Ставшая привычной за последнюю неделю утренняя тренировка с Гилдом сегодня не задалась. Стоило бедолаге увидеть проходящую мимо сестру хозяина дома, как он обращался в соляной столп. К сожалению, я был не единственным человеком, кто это заметил, и надо признать, у нашего гостеприимного хозяина этот факт не вызвал радости. Совсем. Что ж, я его понимаю. Медведеобразная фигура бритоголового Гилда производит неизгладимое впечатление… и похоже, не только на недоброжелателей.

Поймав словно бы мельком брошенный на Гилда заинтересованный взгляд проходящей мимо девушки, что так «ударила» его по сердцу, я невольно ухмыльнулся. А процесс-то, кажется, обоюдный! Ну не идиоты?!

— Ты только не забудь сообщить своему слуге, что мы здесь ненадолго. Время не ждет, а нам нужно не только здешние места разведать, но и к легиону присоединиться в точке сбора, — заметил дух. — Чтобы у него лишних иллюзий не возникало… у Гилда, понятное дело, а не у легиона.

— Вот, кстати, о нем, — наконец вспомнил я, что уже несколько раз давал себе слово расспросить духа о его странной реакции на слугу. — Почему ты над ним смеешься?

— Над Гилдом? — В интонациях духа мне послышались нотки откровенного недоумения. — Не было такого.

— Да ну? Я же помню твои фырканья.

— Не было такого, — уперся сосед. — Я вообще понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Мессир! — прогудел рядом обсуждаемый нами слуга, и… вот именно, дух вновь насмешливо фыркнул.

— Вот! Сейчас что это было? — поймал я соседа.

— Э-э… не знаю, — неожиданно признался дух и тут же перевел тему: — Ты бы ему ответил, что ли. Мысленное общение, конечно, штука быстрая, но не настолько, чтобы окружающие не заметили твоих зависаний, по крайней мере, когда ты не в боевом режиме.

— Ладно. Потом с тобой поговорим, — согласился я и, повернувшись к Гилду, кивнул.

— Мессир, хозяин завтракать зовет, — произнес слуга.

— Это хорошо, но сначала надо сполоснуться. Не садиться же за стол, воняя потом, правильно? — ответил я.

— Точно, — кивнул Гилд. — Только придется довольствоваться холодной водой. Бани никто не топил, а в печи много воды не нагреешь.

— Сойдет и холодная. Мы же не изнеженные аристократы, что не мыслят начала дня без ароматизированной горячей ванны.

— Понял, мессир. Бочка с водой за углом, а я… может, сходить к Дарине за полотенцами?

— Давай. — Я мысленно усмехнулся. Шустрый тип мой Гилд, несмотря на внешнюю неповоротливость. Уже и имя своего предмета воздыхания успел вызнать. Так хозяева дома и опомниться не успеют, как здесь маленькие гилды по двору забегают. Тьфу!

Сполоснувшись после тренировки, я надел поданную слугой свежую рубаху, вычищенный им с вечера колет и, застегнув боевой пояс, двинулся в дом, ведомый запахом еды, одновременно расспрашивая соседа на тему его насмешливых фырканий в отношении Гилда.

— Называет он тебя смешно, — признался дух. — Мессир то, мессир се…

— Но это обычная форма обращения вассала к сюзерену, — не понял я.

— Для тебя. А у меня она вызывает ассоциации с говорящим котом… или бегемотом? — неожиданно задумался сосед.

— Почему? — поинтересовался я, устроившись за столом и кивком поблагодарив хозяйку дома за наполненную горячей и духовитой похлебкой тарелку, поставленную ею передо мной.

— Мм… ну, как бы тебе сказать-то? — замялся дух. — Чтоб понятно было, да… О, точно! Я НЕ ПОМ-НЮ!!!

— Полагаю, если бы ты имел возможность говорить вслух, я бы сейчас оглох, — флегматично заметил я, когда в голове утих звон от ментального крика соседа.

— Извини, — буркнул дух. — Вспылил.

— Да ничего, понимаю. Сам должен был догадаться, — отмахнулся я, и сосед почти сразу перестал фонить виной. Зато в его эмоциях явственно проскользнули нотки любопытства.

— Дим…

— Да?

— Но ведь Гилд — слуга. Почему он называет тебя мессиром? — спросил сосед. — Или на слуг тоже распространяется понятие вассалитета?

От такого вопроса я даже застыл на миг, не донеся ложку до рта. Но почти тут же справился со ступором.

— Нет, не распространяется. Но если вспомнить нашу договоренность с ним, то получается, что Гилд не обычный слуга, а, скорее, ученик. Будь я по-прежнему не дворянином, он вполне мог бы обращаться ко мне, называя мастером.

— И при чем здесь твое мнимое дворянство? — не понял дух.

— Не мнимое, а неподтвержденное. Это разные вещи, — уточнил я. — Слово «мастер» применимо к дворянам только при обращении слуг к малолетним отпрыскам рода. В силу моего возраста, как ты понимаешь, такое обращение Гилда было бы… оскорбительным. Вот он и нашел выход из этой ситуации. Ведь мессиром называют не только сюзерена, но и командира, которым, по сути, я для него и являюсь.

— Запутанно, — изобразил вздох сосед и после небольшой паузы спросил: — И что, со всеми остальными обращениями все так же сложно?

— Да нет здесь ничего сложного, — пожал я плечами. — Как пример, обращение «сударь» допустимо к любому вооруженному мужчине. К людям, находящимся на имперской службе, принято обращаться словом «господин», обывателей именуют «уважаемыми», выборных людей, таких как деревенские старосты или городские советники, зовут «почтенными», а, например, к главам церковных приходов принято обращаться, называя «досточтимыми».

— То есть можно запросто обратиться к тому же графу Дирне, обозвав его сударем, и он проглотит такое уравнивание своей «великой» персоны с каким-нибудь наемником? — удивился дух, внимательно слушавший мои объяснения.

— Нет, конечно. Здесь есть свои нюансы. — Я невольно поморщился, заметив переглядывания Гилда с его отчаянно краснеющей дамой сердца. Впрочем, слуга и сам сейчас цветом напоминал спелый помидор. Но тут сосед меня «толкнул», так что пришлось возвращаться к прерванной лекции. — Извини. Так вот, я могу назвать сударем любого незнакомца, но если после знакомства выяснится, что он является титулованным дворянином, то мне придется обращаться к нему согласно титулу, пока он сам не разрешит иного… если, конечно, я не хочу выказать ему свое пренебрежение. Здесь есть только два исключения. Церковники — к ним всегда нужно обращаться только полным титулованием либо «святой отец», если положение конкретного представителя церкви в иерархии неизвестно. Второе исключение — император. К нему дозволено обращаться: «ваше императорское величество», и никак иначе. Ни при каких условиях. Личные вассалы императора и члены семьи могут именовать его «сир» или «мой император», но только при личной беседе.

— Ты словно учебник этикета читаешь, — заметил дух.

— Ну, дед же меня не только зельеварению и алхимии учил, — чуть смутившись, заметил я. — А ты разве этого не помнишь?

— Урывками, — честно признался сосед. — Я до сих пор разгребаю завалы доставшейся от тебя памяти, и кое-какие вещи мне пока просто недоступны.

После простого, но сытного завтрака хозяин дома, имени которого я так и не удосужился узнать, решил поинтересоваться, как долго мы рассчитываем пользоваться его гостеприимством, и, глядя на него, я точно мог сказать, что этот звероватого вида дядька просто разрывается меж двух противоположных желаний. С одной стороны, жадность нашептывает ему, что лучше задержать нас подольше, а с другой — он просто пыхтит от злости, видя, какие взгляды бросают друг на друга Гилд и Дарина. Пришлось успокоить несчастного.

— Поездка была долгой, и отдых нам определенно не помешает. С другой стороны, у нас не так много свободного времени, так что, думаю, мы задержимся у вас еще на день, а потом отправимся дальше, — проговорил я, отвечая на вопрос мнущегося рядом хозяина дома. Тот согласно мотнул лохматой головой и, что-то довольно буркнув, поспешил исчезнуть из виду. А вот стоявшая чуть поодаль, но прекрасно слышавшая наш короткий разговор Дарина явно была расстроена его итогом. Впрочем, тут же нарисовавшийся рядом Гилд быстро заставил девушку улыбнуться. Уж не знаю, что именно он там бубнил, но это подействовало, и весь день после их разговора Дарина летала по двору и дому, словно на крыльях.

— Вот что любовь-то с людьми делает! — с деланым восхищением воскликнул дух после нескольких часов наблюдения за происходящим.

А посмотреть было на что. Дарина занимается хозяйством, а Гилд ходит за ней как привязанный, эдакий хвостик… гигантский и послушно выполняет все, что попросит его предмет воздыхания. Исполнительный, как умертвие под контролем мага.

— Не юродствуй, — вздохнул я, отводя взгляд от этой парочки и пытаясь сосредоточиться на доводке лезвия своего фальшиона. А что? День долгий и свободный, так чем дурака валять, лучше еще раз побеспокоиться об экипировке. Ведь правда?

— А ты не ври себе, — неожиданно резко отреагировал сосед, но почти тут же смягчил тон. — Скучаешь по ней?

— Нет. — Я даже головой помотал. — Просто…

— Больно и печально, — закончил вместо меня дух. Фальшион, дрогнув в моей руке, звякнул о точильный камень.

— Что бы ты понимал, бес! — рявкнул я на него, едва ли не вслух.

— Успокойся, Дим. Я же не издеваюсь, просто хочу поговорить, — отрешенно, без единой эмоции проговорил сосед, чем еще больше меня взбесил.

— А я этого не хочу, — отчеканил я. — Не лезь в душу, и так тошно.

В этот момент со стороны шушукающейся о чем-то парочки послышался тихий смех Дарины, и я…

— Стоять! — Боль вдруг пронзила виски, заставив рухнуть на лавку, с которой я только что вскочил. В эмоциях соседа бушевала ярость. — Не вздумай к ним соваться, щенок! Собрал шмотки, сложил в сумку. Живо!

Я попытался противиться, но очередной укол боли не позволил даже пошевелиться.

— Какого хрена ты творишь, дух? — скрипя зубами, простонал я.

— Не даю тебе сделать чудовищную глупость, — отрезал он и вновь лязгнул металлом. — Встал. Собрал вещи. Убрал в сумку. Исполнять!

Больно-то как! Покачиваясь, я кое-как поднялся с лавки и, собрав дрожащими руками разложенные на ней инструменты, аккуратно, насколько это было возможно в моем состоянии, сложил их в мешок, который тут же отправился в прислоненную к лавке переметную суму.

— Молодец. Хороший мальчик, — холодно произнес дух. — Сумку можешь оставить здесь, Гилд подберет. Фальшион в ножны, и шагом марш на конюшню. Ну? Или мне тебя еще раз приложить?

— С-сука ты, сосед, — отозвался я, тем не менее не рискнув вновь воспротивиться его приказу.

— Для твоей пользы, кретин, я не то что сукой — дьяволом обзовусь. Шагай! — приказал он, и я поплелся в сторону просторной конюшни, время от времени подталкиваемый короткими уколами головной боли.

— И зачем мы здесь?

— Лечиться будешь. Слышал когда-нибудь об иппотерапии? Нет? Неуч! Седлай коня, — произнес дух, но когда я уже было зашел в стойло Черныша, резко меня одернул все тем же уколом боли в висок. — Не этого, придурок. Ломовика седлай. Хрен знает, как на тебя сейчас повлияет близость к темной твари, пусть и очищенной.

Тяжеловоз Гилда, такой же флегматичный, как его хозяин, спокойно позволил себя взнуздать, так что четверть часа спустя я выехал за ворота, провожаемый удивленными взглядами слуги и его пассии.

Я не знаю, как сосед это сделал, но когда поздно вечером вернулся с навязанной им неспешной конной прогулки, я был спокоен, как слон, и добродушен, как тот же саберн. Воспоминания о Бел… Ройн отступили, спрятались где-то в закоулках моей души, и даже вид воркующих Гилда с Дариной не смог испортить мне настроения.

— Спасибо, сосед, — тихо проговорил я, падая на кровать в выделенной мне спальне.