Пусть молодежь веселится, – сказал Кармо. – А мы пока оглядимся.
Праздник обещал удаться на славу. Каждую минуту прибывали все новые люди, и девушки, горожане, офицеры и солдаты наперебой спешили угодить корсарам.
Особенно распинались алькальд и командир гарнизона, братавшиеся со всеми, а не только с Пьером Пикардийцем.
Они снизошли даже до крепких рукопожатий с Кармо и Ван Штиллером, любезно указав им на графины с лучшим вином.
К полуночи праздник был в разгаре, повсюду царило буйное веселье. Кармо начал было уже успокаиваться, как вдруг в глубине зала послышался чей-то возглас, и два человека поспешно двинулись к двери, прокладывая путь среди танцующих.
Француз вскочил из-за стола.
– За мной, Ван Штиллер! – воскликнул он.
– Чего тебе неймется?
– Пойдем, говорю, – повторил Кармо.
Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием:
– Неужели оставлять этот портвейн?
Кармо быстро обошел зал, отыскивая взглядом Пьера Пикардийца. Увидев, что тот спокойно беседует с алькальдом, он вышел в надежде нагнать человека, поразившего его своим возгласом. Но это было не так просто.
Переполнявшие зал гости были столь многочисленны, что двигаться быстро не было никакой возможности.
– Да что с тобой? – спросил Ван Штиллер, которому наконец удалось догнать друга, несмотря на нетвердость походки.
Вместо ответа Кармо отвел его к окну и опустил за собой шторы.
– Ты слышал какой-то странный возглас? – спросил он его.
– Да.
– Что-нибудь он тебе напомнил?
– Совсем ничего, тем более что мы пили портвейн. До остального мне не было дела.
– И все же вряд ли я ошибся.
– Так в чем дело?
– Клянусь тебе, это кричал капитан Валера.
– Гром и молния! – воскликнул Ван Штиллер, мрачнея. – Значит, он здесь! Тогда нам хана!
– Давай его отыщем и не дадим ему смыться.
Оба друга вышли из-за штор и принялись бродить среди танцующих парочек. Затем спустились туда, где корсары, испанцы и девушки с большим упоением отплясывали то болеро, то фанданго.
Проходя мимо какой-то двери, они внезапно столкнулись с командиром гарнизона. Пронизывающим взглядом тот хмуро посмотрел на них исподлобья.
– Похоже, вы скучаете, – сказал испанец, изображая улыбку. – Я что-то не видел вас среди плясунов.
– Мы слишком стары, командир, – ответил Кармо.
– Закажите вина и закуску в верхнем зале и постарайтесь развеселиться.
– Спасибо, командир, – ответили кумовья, поднимаясь по лестнице, которая вела на второй этаж.
– Видел, как он на нас посмотрел? – спросил Кармо, когда оба снова уселись за стол.
– Да, кум, – ответил гамбуржец. – У него был хмурый и несколько смущенный вид.
– Давай предупредим Пьера. Мне что-то не по себе.
Оба уже было поднялись, как вдруг в зале возник неожиданный переполох, тут же перекинувшийся в соседние помещения.
Девушки внезапно оставили своих кавалеров и беспорядочной толпой бросились к лестницам, за ними последовали горожане, офицеры и музыканты. Отовсюду слышались крики:
– Западня! Нас заманили в ловушку!
Моряки с корвета, пораженные неожиданным бегством хозяев, спрашивали, что случилось.
– Друзья! – вскричал Кармо, обнажая шпагу. – К оружию!
В тот же миг снаружи донеслись пушечные и ружейные выстрелы. Стреляли в сторону рейда.
Придя в себя от изумления и поняв, что попали в ловушку, корсары собрались было броситься вниз, чтобы присоединиться к товарищам, как вдруг появился Пьер со шпагой в руках.
– Мы опоздали! – крикнул он изменившимся голосом. – Нас окружили войска, а на улицах уже стоят баррикады.
– Я вам говорил, сеньор Пьер, – посетовал Кармо. – Я так и думал, что это он кричал.
– Кто он? – спросил флибустьер.
– Капитан Валера.
…Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием.
– Опять этот негодяй!
– Это он заманил нас в ловушку. Я в этом уверен.
– Сто чертей! – выругался Пьер.
– Попробуем выбраться отсюда, – сказал гамбуржец.
– Испанцы поставили четыре пушки у входа да два отряда аркебузиров, – сказал Пьер. – От нас не останется мокрого места.
– Значит, мы в осаде? – раздалось сразу несколько голосов.
– Не падайте духом, друзья, – ответил Пьер. – Это здание выдержит долгую осаду. К тому же скоро подоспеет эскадра Моргана.
– А корвет? – спросил Ван Штиллер, слыша, как нарастает гул орудий.
– Боюсь, он нам не подмога, – ответил Пьер. – Двадцать человек, которых мы там оставили, надолго не хватит. Из окон не видно мола?
– Нет, – ответил Кармо. – Его закрывают дома.
– Организуем оборону, – сказал Пьер. – Забаррикадируем лестницу и входы и перейдем все вниз. Посмотрим, хватит ли испанцам духу напасть на нас здесь.
Пока корсары бегали помогать товарищам, заваливавшим двери мебелью из нижних залов, Кармо и Ван Штиллер осторожно подошли к окну.
Дворец стоял посреди городской площади, и отсюда было видно, что делают испанцы и каковы их силы.
Гарнизон принял меры, чтобы полностью отрезать корсаров. Два отряда аркебузиров целиком перегородили все выходы с площади, где поспешно воздвигались баррикады из повозок, бочек и столбов, а напротив входа, в нескольких шагах от них, были установлены четыре пушки.
Однако испанцы, похоже, не торопились приступать к штурму, собираясь, возможно, взять корсаров измором.
– Скверное дело, – сказал Кармо гамбуржцу. – Они уверены, что возьмут нас голыми руками. А на корвете-то знают, что Морган решил послать передовой отряд на остров Санта-Катарина?
– Морицу, который командует сейчас на корвете, это, должно быть, известно. Он тут же постарается узнать, не подошли ли корабли. И если они там, осада долго не продлится.
– Слышишь?
– Да, стреляют все реже. Должно быть, встают под паруса.
– Хоть они спасутся.
– Да и мы не лыком шиты, кум.
Друзья собрались было отойти от окна, как вдруг увидели, что на площади вспыхнули костры, а к дворцу двинулся офицер, размахивая белым платком на конце шпаги. За ним шел трубач.
– Парламентер, – сказал Кармо.
При первом же звуке трубы Пьер Пикардиец бросился к окну, возле которого стоял Кармо с гамбуржцем.
– Сейчас потребуют от нас сдачи, – сказал флибустьер. – Скажите нашим, чтобы не стреляли.
Офицер остановился в десяти шагах от входа, а трубач еще сильнее затрубил в трубу.
– Чего вам надо? – крикнул Пьер, высовываясь в окно.
– По приказу командира гарнизона и алькальда города приказываю вам сдаться, – крикнул офицер, задирая голову.
– За кого вы нас принимаете? – крикнул флибустьер, притворяясь рассерженным. – Разве так обращаются с моряками испанского флота? Что за глупые шутки?
– Вы полагаете, что это шутки? – воскликнул офицер. – Зря упорствуете. Мы-то знаем, кто вы такие.
– И кто же?
– Флибустьеры с Тортуги.
– Вы с ума сошли! – крикнул Пьер. – Кончайте, или мы нападем на вас и сожжем город. Мои моряки рассержены, и я не смогу их удержать.
– Бросьте ломать комедию!
– Какой дурак сказал, что мы не уважаемые моряки испанского флота, а последняя сволочь в Карибском море?
– Ваш бывший пленник – капитан Хуан де Валера.
– Провались он пропадом… – пробормотал Кармо. – Так я и знал…
– Передайте вашему капитану, что он дурак! – крикнул Пьер. – Никакие мы не корсары.
– Мне приказано требовать от вас сдачи. А там разберемся, испанцы вы или разбойники с Тортуги.
– Моряки не уступают наглым требованиям.
– Не забудьте, у нас пятьсот солдат, а ваш корабль ушел, оставив вас на произвол судьбы.
– Мы продержимся здесь до последнего. Суньтесь, если посмеете. Моряки покажут, на что они способны.
– Посмотрим, – ответил офицер, удаляясь с трубачом.
– Были бы у нас аркебузы, я бы ни о чем не беспокоился. И пятьсот человек одолели бы, если их действительно столько.
– Вряд ли их так много, – ответил Кармо. – Хотя и немало, к тому же у них аркебузы и пушки.
– Попались на удочку, как мальчишки. Остается только надеяться на подмогу Моргана. Первые корабли должны были выйти в море на заре после нашего отплытия. А если они уже прибыли на остров Санта-Катарина, осада долго не продлится. Как у нас с продовольствием, Кармо?
– Выпивка есть, сеньор.
– Тогда давай выпьем, – спокойно предложил Пьер, который никогда не падал духом. – Стены здесь крепкие, окна внизу зарешечены, дверь и лестница забаррикадированы, с нами, наконец, шпаги и пистолеты. Испанцам нелегко придется.
Осаждавшие даже после возвращения парламентера не обнаруживали, однако, большого желания идти на штурм.
Пока что они довольствовались наблюдением за дворцом, но передышка вряд ли могла затянуться надолго – в этом корсары были уверены.
И правда, едва забрезжил рассвет, как раздался пушечный выстрел и одна из створок двери разлетелась вдребезги. Это был сигнал к сражению. За ночь испанцы окопались у выходов с площади и возвели бруствер для защиты пушек и пушкарей.
– Начинается, – сказал Кармо. – Постараемся подороже продать свою шкуру, дружище.
– Мы все готовы, – ответил гамбуржец.
За первым пушечным выстрелом последовал второй, затем третий. А там пошли в ход мушкеты.
Пока пушки терзали дверь, аркебузиры палили по окнам, чтобы помешать корсарам вести ответный огонь.
Пьер Пикардиец не хотел подвергать своих людей опасности.
К тому же надо было сохранить припасы на крайний случай. Он приказал поэтому не реагировать на стрельбу. Массивные стены и так служили хорошей защитой, а баррикада, воздвигнутая между выходом и лестницей, не позволяла противнику немедленно пойти на приступ.
Ураганный огонь длился не меньше часа, но не дал испанцам ничего, кроме напрасной траты пороха. Лишь дверь, разбитая вдребезги четырьмя пушками, соскочила с петель и рухнула на баррикаду, но там и без того было достаточно материала, чтобы помешать наступлению.
Вражеские саперы сунулись было разгребать громадную кучу сломанной мебели, но были встречены таким пистолетным огнем, что больше половины из них остались лежать – мертвыми или раненными – перед дворцом. Остальные, несмотря на ругань офицеров, сразу же отказались от опасного предприятия и залезли в укрытия.
– Крепкий орешек достался испанцам, – заметил Кармо, наблюдавший сбоку из окна за передвижением нападавших. – Они не посмеют сунуться сюда. Как ты думаешь, кум?
– Так же, как и ты, – ответил Ван Штиллер. – Они слишком боятся флибустьеров.
– Жаль, что не видно проклятого капитана!
– Уж он-то не высовывается. Интересно, почему он не уехал с графом Мединой в Панаму.
– Видно, тот почуял беду и оставил друга следить за побережьем. Ну и лиса! Здорово он нас провел. Попадись он мне снова, я уж не сглуплю, как в прошлый раз в Маракайбо.
– Смотри-ка, перестали стрелять.
– Надеются взять нас голыми руками, – сказал Кармо. – Посидят, мол, без воды и без пищи да и вылезут на свет божий. Если послезавтра никто не придет нам на помощь, придется решаться на вылазку или подыхать с голоду.
– До этого дело не дойдет, – успокоил гамбуржец. – Будем сражаться, пока руки целы.
Назад: 31 В центральной Америке
Дальше: 33 Между пулями и огнем
