– Ваше сиятельство, вас ждут!.. – Пожилой человек в очень изношенном, почти до лохмотьев, сюртуке благоговейно поклонился Виктору. – Пойдемте, я провожу вас. Их квартира в дальнем конце, а лестницы у нас узкие и переходы запутанные. Как раз приготовил для вас свечу…

В руке человек держал простой оловянный подсвечник, в который была вставлена толстая, уже изрядно оплывшая и истраченная восковая свеча. Пламя тревожно билось над загнувшимся в сторону фитилем.

– Что ты несешь?! – неожиданно занервничал миллиардер. – Кто меня может ждать? Я здесь ни разу не был…

– Как же, ваше сиятельство?! Как не были?! – Пожилой человек отпрянул и в волнении задрожал. Вместе с его рукой – Николай обратил внимание: она покрыта густой седой шерстью – задрожал подсвечник.

Пламя теперь металось. Блики окрашивали лицо Виктора в багровые кровавые тона.

– Ведь вы, господин Махмут, сами поселили здесь покойницу!.. Она вам дальняя родственница, я слышал. Старушка так просто о вас одном и говорила… Что ни час, то помянет, ваше сиятельство, вас. Особенно давеча, перед самой смертью. Да и если б не к покойнице, если б не к панихиде, то зачем бы вы действительно сюда зашли?! – изумление звучало в речи старика. Как будто ища поддержки, он перевел взгляд на Николая.

Тот – его словно что-то толкнуло – вступил в разговор:

– Молодые женщины… Те, две… Они вошли сюда… Тоже на панихиду?

– Первая – Василиса Прекрасная. Ее все здесь знают, – охотно ответил старик. Вопрос помог ему успокоиться – рука со свечой перестала дрожать. – А та, другая… Монеты дала, чтоб я, значит, помянул. Но я ее прежде не видел. Глаза у нее злые. И какие-то… – Старик вдруг заговорил шепотом. – Как будто в ней самой смерть сидит. И через нее наружу просится. – Пожилой человек повернулся к Виктору. – Она, ваше сиятельство, о вас спрашивала. «Приехали ли уже князь Махмут?», говорит. «Я, – говорит, – как будто видела его карету. На ней его герб был. Только почему-то она обратно со двора съехала. И что странно – ведь у их сиятельства карета синяя, а эта была в черный цвет выкрашена…»

– Я дальше не пойду, – проговорил Виктор изменившимся голосом. – Все это слишком непонятно. Сдается мне, ты, рожа, играешь какой-то спектакль! – Сжав кулаки, Махмут подступил к пожилому человеку.

Свеча вновь задрожала. Килин приготовился в последнюю секунду встать между ними.

– Ваше сиятельство! – громко взвизгнул старик и тут же как-то воровато глянул назад, на лестницу. Свет от его небольшой свечки едва добивал до ступени, эдак, до десятой. Выше клубились густые клочья опасного мрака. – Коль пришли уже, то проходите скорей дальше, в квартиру. Все у покойницы заждались вас. Только о вас она перед смертью спрашивала.

Сверху донесся шум, как будто кто-то шагнул вниз по ступенькам. Виктор кинулся к двери. Резким движением распахнув ее, вырвался из темной парадной на улицу.

Пожилой человек охнул. Дверь с шумом захлопнулась.

Килин остался стоять, освещаемый дрожавшим столбиком желтого пламени.