«Альтруисты…» И где он только такие ругательства находит?! Я ворчал больше по привычке, чем от реальной обиды. Да и какая там обида? Просто обилие неизвестных и чаще всего необъяснимых слов, которыми с такой легкостью сорит мой сосед, выводит меня из себя. Мне же интересно, что они все означают, а дух чаще всего молчит на этот счет, как… как «партизан». Вот тоже, кстати говоря, словечко из его арсенала. Но значение этого термина сосед хотя бы объяснил… в кои-то веки!

— Хорош нудеть! — рыкнул дух. — Лучше быстрее перебирай ногами, или сведешь знакомство с теми кошаками прямо здесь и сейчас!

Я прибавил ходу, мысленно соглашаясь с соседом, что на этот раз любопытство и обязательность сыграли со мною злую шутку. Но кто же знал, что там ТАКОЕ?!!

Когда я решил пойти на шум боя, точнее, на ощущение сражения, которое транслировал мне сосед, я совершенно не ожидал встретиться там с целой стаей ночных кошаков, небольших, но очень быстрых и, к сожалению, весьма глазастых существ, обладающих к тому же великолепным нюхом. Подозреваю, что именно запах меня и выдал. Запах и мое промедление. Впрочем, вполне понятное. Я никогда прежде не видел, чтобы ночные кошаки, твари абсолютно не стайные, сбивались в такие ватаги и, более того, устраивали между собой целые сражения. И потому промедлил. Удивление чуть было не стоило мне жизни. Стремительные уродцы, поросшие жесткой шерстью, пучками торчащей из покрытой крупной чешуей кожи, моментально прекратили общую свалку и помчались в мою сторону. Пришлось драпать и одновременно искать подходящее место для боя. И чем скорее, тем лучше. Долго убегать я не смогу.

Очередной узкий проход меж двух куч щебня и обломков камней, когда-то бывших домами, позволил мне скрыться из виду преследующих меня тварей. Всего пять-десять секунд, но мне и этого хватит.

Недолго думая я взлетел вверх на осыпающуюся кручу, огляделся по сторонам и, нашарив в подсумке нужный фиал, скривившись, сделал глоток. Первый флакон, второй… третий я опрокинул в глотку, когда внизу уже раздалось негромкое рычание и цокот многочисленных когтей по древней брусчатке. По спине прошел мороз от накатывающего омерзения и страха, сопровождающего ночных кошаков на охоте. Справившись с эмоциями, я поднял арбалет и изготовился к стрельбе. Сейчас!

Алые пятна, какими из-за очков виделись мне преследующие твари, волной выметнулись из-за поворота, чтобы тут же нарваться на выстрел «ледянки». Понятное дело, что это их не остановит, но хотя бы притормозит, дав мне столь необходимые секунды. И ведь получилось! Красные пятна резко сбавили в свечении и почти замерли на месте, когда в их гуще взорвался керамический шарик ледяной бомбы — наконечника болта. В темноте не разглядеть подробностей, даже в таких очках, как у меня, но в этот момент «ледянка», затормозившая тварей и покрывшая изморозью круг диаметром в добрых двадцать шагов, словно осветила его синим светом, позволяя увидеть даже самые мелкие камушки под ногами примороженных искаженных. Красиво, но… честное слово, мне сейчас не до того. Взрыв холода не удержит тварей надолго, а значит, нужно поторопиться!

Укрепленный специально ради таких случаев арбалет натужно скрипел от моих движений, ставших под влиянием эликсиров деда слишком быстрыми и резкими, но справлялся со своей работой. Освященные в Ленбургском Доме болты с жалами из хладного железа один за другим врезались в тела тварей и взрывались, вырывая из них огромные куски. Одного такого выстрела хватало, чтобы уложить искаженного на месте. Да, это не жвальни, похлипче будут!

Уродливые, костлявые тела тварей разлетались, да так, что за поворотом, среди пока еще живых преследователей, уже началась натуральная свара за добычу.

Мне пришлось трижды использовать «ледянки», прежде чем внизу затихло последнее движение и смолк утробный мявк тварей. Спускаться туда не было никакого желания. Смрад, поднимавшийся от растерзанных болтами и клыками сородичей тел, только что наизнанку не выворачивал. Куда там бойне черных кабанов на поляне!

А ведь спускаться все равно придется. Во-первых, потому что иного пути отсюда нет, а во-вторых… нужно глянуть, может быть, среди этого месива найдутся целые трофеи, пригодные для продажи. На хвосты ночных кошаков, конечно, рассчитывать не приходится, но вот языки и глаза… и надо бы проверить эту возможность поскорее, пока к месту побоища не начали подходить другие обитатели руин. А в том, что такие найдутся, я не сомневался. Здешние твари — существа умные и на звуки боя ни за что не выйдут, но вот после… в общем, стоит поторопиться.

Маску на лицо, перчатки на руки — и вперед. Осторожно ступая по залитым кровью камням и мысленно прикидывая, в какую сумму выльется мне покупка у деда еще одного флакона очищающего эликсира взамен того, что я израсходую на чистку обуви, я добрался до наибольшего скопления тел. Как и ожидалось, рассчитывать на хвосты здесь не приходилось. От них одни клочки остались, за что стоит «поблагодарить» самих ночных кошаков, бешено терзавших своих собственных павших сородичей. Зато глаза и языки в большинстве своем остались целы, а значит, флакон в одну руку, засапожник в другую — и за работу.

Конечно, два десятка глаз и десяток языков — это несколько больше того, что заказал мне ленбургский зельевар, но в данном случае я предпочитаю принцип: лучше больше, чем меньше. Да и не думаю, что заказчик сильно расстроится из-за такого перебора. А если удастся раскидать трофеи в розницу, мм… внакладе я точно не останусь. Нужно только по возвращении не забыть разложить кошачьи глазки попарно по разным флаконам, чтобы не выуживать их из одной емкости при продаже. Иначе накроется моя идея розничной торговли медным тазом.

Смахнув тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот, я перевернул очередную тушу ночного кошака и, порадовавшись уцелевшему хвосту, привычными движениями принялся извлекать из твари свои трофеи. Распотрошу еще парочку, и можно уходить. Точнее, нужно. Хотя и жаль оставлять такое количество добычи на поживу здешним тварям, но… как любит повторять сосед: «Жадность фраера сгубила». Не знаю, кто такой тот «фраер», но замечание жизненное. Сколько нашего брата-ходока полегло в Пустошах только из-за того, что кому-то было жаль расставаться с добычей? Несчитано!

Окинув напоследок взглядом поле боя, я покачал головой. Да, Граммона здесь полоскало бы долго и мощно. Я закупорил металлический флакон, набитый извлеченными у кошаков глазами, и бросил его в изолирующий мешок, где уже лежали вырезанные языки тварей и единственный уцелевший хвост — кусок мяса, больше похожий на хвост ящерицы… или дракона, увенчанный костяным жалом. Ну, для дракона он, конечно, маловат, но пара килограммов веса в нем имеется.

Взвесив в руке заполненный мешок, я вздохнул и бросил его в холщовую сумку, а ту закинул себе за спину и пристегнул ее специальным тренчиком к поясу, чтобы не болталась. Осталось только скинуть пришедшие в полную негодность перчатки, пройтись очищающим эликсиром по обуви, избавляясь от отвратительно воняющей крови тварей на ней, и ходу отсюда!

До нужного мне входа в подвалы огромного здания, когда-то занимавшего чуть ли не половину квартала, я добрался без приключений, но уставшим. Покосившись на черный, полузаваленный обломками камней провал арочного входа в подвал с ведущими к нему выщербленными ступенями, я вздохнул.

— Слева от входа обвалившаяся стена, за ней пустая площадка.

— Спасибо, сосед, — откликнулся я. — А там безопасно?

— Я откуда знаю? — удивленно фыркнул тот. — Нечисти там точно нет, но может ли она служить укрытием? Этот вопрос тебе придется прояснить самому.

Ну что ж, проясним. Я подошел к обваленной, покрытой широкими трещинами стене и, устало поведя плечами, начал подъем.

Площадка оказалась открытым всем ветрам вторым этажом, от стен которого уцелел лишь один из углов, да и то высота необвалившихся кусков стены здесь не превышала человеческого роста. Да и хрен с ним. В конце концов, я тут не лагерь разбивать собрался, а пару часов можно отдохнуть и в таких условиях.

Отряхнув ладони, уже начинающие зудеть от пыли, я расстелил на каменном полу свой плащ и, усевшись на него, привалился спиной к уцелевшему куску стены.

— Последишь за обстановкой? — попросил я духа.

— Куда же я денусь, — со смешком ответил тот. — Отдыхай. Перед рассветом я тебя подниму.

— Много. Мне пары часов хватит, — возразил я, на что дух только хмыкнул.

— Тебе еще по подвалам чер… хрен знает сколько ползать. В общем, спи давай, трудоголик, — вовремя поправившись, произнес дух, уже наученный обычаям ходоков и их суевериям. А уж запрет поминать нечистого в Пустошах даже суеверием назвать нельзя. Это ж надо быть совсем без головы, чтобы упоминать такую гадость в его же вотчине! Вот и дух потихоньку привыкает к этому правилу. Не всегда получается, но хотя бы обрывать подобные фразочки он уже научился, и то хлеб.

Лето летом, а ночью в Пустошах довольно прохладно и ветрено… Но место для отдыха, предложенное соседом, оказалось неплохо прикрыто от порывов ветра стоящей рядом одинокой, но высокой стеной, очевидно остатками бывшего флигеля. Так что, хоть я и не могу сказать, что во время сна мне было тепло, как под любимым одеялом, но и от холода я не задубел. Правда, это не отменяло того, что, проснувшись, я первым делом принялся за привычную по ленбургскому постоялому двору гимнастику. Все как дома…

Сполоснув лицо парой горстей воды из фляги и наконец окончательно проснувшись, я спустился с приютившей меня на остаток ночи площадки и, убедившись с помощью соседа в отсутствии поблизости искаженных тварей, подошел к провалу, ведущему в подвальные помещения.

Затянув кожаные ремешки, удерживающие очки, я пристегнул к куртке глубокий капюшон, призванный защитить мою голову и шею от возможных атак сверху, и осторожно шагнул в темноту… которая для меня таковой не являлась. Спасибо дедовым очкам.

Передвигаться по подвалу пришлось с осторожностью, стараясь не споткнуться и не загромыхать ржавым железом, прогнившими досками от бочек или еще каким мусором, в изобилии валяющимся на полу.

Первого паука я обнаружил спустя полчаса блужданий по верхнему уровню подвала. Очередная «ледянка» моментально отправила тварь в небытие, и моя сумка пополнилась первыми трофеями. Ядовитые железы в один мешок, лапы в другой, собранную со стены паутину в третий. Заморачиваться сейчас с ее очисткой я не стал. Времени нет да и смысла. Даже когда клей на ней оттает, он все равно не вернет своих клейких свойств, так зачем мучиться?

Хорошая все же вещь эта самая «черная благодать»! Без нее, боюсь, наши с Пиром приключения закончились бы еще у бредней, а нет — так и после ухода с места покушения на бароньего сына у нас было вполне достаточно удобных моментов, чтобы сыграть в ящик. А вот поди ж ты! Все еще живы и коптим небо. Да и по подвалам бродить, зная, что обитающие здесь твари не могут учуять моего местонахождения, куда приятнее. А существ, подобных ночным кошакам, сохранившим после искажения природный нюх, здесь нет, что тоже не может не радовать.

В общем, охота на пауков оказалась достаточно рутинным занятием. И даже присутствующие кое-где ловушки, которые сосед называет странным словом «аномалия», не разнообразили наш с ним досуг. Еще бы! Даже несмотря на довольно значительное ослабление возможностей духа в подземельях, да еще и в центре черного пятна, он чует ловушки, как и тварей, задолго до того, как они оказываются в поле нашего зрения. Так что единственная сложность в том, что некоторые из а-нома-лий полностью перекрывают единственный проход на пути моего движения. Но и здесь ничего особо неприятного… хотя, конечно, серебряных монет жаль. Они при попадании в ловушку не только ее разряжают, но и сами испаряются… или взрываются… или просто исчезают без следа. Хорошо еще, что подобные мешающие проходу аномалии встречаются здесь не так часто, иначе я рисковал бы разориться. И так уже потратил на них пять серебряных монет, и это не считая той, с помощью которой я демонстрировал Пиру всю опасность беспечного поведения в новорожденном черном пятне.

Как бы то ни было, к вечеру я выбрался из подвала, довольный выполнением основного заказа и нагруженный трофеями, как тот ослик. Холщовая сумка за спиной раздулась и изрядно потяжелела, и если бы только она! Из-за количества добычи пришлось обвешиваться изолирующими мешками, словно идущий на ярмарку безлошадный крестьянин. Ну да ничего, доберусь до Граммона — и избавлюсь как минимум от двух третей веса.

Кажется, Пир научился читать мои мысли. Иначе с чего бы еще при нашей встрече у него так вытянулось лицо от одного взгляда на мою ношу? Интересно, он что, думал, я шутил, когда назначал его помощником и носильщиком?