Кэт с Монком находились в часовне Святой Кинги. Подземный собор был переполнен, многие пришли на поминальную службу. В соляном кресте над алтарем мерцал огонь. Пение детского хора эхом отражалось от стен и доходило до самых небес через каменный свод.

Одетая в черное, Клара склонила голову. Она сидела в первом ряду, а трое ее братьев лежали в бесценных янтарных гробах. Бесценными их делал не только прекрасный камень, но и покоящиеся внутри мужчины, отдавшие жизнь ради светлого будущего всего мира. В этом священном месте они и будут погребены.

– Петр, Герик, Антон, – прошептала Кэт, чтобы братья знали – она их никогда не забудет.

Монк сжал ее руку. Ночью они прилетели из Вашингтона и отправятся обратно этим же вечером.

Прошло две недели, а дел оставалось еще очень много.

Благодаря ежедневному распылению органического соединения с воздуха ситуация на Гавайях налаживалась. Как и прогнозировал профессор Мацуи, маточное вещество истребило одокуро – ароматический кетон привлек к себе ос из всех колоний и ульев. В больницах делали внутримышечные уколы для профилактики. Экологи и биологи пристально следили за дикой природой – вдруг зараза появится снова.

Когда Гавайи оказались вне зоны риска, Кэт сосредоточила внимание на поиске других научно-исследовательских подразделений «Фениккусу лабораториз». С помощью Айко удалось задействовать международное реагирование, что, кстати, помогло укрепить репутацию ее разведывательной службы в Японии. Айко окрестила свое управление «ТаУ», сокращенно от «Tako no Ude», «Щупальца осьминога» – отличное название для нового агентства по шпионажу. Кроме того, в греческом алфавите буква «тау» идет следом за сигмой, так что получился еще и своеобразный поклон американскому собрату.

Пока пел хор, Кэт посматривала на профессора Мацуи, сидевшего рядом с доктором Сласки. Кен тесно сотрудничал с директором музея в работе над исследованием загадок янтаря. Камни оказались настоящей сокровищницей доисторической жизни. Более того, Кену предложили должность в Вашингтоне, но он пока не решил, хочет ли стать новым главой департамента энтомологии в Национальном зоопарке.

Кэт надеялась, что он согласится.

Сласки прошептал что-то Кену на ухо, тот кивнул, и оба глянули на Клару. Они изо всех сил пытались утешить скорбящую, хотя такую боль способно вылечить лишь время. Хорошо, что Ларе не придется испытать подобную муку. Вчера пришла новость из Таллина: директора Тамма выписали, и он вернулся домой к дочери.

Хор закончил песнь на невероятно трогательной ноте. Один из мальчиков – светленький, с румяными щеками, будто юный призрак одного из погибших братьев, – подошел к балюстраде у гробов и запел «Аве Мария» на польском без аккомпанемента. Его тонкий голосок, от всей души обращающийся к небесам, выражал чувство потери лучше любых слов.

Кэт опустила голову, и Монк прижал ее к себе. Из глаз потекли слезы… и закапали на руки ее мужа, которыми он накрыл ладони Кэт.

Она прильнула к Монку.

– Предупреждаю, – сказала Элена, открывая дверь в Смитсоновский замок. – Без спроса ничего не трогать.

– Sí, abuela , – в один голос ответили девочки, энергично кивая.

Запах тут же ударил Элене в нос. Сладкий аромат – роз, сирени и лилий – наполнял мраморный зал, направляя посетителей к крипте неподалеку от входа. Там библиотекаря и ее двух внучек ждали Пейнтер Кроу и Саймон Райт, хранитель музея. У их ног и по всему полу лежали букеты – в небольшую усыпальницу Джеймса Смитсона они уже не помещались.

– И кто же эти юные леди? – спросил Пейнтер, наклоняясь к девочкам, которые застенчиво спрятались за бабушку.

– Она – Оливия, – рискнула заговорить старшая, выглядывая из-за Элены. – А я – Анна.

– Вы тоже библиотекари, как ваша бабушка?

– Нет, – захихикала Оливия.

– А я буду, когда вырасту, – Анна топнула ножкой.

– Не сомневаюсь. – Кроу выпрямился и посмотрел на переполненную букетами усыпальницу. – Кто из вас соберет больше желтых цветов? Мне очень нравится этот цвет.

– Я! Я! – закричали девочки, но сначала попросили разрешения трогать у бабушки.

– Идите. Только осторожнее с шипами у роз, а то ваша мама заявит на меня в службу защиты детей.

Внучки со смехом бросились в море цветов.

– Ну и парочка, – Элена покачала головой.

– Прекрасная парочка!.. А вот и отклик на вашу авторскую колонку в «Вашингтон таймс», – добавил Пейнтер, обводя рукой щедрые дары посетителей.

– Или на ваше появление в программе «С добрым утром, Америка», – с широкой улыбкой сказал Саймон.

– Просто хочу, чтобы люди узнали об основателе вашего института, – засмущалась Элена.

– Это у вас получилось, – подтвердил Райт.

Вернувшись в Штаты, Дельгадо поделилась своими приключениями в Европе и рассказала, как им удалось спасти мир, следуя таинственным подсказкам Джеймса Смитсона. Свою колонку она закончила предложением отдать дань этому человеку. «Давайте осыплем его цветами», – написала Элена.

Видимо, любопытные читатели решили увидеть символы своими глазами и заодно последовать совету автора статьи.

– Мы считаем, вы и сами достойны скромной награды, поэтому пригласили сюда до открытия Замка. Здесь самое место.

– Глупости, мне не нужно…

– Боже мой, – преувеличенно громко вздохнул Саймон, – да позвольте уже ему одарить вас!

– Ладно, – Элена закатила глаза.

Пейнтер достал из кармана пиджака небольшую коробочку размером с колоду карт и протянул ей.

– Для леди, у которой есть всё… в том числе и две непослушные внучки.

Элена с интересом взяла подарок.

– Откройте, – поторапливал ее Саймон, вставая на цыпочки.

Элена сняла крышку и обнаружила внутри обсидианово-черную металлическую карточку на подушечке из красного шелка. Когда она наклонила коробку, то увидела на карте голографический символ – серебристую греческую букву «сигма».

– Ключи от королевства, – сказал Саймон.

– На случай если вам надоест быть библиотекарем и захочется приключений, – пояснил Пейнтер.

Элена бросила на него скептический взгляд.

– Или просто заходите на чашечку кофе. В любое время.

Она закрыла коробку.

– Выпить кофе – вполне достаточное для меня приключение, директор Кроу.

– Не знаю, не знаю… У варева Ковальски такой вкус, что лучше уж в перестрелку.

– Я рискну, – улыбнулся Элена.

Слушая треск сверчков у соседских гортензий, Грей стоял во дворе родительского бунгало, на котором висела табличка: «Продается». Поверх нее была еще одна: «Продано!»

Пирс решил пройтись по широкому двору, вспоминая, как подстригал здесь газон. Газонокосилку приходилось толкать самому, потому что отец был слишком прижимист, чтобы разориться на бензиновую. Подъездная дорожка вела к гаражу, темному и запертому, хотя Грею по-прежнему слышалось, как отец, матерясь, возится со своим винтажным «Тандербердом». Машина все еще стояла здесь. Из окна кухни мать обычно наблюдала за работой папы. Обед частенько подгорал, так как она тратила время на чтение книг и проверку работ, вместо того чтобы учиться готовить.

Куда ни глянь, тут повсюду призраки прошлого. Поэтому девять месяцев назад он и решил вместе с Сейхан взять отпуск, чтобы отдохнуть от «Сигмы», от своих обязанностей и, самое главное, от этого места. Месяц назад Грей наконец-то позволил своему брату Кенни выставить дом на продажу.

Кенни незачем было оставаться здесь, и он вернулся в Калифорнию, где хотел найти работу в сфере высоких технологий. За последние несколько недель в доме побывали лишь риелторы и потенциальные покупатели, а вот Грей не заглядывал сюда с самого возращения в Штаты. Даже порог переступать не хотел, но в связи с продажей нужно было составить опись имущества. Куда же девать старую мебель и всякие мелочи, которые раньше казались такими важными? Кому-нибудь пожертвовать?

Грей вздохнул. Он знал, почему медлит и сомневается.

Пирс помнил, как давил на шприц, вводя смертельную дозу. Помнил, как расслабились слабые пальцы отца, такие мозолистые и костлявые. Грей не сомневался в правильности своего решения, но чувство вины продолжало преследовать его.

Даже объездив весь мир, он не мог сбежать от прошлого.

И вот я вернулся в исходную точку. Ничего не изменилось, да и вина по-прежнему давит. «Откладывать больше нельзя», – подумал Грей и направился ко входу.

Сейхан приехала раньше, ей нужно было отдохнуть. Лечение закончилось, и личинки в теле погибли, однако организму требовалось время, чтобы полностью очиститься. Настоящий вызов иммунной системе, зато этим утром анализы показали, что с ребенком всё в порядке.

Несмотря на меланхоличный настрой, Грей слегка улыбнулся, вспоминая тихий стук маленького сердца на ультразвуке.

Грей покачал головой.

Ковальски тоже пришел в себя после травм, как и кузены Палу. Здоровяк звонил Грею с Мауи. «Закончу уж свой чертов отпуск», – сообщил Ковальски. Он остановился у родных Палу вместе со своей девушкой Марией, которая им помогала.

«Заставили меня носить колготки!» – жаловался Ковальски. Мария объясняла ему, что это не колготки, а компрессионные чулки, которые надо носить полтора месяца, чтобы поскорее зажили укусы. Грей попросил Марию прислать фотографии – вдруг когда-нибудь понадобится шантажировать Ковальски…

Он толкнул дверь.

Та не поддалась.

Открыла Сейхан, вертя на пальце ключ.

– Я поменяла замки.

– Поменяла? Зачем?

Грей вошел. Он детально помнил, как выглядит родительский дом.

Однако сейчас все было по-другому.

Мебель исчезла. Ковры больше не прятали блеск новых деревянных полов. Огромный камин сложили заново. Даже отсюда было видно, что на кухне теперь современные гранитные столешницы и шкафчики.

– Сейхан…

– Замолчи. – Она взяла его за руку и повела к лестнице на второй этаж, кивнув на знак «продано» во дворе. – Угадай, кто купил дом?

Не успел Грей ответить, как его потащили наверх.

Все поменялось. Кованые перила вместо деревянных. Свежая краска на стенах вместо старых обоев.

– Не волнуйся, – сказала Сейхан. – Отцовская машина в гараже, с этой красоткой я расставаться не захотела. К тому же там коробки с личными вещами, но ими ты сможешь заняться позже. А пока…

Она остановилась у закрытой двери.

– Хватит бежать от прошлого.

У Грея по спине поползли мурашки. Сейхан видела его насквозь.

Она открыла дверь в спаленку. Пустующую, если не считать одного предмета мебели.

Белоснежной колыбельки.

– Если от призраков прошлого не сбежать, пусть живут рядом с тобой и разделяют твои радости и горести.

Грей с трудом сдержал всхлип. Затем осмотрелся и глубоко вздохнул.

– Столько работы проделано… Я даже не догадывался.

Сейхан пожала плечами.

– Тебя не сложно одурачить. По мне, уж лучше делать ремонт, чем мотаться по свету.

Пирс покачал головой и улыбнулся, хотя на глазах все же выступили слезы.

– Тогда давай наслаждаться затишьем. Надолго ведь оно не затянется.

– Это точно. – Сейхан помрачнела. – Валя на свободе. Наверняка что-то замышляет.

Грей опустился на колени и приподнял край ее блузки.

– Я другое имел в виду, – шепнул он, целуя ее в живот.