Низенькая, по пояс взрослому человеку калиточка, выкрашенная голубенькой масляной краской, была закрыта на замок. Лодочная станция не работала. День кончен!.. Лодки были привязаны цепями к металлическим кольцам, вделанными в дощатый помост. Каждую цепь замыкал такой же, как на калитке, замок.

Полная тишина. Лишь изредка набегала легкая, непонятно откуда взявшаяся волна. Точно водохранилище дышало, изредка вздымая широкую, плоскую грудь. Тогда лодки слегка покачивались, а цепи издавали глухой, неприятный звон…

К дремлющей лодочной пристани со стороны искусственного моря двигалась яхта. Скорость ее невелика. На носу парусника – девушка, державшаяся одной рукой за ванту, – другая рука приставлена ко лбу: закатное солнце слепило глаза, мешая рассматривать берег.

Некоторое время он был пустынен, и девушка на яхте принялась нервничать. Ей все казалось – теперь и прежде, – что ее роль в этой истории слишком грязная и неблагодарная. Наступит момент, и ее вышвырнут, как кожуру от банана.

Наконец, на берегу возникло движение… Красавице на яхте стало легче – пока все по плану.

Медленно и плавно одолевая ухабы, к лодочной пристани двигался большой черный автомобиль. Девушка – это была Олекса – крикнула человеку, управлявшему яхтой, чтобы прибавил ход. Но ветерок был слишком слаб. Суденышко и без того двигалось на максимально возможной скорости. Лодочная станция ожила: оказалось, что в будке, стоявшей с внутренней стороны у замкнутой калитки и предназначенной для продажи билетов, сидел человек. Теперь он отворил узкую дверку и вышел на дощатую пристань. Лимузин продолжал медленно приближаться. Сколько человек сидит внутри и кто они – различить сквозь тонированные стекла было невозможно.

Лодочник снял с калитки замочек и принялся спокойно ждать. Видимо, был предупрежден о визите и хорошо знал того, кто едет к нему в гости… Наконец длинная машина остановилась. Из распахнувшейся двери не торопясь вылез Махмут, размял ноги, пошел навстречу лодочнику. Яхта была уже так близко, что девушка могла различить лица людей. Олекса приветственно замахала рукой.

Миллиардер не обратил на нее внимания. Он вошел в услужливо распахнутую лодочником калитку, сделал несколько шагов по доскам пристани, приблизился к лодкам, поставил ногу на нос одной из них, попытался оттолкнуть ее от дощатого настила – ничего не вышло.

– Когда ж вы здесь строить-то будете? – проговорил лодочник. Он неслышно подошел к Махмуту и стоял теперь у него за спиной.

– Не знаю… – рассеянно ответил миллиардер. – Это не я сейчас решаю. У меня есть люди… Мне некогда всем заниматься.

Примыкавший к водохранилищу участок земли, на котором располагалась лодочная станция, давно принадлежал инвестиционной компании. Ею, в свою очередь, владел Махмут.

Яхта была уже совсем близко. Олекса перебралась с носа парусника на его корму. Возле мачты, управляясь с парусами, вертелся седеющий крепыш в тельняшке и черной кепочке-бейсболке – на ней изображена оскалившая ядовитую пасть кобра.

Смотритель лодочной станции ловко спрыгнул с дощатого помоста в одну из лодок. Через несколько минут в его руках уже был конец каната, брошенного с яхты. Махмут равнодушно наблюдал за происходившим.

Канат был привязан к опоре, на которой держался настил, человек со станции вернулся обратно на корму лодки, поймал спрыгнувшую с яхты молодую женщину. Демонстративно по-стариковски кряхтя и произнося одновременно какие-то двусмысленные шутки, он не сразу отпустил Олексу из своих объятий. Та тоже попыталась в тон ему что-то сострить, но за деланой игривостью в ее голосе просквозило нешуточное напряжение. Держась за руку лодочника, модель устремляла свой взор на миллиардера, но тот вел себя, словно он – посторонний человек, оказавшийся здесь во время обычной прогулки, и к двоим на лодке не имеет никакого отношения.

Девушка выскочила на дощатый помост. Вот она уже стоит возле Махмута. Тот по-прежнему не обращает на нее внимания – смотрит куда-то вдаль: там, по синей глади искусственного моря скользит белый парус. Махмут щурится…

– Барон сошел на берег три часа назад. Девятнадцатый век будет запущен с минуты на минуту. Я сделала, о чем мы договорились. – В голосе модели чувствовалась неуверенность. – Вы заплатите мне, что обещали?

Вопрос повис в воздухе. Миллиардер по-прежнему смотрел вдаль.

Предчувствие – она будет обманута: Махмут не передаст ей никакой крупной суммы – начало сбываться.