Даже взрослые иногда могут немного поиграть в прятки

Лизавета организовала все в лучшем виде – она явно хотела произвести на всех нас хорошее впечатление. Особенно учитывая тот странный факт, что я, в кои-то веки, пришла не одна. В квартире ее было невыносимо чисто и неприлично вкусно пахло едой. Я-то привела Игоря, чтобы показать будущую несчастную жизнь моей сестры во всей красе, а перед нами возникла пара: полноватая блондинка с чудесными голубыми глазами и улыбчивый, прилично одетый, совершенно трезвый Сережа – радушный хозяин счастливого дома. Никаких признаков его темных буйных призраков.

А я всю дорогу от места встречи пичкала Игоря Вячеславовича историями из его темного прошлого. Даже раскрыла тайну моего фингала, чем, надо признать, заслужила аплодисменты и взрыв хохота со стороны моего маститого психотерапевта. Вообще, для такого серьезного специалиста он оказался поразительно несерьезным типом, особенно без костюма, в простых джинсах, свитере и легкой бежевой курточке. Впрочем, когда мы зашли к сестре (хвала небесам, в ее доме уже починили лифт и мне не пришлось топать на пятнадцатый этаж пешком), Игорь состроил свое традиционное серьезное выражение и закивал с подчеркнутой важностью.

Сестра при виде моего спутника, кажется, оцепенела и даже забыла, что на кухне у нее работает духовка. Сережа тоже задергался, принялся стряхивать несуществующие крошки со своих брюк. Но потом они обменялись с моим Игорем Вячеславовичем теплейшими рукопожатиями, пустыми фразами о погоде и каких-то футбольных матчах и разошлись, полностью довольные друг другом. Сережа явно считал, что произвел самое благополучное впечатление. Может быть, но только не на меня!

Праздничный стол поставили в большой комнате, накрыли хрустящей от крахмала белоснежной скатертью. На ней разложили белые с зелеными каемочками тарелки, одна на другой. Снизу – побольше, сверху – десертная, поменьше. Вилочки-ножечки, высокие стеклянные стаканы для минералки, широкие бокалы для красного вина. Знаменитые Лизаветины фаршированные помидоры с сыром, рулетики из баклажан, грибочки домашние, что мы собирали еще тем летом, – тут явно мама поучаствовала, не поскупилась. Обычно она так экономит на соленьях, что доедать их нам дозволяется, только когда уже поспел новый урожай. Тут же не началось и апреля!

Кроме грибочков на столе красовались греческий пирог со шпинатом, зелень, красиво уложенная поверх свежих овощей. Да, я не поскупилась, профинансировала мероприятие на славу, а Лизавета нашла прекрасное применение каждой копейке. Вовка бегал кругами вокруг стола и таскал колбасу. В холодильнике лежали самодельные домашние песочные пирожные. Все было как когда еще папа был жив, и мне вдруг захотелось поиграть в Крокодила, как часто делали папины-мамины друзья. Но нет, время ушло, все поменялось. Сереженька стоял передо мной с улыбкой «добра и всепрощения», словно предлагая мне мир да любовь, а всем тем, кто старое помянет – глаз вон. Глаз у меня только зажил, и рисковать им вновь я не собиралась. Значит, будем делать вид, что все это празднество устроил Сережа. Он явно собирался вести себя так, чтоб угодить будущей теще.

Мама пришла последней, позвонив не в домофон, а в дверь – чистое проявление вежливости, ибо и у нее, и у меня были ключи от Лизаветиной квартиры. Вся наша конница, вся наша рать в разное время и в разном порядке отводила-приводила Вовку из/в садик, и ключи от крепости были необходимы каждой.

– Мамочка, дорогая, ты чего так задержалась? – защебетала Лизавета, хотя на часах не было и трех. – Смотри, какую фигурку Вовка слепил в садике. А? Фая, ты видела? И не из пластилина, а из какого-то гипса. Можно раскрасить и поставить на полку.

– Думаешь, она стоит того? Какой-то медведь страшненький, – хмуро кивнула я на фигурку, не посчитав нужным рассказывать, что лепила эту фигурку я. Зачем раскрывать все тайны? Медведя лепили к какому-то конкурсу, а Вовка своего то ли потерял по дороге, то ли вообще не лепил, забыл. Пришлось наскоро мастерить медведя из остатков материала девочки Жени, Вовкиной подружки. И ладно бы медведь получился хороший! Нет, не нужно нам с Вовкой свидетельство нашего подлога.

– Какой страшненький? Прекрасный медведь! – возмутилась мама.

– Правда? – тут же заинтересовалась я. – Тебе правда нравится? Считаешь, получилось похоже?

– Фая! Ну, чего ты к ребенку привязалась. Отличный медведь, Володечка. А вы как считаете? – этот вопрос мама адресовала Игорю, который стоял рядом со мной и с острым, я бы даже сказала, профессиональным интересом разглядывал фотографии на полках книжного шкафа.

– Чудный медведь, – согласился Игорь и хитро посмотрел на меня. Отчего у меня всегда появляется это странное, щекочущее ощущение, что Игорю под силу видеть меня насквозь? Он же не может знать, что медведя лепила я! Мама метнула в меня очередной горящий взгляд, такой же, какими меня уже одарила Лизавета, а затем одобрительно кивнула. Они обе выглядели так, словно были исключительно мною довольны, так что я могла с уверенностью сказать: что-то было не так. Я только не могла понять, что именно. Вроде все шло по плану. Лизавета предложила нам попробовать ее канапе – тоже ведь хватило терпения накрутить кучу маленьких вкусняшек. Я бы умерла их насаживать на эти шпажки. Мы съели по паре канапе, и Игорь лично похвалил Лизину стряпню. Лизавета прошлась по мне влажными от счастья глазами. И что-то еще. Что-то я упустила…

– Что? Чего это вы обе на нас так пялитесь? – спросила я, когда, улучив минутку, зажала Лизу в коридоре перед ванной комнатой. – Чего не так?

– Ты никогда не говорила, что твой Саша – такой красавчик. Просто блеск. И ты его от нас прятала? Да я бы уже давно за любыми воланами прыгала! Молодец, сестренка! – И Лизавета подмигнула мне.

– О господи, – простонала я, осознав, что за всей этой суетой позабыла объяснить сестре и матери, с кем именно сподобили меня небеса припереться на мною же сфальсифицированную вечеринку. – Срочно зови маму. И скажи Сереже, что его зовут Игорем.

– Кого? Сережу зовут Игорем? Ты с ума сошла? Вроде не пила еще, – принялась дразнить меня Лизавета.

– Сашу! Сашу зовут Игорем, – прошипела я, погрузив Лизавету в полнейшую растерянность.

– Игорь? – зашипела она. – Интересное кино. И кто он?

– Он… ну, человек! – пробормотала я, запоздало осознавая, как это ужасно прозвучит, если я признаюсь, как и зачем я привела сюда нашего штатного психотерапевта. Игорь выглянул из комнаты, явно в поисках меня. В руках он держал очередное канапе.

– Все хорошо?

– Прекрасно! – ядовито улыбнулась моя сестрица. – Кушайте, кушайте, мы сейчас. – И снова зашипела мне на ухо: – И почему, интересно, я о нем ничего не слышала? Ты вообще-то думала меня в курс дела ввести? Я все утро смотрела фильм про бадминтон, чтобы мне было о чем говорить с этим твоим Сашей. А это, значит, не он? А кто? И о чем с ним говорить?

– О психологии говори, это же вечная тема.

– Мужчины в психологии ничего не смыслят, – фыркнула Лизавета. – Где ты его взяла? И зачем ты его привела сюда?

– Ну… – Я застыла и посмотрела на сестру, чуть склонив голову. Нужно было срочно что-то сделать, чтобы отвлечь ее от вопроса, отвечать на который я была пока не готова. И я тут же нашлась, что сказать. Годы практики.

– А у тебя, кажется, ус растет. Точно. Волосы над губой.

– Что? Не может быть, я все удаляла!

– Усатая ты полосатая! – усмехнулась я нежно, глядя на панику, вполне мною ожидаемую. Обеспокоенная своей внешностью, Лизавета метнулась к зеркалу. Так, Лиза дезактивирована как минимум на десять минут, пока она будет проводить ревизию своей красоты. Усов у нее, конечно, никаких не было, но она всю жизнь, с самого детства, боялась, что они у нее отрастут. Вот кто-то ей сказал, что у нее усы растут, и с тех пор она постоянно контролирует отсутствие растительности над верхней губой. Бедняжка. Я выскочила из коридора и бросилась в комнату, как вдруг услышала звонок, имитирующий устаревший уже сигнал соединения модема. Я знала, кто звонит, этот рингтон мне Сашка сам установил, чтобы я, по его словам, могла наслаждаться звуком цифрового кода. Проблемы сыпались на мою голову, как снежный ком.

– Алло, привет. Слушай, тут такое дело… – промямлила я, не дожидаясь приветствия. Но меня проигнорировали. Как всегда.

– Файка! А я уже еду. Можешь собираться, я буду минут через пятнадцать. Я взял для тебя ракетку специальную. Ну, ты чего молчишь?

Я молчала, потому что слова вдруг застряли в моем горле. В дверном проеме стоял и смотрел на меня внимательными, умными глазами цвета хаки товарищ Малдер.

– Я тебе перезвоню, – бросила я и отключилась. Обстоятельства складывались хуже некуда, последствия которых просчитать не представлялось возможным. В коридоре «нарисовалась» мама, она улыбалась приторно-сладкой улыбкой и рассматривала Игоря, словно тот был редким экспонатом музея восковых фигур мадам Тюссо.

– Значит, вы – тот самый Саша, – спросила наконец мама, и мое сердце ухнуло куда-то вниз. – Я так много слышала о вас. Неужели действительно можно настолько сильно увлекаться бадминтоном? Нет, я тоже в молодости любила… такие вещи. У Фаечкиного отца на работе, к примеру, стоял теннисный стол, знаете, для настольного тенниса. Но это же не одно и то же.

– Мама! – воскликнула я, а Игорь улыбнулся.

– Нет, Маргарита Венедиктовна, не одно и то же, – ответил он, хитро поглядывая на меня.

– Надо же, вы правильно запомнили мое имя! – порадовалась мама. – Вы даже не представляете, как часто люди коверкают мое отчество. Викторовна – самое простое. А так – и Виссарионовна, и Варфоломеевна, и кем меня только не звали…

– Запоминать имена – довольно сложное дело, да? – кивнул Игорь, продолжая испепелять меня взглядом. – К слову об именах, кто выбирал имя для вашего внука Володи? Красивое.

– Вы считаете? Это имя мы ему дали в честь деда, отца моего мужа. Вы, наверное, не знаете. Его больше нет с нами… – Мамин голос задрожал. В чем угодно она могла быть крепкой как скала, но только не когда дело касалось отца. Я знала, как ей его не хватало. Он был центром ее вселенной, незримо, но прочно удерживал мир на месте, как те мифические первородные киты и черепахи. Без него мир шатался и от него отваливались куски старой штукатурки.

– Сочувствую, – кивнул Игорь.

– Спасибо. Ничего, – всхлипнула мама. – Мы хотели назвать Володечку в его честь, Пашей, но потом подумали, что не стоит. Знаете, вместе с именем ведь мы и судьбу принимаем.

– Ага, именно, – буркнула я себе под нос и тут же пожалела. Мамин взгляд просох, она обернулась ко мне.

– Фаечка у нас – прожженный материалист. Знаете, Саша, она не в свое время, наверное, родилась. В Советском Союзе материализм был таким модным, но сейчас, слава богу, другое время. А вы, Саша, – вы тоже материалист?

– Я предпочитаю считать себя человеком, способным на резонные сомнения, – сказал Игорь, и я вздрогнула от удивления. Такой корректный и… неглупый ответ. Ничего себе!

– Резонные сомнения? – улыбнулась мама. – Что ж, это тоже неплохо. Неудивительно, что вы нашли с Фаей общий язык.

– Да, мы нашли… язык, – произнес Игорь многозначительно. – Кстати, о языке. Фая, мне нужно с тобой кое-что обсудить. Будь добра…

– Конечно, – процедила я, не ожидая ничего хорошего. Я прошла за Игорем в детскую комнату, и он аккуратно прикрыл за собой дверь. Некоторое время он смотрел на меня внимательным взглядом своих зеленых глаз, а затем склонил голову набок – серьезный, ни тени улыбки.

– Они ждали Сашу? Почему?

– Ох, не знаю, – совершенно честно ответила я. – Я ведь только сказала, что приду не одна, а они все решили, что это будет Саша. Наверное, потому, что больше не было никаких кандидатур.

– И потому, что он тебе нравится, – добавил Малдер за меня. – Ничего, что я перешел на «ты»? На правах вашего Саши, так сказать. – В его голосе проскользнула какая-то нотка… Если бы я была хороша в интерпретациях интонаций, я бы сказала, что он был задет за живое. Но я всегда была неразборчивой, если дело касалось эмоциональных сигналов. В них нет никакой определенности, никакого нормального алгоритма для расшифровки.

– Он нравится моей сестре, – бросила я.

– Но не тебе? – удивился Игорь.

– Мне… я не знаю. Иногда мне кажется, что что-нибудь могло бы получиться, но… – Тут телефон ожил – снова мое любимое шипение модема. Звонил Саша. Как же они все так сразу напали-то на меня?!

– Ответь, пожалуйста, – сухо бросил Игорь и отвернулся, полностью погрузившись в разглядывание содержимого шкафов моего племянника. Такой поразительный интерес к библиотеке трехлетнего ребенка наверняка что-то да значил, но у меня не было времени подумать над этим.

– Алло, Саша? Привет, ты уже подъехал, что ли? – заволновалась я. – У меня тут непредвиденное. ЧП, я бы сказала. Меня пригласила сестра – на помолвку. Понимаешь, я не смогу поехать… поехать на эту тренировку.

– Ты с ума сошла, Ромашка? Это что, только вот сейчас выяснилось? – возмутился Саша. Я отвернулась и тихо зашептала, параллельно краснея от стыда. Как я могла забыть!

– Мне очень жаль. Я совсем заработалась и немного потерялась во времени.

– Знаешь, так не делают!

– Я знаю, поверь. Я… нет мне оправдания.

– Поезжай! – услышала я из-за спины.

– Что? – Я обернулась к моему персональному психотерапевту.

– Я говорю – поезжай.

– Ты что, да меня Лизка убьет! – замотала головой я. Саша слушал наш диалог с другой стороны цифрового эфира. – Этот обед – он же официальный.

– Слушай, Ромашка, давай так: я поеду к ребятам, а ты, если сможешь, подъезжай попозже. Все равно мы будем торчать в зале до самого вечера. Все-таки, как ни крути, это мой день рождения. – Саша говорил вроде нейтральным голосом, но я понимала, что он раздосадован и зол на меня. В конце концов, имел на это право. Забавно, что, когда дело касалось интерпретации Сашиных эмоциональных сигналов, у меня не было никаких проблем. Мы были с ним одной крови, как два цифровых чудика в мире аналоговых людей.

– Посидим часик, а потом я тебя отвезу, – кивнул Игорь, глядя на меня «с добром и всепрощением».

– Я даже не знаю, будет ли удобно.

– Я уверен, все будет нормально. Лиза поймет, – сказал Игорь.

– Да-да, Ромашка, Лиза поймет. А кто это говорит? – спросил Саша, и я тут же снова испытала приступ паники, в который уже раз за этот день.

– Я сейчас не могу, надо бежать. В общем, я тогда приеду. Ты мне адрес пришли. – Я отключилась и бросила трубку на Вовкину кровать, словно телефон раскалился и стал нестерпимо жечь мне руку. Игорь кивнул и хмыкнул.

– Не можешь говорить?

– Я забыла об этой его тренировке.

– Тренировки тебе исключительно полезны, – покачал головой Малдер. Я почувствовала, что начинаю закипать. Чего это он о себе возомнил? Я не просила его беспокоиться обо мне, критиковать, смотреть на меня этим насмешливым взглядом. Я уже было собралась все ему высказать, но Лиза позвала нас за стол. И, судя по ее интонации, она тоже была мною недовольна. Что ж, сегодня я просто мастер по возмущению окружающей среды. Эдакий камень, брошенный в стоячую воду. От меня расходятся круги. Даже я сама собой недовольна, вот какая я молодец.

Мы расселись за стол, все молчали и сверлили меня красноречивыми взглядами. Мама явно была уже просвещена насчет того, что красивый мужчина с зелеными глазами – не Саша. Лиза тоже хмурилась. Она ведь так и не знала, откуда и зачем я притащила этого Малдера. Сережа недолюбливал меня по определению. И только Игорь вел себя непринужденно и безмятежно, как будто ровным счетом ничего не произошло.

– Что тебе положить, дорогая? – спросил он меня, протягивая руку к миске с крабовым салатом. – Это будешь?

– С удовольствием, – пробубнила я.

– А за вами поухаживать, Маргарита Венедиктовна?

– Спасибо, Игорь, – сказала мама, ярко поставив акцент на слове «Игорь», не сводя при этом с меня тяжелого «генеральского» взгляда. – Вы лучше Вове положите.

– Я не хочу! – откликнулся племянник из угла, где он лежал животом на полу и калякал что-то в альбоме.

– Ну что значит «не хочу»!

– Мама, оставь его. Я потом Вовку покормлю, – заверила ее Лиза. Мама вздохнула, для нее ненакормленные дети – почти что и не дети вовсе. Но она кивнула и посмотрела на Игоря.

– Я, пожалуй, возьму немного грибочков.

– Грибы отменные, – вставил Сережа.

– Я знаю, – кивнула мама. – Я же их и солила.

– Спасибо вам за это, Маргарита Венедиктовна, – радостно продолжил Сережа, и я напряглась всем телом. И не зря. – А ведь мы с Лизой подали заявление в ЗАГС! Мы собираемся пожениться в апреле.

– В апреле? – растерянно посмотрела на меня мама.

– Да, – с улыбкой подтвердил Сережа.

– Но ведь это уже совсем скоро, – пробормотала она, продолжая смотреть не на Лизу и даже не на Сережу, а на меня. – Фаечка, разве мы что-то успеем подготовить? И зачем? Ведь еще холодно будет? Не понимаю, не лучше ли жениться в мае? Хотя нет, ведь тогда всю жизнь маяться придется.

– Маяться придется по-любому, – не удержалась я.

– Фая! – воскликнула Лиза, дернувшись, словно я ее по носу щелкнула.

– Да ладно, прости. Я так, любя. Совет вам да любовь. Только ведь… это не все новости.

– Лизочка, я понимаю, Володе нужен отец, и все это объяснимо. Сережа, но ведь вы столько лет уже прожили. Почему бы вам не пожениться в июне?

– Или в сентябре, в конце концов. После сбора урожая, соблюдая старинные русские традиции, – частила я, не желая участвовать в этом балагане. – Обсыпем вас рисом, голубей выпустим. Все будет как у людей. Сережа кредит возьмет.

– Нет, зачем же? До сентября ждать не обязательно, – покачала головой мама, продолжая смотреть на меня. Я вздохнула и взяла в руки вилку и нож. Мама задумчиво покачала головой. – Хотя – сентябрь тоже хорош. Будет время все обдумать.

– Ага. Хорошенько обдумать! – вставила я.

– И на широкую ногу тоже не обязательно праздновать. Можно посидеть в семейном кругу. А почему вы вдруг решили жениться? – Мама задала вопрос позже, чем я ожидала, но задала его все равно. Лиза помолчала, а затем спросила о другом.

– Значит, ты в целом не против? – И тут мама повернулась к моей сестре так, словно впервые за весь этот разговор вспомнила, что та тоже тут, за столом. Я сосредоточенно ковырялась в крабовом салате, старательно глядя в тарелку – и больше никуда.

– Но почему же я должна быть «против»? Я только не понимаю, к чему такая спешка. В апреле? Это через месяц? Нет, это не пойдет. Давайте перенесем. Почему вы вообще уже подали заявление? Нужно же было сначала обсудить все с Фаей и со мной.

– Со мной Лиза все обсудила. Да, Лиза? Скажи маме. – Я аккуратно намекала сестре, что, сказавши «а», нужно уже выдавить из себя и «б». Перед смертью не надышишься, а вынести подобную посиделку еще раз никто из нас не сможет.

– Скажи маме – что? – тихо, с угрозой в голосе переспросила мама, а затем перевела взгляд с Лизы на Сережу. – В чем дело? У него что, уже кредит? Проблемы?

– Ох, – вздохнула Лиза. – Дело в том, что… оооох, – способность говорить явно ускользала от Лизаветы.

– Нет, мама, кредитов нет – пока во всяком случае. Мам, Лиза беременна. Поэтому, если сильно затянуть, жениться придется уже в роддоме, – сказала я самым нейтральным тоном. И пригнулась в ожидании бомбы. Мама замолчала, затем раскрыла рот и снова его захлопнула. Потом вдруг разорвала салфетку, что держала в руках, надвое – случайно, от напряжения. Затем она раскрыла рот снова, на сей раз с явным желанием заорать. И вдруг – Малдер ее опередил.

– Фая, какой вкусный салат! – воскликнул Игорь. – Просто объедение. Ты просто обязана раздобыть для меня рецепт.

– Я не знала, что ты готовишь, – растерянно ответила я, косясь на «кипящую и булькающую» маму.

– Ты еще так мало обо мне знаешь, – рассмеялся Малдер. – Ты кушай, кушай.

– Ты обо мне – тоже, – ответила я, уловив вдруг его план. – А ты не мог бы передать мне малосольные огурцы? Я их, кстати, тебе тоже очень рекомендую. Мама сама солила, а у нее руки просто золотые. Не то что у меня.

– А что у тебя не так с руками? – переспросил Игорь с самым искренним интересом. Такой естественностью своего поведения, даже находясь внутри ядерного взрыва, он потряс меня, даже восхитил. Изящным жестом фокусника Игорь достал тарелку с огурцами и принялся выкладывать мне кусочек за кусочком.

– Игорь, помнишь, Лиза показывала Вовкиного медведя? Ну так вот! Это чудовище, по правде, я слепила. Вовка тут ни при чем. Между прочим, это я старалась по полной программе.

– Лиза! – Мамин голос зазвенел, в нем отчетливо проступила сталь.

– Мама, но мы же женимся.

– И что? Разве его прошлой жене от этого было легче? Лиза, нам надо поговорить.

– А ты пробовал домашний хлеб? – как ни в чем не бывало спросила я. – Лиза печет его в духовке и из какой-то специальной муки. Как она называется, Лиза?

– Цельнозерновая мука, – с готовностью ответила сестра, поворачиваясь к нам.

– О, я знаю эту муку. Хорошая штука, – сказал Малдер.

– Игорь тоже увлекается здоровым образом жизни, – пояснила я с легкой усмешкой. Лиза уловила суть игры и тоже включилась. Мама беспомощно переводила взгляд с одного заговорщика на другого.

– Тоже? – воскликнул тот с преувеличенным возмущением. – И про кого это ты говоришь «тоже»? Ты-то, как мне кажется, далека от здорового образа жизни, как от Марса. И я имею в виду расстояние до планеты, в буквальном смысле.

– Ну и какое оно? – рассмеялась я.

– Что – оно?

– Расстояние? Если ты говоришь о нем в буквальном смысле, то хотя бы должен представлять, насколько это далеко.

– Ну… видишь ли, Фая, расстояние до Марса – величина довольно приблизительная.

– Скажи об этом астрономам, – фыркнула я.

– Я имею в виду, что орбиты планет столь сложны, что расстояние между ними постоянно меняется. Кажется, минимальное расстояние между Землей и Марсом может равняться пятидесяти миллионам километров. А максимум – в восемь раз больше. Впрочем, так и ты по отношению к ЗОЖ – то приближаешься, то удаляешься. – Игорь довольно улыбался, глядя на мое изумленное лицо. Я прищурилась с подозрением.

– Ты смотрел этот фильм. Кажется, «Марсианин». С этим, как его…

– Мэтт Деймон, – вдруг подал голос Сережа. – Вообще, забавно, что в любом фильме, где нужно спасать кого-нибудь из какой-нибудь жуткой дали, это делает именно Мэтт.

– «Спасти рядового Райана», – кивнул Игорь. – «Марсианин».

– «Интерстеллар» тоже, – добавил Сережа. – Только там он был «плохим парнем», для разнообразия.

– Да даже «Идентификация Борна», – пожала плечами я.

– Ну, там его не спасали, – возразил Сережа, а Лиза принюхалась и встала.

– Кажется, мясо готово.

– Мясо? – повторила за Лизой мама. – Мы что, в самом деле будем говорить о мясе? Фая?

– Маргарита Венедиктовна, могу я? – спросил вдруг Игорь.

– Ну… да, конечно, – растерянно кивнула мама.

– Могу я поздравить вас с такой счастливой новостью? Боже мой, второй внук или внучка. Володя, а ты кого хочешь? Братика или сестричку? – Игорь склонил голову набок и улыбнулся Вовке. Тот оторвался от своего альбома и посмотрел на нас.

– Я хочу «женщину-кошку», – сказал он с невероятно важным и серьезным выражением лица. И смешно сморщил нос. Скандал определенно не складывался, как мама ни пыталась его начать.