Припав к мотоциклу, Грей мчался на север по дороге к Хане, нимало не заботясь о том, что вдвое превышает допустимую скорость. Футболку полоскал ветер. Толком одеться Пирс не успел – так и остался в трусах, – а босые ноги сунул в старые походные ботинки, валявшиеся на веранде домика.

Подъехав к универмагу «Хасегава», он ударил по тормозам, заметив впереди длинную вереницу габаритных огней. Скоро стала ясна причина затора.

Сквозь шлем было слышно, как воют сирены. Сердце подпрыгивало и бешено колотилось.

Он срезал путь по примыкавшему к церкви газону и понесся на шум и мигалки. Бейсбольный стадион находился всего в паре сотен ярдов, где дорога упиралась в местный медицинский центр. На главной парковке выделялась пожарная машина, рядом стояли несколько автомобилей полиции и «скорой помощи». В небе промчался желтый вертолет.

Грей притормозил и спрыгнул на землю, мотоцикл повалился на бок. На тротуарах толпились прохожие, глазеющие на суету спасателей. Растерянные родители держали рядом детей, некоторые из которых были в форме играющих команд. На переполненных трибунах стадиона все стояли спиной к полю и смотрели на автомобили.

Окрестности превратили в импровизированную площадку для пикника. Рядом, на Хауоли-роуд, выстроилась вереница передвижных закусочных. Там продавали мороженое и хот-доги. В динамиках грохотала гавайская музыка, заглушая вой сирен.

Сквозь стоящую полукругом толпу Грей пробирался к парковке медицинского центра. Он искал кого-нибудь из представителей власти, но в то же время поглядывал на небо. Никаких следов роя. Да и люди поблизости выглядели не испуганными, а скорее заинтригованными.

Он проводил взглядом вертолет, который облетел лесок за клубом и направился в сторону Каюйки-Хэд. Луч света выхватил тонкую струйку дыма, поднимающуюся в темное небо.

Грей поморщился, вспомнив, как «TTx» врезались в гору. Теперь он понял, что здесь делают бригады экстренных служб. Конечно же, все это волнение вызвали три разбившихся самолета.

И по этой же причине отменили бейсбольный матч, но пришедшие на него загодя болельщики остались и наблюдали теперь за развитием событий.

Идеальный сценарий катастрофы.

Грей побежал сквозь сутолоку, мимо намертво вставших в пробке автомобилей. Один из водителей пытался перекричать кого-то впереди и в качестве последнего довода начал сигналить, усиливая какофонию.

Привлечет вся эта суматоха рой или отпугнет?

В конце концов он добрался до парковки и направился к темнокожему седеющему крепышу в синих брюках и крахмальной рубашке с большой бляшкой. Через плечо у него была перекинута ярко-желтая куртка – такого же цвета, как стоящий рядом автомобиль. Наверное, начальник местной пожарной службы. Над ним нависал высокий гаваец в мешковатом пожарном снаряжении.

Сжимая в руке рацию, пожарный склонился к начальнику, и до Грея донесся обрывок разговора:

– …опустился и осмотрел обломки. Говорит, что тела не обнаружил.

– Выходит, пилот катапультировался перед столкновением?

– Наверное, – пожал плечами пожарный.

Грей догадывался, что все произошло иначе: скорее всего, разбились беспилотники. Он знал, что у «TTx» очень хороший автопилот – но недостаточно совершенный для такого маневра. Если только инженеры не поработали над самолетами дополнительно…

Пирс подошел поближе, привлекая внимание пожарных, и стащил с головы шлем.

– Там вообще не было пилота.

Его смерили пренебрежительным взглядом. Немудрено – небритый, взлохмаченный, в одной футболке, трусах и походных ботинках, подошедший мужчина не выглядел надежным источником информации. А еще Грей знал, как недоверчивы бывают местные, имея дело с хаули, чужаками.

– Я был на красном пляже, когда разбились те самолеты, – быстро заговорил он, пока от него не отвернулись. – Грей Пирс, бывший рейнджер, сейчас на внештатной службе в УППОНИР Минобороны.

Не совсем точно, но достаточно близко к правде.

Начальник, словно не замечая протянутой для пожатия руки, продолжал смотреть на него скептически, однако во взгляде пожарного появилось уважение.

Грей опустил руку.

– Проблема посерьезнее самолетов. И опаснее любого пожара. Эти самолеты разбили преднамеренно – предварительно выпустив из них рой ос.

– Ос?

Начальник демонстративно закатил глаза.

Теперь оба собеседника пришли к выводу, что чужак обкурился травы – она была здесь чуть ли не основой местной экономики.

– Огромные осы, в жизни таких не видел! – Грей отчаянно искал слова, чтобы объяснить опасность. – Я был на пляже с женщиной, так ее оса укусила. И ее почти сразу парализовало! – Он махнул рукой на мальчиков в бейсбольной форме; они стояли через дорогу, болтая и смеясь. – Думаю, всего один-два укуса могут оказаться смертельными…

Терпение начальника лопнуло.

– Нам некогда слушать всякую чушь, – бросил он, выставив перед Греем ладонь. – Палу, убери отсюда этого придурка.

Подчиненный замялся и даже посмотрел на небо.

– Я понимаю, как это все звучит, но вы должны мне поверить. – Теперь Грей обращался только к пожарному, зная, что начальник уже не слушает. На военной службе Пирсу приходилось сталкиваться с упрямыми командирами, такими заносчивыми, что они отказывались смотреть дальше своего носа.

Казалось, Палу заколебался.

– Шеф, может, хотя бы проверим его слова?..

– У нас не так много людей, чтобы позволить себе гоняться за…

В руке Палу затрещала рация. Из крошечных динамиков доносились отчаянные крики.

– «Первый», «Первый», повторите, – сказал Палу и склонил голову, ожидая ответа.

Но ответ пришел с неба.

Над головами появился желтый вертолет с надписью «Пожарная служба». Он отчаянно дергался взад-вперед, а потом рухнул в лесок за клубом. Музыку и сирены перекрыл приглушенный взрыв. Толпа замерла. В небо взметнулся столб пламени.

И его свет на миг выхватил из темноты нависшую над лесом тучу – волну, готовую обрушиться на город.

Грею оставалось лишь констатировать очевидное:

– Поздно. Они уже здесь.

Взмахивая двумя парами мощных крыльев, воительница парила в арьергарде роя. Настороженно жужжа, она оценивала лежащую впереди местность и потенциальные угрозы. Ряды спиралек – крошечных предназначенных для дыхания дырочек по всей длине брюшка и торакса – злобно вибрировали. Уроженкам ее касты этот свистящий сигнал служил боевым кличем.

Сестры-воительницы строились в авангарде роя, обмениваясь сигналами с помощью звуков и феромонов. Все усики указывали вперед, вращаясь у оснований, пробуя на вкус приносимые ветром запахи.

«Сладкий…»

«Соленый…»

«Запах плоти…»

Ожидая вместе с другими, воительница наклонила одиннадцать сочленений на кончиках усиков, вводя в свой мозг новую карту запахов. Перед ней вздымалась какая-то клубящаяся масса, обещающая рою много еды.

Смесь запахов дразнила ее аппетит, который, в свою очередь, запускал гормоны агрессии. Мышцы брюшка сжались, выдвигая острия из желобков по обе стороны жала.

В последний раз взмахнув антеннами, она сосредоточилась на источнике восхитительного аромата.

Инстинкт требовал: завладей! То же самое чувствовали и сестры.

Держа связь между собой, воительницы как одна отделились от роя. Устремившись вниз, они все больше сближались, превращаясь в черную стрелу, летящую к цели.

Вибрируя, широкие мембраны над впадинами по обе стороны головы улавливали бесчисленные звуки, пронзающие туман запахов. Грозный гул роя, в свою очередь, катился вперед и возвращался, принося еще больше информации о лежащей впереди местности. С каждым взмахом крыльев воительница узнавала все больше и делилась с другими, а они – с ней. Из звука и эха начали сплетаться объекты и формы.

Отдельная особь и одновременно армия, единая и многоликая, она приближалась к источнику всех этих запахов. Ничто не могло остановить движущий ею тысячелетний инстинкт к завоеванию территорий. Вплетенная в генетический код память предков не оставляла места для страха. В былые времена ее сестры повергали куда более грозных врагов, нежели те, что до сих пор встречались им на этой земле.

И все же, готовясь к битве, воительница задействовала еще больше органов чувств. Два больших черных глаза, разбитых на сотни шестиугольных фасеток, изучали лежащее впереди. Она воспринимала цвет и форму, хотя на самом деле глаза служили другой цели: улавливать движение.

Воительница неслась сквозь пелену запахов и ароматов, а взгляд различал все рывки и подергивания вокруг. Мозг находил в этом хаосе векторы и волны. Так она могла калибровать увиденное по степени угрозы.

Тех, кто убегал с дороги, она не принимала во внимание. Непосредственной опасности они не представляли.

Зато она знала, что должна убирать со своего пути все, что его преграждает. Всех, кто бросает вызов ее абсолютной власти.

Ее внимание привлекло движение впереди. Что-то ринулось ей навстречу.

Воительница сосредоточилась, готовясь к столкновению, подхлестывая свой гнев, закипая. Сквозь бурю движения, уловленную органами чувств, прорвался образ противника. Она все еще видела скорее тень, нежели форму.

Усики уловили вспышку тревоги, всплеск феромонов: слева раздавили одну из сестер. Привлеченные смертью, по феромонному следу ринулись другие, намереваясь удесятерить силу своего яда и уничтожить причину смерти соплеменницы.

Она не обратила на это внимания, сосредоточившись на надвигающейся опасности.

Образ стал более отчетливым.

Воительница оценивала силуэт, выбирая оптимальную зону для нападения, чувствуя соленый запах пота и крови. Инстинкт вел ее на углекислый газ, выделяемый легкими. Миллиарды лет опыта, вписанные в генетический код, научили направлять яд именно туда.

Согнув брюшко, она взяла жало на изготовку.

Угроза быстро приближалась.

Воительница опустила голову, выгнула крылья и устремилась вниз.