Хаос всегда порождает шанс.

Грей действовал на основе инстинкта, полученного на курсах армейских рейнджеров и отточенного за годы работы на «Сигму». Когда взрыв потряс станцию, вызвав полную неразбериху, коммандер прыгнул к ближайшему охраннику и ухватился за ствол его винтовки. Дернул винтовку на себя и ударил прикладом охраннику в нос.

Хрустнула кость, винтовка освободилась. Грей развернул ее, опускаясь на колено, и выстрелил другому охраннику в голову. Рядом Айко нанесла еще одному противнику неожиданный боковой в челюсть. Перекатившись через его тело, она встала с винтовкой в руках и застрелила последнего вооруженного охранника.

Все заняло четыре долгие секунды – и, к сожалению, не только Грей воспользовался ситуацией.

Пирс повернул оружие в сторону главной угрозы, но Валя уже прижимала Кена к своей груди, обхватив рукой его шею. В другой руке русская держала пистолет, приставленный к виску профессора. Прикрываясь Кеном, как живым щитом, она потащила его в боковой туннель и вслед за Масахиро скрылась за углом.

Грей смотрел им вслед.

– Останься тут, – приказал он Айко. – Прикроешь меня.

– Хай. – Айко встала поустойчивей, прижав захваченную винтовку к плечу и направив ее в сторону поворота туннеля – на случай, если появится враг.

Грей повернулся в другую сторону и побежал по туннелю к трем запертым пленникам.

Их крики прекратились – зловещий знак.

Добравшись до окна, он увидел, что тела пленников обвисли в оковах. Размахнувшись, Грей хлопнул ладонью по зеленой экстренной кнопке. Зазвенел сигнал тревоги, и из сотен распылителей на потолке хлынули густые струи белой пены, немедленно укрыв тела мужчин. От силы потока и добавленного в пену инсектицида черные тельца сыпались с рук, ног и животов. Белопенный раствор, смывая насекомых, утекал в дренажные отверстия уже ярко-красным – от человеческой крови.

Поток пены иссяк, фыркнув напоследок, сирена умолкла.

Грей рванулся к двери и повернул стопорное колесо, прерывисто дыша от усилия и от ужаса.

– Давай! – закричала Сейхан.

Она присела у закрывающейся лепестковой диафрагмы. Поток воды с оторванными стальными листами гнался за Палу, который уже подбегал к люку. Лепестки диафрагмы скрипели, вгрызаясь в захваченную штурмовую винтовку, которую Сейхан секунду назад вставила поперек закрывающегося отверстия, чтобы оставить проход для Палу. От мощи механизма люка винтовка дрожала.

Ее ствол начал гнуться.

Палу добежал до люка и нырнул в него головой вперед. Бедрами он уперся в винтовку – пришлось извиваться и царапаться, чтобы протиснуться. Наконец гаваец вкатился в туннель.

Сейхан дернула штурмовую винтовку, чтобы вытащить ее, но диафрагма держала оружие крепко. Если люк останется открытым, им не спастись от яростного потока.

Палу бросился на помощь, явно осознав грозящую опасность.

Они вместе попытались выдернуть винтовку.

Но та не желала вылезать – а потом стало слишком поздно.

Стена воды ударила в люк и хлынула из узкого отверстия, как из брандспойта. Как ни цеплялась за винтовку Сейхан, ее смыло и понесло по туннелю. Она мельком увидела Палу. Гаваец не сдавался; он уперся ногами в люк, непонятным образом сопротивляясь напору воды.

Вдруг раздался громкий металлический лязг, и Палу подкатился к Сейхан.

Она хватала ртом воздух, беспомощно кувыркаясь.

После нескольких мучительных секунд без воздуха она почувствовала, как поток стихает, прокатилась еще несколько футов и наконец замерла. Вода по-прежнему прибывала, но уже не с такой силой.

Обернувшись, Сейхан увидела рядом с собой насквозь промокшего Палу, сжимавшего в руке винтовку.

– Как… как ты?.. – Говорить было больно.

Гаваец поглядел на согнутый ствол и отбросил бесполезное оружие в сторону.

– Это не я, каикаина. – Он оглянулся на закрывшийся люк. – Большой кусок стального пола ударил с той стороны. И вышиб ее.

Сейхан кивнула с облегчением, хотя еще тревожилась.

И было отчего.

Станция стонала под весом затопленной секции. Вокруг обода запертой диафрагмы начало трескаться бронированное стекло.

Словно в подтверждение, купол дока развалился и, медленно качаясь, пошел на дно озера.

Сейхан поднялась на ноги, за ней – Палу, громко застонав.

– Куда? – спросил он.

Она просто пошла вперед, не обращая внимания на вопрос.

Грей повернул колесо, отпирая дверь, и с глубоким вдохом потянул стальной люк на себя. Остатки пены выплеснулись в коридор, неся вонь, от которой немедленно скрутило желудок. Отвратительная сладость мешалась с запахом гниения.

На цепях висели три обмякших тела. Кровь и пена бежали по ногам и капали с кончиков пальцев. Из коридора было непонятно, какой урон нанесла орда кусающихся ос.

Грей зашел в камеру, и под босыми пятками захрустели панцири мертвых или обездвиженных бескрылых ос. С таким же успехом можно было идти по мраморной крошке: подошвы мгновенно покрылись порезами от мандибул – неподвижных, но по-прежнему острых.

Ладонь Ковальски чуть шевельнулась, как будто прогоняя Грея. Он вздохнул с облегчением. И еще он заметил, что у обоих братьев-гавайцев грудь вздымается и опадает.

Он торопливо расстегнул наручники, и вскоре трое мужчин лежали на полу посреди пены, крови и мертвых ос. В окошко Пирс заметил Айко – та уставилась на ведущий сюда туннель. Совершенно ясно, что скоро к врагу явится подкрепление. Айко сможет сдерживать их очень недолго – ему точно не хватит времени в одиночку перенести парализованных в безопасное место.

И в окошке же Грей разглядел единственную надежду – и выскочил из камеры, скользя по усыпанному осами полу. Снаружи на стене висел белый металлический ящик с красным крестом.

Он распахнул дверцу ящика. Половину содержимого составляли шприц-тюбики – скорее всего, с «Эпипеном». На Мауи эпинефрин использовался для снятия седативного эффекта яда ос, откладывающих яйца.

Грей схватил шприцы и поспешил обратно в камеру. Сначала он опустился на колени рядом с Ковальски, зубами сорвал колпачок и воткнул иглу гиганту в шею. Содержимое тюбика потекло под кожу – сколько уж ее осталось на теле. Повторив неотложную процедуру для Макайо и Туа, Грей попытался оценить их повреждения. И с облегчением обнаружил, что кожа относительно цела, только покрыта тысячами и тысячами укусов размером с горошину. Кровь текла из бесчисленных ран, но, по крайней мере, не было заметно явного артериального кровотечения. Грудь, шея и голова у всех троих тоже были, похоже, в относительной целости. Вспомнились слова Кена: жнецы не трогают жизненно важные органы, как можно дольше оставляя источник пищи живым и свежим.

И все же большая потеря крови – серьезная опасность. Всем троим требовалось лечение, и как можно скорее.

Ковальски хрипло застонал, медленно приподнял голову и сел, бездумно покачиваясь. Раз он уже в состоянии шевелиться, значит, в шприцах было что-то помощнее эпинефрина. Какое-то противоядие именно для парализующего укуса жнецов.

Через мгновение зашевелились и Макайо с Туа.

– Голова… кружится, – пожаловался Ковальски.

– Боль терпеть можешь?

Он смотрел мутным взглядом на кровавые ошметки изувеченных ног.

– Вообще ничего не чувствуешь?

Если так, то в шприцах содержался какой-то анальгетик – возможно, с обезболивающим на основе опия.

– Можешь встать? – спросил Грей.

– А надо?

Грохот выстрела стал ему ответом.

Грей взглянул в окошко. Айко, стреляя, отступала к камере.

Ковальски попытался подняться, но напоминал быка на роликах. Макайо и Туа смогли лишь сесть. Двигаться они были еще не в состоянии.

Айко выстрелила еще три раза, потом подскочила к открытой двери.

– Надо уходить.

Грей посмотрел на медленно приходящих в себя мужчин.

Кен споткнулся на последней ступеньке, спускаясь по лестнице на средний уровень станции. Крепкие бледные пальцы вцепились ему в предплечье, в другой руке Валя держала черный пистолет. К отступающим присоединились двое вооруженных охранников в шлемах и бронежилетах, прикрывая с боков Масахиро.

И не зря.

В этой секции царил хаос. Эвакуирующиеся лаборанты и техники запрудили верхний и нижний уровни, создав затор в главном туннеле, ведущем к острову, что только добавило паники людям, ищущим спасения.

Валя ткнула охранника пистолетом.

– Расчищай нам дорогу. Уходим. Если надо – стреляй.

Тот кивнул и отошел от Масахиро.

– Стой, – приказал Ито и показал на открытую дверь своего кабинета. – Я не хочу рисковать. Идите за мной.

Он повел группу в обитый тиковыми панелями кабинет с горящим на стене золотым фениксом – эмблемой компании. Если Кену предстоит выжить в ближайший час, он знал, куда его отправят – и где даст согласие сотрудничать. Или умрет.

Валя хмуро посмотрела на Масахиро.

– Зачем вы теряете время?

– Главный предохранитель, – отрезал Ито и обогнул стол.

– Какой еще главный предохранитель?

– На случай вражеского вторжения. – Он приложил ладонь к стеклянному прямоугольнику под изображением феникса. Прямоугольник засветился.

– А почему мне ничего не известно?

Пока устройство сканировало ладонь, Масахиро бросил на Валю презрительный взгляд.

– Это мои владения. Хотя мой дедушка тебе доверяет, я не так легковерен, чтобы делиться с гайдзином.

Лицо Михайловой окаменело.

Кен подумал, что альбинизм изначально делал женщину гайдзином, чужой, подозрительной – из-за генетического отклонения. Вдобавок она не японка, а в замкнутой японской культуре происхождение значит очень многое. Даже он – наполовину японец, наполовину немец – был недочеловеком в глазах коллег-ученых в Киото; ему часто приходилось сталкиваться с этими вековыми предрассудками.

Валю явно раздражал ее низкий статус, то, что японские хозяева неизменно смотрят на нее сверху вниз. От унизительного замечания Масахиро она вспыхнула, ее пальцы крепче ухватили локоть профессора.

Когда сканирование ладони Масахиро завершилось, наружу вышла неприметная тиковая панель, открыв единственную красную кнопку.

– У нас будет четыре минуты. И поверьте, к тому моменту лучше быть за дверями станции.

Он с яростью ударил по кнопке кулаком.

Валя хмуро огляделась.

– И что должно…

Масахиро прервал ее, указав на дверь.

– Теперь можно идти.

Он выбрался из-за стола и приказал двум охранникам расчищать дорогу. Мог и не приказывать. За дверью внешний зал почти опустел, когда рассосалась пробка. Отставшие бежали прочь по туннелю.

Но они были не последними.

С верхнего уровня донеслись звуки выстрелов. Михайлова отправила вооруженную команду покончить с Греем и Айко; видимо, перестрелка еще продолжалась.

Кен посмотрел вверх, пожелав друзьям удачи.

Хотя… какая разница?

Он представил красную кнопку под огненным фениксом.

У них меньше четырех минут.

Валя тоже посмотрела наверх – просто из осторожности, которая спасла ей жизнь. Она успела развернуться, прижав Кена к своей груди, когда сзади прогремел пистолетный выстрел. Пуля просвистела у головы Мацуи и обожгла край левого уха. Вспышка боли на мгновение ослепила его.

Когда зрение вернулось, он увидел бегущую к ним Сейхан; из дула пистолета в ее руке вился дымок.

Увидев татуированное лицо ведьмы, Сейхан поторопилась: выстрелила в невероятное виде́ние, зная, что ей более не представится благоприятного случая избавиться от этой ужасной угрозы. Но в отчаянии она, видимо, чем-то выдала себя – шарканьем по стальным ступенькам, судорожным дыханием, – или все дело было во врожденном чувстве опасности у этой женщины.

Гильдия научила обеих быть постоянно начеку, мгновенно оценивать каждую деталь обстановки и действовать без промедления.

Проклиная сверхъестественную чуткость противницы, Сейхан выстрелила в одного из охранников. Пуля ударила ему в плечо, он крутнулся и упал, выронив винтовку из рук.

Второй охранник схватил японца в деловом костюме и потащил с линии огня в боковой туннель. Из карты в голове Сейхан знала, что этот проход ведет от станции на остров. Забыв об убегающих мужчинах, она сосредоточилась на Вале Михайловой.

Та по-прежнему прикрывалась профессором Мацуи, как живым щитом. Сейхан выстрелила еще дважды, не стараясь попасть в цель – слишком велика была вероятность задеть Кена. Она лишь хотела отрезать Валю от туннеля, не дать ей уйти. И при этом бежала к единственному укрытию: распахнутой двери кабинета.

Валя выстрелила в ответ, однако долгая подготовка помогла Сейхан угадать опасность и среагировать. Она читала – не думая, инстинктивно – движения противницы и ее взгляд. Пули, не задев Сейхан, звякнули о сталь за ее спиной.

Уголком глаза Сейхан заметила, как с нижнего пролета лестницы выскочил Палу. С большим секачом в руке он перепрыгнул на ступеньки, ведущие вверх, где еще раздавались выстрелы.

Несколько минут назад, пробегая по станции к центральному ядру, Сейхан слышала такие же выстрелы. Драгоценные секунды ушли, чтобы разобрать и почистить намокший «ЗИГ-Зауэр», снова приготовив пистолет к стрельбе. Обреченная станция трещала и стонала, подгоняя ее. Подгоняли и звуки выстрелов, доносящиеся сверху.

Только один человек мог там стрелять.

Понимая это, Сейхан спешила в центральный зал, в бой – только чтобы обнаружить, что на среднем этаже профессора Мацуи тащит к выходу призрак из прошлого. У нее оставалось лишь несколько мгновений, чтобы спасти Кена, – отправив Палу на помощь Грею и остальным.

Валя наконец толкнула профессора на пол – он дергался и не давал как следует прицелиться. Освободившись, быстро выстрелила дважды. Одна пуля пролетела рядом с головой Сейхан, вторая задела ей бедро.

Не обращая внимания на вспыхнувшую боль, Сейхан продолжала бежать.

Оказавшись за дверью кабинета, она видела Валю как на ладони и могла уничтожить ведьму.

Однако не сумела осуществить намерение – обе ее ноги сломались.

Так, по крайней мере, ей показалось.

Жуткое напряжение в конце концов разбудило орду внутри. Боль превратила мышцы ног в жесткий камень, и Сейхан рухнула на пол. Зрение помутилось, тело ослабло.

Упав, она выпустила из руки пистолет. Тот скользнул в кабинет. Сейхан попыталась двинуться за ним, борясь с отказавшими конечностями… И тут рядом с ней кто-то появился.

Она подняла глаза, уже зная, кто это.

Валя опять подняла Кена и, вцепившись ему в волосы, откинула голову профессора назад. Кровь из уха текла у него по шее.

Пистолет был нацелен на Сейхан.

– Как долго я этого ждала, – ухмыльнулась Валя. – Преследовала тебя и твоего подонка по всему миру, два раза чуть совсем не упустила…

Сейхан смотрела на противницу глазами, залитыми слезами боли. Вот откуда враги узнали, что мы на Мауи.

Михайлова поднесла пистолет ближе.

Кен застонал:

– Нет…

Валя не обратила на него внимания.

Он попытался снова:

– Она… она беременна.

Русская застыла на мгновение, а потом глухо рассмеялась.

– Прекрасно… просто прекрасно. Я на такое и надеяться не могла.

Она широко размахнулась и обрушила рукоятку пистолета на висок Сейхан. Мир вспыхнул белым – и почернел.

Проваливаясь в забвение, Сейхан услышала последние слова:

– Если доживешь, я, может быть, заберу ребеночка себе.

Онемевший от шока, Кен шаркал по туннелю. С раненого уха капала кровь. За профессором шел охранник, который увел Масахиро во время короткой перестрелки, и, доставив ценный груз, вернулся.

Возглавляла шествие Валя, за ней двое работников тащили бесчувственное тело Сейхан. Двигались быстро.

В двадцати шагах впереди туннель заканчивался толстой бронированной дверью. Рядом, сложив руки на груди, стоял Масахиро.

– Двадцать секунд, – закричал он им, – и дверь закроется!

Валя не прибавила шагу, даже тут выказывая презрение.

Кен подозревал, что Масахиро запер бы их внутри, но, видимо, заметил ценную добычу Вали. Сейхан унизила этого человека на Мауи, и, судя по мстительному блеску его глаз, он хотел забрать ее с собой.

За спиной прогремела серия взрывов. Дым и языки пламени вырвались в туннель из прохода справа. В коридор вылетела согнутая стальная дверь.

– Уходим! – приказал Масахиро.

Кен поспешил за остальными.

Дым стал гуще, когда в проход хлынул безумный рой – из испытательной камеры, которую Кен приметил, еще когда они прибыли. Он помнил, что помещение было набито осами-воительницами. Разъяренные грохотом и пламенем, жужжащие насекомые позли через дым, ища цель.

– Сейчас или никогда, – предупредил Масахиро.

Раздались новые взрывы – наверное, слетели двери всех укрытых куполами испытательных камер.

После долгих лет заключения одокуро обрели свободу.

Но осы были не единственной угрозой.

Станция загремела и задрожала. Хлынула вода.

Кен понял. Всё тонет.