Глава 7

Занятие прошло хорошо. Да, мы и правда опоздали, но буквально на полторы минуты, потому молодая учительница, которая вела «Общую теорию», даже не нахмурилась, а просто представила нас остальной группе и попросила в дальнейшем являться вовремя. Что самое отвратительное, звонков тут не было в принципе. Было расписание, выдавались специальные часы с гравировкой «Собственность Академии», и ученики должны были контролировать себя сами.

Наверное, в чем-то подход и верный – развивает ответственность, пунктуальность и привычку следить за временем, но все же насколько… неудобно после Университета Пути! Но полезно, а значит, нужно подстраиваться.

С остальными ребятами мы познакомились в перерыве. Аквамаринцы, как обычно, стояли с надменными физиономиями, но, надо отдать им должное, разговаривали вежливо. Так что скорее всего оттают. Все же забияки обычно начинают цепляться почти сразу. Подначки, завуалированные кружевом слов, улыбочки и прочее. Навидалась я таких. А с этими вот за одним столом уже почти полчаса, а они ведут себя нормально. Даже не очень надменно. Неужели повезло? Было бы замечательно.

Из пятерки синего сектора, попавшей с нами в один класс, мое внимание привлек Таридин Дишэль, невысокий златовласый юноша с красивыми фиалковыми, но очень цепкими глазами.

Ами, вот и нашли мы тебе лорда лепреконов!

Правда, судя по тому, как чуть заметно передернулся он при представлении, он не одобрял смешанных браков. Хотя лепрекон тут же любезно улыбнулся и в дальнейшем не показывал недовольства, то есть скорее всего это была первая реакция, которую он хоть и пытался, но не смог до конца скрыть. Но то, что пытался, уже говорит в его пользу.

Далее был эльф. Наиклассический такой. Высокий, стройный и эффектный остроухий брюнет, судя по серому блудливому взгляду – прожженный ловелас. Притом явно предпочитающий блондинок, так как и Амириль, и Нира удостоились очень внимательных взглядов и обаятельных улыбок. Только мне и парням повезло, что нас мысленно не раздели!

Кстати, лепреконы от эльфов внешне отличаются только ростом да немного иной формой глаз и ушей. У лепреконов уши дли-и-инные. А у эльфов – аккуратные и небольшие, только чуть из-под волос торчат. Мои уши как раз остренькие и длинненькие.

Отчасти я именно потому шарахалась от Лейдира и Пытки. Они как-то очень близко к ушам наклонялись! У всех остроухих это – эрогенная зона, но у меня… скорее щекотная пока. Маленькая я еще. Не люблю, когда уши не то что трогают, даже дыханием касаются! А уж дергать так вообще не сметь!

Остальные трое в пятерке из Аквамарина были девушками. Две эльфийки, которые в основном молчали, только улыбались и вежливо поддерживали беседу, и одна фея, болтавшая слишком уж, на мой взгляд, много. Хотя… фейка есть фейка! Как раз если бы она себя вела по-другому, то это было бы странно.

С одногруппниками из Малахита и Янтаря толком познакомиться не успели, так как и за обедом были заняты беседой с аквамаринцами, а стол был как раз на десять персон.

Ладно, еще успеется.

Мы тут надо-о-олго!

– Кстати, а когда в расписании стоят занятия с Пыткой? – задала я животрепещущий для меня вопрос.

– Ой, да уже завтра! – тут же затараторила фея, возбужденно поводя крылышками. Мелкая, не больше пятилетнего ребенка, но сильная волшебница. Феи вообще сильны, а если эта попала в группу из Аквамарина… – Скорей бы уже, я столько слышала про Мастера Хина, он едва ли не лучший специалист в своем роде. Нам безумно повезло, что с нашей группой будет заниматься он, а не один из палачей!

– Да, и правда… повезло, – потерла бровь я. – Завтра у нас занятия в Академии или эта… экстремальная подготовка?

– В Академии, – вместо феи ответил лепрекон. – И да, я согласен с Лилиан, нам и правда очень повезло! Сам Мастер Хин!

Фанаты Пытки. Мамочкина скалочка!

Все же ребята из Аквамарина по определению немного того!

Собственно, это я и выдала Амириль, когда мы с ней после занятий, распрощавшись с остальными, шли по улице Изумрудного к магазинчику магически насыщенных минералов.

– Это они-то ненормальные? – вскинула темно-золотую бровь двойняшка и рассмеялась. – А кто тут о вскрытиях мечтал?!

– Ну, я, – надулась. – Но я, скорее, радовалась, что материал откапывается сам и не придется лопатой махать! Да и опасно… вот докопаюсь я до гробика… а меня оттуда ка-а-ак хвать!

– Ну… – прониклась масштабами проблемы Ами. – А если механизмом откапывать?

– А если они мне трупик повредят?! – искренне возмутилась я. – А он какой-нибудь особенный!

– Ну да, – спрятала улыбку сестра.

За разговором дошли до лавки. Ее, кстати, посоветовал пожилой гном-артефактор, когда я сегодня после его лекции спросила, где лучше всего приобретать материал для работы.

Заодно спросила, как тут обстоят дела с факультативами, а то сейчас он читал только общие уложения и то, что могло пригодиться в работе по основной специальности. То есть никакой работы с материалом.

Так… я остановилась у лавочки с красочной вывеской.

Учитель же посоветовал показать продавцу значок студентки Академии и сослаться на то, что я от учителя До́рина. Видимо, лавку тоже держал гном.

В лавке пробыли недолго, имя учителя и правда заметно отразилось на радушии продавца-гнома, и спустя десять минут я выходила из лавки довольная, в обнимку с мешочком с камешками и под руку с немного заскучавшей сестрой. Ами специализировалась на драгоценных камнях и любила именно их. Я же копалась сейчас в обычных, неказистых минералах, ценных только тем, что они были напитаны природной силой.

– Пошли скушаем чего-нибудь сладенького? – предложила я, а златовласка тут же расцвела и с энтузиазмом кивнула.

Сладенькое… камешки. А это все денежки. И все бы ничего, но не хочется обращаться к родителям. У них и так все не очень хорошо идет. Отец поссорился с нашим дедом, и, осерчав, подгорный мастер сделал очень много нехорошего. Папа ювелир, ну а поток клиентуры очень зависит от репутации… и общественного мнения. С тем, кто в опале у столь уважаемого гнома, главы общины мастеров стараются дел не иметь.

Так что… мы с Ами стеснены в средствах.

Да, обедом кормят в Академии, но вот остальное еще никто не отменял. Как и то, что вот такие траты на камушки обходятся весьма недешево. Я уж не говорю про одежду, хорошую обувь и мою тайную страсть. Отличное белье. Белья с собой было меньше, чем хотелось бы. Впрочем, мне его всегда хотелось еще, вот. К сожалению, у всех свои завихрения. У меня – белье. А оно иногда стоит дороже очень неплохого костюма.

Потому надо что-то думать. И чем скорее, тем лучше.

Я не транжира – эти камни сейчас необходимы, – но тем не менее.

Ами дернула меня за рукав, отвлекая от грустных мыслей, и молча указала на еще одну красочную вывеску, недвусмысленно и весьма завлекательно гласящую: «Свежая выпечка». Запах, щекочущий ноздри, свидетельствовал, что да, свежая.

Вышли мы оттуда нагруженные пакетами, сытые и очень довольные.

Дома угостили ребят, и я, игнорируя внимательный и какой-то очень теплый взгляд дроу, почти сразу сбежала к себе в комнату – работать с камнями. В любом случае амулеты от телепатии – штука хорошая, сделаю их на всех наших, а если кто-то откажется, то продам. Хоть в ту лавку, где купила. Видела аналогичные штучки. Только более простенькие, чем те, что я собиралась делать. Но сейчас – работа. Четыре штуки – это много!

Достала из сумки и развернула кожаный сверток, где в кармашках аккуратно лежали все необходимые инструменты, нацепила специальные очки, настроила лампу, достала свои запасы и высыпала из мешочка приобретенное сегодня минеральное богатство. Ну-с… Что тут у нас есть?

А есть тут у нас много всего!

Что такое работа артефактора? Это искусство. Кто бы что ни говорил, но амулеты и артефакты всегда составляются из нескольких компонентов, и их надо… почуять. И расположить так, как того желают камни. Потому даже вещи с одним действием всегда выглядят по-разному, направленность можно понять только по тому, из каких минералов сложен амулет. Я сейчас творила защиту от телепатического вмешательства. Три вещества в каждой вещи, три этапа, три вдоха. Да, это нужно делать очень быстро. Вернее, завершать. Сначала подготовим.

В основу ляжет турмалин. Камень, насыщенный силой, создающий вокруг энергетическое поле. Нежно погладила минерал по светло-зеленому боку. К счастью, инструментом тут работать не придется, камень уже весьма правильной цилиндрической формы. Вытащила из свертка длинный пинцет и подцепила из горки камней сначала лазурит, лукаво сверкнувший в свете лампы синим отблеском. А потом на миг зависла над остальным материалом, задумчиво переводя взгляд с ярко-желтого цитрина на белый кварц. Подходит и то и другое, но что же взять?..

Рядом с турмалином и лазуритом в итоге лег кварц.

А теперь самое сложное, самое ответственное и выматывающее. Если сейчас ошибусь, то эти камни уже не будут годны к использованию, можно будет смело выкидывать.

Раз.

Вдох. Осторожно беру турмалин и накрываю его второй ладонью, чтобы закрыть глаза и… почувствовать. Силу, настроение, направленность. Да, все верно, я была права, и он – идеальная основа. Выдох.

Вдох. Но что же он просит? Синий или белый, и как? Разделить камень, положить сверху и закрепить или спаять их воедино?

Синий.

Не глядя нащупываю лазурит и, окутав оба минерала своей силой, разжимаю ладони, и камни начинают медленно вращаться, постепенно увеличивая скорость. Ладони расходятся максимально широко, а потом резко сходятся, ударяясь друг о друга. Одновременно с этим в воздухе встретились и части будущего амулета и последовала ослепительно-яркая вспышка. Когда она угасла, то я с облегчением увидела медленно кружащийся двухцветный минерал.

Выдох.

Вдох. В воздух поднимается кварц, а я, затаив дыхание, мысленно тянусь к уже сделанным камням, пытаясь понять, что же дальше. Как же дальше. Да… еще одна вспышка, и на месте кварца висит облако сверкающей крошки, которая, повинуясь моему жесту, метнулась к основе, усеивая ее сверкающим «снегом».

Выдох.

Готово.

Я со слабой улыбкой потянулась и взяла в ладонь сине-зеленый камень, усыпанный блестками кварца. Красиво и, дай боги, будет и действенно.

Потом уже пошло легче. Я настроилась на определенные камни, на цели, на то, что я хочу получить. Я уже «нащупала» к ним дорожку, и потому было проще.

Вдох. И со стола вспорхнул крупный овальный лазурит, и я с улыбкой снова погрузилась в работу.

Этот амулет захотел сочетать кварц с цитрином, который отвергла предыдущая турмалиновая основа.

Когда я закончила, то на ладонь опустился амулет, в котором спирально смешались три цвета.

Необычно.

Дальше.

Черный агат, к которому потянуло нефрит и розовый кварц.

Почему-то текущая круглая форма агата в этот раз переплавилась в крест, который усеяли острые, как пики, осколки нефрита и кварца.

М-да, странно. Носить неудобно будет.

Но камни – это камни. Да, мы плавим из них то, что нам надо. Но только так, как они нам это позволяют.

Выдох.

Дальше… В сферу сплетается аметист с черным авантюрином, завораживая то близкими искрами, то фиолетовыми «провалами». Именно ими кажутся прослойки аметиста. Минералы удивляют снова и снова: лунный камень, вдруг пластично изогнувшись, тонкой змеей обвивает маленький шарик и застывает навек.

И вот я смотрю на четыре вещицы. Очень уставшая, но довольная. Да, сегодня я молодец.

Понимая, что с меня станется уснуть тут же, за столом, я сделала над собой усилие и со вздохом потянулась к сумке, достала оттуда небольшую фляжку и сделала маленький глоток. Горло привычно обжег алкоголь, и я сморщилась. Да, так нужно, вино с пряностями хорошо восстанавливает силы, особенно если оно заговоренное. Всего один маленький глоточек и нужен. Но крепкое, зараза! Невкусно.

И спать теперь хорошо буду. Камни… они зовут. Именно поэтому «бывших» артефакторов не бывает. Почувствовав это однажды, уже нереально расстаться. Это как жизнь. Как магия. Хотя это и есть магия.

Алкоголь затуманивает мозг, и я скоро утрачу нужную концентрацию, а значит, не будет искушения работать еще и еще, снова и снова прикасаться к чуду. Вновь и вновь терять силы. Опасно.

Закрутила фляжку и закинула на дно сумки, следом за ней скрылся и сверток с инструментами. Камни аккуратно сложила в пропитанный магически нейтральным раствором мешочек и бережно положила в отдельный карман.

Встала, с тихим стоном разогнулась и потянулась, поднимаясь на носочки, изгибаясь всем телом. Время за работой летит быстро.

Пора спать. Завтра рано вставать, и до завтрака надо передать Ами один из амулетов. Вернее, предложить выбрать.

Посмотрела на догорающее пламя камина, подошла и пошевелила угли. Осень. Скоро станет холодно, и огонь будет жизненно важным, как и тысячелетия назад. Хотя, судя по водным радиаторам под окнами, гордецы Малахита полезные изобретения моей родины таки заимствовали. Ну еще бы! Мерзнуть только из-за гордости – последнее и, надо отметить, весьма глупое дело. А дураками прихвостни Гудвина Ла-Дашра никогда не были. Особенно прихвостни ЭТОГО Гудвина. Потрясающий правитель, надо признать. Притом во многом потрясающий. Рисковый, но неизменно выигрывающий. И провалов его не видно, хотя они, несомненно, есть. А стало быть, он вообще гений. В Университете Пути у меня был приятель, который выбрал стезю аналитика, и его увлечением была как раз политическая ситуация в Малахите. Потому я знала, что за последние десять лет зеленый сектор трижды был на грани кризиса. Но они умудрялись справляться. Однако с таким подходом к своим «кругам» это, наверное, и неудивительно.

Один из Теней правителя – Феликс Ла-Шавоир. То, что он наследник знатнейшего рода – это одно… но он еще и потомок богини Маэжи и гениальнейший статистик и организатор.

Не знаю, насколько правдивы сведения… но этот Тень тоже не пришел в личный круг Гудвина добровольно.

Все же в Охре не такой дикий подход к межличностным отношениям, как в Малахите.

Тут… тут только власть имущий имеет право на личное счастье, дружбу и все, что в голову взбредет. А у «младшего партнера» нет выбора. Конечно, можно подумать, что тут все по взаимному согласию… но что-то слабо верится, что такая личность, как Ла-Шавоир, который еще во время стажировки в нашем же Университете Пути прослыл непримиримым и не прогибающимся мужчиной, так просто согласился быть у кого-то на побегушках.

Дикие обычаи.

Но… Малахит один из самых богатых и процветающих секторов. Так что кто знает, может, в этом и есть смысл.

В любом случае меня это все, к счастью, не коснется.

Развязала передник. Легонько звякнув, он первым лег на стул, за ним последовало платье. Оставшись в одном белье, я скинула тапочки и, прихватив расческу, направилась к зеркалу. Положила щетку на тумбу и нащупала шпильки в прическе. Спустя несколько секунд на плечи упала тяжелая медная коса, я быстро ее расплела, а потом с тихим блаженным вздохом запустила пальцы в пряди, массируя кожу головы.

Когда расчесалась, то осторожно расстегнула подвязки и медленно сняла чулки. Ум-м-м, белоснежные, нежные, ажурные, но весьма плотной вязки. Какая же прелесть!

Бюстик лег поверх чулок, и я, дрожа от холодка, быстро натянула длинную плотную сорочку. А теперь спать! Посмотрела на широкую постель и, хихикнув, с размаху опустилась на мягкую перину, а потом еще и подпрыгнула. Потянулась, зевнула, заползла под мягкое одеяло и спустя некоторое время уже сладко спала.

Огонь догорал, девушка спала, забавно обнимая подушку, и, естественно, не видела, как тени в одном из дальних кресел дрогнули, выпуская из своего плена мужчину в белом. Он откинул с лица прядь светлых волос и чуть заметно улыбнулся:

– А ты очень красиво работаешь, малышка. Я даже не устал за тобой наблюдать. – Потом синий взгляд упал на стоящее не так далеко кресло, на котором лежала одежда девушки, и, проказливо усмехнувшись, Лель продолжил: – Да и вообще красива. Я реабилитирован в своих глазах!

Блондин плавно поднялся и, подойдя к вещам, с любопытством уставился на белье, а потом… но уже с совсем иными эмоциями в ярких глазах, на спящую девушку. Скользящим шагом подошел к постели, присел рядом на корточки и, протянув руку, коснулся волос лепрегномика, пропуская сквозь пальцы мягкие прядки. Поймал себя на ощущении, что не хочет, чтобы момент заканчивался, и довольно улыбнулся. Все идет как нужно!

Оглядел так сладко спавшую Мию, но потом вспомнил, как она раздевалась перед сном, и синие глаза потемнели почти до черноты.

– Оказывается, ты любишь красивое белье, невинная моя.

Белый палец с острым когтем невесомо очертил абрис лица рыженькой, и Лель усмехнулся еще раз, понимая, что теперь долго ждать он точно не станет. Тем более что дроу в случае с Миямиль может стать проблемой. Слишком уж юна и не искушена девочка. Ведется на уловки темного, как… м-да, последняя девственница. Кем она, собственно, и является.

Нельзя сказать, что чистота «кандидатки в любимые» была для феникса чем-то основополагающим, но если уж это есть, то отдавать невинность девушки, на которую сам положил глаз, какому-то более резвому студенту? Вот еще!

И вовсе не из-за мужского эго. С девственницами вообще проблем много, потому у Лельера их раньше и не было. Но если влюбляться, то по-настоящему!

Да и… к первому мужчине девушки сильно привязываются.

– А стало быть, ничего дроу не обломится, – едва слышно промурлыкал Лель. – Не будь я Мастер Пытка!

Кошмар сектора Малахит плавно поднялся и еще несколько секунд смотрел на свою спящую красавицу, вспоминая, какая она… во всех местах красавица!

Нет, определенно надо поторопиться!

Развернувшись, Мастер скрылся в портале, сбежав подальше от искушения. Слишком беззащитного искушения.

Ну что же… Все идет как надо.

Девочка красивая, девочка хорошая, девочка желанная.

Естественно, самоуверенный беловолосый, почти всевластный Хранитель и не задумывался о том, что девочка может и не вспыхнуть в ответ.

И, разумеется, его совсем не волновала этичность собственных планов.

Для того, кто дважды умирал, для того, кто был Пыткой, для того, кто шагал по миру в окружении таких же, как и он, это не имело значения. Они были господами и рабами в одном лице. Лельер Хинсар слишком привык жить, следуя праву сильного.

Он вышел из портала уже в своем кабинете и, не останавливаясь, двинулся в лабораторию. Скинул плащ, на ходу подхватывая халат и снимая ботинки, чтобы переобуться в тапочки. Белые, естественно. Лель вообще любил этот цвет.

Свет в помещении зажегся, как только Пытка туда прошел. Он остановился около стола с лежащей на нем женщиной, задумчиво перебрал пальцами по краю кармашка, а потом коротко и четко произнес:

– Начать запись.

– Запись начата, – тут же откликнулся механический женский голос. – Приветствую Мастера.

Да, все же техника из Охры крайне полезна. Собственно, это и была одна из причин, по которой Малахит решился на столь тесный контакт. Работается с новинками проще, быстрее и гораздо интереснее.

И что весьма импонировало Пытке, не нужно было терпеть рядом того, кто фиксировал бы твои мысли. Они почему-то всегда так боятся… хотя вскрывал Хин вовсе не их и даже не угрожал этим.

Забавные существа.

Как и он сам, впрочем.

Всего пять минут назад думал об одной рыжей девушке, притом, когда смотрел на нее, желания вытесняли рабочие мысли. Теперь смотрит на другую женщину… мертвую. И в душе такой азарт и страсть. К науке. К знаниям. К желанию понять, КАК это сделали!

Лельер Хинсар.

Мужчина, одним словом.

– Итак, – негромко начал Мастер. – Женщина, примерно двадцати пяти лет. Человек, эмигрантка из Янтаря. Не замужем, детей нет, по сведениям департамента Смерти в базе не числится. Янтарная структура на запрос пока не ответила.

– Ответила, – тут же откликнулась умная машинка.

– Что там? – полюбопытствовал Хинсар, все еще удивляясь тому, как охрийцы сумели создать такое чудо, как ИНИу. «Искусственный научный интеллект». Эх, а какая бы была женщина! Идеальная помощница!

Жаль, что такие вещи пока почти не распространены. В Малахите есть только у нескольких личностей. Но, насколько знал Лель, практиканты Охры привезли в подарок Зеленой Академии несколько вычислительных машин и еще пару интересных и полезных вещичек.

Да, грядут непростые времена. Прогресс не должен рваться вперед со скоростью света, и его нужно как-то сдерживать. Потому что штуки дорогие, и если они получат хоть какое-то распространение среди частных лиц, то неизбежно расслоение общества. А это последнее, чего желал бы Гудвин, его Мастера и Тени.

– …На основе вышеизложенного можно сделать вывод… – продолжала ИНИа.

– Стоп, – встряхнул головой Пытка. – Повтори с самого начала.

– Дара Зардин. 26 лет. Родилась в семье биологов, не так давно вернулась с островов Тамириран.

– Там и подцепила эту пакость, вестимо, – пробормотал Хин, беря со стола лист и изучая путаные записи. Свои, разумеется. – Трандицилы… Жуки-личинки необычайно мелкие, пробираются в организм сквозь поры. – Блондин посмотрел на труп и неожиданно издевательски закончил: – Преступная халатность, госпожа Зардин, просто-таки преступная! Как можно было лезть в неизученные болота без защитного костюма?! Или хотя бы не обмазавшись местной грязью! Ведь нужно было понимать, что неспроста аборигены, при условии того, что моются ежедневно, все равно такие грязные!

– Судя по состоянию одежды, рук и тела жертвы, она была на редкость чистоплотна, – прозвучал механический голос.

– Брезглива, – поправил ИНИу Лельер. – Что, собственно, и стоило ей жизни.

– Убило ее иное.

– И этому иному ей стоит отвесить поклон, – дернул уголком рта Пытка. – Потому что на завершающей стадии созревания трандицилов сильные боли перерастают в невыносимые.

– Личинки опасны? Может, стоит уничтожить тело?

– Опасны в островном климате, – покачал головой Мастер. – Тут же они погибнут сразу после вылупления, потому что за пределами организма носителя слишком холодно. Думаю, они уже погибли, сразу как тело остыло.

– Тогда позвольте отметить, что трандицилы к делу не относятся.

– Да, ты права, – рассеянно кивнул Лель. – Угрозы эпидемии нет, а я опять отвлекся. Дальше. – Пытка порывисто развернулся к столу, отложил в сторону лист, который держал в руках, и с резким хлопком опустил ладони на поверхность. – Аура пуста, воздействие не материальное, не ритуальное, я раньше с таким не встречался. Энергия не может телепортироваться, она должна по чему-то утекать! Где каналы?! Если женщина пуста, то к ней подсоединялись, но следов нет. КАК?!

Хин открыл глаза, схватил папку со стола и, доставая листы один за другим, бегло их просматривал и, не глядя, швырял на пол.

– Не то! Все не то и не так!

Небольшую, чисто профессиональную истерику «Я самый умный и все равно ничего не понимаю!» прервал тихий смех и голос:

– Ну и что ты нервничаешь? Выводы – это уже не твоя забота.

Феникс кинул беглый взгляд на прислонившегося к двери рыжего мужчину с большими, подвижными, покрытыми легким пушком ушами и скривился:

– Какая честь…

– Врешь и не краснеешь, – хмыкнул поздний визитер.

– Поклон отвесить, господин? – с издевкой вопросил Пытка и невольно коснулся шеи, где под воротом водолазки змеился рисунок татуировки, который при неповиновении превращался в полноценный ошейник. Даже при мысли о неповиновении.

– Нет необходимости, – нахмурился Гудвин Ла-Дашр. Правитель, в лицо которого знали только те, кому он доверял. Круговая порука. Друзья-враги-рабы. И все в одном лице.

Да, Миямиль была права, межличностные взаимоотношения в Малахите в высшей степени странные.

Но какие есть! Система работает – и это главное.

Цель оправдывает средства. И это не только правило преступников. Но и государей, и их приближенных. Философы спросили бы: «В чем тогда между ними разница?» И на этот вопрос мало кто смог бы ответить, не прогибаясь под чье-то мнение.

– Я не понимаю, и меня это раздражает, – кивнул на тело Лельер. – Дико раздражает, если быть честным.

– Лель, это же самое раздражает еще как минимум сотню госслужащих, занимающихся данным делом, – рассмеялся Гудвин. – Ты не одинок.

– Где они и где я! – зло фыркнул «самый скромный». – Я должен понимать!

– Значит, у нас появилось нечто, что пока разгадать невозможно, – пожал плечами правитель. – Раздражает, согласен. Но пока твоя первоочередная задача – это молодежь, из которой нужно сделать костяк новой структуры! Потому хватит истерить, просто выдай все данные, которые сумел выпотроши… – Гудвин осекся и, потерев бровь, как ни в чем не бывало продолжил: – Вернее, получить. Ну и твои выводы, разумеется. С остальным станут разбираться Смерть и его Всадники.

– Структура, – скривился Лельер. – Дурацкая задумка. В итоге мы будем иметь или группы «самых-самых» и ни на кого не работающих, или, что хуже, работающих на кого-то одного!

– Не тебе решать, – в голосе рыжеволосого появились пока еще едва заметные железные нотки, к которым стоило бы прислушаться. – Ты не аналитик.

– Да, мое дело – в мертвяках и студентах копаться, я и забыл, – покивал Хин.

– По должности шута соскучился? – с фальшивым сочувствием осведомился Ла-Дашр. – Что-то ты у меня снова с катушек слетаешь. Непорядок.

– Иди ты, – беззлобно откликнулся Лельер.

– Вот и пойду, – кивнул Гудвин. – Кстати, что за новая идея тебе в голову ломанулась? И ответь, пожалуйста, нормально, без издевки и уверток.

– Последовать всеобщему совету! – торжественно произнес Лель. – Влюбиться, жениться и завести детишек! Хочу троих.

– Я же просил серьезно! – возмутился Гудвин, но, глядя на Мастера, справедливо заподозрил, что эта, в случае Леля – безумная, версия, похоже, правдивая. – А ты не заболел?

– Ага, – закатил глаза блондин. – Вот дала она мне по морде, и сразу заболел!

– Лель, так ты по морде от своих бывших и настоящих дам едва ли не пару раз в месяц получал, – осторожно проговорил Ла-Дашр.

– Получал шут Лель, – улыбнулся Хинсар. – А вот Пытка схлопотал впервые.

– О-о-о-о-о! – округлил глаза и восхищенно зааплодировал Гудвин. – И где же эта героическая женщина?! Я хочу пожать ее руку!

– Пока девушка, – скрупулезно поправил его Пытка. – Впрочем, ненадолго.

– Ты так в себе уверен?

– Она мне нравится, – спокойно признался синеглазый феникс. – А значит, будет моей.

– Нравится – это еще не значит, что ты ее полюбишь.

– Я понимаю, но приложу для этого все усилия. Девочка хорошая, а я и правда… очень устал быть один, – неожиданно признался Мастер и сел на стул, сгорбившись и потерев виски. – Да и откровенно завидно глядеть на всеобщее счастье в личной жизни вокруг.

– Ты псих, – потряс головой Ла-Дашр. – Как так можно?! Просто так не получится!

– А чем такой метод отличается от иных? – вскинул светлую бровь Лель. – Как все происходит обычно? Встречаешь интересную девушку, потом отношения перерастают во что-то большее. Но обычно мужчины начинают общение с физической целью, чего и добиваются. Что плохого, если сразу внести в проект не просто «переспать», а желание влюбиться?

– Ненормальный, – подтвердил свой же диагноз Гудвин, взявшись за ручку двери, попрощался и, напомнив о завтрашнем совещании, вышел.

Лельер же сел на стул и, возведя глаза к потолку, изрек:

– Нет, я все понимаю! Но чем же такая цель хуже любой другой?! Только из-за того, что это не материальное благо, а чувства?

Неожиданно вмешалась ИНИа.

– Если позволите, то я не вижу ничего ненормального в ваших планах.

– Только ты меня понимаешь! – умиленно проговорил Лельер и снова потянулся к бумагам на столе.

Потом было много кофе, потому что глаза слипались, немереное количество исчерканных листов, разбросанных по полу, и много ругани, так как просветление не спешило снисходить на лучшего врача-криминалиста в Малахите. Ну и куча записей, теорий, предположений и гипотез.

В итоге к пяти часам утра Лельер настолько вымотался, что был морально готов подвинуть трупик и устроиться рядышком отдыхать.

Но решил все же не шокировать ассистентов, которые должны прийти утром, и, воспользовавшись очередным камнем-телепортом, вернулся домой.

А завтра еще и занятия.

Мрак!

Будет. Учащимся.