Коммандер Грейсон Пирс нежился на прогретом солнцем красном песке в Кайхалулу-бэй. Сейчас был не сезон, к тому же близился вечер, поэтому весь этот укромный красно-черный пляжик находился в распоряжении Пирса. Да и вела сюда не самая удобная дорога.

И все же здешняя уединенность и девственная красота оправдывали все усилия.

За спиной у Пирса вздымалась вулканическая гора. Ее осенявший бухточку крутой склон покрывали густые заросли железного дерева. Богатые железом скалы веками дробились, превращаясь в красный песок и создавая уникальный пляж. Неподалеку от берега тяжелые валы накатывали на зазубренный черный волнолом. Высоко в небо взлетала мельчайшая водная пыль, которую подсвечивало заходящее солнце. И только здесь, в бухте, под прикрытием рифа, волны накатывали на песок мягко.

Из волн вышла обнаженная женщина с черной гривой ниспадающих до пояса волос. Она шла к берегу, постепенно открывая взгляду смугловатую кожу. Вода струйками стекала по голым грудям и гладкому животу. Когда взгляд женщины остановился на Грее, ее глаза засияли, словно изумруд, украшавший пупок. Она не стала приветствовать его лукавой улыбкой, а лишь слегка наклонила голову и совсем чуть-чуть приподняла правую бровь. В ее движениях Грей видел сладострастную грацию львицы, крадущейся к добыче.

Он приподнялся на локте. Его ноги еще грело солнце, но на остальные части обнаженного тела легли тени высящихся позади скал.

Сейхан ступила на горячий песок. Подойдя вплотную и широко расставив ноги, она оседлала мужчину и застыла, не пересекая границу тени.

– Не смей, – предостерег Грей.

Не обращая на него внимания, Сейхан тряхнула гривой мокрых волос, орошая его дождем холодных брызг. Его загорелое тело сразу покрылось гусиной кожей.

– Что, замерз?

Она села ему на живот, пробуждая своим теплом, и наклонилась, обхватив его голову руками.

– Попытаемся тебя разогреть, – промурлыкала Сейхан, прижимаясь к нему грудью.

Широко улыбнувшись, Грей обхватил ее, согнул колено и перекатился на живот, подмяв женщину под себя.

– Я так разогрет, что дальше некуда.

Спустя час тени полностью покрыли их тела и весь пляж. И все же яркий солнечный свет радугами прорывался сквозь водную пыль, вздымающуюся над зубцами волнолома.

…Грей и Сейхан лежали в обнимку под одеялом, измотанные и обессиленные. Их еще согревал жар недавней любовной схватки, а тела словно срослись воедино. Грей мог бы лежать так целую вечность…

Подняв голову, он взглянул на скалы, обрамляющие бухту.

– Нужно двигаться, пока дорогу видно. – Грей посмотрел на гидрокостюмы, сохнущие на песке, и снаряжение: они обследовали местные рифы. – Еще тащить все это…

Сейхан что-то промурлыкала, явно не желая уходить.

Они арендовали домик к югу от Ханы – маленького городка на живописном восточном побережье острова Мауи, в краю роскошных тропических лесов, водопадов и уединенных пляжей. Сначала планировали остаться на пару недель, однако прошло уже три месяца.

Они путешествовали полгода, переезжая с места на место, без конкретного маршрута. Просто колесили по миру. Покинув округ Колумбия, жили некоторое время в отгороженной от мира средневековой французской деревне. Потом рванули в саванны Кении. Две недели кочевали из лагеря в лагерь в нескончаемом потоке миграций местных животных. И в конце концов оказались посреди человеческого муравейника в Мумбаи, где безудержным ключом била жизнь. А затем им снова захотелось уединения. В Перте они арендовали грузовик и исколесили австралийское захолустье. Пыль нескончаемых пустынных дорог смыли в горячих источниках новозеландского курорта, притаившегося далеко в горах, и, восстановив силы, отправились в неспешное путешествие по Тихому океану, перебираясь с одного острова на другой, из Микронезии в Полинезию, пока не попали сюда, в самый настоящий рай.

Время от времени Грей отправлял открытку своему лучшему другу, Монку Коккалису, – в основном для того, чтобы в округе Колумбия знали: он жив и не похищен врагами. Посылать весточку было важно, особенно учитывая, что Грей уехал неожиданно, ничего никому не сообщая и не получив разрешения. Более десяти лет он работал на «Сигму», секретный отряд, связанный с УППОНИР – Управлением планирования перспективных оборонных научно-исследовательских работ Министерства обороны США. Грей и его товарищи по работе служили раньше в отрядах специального назначения и в силу тех или иных причин службу прекратили. «Сигма» тайно их завербовала. Обладая исключительными способностями, они прошли переподготовку по разным специализациям и стали агентами Управления, защищавшего США и всю планету от всевозможных опасностей.

Личное дело Грея гласило, что он специализируется на физике и биологии. На самом же деле Пирс получил более глубокую подготовку, проведя много времени с непальским монахом, который учил его искать во всем равновесие, даоистскую философию инь и ян.

Именно это в свое время помогло Грею примириться с собственным непростым детством. Его всегда разрывали противоположности. Мать, преподаватель католической гимназии, прививала Грею глубокую духовность. В то же время она была высококвалифицированным биологом и преданным адептом эволюции и научного подхода.

А отец… Уроженец Уэльса, живущий в Техасе, суровый нефтяник, ставший инвалидом в расцвете лет и вынужденный превратиться в домохозяйку… В отцовской жизни царили упрямство и гнев.

И эти злополучные черты унаследовал его бунтарь-сын.

Спустя долгое время Грей при помощи Пейнтера Кроу, возглавлявшего «Сигму», постепенно нащупал путь между этими крайностями. И еще не полностью его преодолел.

Несколько лет назад его мать погибла, когда во время борьбы «Сигмы» с террористической организацией, известной под названием «Гильдия», произошел взрыв.

Грей не имел оснований упрекать себя. И все же до сих пор боролся с чувством вины.

А вот со смертью отца дело обстояло совсем иначе. Грей напрямую приложил к ней руку. Отец не мог передвигаться самостоятельно, ему становилось все хуже, он томился в отупляющем тумане болезни Альцгеймера и постепенно терял себя. В конце концов, повинуясь туманной просьбе отца («Дай мне слово…»), Грей вколол ему смертельную дозу морфия.

За эту смерть он не чувствовал вины, но и смириться с ней не мог.

Сейхан подсказала ему путь к спасению, уговорив на время оставить свои обязанности и сбежать от всего и всех.

Раньше она была киллером и работала на Гильдию. После нескольких стычек Пейнтер Кроу перевербовал ее для «Сигмы». Сейхан сыграла решающую роль в разгроме Гильдии, однако из-за прошлых преступлений обречена была всю жизнь остаться в тени. Во многих странах она значилась в списках особо опасных преступников, а «Моссад» распорядился своим агентам убить ее на месте, не предпринимая попытки задержания.

«Сигма» до определенной степени обеспечивала ее безопасность, но полностью скрыться от своего прошлого Сейхан не могла.

Они сбежали вместе, исцеляя и открывая себя и друг друга. Никто не пытался связаться с ними, даже после того как Грей не явился на похороны отца. К его потребности исчезнуть отнеслись с уважением. Девять месяцев они путешествовали с поддельными паспортами, но Грей не питал иллюзий: он понимал, что «Сигма» следит за ними по причинам как профессионального, так и личного характера. Отряд во многих отношениях был семьей.

Грей испытывал благодарность за то, что ему дали передышку.

Я заслужил.

И все же в глубине души он знал: все это – иллюзия, краткая отсрочка перед неминуемой встречей с реальным миром. В последнее время Пирс все сильнее чувствовал какой-то неясный гнет, невесть откуда идущее напряжение. Не предчувствие близкой опасности, а скорее ощущение, что передышка подходит к концу.

Сейхан чувствовала то же самое и становилась все мрачнее и беспокойнее. Будь она львицей – металась бы по клетке. И еще кое-что Грей точно знал: она не боялась конца этого путешествия, а с нетерпением ждала.

Пляжную идиллию нарушил рокот.

Грей сел и выпрямился. Дыхание участилось. Его научили реагировать мгновенно. Непосредственной угрозы вроде бы не было, но тело, натренированное долгой службой в терзаемых песчаными бурями пустынях, привычно фиксировало мельчайшие детали. Этот инстинкт впитался в его плоть и кровь. Напряглись крошечные глазные мышцы, расширились зрачки, чтобы видеть как можно больше и действовать моментально.

Три винтовых самолета – судя по всему, «Сессна Караван» – летели над Кайхалулу-бэй по направлению к берегу. Маленькие самолеты часто летали между островами, однако Грея насторожило, что они держатся вместе, словно их пилотируют военные летчики.

– Это не туристы, – сказала Сейхан. Несомненно, она заметила, как напрягся Грей и что привлекло его внимание. – Догадки есть?

Троица приблизилась к острову. Самолетики по бокам рванули вправо и влево, а центральный по-прежнему двигался вперед к бухте. Грей заметил сразу несколько новых деталей. Самолеты оказались не «Караванами», а их ближайшими родственниками, тоже производства «Сессна» – легкомоторными поршневыми «TTx», невероятно быстрыми. Каждый из этих дьяволов нес между шасси какой-то большой контейнер.

Грей не успел сообразить, что происходит – из контейнеров вытолкнуло черно-серые тучи, которые густым туманом легли на инверсионный след самолета. Сильный тропический ветер погнал эту плотную тяжелую пелену к берегу.

Центральный самолет сбросил остатки своего груза и, не сбавляя скорости, пронесся низко над бухтой. «Наверное, полетит над высотами Кай-юйки-хэд в глубину острова», – подумал Грей.

Вместо этого пилот направил самолет на красные скалы, поросшие лесом.

В воздух взлетели вывернутые взрывом деревья и булыжники. В небо взметнулся огонь, увенчанный столбом маслянистого дыма. Грей прижал к себе Сейхан, одеялом прикрываясь от града сыпавшихся камешков, песка и горящих кусков дерева.

Раскатилось эхо еще двух взрывов: значит, остальные самолеты постигла та же участь. Совсем рядом, у берега, в воду плюхнулся большой валун, взметнув высокую волну.

Грей не сводил глаз с плотной черной тучи, которую гнал к ним порывистый тропический ветер.

Над ближним лесом справа поднялась одинокая белая цапля, всполошенная взрывами. Она летела к бухте, спасаясь от дыма и огня, но, кажется, почувствовала, что от зловещей тучи исходит опасность, и быстрее забила крыльями, пытаясь проскочить сверху.

Она сумела подняться над полосой тумана – но недостаточно высоко. Вверх взметнулось темно-серое щупальце, словно почуявшее близкую добычу, и цапля отчаянно задергалась из стороны в сторону. Она в ужасе била крыльями, тело содрогалось в конвульсиях, из горла вырвался крик. А потом цапля, крутясь в воздухе, полетела вниз, и ее тело исчезло в густом облаке.

– Ядовитый газ, – буднично промолвила Сейхан.

У Грея возникли сомнения – он обратил внимание на щупальце, потянувшееся к птице. Однако так или иначе они попали в переделку. Сброшенная из самолетов туча образовывала на восточном побережье полосу как минимум в милю шириной.

Темный туман приближался, и вскоре плеск волн начало заглушать негромкое жужжание.

Нахмурившись, Грей вгляделся в тучу и понял, что та колышется и клубится вне зависимости от порывов ветра…

Что делать? Рой накроет и проглотит их, как ту несчастную птицу.

Пришлось признать очевидное: они в ловушке.

Его стройное тело было создано для скорости. Он мчался впереди остальных к берегу, и крылышки лихорадочно трепетали в воздухе. Ведомый инстинктом, разведчик был слеп ко всему, кроме того, что было записано в генетическом коде много тысячелетий назад. Поэтому он летел на запах зеленой листвы и пресной воды.

Его телосложение отвечало жизненным задачам. На кончиках длинных усиков располагались тончайшие волоски, способные уловить малейшие вибрации. Занимающую бо́льшую часть головы фасеточные глаза не мигая смотрели вперед. Крылышки, возможно, были не очень длинными, зато большой и сильный торакс давал возможность быстро маневрировать. За тораксом находилось брюшко – меньше, чем у сородичей, оснащенное железами для выделения феромонов, но без жала. Разведчик – не воин.

Его короткая жизнь подчинялась одной цели: впитывать сенсорные импульсы. Все тело составляли особые органы чувств – сенсиллы. Он чрезвычайно хорошо улавливал температурные и химические колебания. Волоски даже помогали слышать, хотя с этой функцией лучше справлялись большие мембраны в углублениях по обе стороны головы. Дополнительные сенсиллы в ротовой полости поглощали запахи из воздуха, анализировали еду и воду, а также реющие вокруг феромоны.

В полете разведчик отслеживал положение ближайших соседей, фиксируя его в мозгу.

Он впитывал все больше и больше информации, пока не был достигнут критический порог. Тело больше не могло удерживать информацию, и она вырвалась наружу, к ближайшим соседям, распространяясь выбросами феромонов. Разведчик мог уточнять сообщение, меняя ритм движения крыльев или шумно потирая задние лапки.

Волна быстро покатилась назад. Информацию усвоили и распространили.

Скоро все знали то, что знал разведчик. А он получил награду за свои усилия, когда обратная волна докатилась до его тела, формируя новый уровень понимания.

Разведчик утратил всякое чувство индивидуальности.

Он летел вперед. Отдача и реакция все больше усиливались. Теперь по рою гулял вихрь, связывая всех воедино, сплачивая в безупречной гармонии единого стремления.

Рой несся над водой, а впереди все яснее виднелась цель, обрастая новыми деталями. Сквозь фасетки тысяч глаз начала вырисовываться береговая линия. Над перекатывающимися волнами поднималась стена скал.

Рой снижался к месту основания нового гнезда. Запах листвы и гниения усиливался. Здесь уже нашла прибежище другая форма жизни – ощущались ее движения, голоса и даже дыхание. Впрочем, опасности она не представляла.

Роль и смысл жизни разведчика исчерпывались. Он снова влился в рой и теперь летел более медленно и неуверенно. Нескольких более мелких собратьев, изнуренных своими обязанностями, поглотила соленая вода.

Они были уже не нужны.

По мере приближения к берегу вперед выдвигалась новая линия особей, формируя передовой отряд. Эта каста выполняла собственную генетически заложенную задачу: оценивать опасности и расчищать путь.

Мимо разведчика пронесся один из этих новых рабочих. Он был намного крупнее: брюшко угрожающе выгнуто, зазубренное жало и наполненная ядом железа наготове.

Отныне за все отвечала каста охотниц. Или убийц.

Вперед вылетели воительницы.