Про отца Гавриила говорили, что он пьет. И мне было очень интересно: действительно это так или нет. Мы были у одной нашей прихожанки; большое застолье, пели, веселились, отец Гавриил тоже там был, сидел рядом со мной. Я все время наблюдала, сколько он пьет: за все это время он выпил один стакан вина. При этом все время притворялся: «Ой, я такой пьяный», поет, чудит, но вот я свидетельница, что много он не пил. Когда пил из чаши: «Засохло в горле, налей, батюшка, налей, засохло в горле! Вы вообще пить не умеете!» а сам просто пригублял.

Гавриил иногда был как будто выпивший, юродствовал. Один раз я принесла ему Евангелие, открываю и говорю: «Вот посмотри, здесь написано, что пьяницы Царствия Небесного не наследуют». Вы знаете, он таким взглядом на меня посмотрел… Я тут же закрыла Евангелие, а ведь везла его ему специально, за двадцать километров, чтобы показать это место, как будто он этого не знал. Мне было так стыдно за себя, до сих пор стыдно.

Как-то один человек уговорил своего запойного, совсем нецерковного друга приехать к отцу Гавриилу. Ему объяснили, что он увидит святого человека и после этого он перестанет пить. Потом этот человек рассказывал: мы приехали, заходим во двор монастыря, а там отец Гавриил стоит совсем пьяный. Пьющий друг, у которого похмелье, поворачивается к приведшему его человеку и говорит: «Ты к кому меня привел? Разве может он меня чему-нибудь научить? Смотри, на что он похож», — и он разворачивается и идет обратно домой, злой, что его, мол, обманули. Через три дня звонит и говорит: «Слушай, кого ты мне показал? Три дня не могу и капли выпить, не могу ко рту стакан поднести!» Вот такая история.

Отец Гавриил пил вино, но немного. Для меня остается тайной, что было вино для него: слабость по попущению Божию, или он играл с ним. Я по сей день не знаю. Он был настолько сильным, что, может быть, Господь попустил, чтобы у него была какая-то слабость. Если бы этой слабости не было, его бы сразу все сделали святым, потому что он настолько часто делал чудесные вещи, что мы даже уже не удивлялись.

После нашего знакомства я чаще стал подходить к отцу Гавриилу, брать благословение, и он начал давать мне задания. Один раз говорит: «Принеси мне вино». Я решил, что сейчас его мучает грех, я ему сейчас не дам вино и этим проявлю свою ему верность. Он так разозлился! Месяц, целый месяц со мной не разговаривал, не хотел меня видеть, потому что я посмел его осуждать.

Одно время у меня было послушание быть помощницей в трапезной. Когда утром я ходила в кладовку, отец Гавриил специально выходил ко мне. У нас не было благословения давать ему вина, и, когда я открывала дверь в кладовку, он проскальзывал туда и тайком у меня просил вина. Я ему немного давала. Вино он пил, но немного. Скорее создавал впечатление, что много пьет. Он пил, как сказано в псалме: «Вино веселит сердце человека».

Не знаю, откуда в пище, которую готовил отец Гавриил, появлялись изумительные вкусы. Монахини в монастыре всегда старались что-нибудь из приготовленной им еды покушать, а он сам фактически не ел. Когда мы к нему приходили, в нашем присутствии он не ел. Не знаю никого, кто бы видел это. Для гостей он всегда накрывал стол, за столом пил только вино. Многие говорили, — и сейчас тоже говорят, — что он был пьяницей. Но умный человек мне сказал вот какую вещь: не бывает пьяницы, который стакан не выпивает до конца, пьяница всегда до конца выпивает, половину никогда не оставит. Отец Гавриил до конца не пил. Он никогда пьяным не был, ради смирения делал вид, как будто пьяный, на бороде остатки еды у него могли оставаться.

Если ты его мало знал, то подумал бы, что он ест очень много. Однажды я его спросил: «Отец Гавриил, почему вы ничего не кушаете?» А он мне: «Когда людям в моей стране так трудно, как я могу кушать».

Он все делал с юмором, часто смеялся, часто просил вина и приглашал всех к себе. Очень поздно мы заметили, что он практически ничего не ест и даже не пьет. Стакан вина выпьет за несколько часов, а всем казалось, что он пьяный, — от него всегда пахло вином. И мы все как бы знали, что вино ему нельзя покупать. А он нас всех посылал, чтобы мы ему его приносили. Но вот сейчас мне кажется, что он создавал видимость того, что пьяный, а на самом деле был в полном порядке.