Часть пятая ХРИЗАЛИДА

– Если мы так и будем по средневековым замкам отираться, я возьму напрокат доспехи, – предупредил Монк. – Чтобы лучше в атмосферу вписываться.

Кэт улыбнулась и прикрыла зевок кулаком.

Они сидели за круглым столом в крошечной библиотеке, которая располагалась в северной башне прекрасного замка, построенного в XIII веке. Со стен нависали книжные полки, словно подглядывали через плечо в карты и чертежи, разложенные на столе.

Кэт потерла глаза.

Уже перевалило за полночь, а им едва удалось поспать. Разобравшись в Гданьске, они покинули балтийское побережье и, полетев на юг страны, несколько часов назад приземлились в Кракове. Пока они летели, новый член группы – профессор Дамиан Сласки – договорился с начальством соляной шахты в Величке, и им разрешили спуститься в подземный лабиринт после закрытия.

К сожалению, выяснилось, что подземную часовню Святой Кинги сняли для полуночной мессы. Подобное было не редкостью, в часовне регулярно служили воскресные мессы, проводили венчальные обряды и даже концерты.

Узнав о мессе, Сласки предложил дождаться, пока богослужение закончится, и только потом спуститься в шахту. Сперва Кэт воспротивилась, не желая терять время. Чтобы убедить ее, польский профессор предложил сделать небольшой обзорный тур.

Задним умом Кэт признавала, что совет оказался дельным.

От Кракова они ехали минут двадцать. Сласки первым делом повел их не в туристическое бюро Велички, а в городской исторический музей. Музей располагался в комплексе средневековых укреплений, известном в народе как Соляной замок. Вот уже семь веков в каменных и деревянных постройках обреталось начальство соляной шахты. Оттуда управляли не только шахтой в Величке, но и соседней в Бохне.

В прошлом добыча соли была делом выгодным. По словам Сласки, одно время прибыль шахт составляла треть всех доходов польских управителей. Английское слово salary, которым сейчас называют зарплату, произошло от латинского salarium – соляной паек, который получали за службу римские легионеры.

Под чутким руководством профессора Сласки Кэт ознакомилась с историей соляной промышленности и осознала стоящую перед ними задачу.

Она бросила взгляд на ворох карт и чертежей на столе. Часть из них относились еще ко времени основания шахты. Сласки отобрал их из обширной коллекции музея, которая насчитывала больше четырех тысяч документов. Бо́льшую часть карт изготовили для местной добывающей промышленности – на них были указаны залежи полезных ископаемых. Именно здесь Сласки проводил свое исследование по месторождениям янтаря.

Сласки начал с самых древних карт и, продвигаясь, показал, как развивалась шахта, как удлинялись туннели, появлялись новые камеры. В нынешнем подземном лабиринте запутаться мог кто угодно.

– Взгляните на эту схему. – Сласки разложил перед ними карту поновее. – Ее нарисовал мой добрый друг Мариуш Шелеревич для посетителей соляной шахты, дабы они имели представление о том, что находится под землей.

Элена придвинулась поближе и вперилась в карту через очки. Несмотря на поздний час, энергия в ней била ключом, глаза горели. Когда на столе появлялась новая карта, она восхищенно прицокивала языком. Здесь Дельгадо была в своей стихии.

Сэм, напротив, изо всех сил старался не уснуть, но его подбородок то и дело падал на грудь. Энтомолог был слишком далек от картографии и добычи полезных ископаемых.

Элена озабоченно ткнула пальцем в карту.

– Здесь легко заблудиться…

– Так и есть, – подтвердил Сласки. – А ведь это заурядный туристический маршрут всего на пару сотен метров от поверхности, на самом деле шахта в три раза глубже.

Элена сосчитала в уме.

– Больше тысячи футов!

Ее побледневшее лицо выдавало, что она явно не в восторге от того, что придется лезть так глубоко под землю.

Следующая тирада Сласки ее не утешила:

– До многих участков шахты не добраться – их завалило или затопило.

– Затопило? – Кэт нахмурилась.

– Да, при разработке наткнулись на грунтовые воды. На нижних уровнях полно подземных озер.

Теперь и Кэт разделяла опасения Элены.

– Туристический маршрут составляет около четырех километров. На самом деле туннели простираются больше, чем на четыре сотни километров, – добил Сласки. Он положил руку на карту. – Это всего лишь один процент.

Монк вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Да уж. Подбодрили так подбодрили.

Элена покачала головой.

– Немного же шансов, что мы обнаружим место, где Смитсон нашел янтарный артефакт…

– Причем Смитсон мог найти его вообще в соседней шахте, – буркнул Сэм и зевнул. – Или еще где-нибудь.

Кэт не желала терять надежду. Сласки ее поддержал.

– Туристы съезжались в Величку уже в восемнадцатом столетии. Здесь рабочие терпели их вторжение, а на других шахтах – нет.

– Ладно, если с шахтой мы не ошиблись, где нам искать? – спросила Элена. – Сколько там камер?

– Около двух тысяч.

Кэт прикрыла глаза, ошеломленная размерами соляной шахты. Ей не давало покоя чувство, что она не заметила что-то важное. То же самое Брайант ощущала в Гданьске.

Сласки махнул рукой на ворох карт на столе.

– Как видите, все туннели и камеры пронумерованы или имеют названия. От первых, что почти у поверхности, до самых глубоких. Если б только ваш мистер Смитсон оставил хоть какой-то намек, где искать…

Кэт резко выпрямилась. Все повернулись к ней.

– Милая, что с твоим лицом? – Монк пристально посмотрел на нее.

Кэт достала телефон и пролистала фотографии, которые прислал Пейнтер. Он сделал их в Замке в склепе Смитсона. Перед тем как приземлиться в Гданьске, она быстро просмотрела их. Директор был уверен, что там спрятана какая-то подсказка. Змея, камень и крылатое насекомое…

Пока они летели в Краков, Кэт еще подумала о ракушке, которая была вырезана вместе с предыдущими тремя символами. Она покрутила так и эдак мысль о том, что Смитсон указывал на соляную шахту – залежи соли образовались после того, как пересох древний океан Тетис.

Нет, слишком сложно. А даже если догадка верна, им это никак не поможет. Они уже обнаружили имя Смитсона в списках посетителей.

Когда Сласки сказал о двух тысячах пронумерованных камер, Кэт вспомнила о загадке надгробия – ошибке в дате, которая и удивила, и озадачила историков.

Она нашла фото надписи, выгравированной на мраморной плите.

– Посмотрите-ка. – Кэт зачитала вслух последние три строчки о смерти Смитсона: – «…скончавшийся в Генуе двадцать шестого июня тысяча восемьсот двадцать девятого года в возрасте семидесяти пяти лет».

– И что? – спросил Сэм.

Элена, конечно, сразу сообразила. Она сняла очки, глаза у нее округлились.

– Здесь ошибка! Дата смерти верна, но ведь Джеймс Смитсон родился пятого июня тысяча семьсот шестьдесят пятого!

Монк сосчитал в уме.

– Выходит, он умер всего в шестьдесят четыре, а не в семьдесят пять.

– Одиннадцать лет разницы. И что это значит? – Сэм нахмурился.

– Надеюсь, что очень многое! – заявила Кэт. – Историков сильно смутило, что любимый племянник Смитсона так ошибся, когда заказывал надгробие. Но что, если дядя поручил ему написать именно так и он же велел вырезать на гробнице змею, камень и осу?

– Вполне может быть, – кивнул Монк.

Кэт повернулась к Сласки.

– Вы сказали, что к закрытию шахты в ней насчитывалось больше двух тысяч камер. Думается мне, когда Смитсон сюда приезжал, их было ненамного меньше. Сотни на две, примерно так?

– Так.

Монк понял, к чему она клонит.

– Кэт, ты считаешь, что Смитсон указал на надгробии номер камеры? Что-то типа адреса, по которому можно отыскать то место, где он обнаружил артефакт?

– Если отнять семьдесят пять лет от года смерти, выйдет тысяча семьсот пятьдесят четвертый – как нам известно, это вовсе не год рождения Смитсона.

Элена проговорила севшим от волнения голосом:

– Вдруг это номер туннеля или камеры?

Все они повернулись к Сласки.

– Покажите нам карту. Есть там камера под номером тысяча семьсот пятьдесят четыре?

– Конечно. – Профессор придвинул к себе ноутбук. – У меня вся информация по полочкам разложена. Одну минуту…

Он пощелкал мышкой, затем отступил. На экране появилась знакомая карта.

– Вы нам ее уже показывали, – сказала Элена. – В Гданьске.

– Да-да, это карта, которую нарисовал Вильгельм Гондиус. Я лишь выделил камеру номер тысяча семьсот пятьдесят четыре.

Он склонился, чтобы прочесть заметку на полях карты, сделанную от руки.

– У этой камеры есть название. И неудивительно.

– Какое название? – спросил Сэм.

– Kaplica Muszli. По-польски это значит «Часовня-раковина».

Кэт охнула.

Сласки увеличил выделенную область.

– Смотрите, я же говорю, вполне понятно, почему ее так назвали.

Формы камеры точь-в-точь напоминали морскую ракушку.

– Вот мы и нашли, – пробормотала Кэт.

Сэм скептически пожал плечами.

– Зачем шахтерам рыть камеру такой странной формы? Какой в этом смысл?

Сласки пожал плечами в ответ.

– Когда спустимся, поймете.

– Тогда пойдемте, – сказала Кэт. – Уже второй час. Эта их месса, наверное, уже закончилась.

Сласки всплеснул руками.

– Подождите! На карте камера выглядит совсем маленькой, но на самом деле она огромная, целый квадратный километр. И бо́льшая ее часть лежит в руинах.

– Почему в руинах? – поинтересовалась Брайант, думая, может ли обрушение быть связано с тем, что там выпустили на волю.

Однако объяснение профессора не совпало с ее догадкой.

– Часть шахты затопило. – Он приблизил картинку и показал на темный овал в близлежащих туннелях. – Здесь теперь подземное озеро.

Кэт вообразила темную массу воды и ракушку на берегу, выброшенную приливом.

– И все-таки нам надо идти. – Кэт оглядела остальных.

Лицо Элены покраснело от волнения, тем не менее она кивнула.

Через считаные минуты они уже шли через парк к обширному замковому комплексу, маячившему за деревьями. Фонари подсвечивали желтую стену длинной постройки с красной черепичной крышей и башенку, за которой торчала стальная вышка. Вышка была расположена над стволом Даниловича, по которому в свое время осуществлялась доставка рабочих и транспортировка соли на поверхность.

Ночь была прохладной, пришлось плотнее запахнуть куртки. Кэт то и дело проверяла, нет ли за ними хвоста. Те, что следили за ними в Гданьске, в Кракове не появлялись. О том, что группа собирается на юг Польши, Кэт сказала только Пейнтеру и Джейсону, попросив начальника сохранить их намерения в секрете даже от разведслужбы США.

Похоже, эти предосторожности помогли оторваться от слежки.

Но Кэт оставалась настороже.

В телефонном разговоре Пейнтер передал вкратце, что нового на Гавайях. Там по-прежнему царил хаос. План эвакуации уже утвердили, хотя и спорили над маршрутом. Население планировали вывезти как на самолетах, так и на кораблях через острова атолла Джонстон.

Монк заметил, что Кэт вся на нервах.

– Если там что-то есть, мы отыщем.

И чем скорее, тем лучше.