Глава XI
История Аркла
Поначалу Аркл сильно хромал, шел неровной походкой и страдал от боли в пятке. Однако постепенно боль утихла, а свежий воздух взбодрил его. Я внимательно присмотрелся к своему спутнику. Безусловно, он был весьма привлекателен внешне и показался мне великолепным образчиком англосакса.
Через некоторое время Аркл решил продолжить свой рассказ:
– Вы угадали, мистер Квотермейн, поехать в Африку меня побудили также и другие причины. Если хотите, я расскажу вам о них – как говорится, выложу все карты на стол. Но если у вас нет охоты меня слушать, то, пожалуйста, прямо так и скажите, ибо я не желаю досаждать кому-либо своими делами.
Я ответил, что с удовольствием узнаю его историю. Если говорить начистоту, я просто сгорал от любопытства.
– Тогда слушайте, хотя подозреваю, что рассказ сей заставит вас усомниться в моем здравом рассудке. Как я уже сказал, передо мною открывались блестящие перспективы. Однако теперь это все уже в прошлом, ибо на сегодняшний день они потеряны для меня бесповоротно. Будучи человеком при деньгах, я потворствовал своим страстям. Не стану лгать, мистер Квотермейн, и говорить, что я всегда благоразумно отвергал искушения. Увы, я совершил немало глупостей, в чем признаюсь не без стыда, однако замечу, что подобное случается почти со всяким пылким юношей.
Короче говоря, я прожигал жизнь. Мой дядя, а также все друзья и знакомые были приверженцами пуританского образа жизни, который часто идет рука об руку с благочестием и желанием сделать мир лучше. Видя мое недостойное поведение, они страшно огорчались и всячески призывали меня измениться, предлагая в качестве первого шага на пути к исправлению вступить в брак. Замечу, что женить единственного племянника было первейшим желанием моего дядюшки, ведь иных наследников у него не имелось. Он часто с глубокомысленным видом торжественно повторял, что жизнь переменчива и никто не знает, что будет с нами завтра.
Наконец я уступил его требованиям и принялся ухаживать за девушкой, происходившей из хорошей семьи и внешне весьма привлекательной. Правда, у нее не было средств, но для меня с моим состоянием это не имело значения. Честно говоря, меня эта девица не слишком интересовала, и она отвечала мне тем же. Впоследствии я узнал, что моя нареченная была всерьез увлечена другим мужчиной, а брак со мной рассматривала как выгодную сделку, не более того. Ну что ж, такое случается сплошь и рядом. А сейчас я расскажу вам нечто весьма необычное.
Боюсь, вы вряд ли мне поверите. Окружающие считали меня распутником и прожигателем жизни, но никто из них даже и не подозревал, что в моей натуре есть также и другая сторона. Иногда я становлюсь мечтателем, мистер Квотермейн, и даже мистиком. Наверное, я унаследовал эту склонность от своего отца, которому подобное всегда было присуще.
– Ничего удивительного, – ответил я, – старая как мир история о противостоянии плоти и духа.
– Возможно. Так или иначе, я искренне верил в некие довольно причудливые и спорные понятия: «родство душ», «жизнь до рождения» и прочее. И убедился, что это не пустые слова. Да, представьте себе, что в один прекрасный момент этот невозмутимый здоровяк-британец, которого вы видите сейчас перед собой, обнаружил тесную душевную связь, если так можно выразиться, с неким человеком, которого прежде никогда не видел.
Я с тревогой взглянул на рассказчика, размышляя, уж не оказались ли пережитые им неприятности губительными для его мозга. Аркл, видимо, догадался о моих сомнениях:
– Вам кажется, что я немного спятил, верно? Я и сам некоторое время так думал и до сих пор оставался бы при этом убеждении, если бы однажды мы вдруг не встретились в Африке.
– И где же именно? – спросил я осторожно. – Уж не на озере ли Моун?
– Да, на озере Моун, вы угадали. Я всегда знал, что найду ее, моего ангела, именно там.
Признаться, после такого заявления я не на шутку испугался. Бедняга, должно быть, совсем лишился рассудка.
– Но давайте я подробно расскажу вам, как все это было, – продолжил Аркл будничным тоном. – Так вот, еще в Лондоне, в разгар своей разгульной и недостойной жизни, я стал получать по ночам знамения.
– Во сне? – предположил я.
– Нет, видения сии являлись, когда я бодрствовал: смотрел на звезды и вообще находился на улице. Первый, если можно так выразиться, сеанс телепатической связи состоялся на Трафальгарской площади, когда я возвращался со званого ужина.
– В таких местах не всегда подают хорошее вино, – предположил я. – Или, возможно, вы просто злоупотребили алкоголем.
– Совершенно исключено, ибо в тот раз вечер проходил в доме моего дальнего родственника, убежденного трезвенника. Он принципиально не держит у себя ни капли спиртного. Я должен был встретиться там со своей невестой; скука, между нами говоря, просто смертная. Когда все наконец закончилось, я пошел прогуляться до Трафальгарской площади – в тот час она тиха и безлюдна. Я стоял и разглядывал статую адмирала Нельсона или, скорее, звезды над нею. Они были прекрасны в ту морозную ночь. Вот тогда-то все и началось. Совершенно пустынную водную гладь фонтанов освещала луна, и в ее призрачном свете место сие казалось довольно жутковатым. Внезапно появилась женская фигура в белых одеждах. Она шла прямо по воде в мою сторону, вся такая невесомая. Когда незнакомка приблизилась к берегу и подошла ко мне вплотную, я впервые увидел ее лицо, молодое и прекрасное. Очаровательные, широко распахнутые глаза светились нежностью.
Женщина встала передо мною, внимательно изучила, и на ее лице вдруг отразилась радость, будто она нашла то, что очень долго искала. Взглянув на нее, я тоже почувствовал, что передо мною именно та, которую я искал всю свою жизнь. Незнакомка протягивала ко мне руки и что-то говорила. Я отчетливо слышал ее, но не ушами, а каким-то внутренним чувством и даже понял отдельные слова, хоть они и были на арабском.
Мне всегда нравилось изучать редкие языки. Как-то, помнится еще в бытность мою студентом медицинского факультета, я заинтересовался трудами живших в древности арабских врачей и, чтобы разобрать текст, решил немного освоить их язык. С тех пор прошли годы, и многие знания уже истерлись из моей памяти, однако не до конца. Поэтому я уловил смысл отдельных обрывочных фраз:
«Наконец… О мой долгожданный… Наконец-то на земле… Не в видениях… Приди, приди… Вдали ты найдешь и вспомнишь… Да, ворота откроются… Ворота в прошлое и в будущее…»
А затем сия призрачная женщина, или как вам угодно будет ее называть, попросту исчезла.
Ко мне подошел полицейский, взглянул подозрительно и произнес: «Проходите, молодой человек. В такую промозглую ночь вам тут не место. Идите-ка лучше домой и проспитесь».
Я расхохотался: уж очень разительным оказался контраст. Преисполненный радости, подобно закоренелым мистикам, сумевшим осуществить контакт с божеством, я подарил полицейскому соверен, пожелал ему спокойной ночи, отправился к себе в роскошные апартаменты и лег спать абсолютно другим человеком.
– В каком смысле «абсолютно другим»?
– О, я увидел иной путь. Словно бы пелена вдруг спала с глаз. Мне теперь все виделось по-новому, в другом свете. К примеру, отныне я возненавидел свою разгульную жизнь, которая ранее столь манила меня. Я поставил перед собою высокие цели. Мне стало ясно, что в этом мире мы словно странники, потерявшиеся в тумане, который скрывает от нас славные перспективы божественной реальности. Мы видим лишь буйные сорняки, свисающие со скал, что указывают нам путь, и мокрую гальку на дороге, поблескивающую у нас под ногами. Мы делаем венки из сорняков, сражаемся за самые яркие камешки, но сорняки вянут, а камни высыхают и оказываются самыми заурядными булыжниками. Все это и многое другое открылось мне после того памятного видения на Трафальгарской площади, которое изменило меня самым кардинальным образом. Раньше я был жадной гусеницей, пожирающей все на своем пути. Но затем, всего за каких-то полчаса, стал сначала куколкой, а потом превратился в бабочку.
– Как интересно! – воскликнул я искренне: несмотря на замысловатые образы и метафоры, эта история меня заинтриговала.
Откровенно говоря, в видение на Трафальгарской площади я не поверил, но рассказ Аркла, как бы выразился американец, меня зацепил. Каждый из нас в той или иной степени однажды испытал нечто подобное. Почти все мы встречали свой идеал или божество в каких-то укромных местах или видели в неземном освещении нечто возвышенное и странное. Порой всему виной были причудливая игра света или оптический обман; иной раз найти какое-либо разумное объяснение просто не представлялось возможным. Однако спустя полчаса подавляющее большинство просто-напросто забывает об этом и еще более рьяно, чем прежде, пускается в погоню за земными благами. Тем не менее эти люди что-то видели и обрели надежду. Они теперь знают, что в стене, которая возведена вокруг их души, есть ворота.
– Как интересно, – повторил я. – А позвольте спросить, как же та дама, с которой вы обручились? Вы рассказали ей о видении на Трафальгарской площади?
– Нет, по крайней мере, не полностью. И если раньше я просто не любил эту девушку, то теперь, представив, что буду вынужден на ней жениться, возненавидел. К слову сказать, тут все разрешилось самым благоприятным образом. Дама сия испытывала ко мне еще большее отвращение, чем я к ней. Кроме того, она повела себя довольно грубо и заявила, что я сумасшедший.
– Что ж, она выразилась слишком прямолинейно, хотя если вы изложили ей ту же самую историю, что и мне сейчас, то вашу невесту вполне можно понять.
– Вот именно, слишком прямолинейно, но, представьте, я ей за это благодарен. Как я уже упоминал, сердце этой дамы было отдано другому джентльмену. Полагаю, вы догадываетесь, чем кончилось дело?
– Конечно. Вы просто расторгли помолвку с нею, да?
– Не совсем. Я не посмел этого сделать, ибо для моего дядюшки сие стало бы тяжелым ударом. Нет, я поступил иначе. Мой счастливый соперник не имел за душой ни гроша, а я, как вам уже известно, не был стеснен в средствах. Я ссудил ему пять тысяч фунтов, и влюбленная парочка сбежала во Флориду. Там они поселились на апельсиновой ферме и славно зажили. Само собой, я объявил всем, что сердце мое разбито. Окружающие выражали мне показное сочувствие, а за спиной у меня сплетничали и всячески насмехались. Хотя на самом деле это я от души посмеялся над ними. Получив свободу, я начал прилежно изучать арабский и быстро добился успехов, потому что языки даются мне легко, а по ночам совершал долгие прогулки для развития духовных качеств.
– Вот как? – неуверенно произнес я. – Скажите, мистер Аркл, а вы, случайно, меня не разыгрываете?
– Помилуйте, конечно нет! Эти люди из племени абанда убили во мне всякое чувство юмора. Ладно, слушайте дальше. Короче говоря, я все больше и больше сближался с этой призрачной дамой. Да, она регулярно появлялась в полночь, чтобы поговорить со мной, и с каждым разом мой арабский становился все лучше и лучше. Женщина рассказывала много интересного о прошлом, весьма далеком прошлом. Как я уразумел, мы с ней тогда были тесно связаны и вместе пережили множество различных приключений. Некоторые из них были трагичны, но все же поразительны и прекрасны. Я не буду вдаваться в подробности, они похожи на все истории любви, от самого начала времен. Призрачная дама поведала мне, что в самый последний раз – затрудняюсь сказать, когда именно сие случилось, – она умертвила нас обоих, чтобы вместе отправиться на небеса, вернее, оказаться на некоей звезде. Как я понял из видения, она больше всего желает загладить свою вину за это преступление. Однако для этого мне необходимо с нею встретиться, а она до сих пор живет в дальних краях, там, где это произошло, поскольку, как я понял, нам пока так и не удалось добраться до той звезды.
Слушая Аркла, я невольно вспомнил историю Кенеки о богине, именуемой Сокровищем озера, которая якобы должна сойти с неба и влюбиться в земного человека. Он, кстати, вроде бы говорил, что дама в свое время убила этого мужчину, чтобы взять его с собой на небо, однако ее возлюбленного туда по какой-то причине не пустили. Поэтому теперь она терпеливо ждала на озере, когда же он снова появится. Подобные легенды вполне в духе аборигенов Центральной и Западной Африки. Но услышать подобную чушь из уст просвещенного британца было довольно странно. Поэтому я спросил:
– Извините за прямоту, Аркл, но вам самому все это не кажется бредом?
– Согласен с вами, Квотермейн, это очень похоже на бред сумасшедшего, – весело отозвался он. – Будучи по образованию медиком, я и сам пришел точно к такому же выводу. Более того, я посоветовался со своими более опытными коллегами. Один из них, светило в области психиатрии, поинтересовался, известно ли мне, где именно происходили события, о которых поведала призрачная леди. Я пояснил, что это случилось где-то неподалеку от гор Руга в Центральной Африке, куда, как я думал, еще не ступала нога европейца, хотя это место и значилось на старой карте. «Что ж, – ответил мне врач, и глаза его странно блеснули, – на вашем месте я бы отправился туда и попробовал бы отыскать эту даму. Даже если поиски и не увенчаются успехом, вы славно поохотитесь».
Мне понравилась эта идея, и я начал уговаривать дядю отпустить меня в Африку якобы для продвижения торговых интересов нашей фирмы. В конце концов он и остальные партнеры дали согласие. Видите ли, они сочувствовали бедному юноше, которого столь вероломно бросила невеста, и решили, что поездка пойдет мне на пользу. «Путешествие – лучшее лекарство от разбитого сердца – сказал мой дядюшка, обладающий даром изрекать банальности. – Тебе необходимо развеяться, мой мальчик». Я тяжело вздохнул и покачал головой, но вслух выразил надежду, что это мне и впрямь поможет.
– А как давно вы здесь?
– О, я высадился на Западном побережье около трех лет тому назад. Много времени прошло, прежде чем я нашел таинственные горы Руга. Я пережил массу приключений, о которых сейчас не стану распространяться. Но наконец мои поиски увенчались успехом, и я оказался на берегу озера Моун в совершенном одиночестве, ибо все проводники-туземцы, которых я нанял, постепенно разбежались. Могу рассказать обо всем более подробно, если только вам еще не наскучила эта история.
– Ну что вы, вовсе нет, – ответил я. – Прошу вас, продолжайте.
– Мне не раз приходилось слышать о некоем священном озере Моун. Слухи о нем впервые достигли моих ушей еще в долине реки Конго. Я уже упоминал, что имею склонность к языкам. Во время первой своей поездки в Африку по делам фирмы я при каждом удобном случае изучал местные языки и обычаи. Специально нанимал слуг, не говорящих по-английски, чтобы как следует попрактиковаться. А на этот раз я самостоятельно путешествовал по континенту и в каждом племени, вернее, в каждой деревне, которую посещал, в первую очередь старался подружиться со знахарем, ведь они в курсе всего, что происходит на сотни миль вокруг. Иногда местные целители располагают такой информацией, что просто диву даешься.
– Это правда, – согласился я, вспомнив про Зикали, который носил прозвище Открыватель дорог, величайшем колдуне из страны зулусов, о котором я уже писал раньше.
– Должен признаться, Квотермейн, что я не слишком ясно представлял себе, что именно ищу. Во время видения, посетившего меня в Англии, я узрел пересохшее озеро и прекрасную женщину, рассказавшую историю о том, как мы с нею любили друг друга в былые времена. Она упомянула, что дело якобы происходило в Центральной Африке, однако более никакой информации мне не предоставила: не сказала ни названия озера, ни как туда добраться. Сразу после моего отплытия из Ливерпуля видения, какую бы природу они ни имели, прекратились. Короче говоря, у меня не было абсолютно никакого ориентира, ну буквально ни малейшей зацепки.
В данных обстоятельствах знахари оказались незаменимы. Я попробовал потолковать с некоторыми. Получив подарки и поняв, что я хоть и белый, но все же один из них, они стали общительнее. И признались, что до них доходили слухи о священном озере, на котором обитает некий идол, или оракул, вроде как принявший облик молодой и красивой женщины. При помощи барабанного боя и множества иных ухищрений, в которых белому человеку вовек не разобраться, они посылали друг другу сообщения, задавали вопросы и получали ответы. В конце концов я узнал, что озеро, где жила великая заклинательница дождя, называется Моун, что она имеет титул Энгои и что народ в округе зовет ее Тенью, или Сокровищем озера.
Вдохновившись этой информацией (хотя и прекрасно понимая, что женщина сия запросто может оказаться вовсе даже не той, которая обитает в моих мечтах), я отправился сначала на восток, потом на юг, пока не пришел к тем самым горам, что возвышались на границе со страной Энгои. С их гребня мне показали что-то вроде огромного вулкана, на который мы сейчас взбираемся, где, по словам аборигенов, эта таинственная дама и жила. Меня предупредили, что на пути к вулкану обитает многочисленное и жестокое племя абанда, готовое убить любого, кто ступит на их землю. Здесь последние шестеро помощников, еще остававшиеся со мной, запротестовали. Вообще-то, это были славные ребята: молодые, сильные, храбрые и преданные. Тем не менее они пришли ко мне все вместе и заявили, что не боятся на этом свете никого и ничего, за исключением колдунов и привидений. И предупредили меня, что абанда, а уж тем более дабанда, чьи земли находились сразу за ними, никогда не выпустят попавшего к ним чужака живым и даже дух несчастного останется у них в плену после смерти. В общем, мои туземцы наотрез отказались идти дальше.
Спорить было бесполезно, поэтому я заключил сделку с жителями деревни, в которой мы остановились, мирными и дружелюбными земледельцами. Они еще не успели познакомиться с нравами племени абанда. Мы договорились, что мои люди останутся здесь ровно на год, до моего возвращения. Если к концу означенного срока я не вернусь и не пришлю никаких распоряжений, то они вольны идти, куда им вздумается, предварительно поделив мое имущество между собой. К слову сказать, там было чем поживиться: винтовки, боеприпасы, одежда и множество различных товаров для торговли или обмена.
– Как же шестеро человек смогли нести такой груз? – удивился я.
– Они его и не несли. После того как бо́льшая часть людей меня покинула, местные знахари и вожди помогали мне доставить свой скарб из поселения в поселение или от племени к племени. Затем носильщики могли вернуться домой, а я нанимал новых и продвигался дальше. Так что, коли я не вернусь, те шестеро туземцев станут очень богаты.
– Вполне вероятно, что они уже удрали с добычей, если только эти люди не честнее прочих себе подобных, – предположил я с улыбкой.
– Что ж, такое тоже не исключено, да и, признаться, сие не слишком меня заботит. Вряд ли мы когда-нибудь увидимся снова. Я понял это, когда отправился на поиски озера Моун в одиночку.
– Неужели вы решились на это, мистер Аркл?
– Ну, говоря по совести, я пошел туда не совсем один. В самый последний момент невесть откуда вдруг появился морщинистый старикашка с проницательным взглядом и заявил, что якобы он раньше жил неподалеку от священного озера и хочет туда вернуться. Его звали Кумпана, а от вознаграждения он решительно отказался, сказав, что ему, дескать, не надо никакой иной награды, кроме как быть моим попутчиком. Вот и все, чего я смог от него добиться. Выглядело это, конечно, довольно подозрительно, но мне было все равно, ведь я так или иначе собирался туда идти. Правда, мои туземцы и вождь племени, которое, кстати, в честь местных гор называлось руга-руга, в один голос умоляли меня не доверять этому проводнику. Однако сам я нисколько не сомневался в успехе и поэтому совершенно не беспокоился.
– Большое дело – вера, – заметил я.
– Да, недаром и Библия тоже учит нас именно этому, – кивнул Аркл. – Что ж, я отправился в путь. Судя по изменению лунных фаз, полагаю, с той поры прошел приблизительно месяц. Я взял с собой ружье и столько патронов, сколько мог унести, а также пистолет, охотничий нож и кое-какие вещи, в том числе запасную пару сапог. Таинственный старик по имени Кумпана нес провиант. Я назвал его стариком, ибо с виду он выглядел дряхлым, однако, несмотря на это, оказался лучшим ходоком и проводником, каких мне только доводилось встречать.
После трехдневного спуска мы очутились в стране народа абанда, вернее, на самой ее окраине. Я узнал, что их многочисленное племя живет на обширной равнине по другую сторону этой горы и на ее западном склоне. Довольно большой город окружает несколько деревень. В сезон дождей почва там чрезвычайно плодородная, ибо состоит преимущественно из разложившейся лавы. Правда, сейчас земля страдает от сильной засухи, люди чуть ли не голодают и настроены весьма враждебно. По словам Кумпаны, это продолжается уже три года, вот только ума не приложу, откуда у него такие сведения. В засухе абанда винят магию соседнего племени дабанда, которое живет на краю кратера большого потухшего вулкана или даже целого кольца вулканов. Поэтому они давно хотят напасть на дабанда, уничтожить тех, завладеть их страной и оказаться под покровительством их богини Энгои. Однако по какой-то непонятной причине, которую Кумпана не знал или же скрывал от меня, дабанда почему-то не осмеливаются так поступить.
– Я тоже слышал про вражду двух племен, только мне эту историю рассказывали немного по-другому, – вставил я. – А вам не попадались по пути абанда?
– В ту пору благодаря Кумпане мне удалось избежать встречи с ними. Не слишком приятные люди. Да вы и сами вчера их видели. Между прочим, они очень похожи на ваших носильщиков, на первый взгляд и не отличишь, абанда перед вами или дабанда, ведь оба этих народа, вне всяких сомнений, являются родственными, они даже говорят на одном диалекте арабского языка.
– Как же вам удалось ускользнуть от них? – спросил я, оставив слова Аркла без внимания.
– Днем мы прятались, а передвигались по ночам. В безлунные ночи мы довольствовались сиянием звезд, но даже их порой скрывали туман и облака. Однако старого Кумпану это ничуть не волновало; казалось, он знает эту местность как свои пять пальцев. Он запросто поднимался по крутым горным тропам, видя в темноте как кошка и карабкаясь не менее ловко. Я шел за ним, привязанный к его запястью веревкой, поэтому мы осмеливались говорить лишь шепотом. Пару раз мы довольно близко подобрались к деревне, настолько, что могли разглядеть собравшихся вокруг костра людей. Нас чуть не выдали собаки, залившиеся громким лаем. Но к счастью, хозяева, должно быть, решили, что те унюхали шакала или гиену и не обратили на поведение псов никакого внимания.
Утром третьего дня мы подошли к самому краю кратера и могли уже больше не опасаться племени абанда. Но тут возникла другая загвоздка: возле расщелины в скале, сквозь которую мог протиснуться лишь один человек, стояли стражи племени дабанда. Они, разумеется, преградили нам проход, удивленно разглядывая меня: должно быть, впервые увидели белого человека. Кумпану они узнали (думаю, они его ждали), потому что говорили со стариком дружелюбно и почтительно. Они все вместе что-то долго обсуждали, но меня поучаствовать в беседе не пригласили. В результате нас продержали там ровно сутки, отправив посланников к жрецам и членам так называемого Совета Энгои. На рассвете посланники возвратились и велели нам идти в город, расположенный на краю леса, что рос вокруг озера. В сопровождении нескольких стражников мы отправились туда по прекрасной земле, как видно совершенно не страдающей от засухи. Разнообразие ландшафта поражало воображение. Сначала мне на ум пришли земли, омываемые Рейном; продвигаясь дальше, я вспомнил о Неаполе и, наконец, об островах южных морей. Меж тем мы подошли к окраине леса, который обрамлял священное озеро, куда, как мне объяснили, не ступала нога ни одного смертного.
– То есть вы этого озера не видели?
– Пару раз за деревьями мелькнула темная и мрачная водная гладь с островом посередине. К вечеру мы пришли в деревню с круглыми и квадратными хижинами, некоторые из них окружали сады. Меня доставили в большой квадратный дом с примыкающим к нему двором. Вскоре я догадался, что, так сказать, попал под арест.
Ко мне в сопровождении Кумпаны пришел какой-то чернокожий человек. В хижине было темно, и я не видел его лица. Он назвал себя жрецом Энгои и довольно неприветливо поинтересовался целью моего визита. Каково же было его удивление, когда я бегло заговорил по-арабски. Прибегнув к обману, я рассказал, что давно хотел увидеть его страну: дескать, я белый негоциант, который просто мечтает начать тут торговлю, желая заодно познать мудрость народа дабанда, и все в таком духе. Он ответил, что по закону меня, как и любого чужака, следует сжечь живьем, но так как они ждут появления белого человека, каковым вполне могу оказаться и я, то решение останется за Энгои. А пока что я буду считаться их пленником. Жрец предупредил, что если я покину пределы двора, то меня тут же схватят и убьют.
Так я лишился свободы. Десять дней я просидел в этой ужасной хижине за высокой оградой и, кажется, только и делал, что ел от пуза (ибо кормили пленника превосходно), всячески стараясь отогнать терзающие меня сомнения и тревогу. Я чувствовал близость той, которую искал, и все же сейчас она была от меня дальше, чем тогда, в Лондоне. Кроме того жреца, больше никто меня не навещал, время проходило однообразно, и часы тянулись бесконечно. Казалось, еще немного, и я лишусь рассудка. Меня даже начали посещать мысли о самоубийстве: все, что угодно, лишь бы только покинуть наконец ненавистную хижину и опостылевший двор. Я уже подозревал, что стал жертвой какого-то рокового недоразумения.
Однажды вечером, когда мне стало совсем худо, меня впервые за долгое время посетил старый проводник Кумпана, который, судя по тому, как с ним обращался жрец, оказался в племени важным человеком. Он спросил, чего я хочу больше всего на свете и достанет ли у меня храбрости исполнить свое сокровенное желание. Я ответил, что желаю говорить с неким божественным созданием, которое уже являлось ко мне в видениях, с той, что зовется Тенью и живет на острове посреди озера. Старик совсем не удивился; наоборот, похоже, он ожидал услышать именно это.
«Когда взойдет луна, – объявил Кумпана, – выходи из хижины и смело ступай в темный лес. Тебе не дадут заблудиться, проводят к самому озеру, где ты, быть может, встретишь ее. Что тогда случится, я не знаю. Однако имей в виду: вполне может статься, что ты умрешь. Если боишься, я выведу тебя обратно из страны дабанда, но учти: больше никогда уже в этой жизни к тебе не явится та, которую ты ищешь, ни во сне, ни наяву. Так что сперва подумай хорошенько».
«Тут и думать нечего, – ответил я, – я пойду в лес».
«Энгои в тебе не ошиблась. Можешь поговорить с нею, если вы встретитесь, но будь осторожен, не вздумай к ней прикоснуться. Помни: ты должен быть очень осторожен». Сказав это, старик поклонился и ушел.
В назначенное время я покинул хижину, сжимая в руках винтовку. Оружие дабанда у меня не отобрали – быть может, просто не знали, как им пользоваться. Ворота ограды были не заперты, а стражники оставили свой пост. Я выбрался наружу и по тропинке пришел к окраине леса. Под сенью деревьев сгущалась тьма, и я остановился, не зная, в какую сторону повернуть. Вдруг ко мне скользнули какие-то тени. Я не мог толком разглядеть их, а они не проронили ни слова. Тени сии ни разу не коснулись меня, но я постоянно чувствовал, как нечто будто бы подталкивает меня, и пошел вперед в окружении таинственных проводников.
Признаюсь, мне было страшновато. Я воображал, что мои спутники – не люди, а лесные духи или привидения, призраки давно умерших обитателей здешних мест, решившие невесть почему вернуться. Мне стало не по себе, и я попытался было заговорить с ними, но не получил ответа, только почувствовал на губах прикосновение холодных пальцев, словно бы призыв к молчанию. Я призадумался и сказал себе: «Безумец, куда привела тебя погоня за мечтой, преследовавшей тебя все эти годы? Возможно, вместо прекрасной женщины из видений ты найдешь здесь обагренного кровью африканского идола, некого дьявольского вида истукана, которому тебя принесут в жертву».
При этой мысли по спине у меня побежали мурашки, и, честно говоря, Квотермейн, если бы я знал дорогу, то, пожалуй, со всех ног бросился бы прочь. В этом последнем испытании вера моя оказалась слаба. Однако отступать было поздно, так что мне предстояло рискнуть жизнью, о чем честно предупредил таинственный старик.
Я все шел и шел в полной тишине среди нескончаемых деревьев, касаясь руками стволов и спотыкаясь о корни. Однако я ни разу не ударился и не упал. В тишине были слышны только мои шаги. Час за часом меня влекло вперед что-то наподобие дуновения ветра.
Наконец мы вышли из леса, и я увидел звезды, мягкое сияние луны, скрытой облаками, и блеск воды прямо перед собой. Загадочные проводники удалились, выполнив свою задачу. Я остался абсолютно один и чувствовал себя совершенно раздавленным.
Ну а потом… Что это там виднеется на водной глади, уж не померещилось ли мне? Нет, то было похожее на каноэ суденышко; подхваченное потоком, оно скользило бесшумно, ибо я не слышал плеска весел. Когда волшебная лодка подплыла поближе, фигура в белом одеянии ступила на берег и предстала предо мной. Вуаль спала, и я увидел знакомые черты лица, прекрасные глаза, лучащиеся звездным светом.
«Ты все же осмелился прийти, мой сердечный друг, – нежным голосом произнесла женщина по-арабски, – и я решилась привести тебя сюда, чтобы поговорить немного».
«Объясни же наконец, – попросил я, – кто ты такая?»
«Я та, чья душа говорила с тобой в большом далеком городе и после, пока не привела тебя в эту землю, чтобы ты увидел меня во плоти. Я знаю, наши судьбы издревле связаны между собой, и так будет до самого конца, который окажется истинным началом».
«Да, возможно, я и сам чувствую нечто подобное. Но скажи, почему ты живешь на этом озере в окружении дикарей?»
«Всему виной былые грехи, друг мой. Теперь в наказание я должна изображать здесь оракула».
«Так ты божество?»
«Скорее, падший дух. Однако когда мы искупим свои грехи, то сможем вместе вознестись на небеса, не так ли?»
«Я не знаю, госпожа Тень, – кажется, так вас называют в этой земле. Каждая религия учит по-своему, но вполне возможно, что все именно так и есть, ведь земной мир не приносит человеку счастья, а только тяготы и печали. Но оставим это, скажи лучше, ты женщина?»
«Да, я женщина», – ответила она нежным голосом.
«Зачем же ты, женщина, позвала мужчину с другого края земли?»
«Так суждено во имя древней любви».
«Теперь, когда я откликнулся на призыв и нашел наконец ту, о которой мечтал, что нужно сделать, чтобы она стала моей?»
«Просто взгляни на меня и скажи, по-прежнему ли ты желаешь назвать меня своей. Если да – то знай, что так было всегда, в те дни, о которых ты забыл».
Она подошла совсем близко, скинула вуаль и стояла передо мной, вся такая обворожительная, ну просто само совершенство. Свет озарял ее чистое прекрасное лицо, и мне казалось, будто от нее исходит сияние. Она была женщиной и в то же время загадкой, человеком и духом одновременно.
«Прошлых жизней я не помню, – сказал я, прикрыв глаза ладонью, – но одно знаю наверняка: я люблю тебя больше всего на свете и ты должна быть моей».
«Спасибо, друг мой, я очень рада, – скромно ответила она. – Однако сделать это будет нелегко. Мне и моим подданным угрожает опасность, и, прежде чем мы обретем друг друга, я должна спасти их. Как тебя зовут сейчас, в этой жизни?»
«Джон Аркл».
«Что ж, Аркл, ты должен вернуться и найти белого человека, который поможет нам в грядущей войне. Ну а после победы мы с тобою сможем снова поговорить. А теперь иди, проводники ждут тебя».
«Я не хочу уходить, – сказал я, – возьми меня с собой, туда, где ты живешь».
Услышав такую просьбу, она заметно опечалилась, вся задрожала и поспешно ответила:
«Это против закона, сначала нужно выполнить все, что предписано судьбой. Такова цена. Нет, не прикасайся ко мне, за нами незримо наблюдают, и, если ты только дотронешься до меня, спасти тебя будет очень трудно».
Но я почти не слушал ее, словно обезумев, и совсем позабыл, о чем меня предупреждал Кумпана. Ведь я наконец-то нашел ее, спустя столько лет! Как же я мог расстаться с нею, возможно навсегда?! Я схватил красавицу, прижал к груди и поцеловал в лоб.
Внезапно раздался страшный грохот, над нами словно бы пронесся ураган. Что-то вырвало Тень из моих объятий, и она пропала. А меня будто подхватила чья-то гигантская рука и изо всей силы встряхнула. Я потерял сознание. А когда через некоторое время очнулся, то увидел, что непонятно каким образом вдруг оказался где-то в совершенно ином месте и на меня собираются напасть вооруженные копьями дикари. Спасаясь от них, я кинулся вниз по склону горы. Даже не представляю, что бы со мной было, если бы вы, Квотермейн, их не прогнали.
